C доставкой сайт Wodolei
Впереди и слева в нескольких местах были видны проходы.
– Вперед, Винк. Крепи фок!
Фут за футом Винк и два других моряка поднимались по вантам фок-мачты, тогда как остальные упирались в веревки, помогая им.
– Смотрите вперед! – прокричал Блэксорн. Волна вспенилась на палубе и уволокла еще одного моряка, опять выкинув на борт труп старшего боцмана. Нос поднялся из воды и ушел вниз, на палубу хлынула вода. Винк и другой моряк освободили парус. Он резко открылся, хлопнув, как пушечный выстрел, когда ветер заполнил его и корабль накренился.
Винк и его помощники висели, качаясь над морем, потом начали спускаться.
– Риф, риф впереди! – прокричал Винк.
Блэксорн и другие моряки закрутили штурвал вправо. Корабль заколебался, потом повернул и заскрежетал, когда скалы, едва видимые на поверхности воды, прошли вдоль борта корабля. Но это был косой удар, и раскрошился только выступ скалы, а корабль остался цел. Люди вздохнули свободно.
Блэксорн увидел проход в рифе впереди и направил корабль туда. Ветер теперь стал сильнее, море еще яростнее. Корабль накренился от порыва ветра, и колесо вывернулось из его рук. Все вместе они ухватили колесо и опять поставили корабль на курс, но он качался и вертелся как пьяный. Волна хлынула на корабль, ворвалась на полубак, ударив одного моряка о переборку, и палубу залило водой.
– Все к насосам! – прокричал Блэксорн. Он увидел, что двое моряков побежали вниз.
Дождь хлестнул его по лицу, и он скривился от боли. Свет у нактоуза компаса и кормовой огонь давно были погашены. Тут другой порыв ветра сбил судно с курса, рулевой поскользнулся, и колесо снова вырвалось у него из рук. Человек вскрикнул, когда рукоятка штурвала ударила его в висок, и упал, отдавшись на волю моря. Блэксорн поднял его и держал, пока этот кипящий вал не прошел. Тут он увидел, что моряк был мертв, толкнул его в кресло, и следующая волна смыла его в море.
Проход через рифы был в трех румбах от ветра, и, как ни пытайся, Блэксорн не мог бы пройти. Он с отчаянием искал другой проход, но знал, что его там нет, поэтому дал судну уйти от ветра, чтобы набрать скорость, потом резко отвернул его от ветра. Удалось немного выиграть в расстоянии и удержать курс.
Затем раздалось воющее, мучительное содрогание судна, когда киль скреб по острым выступам рифа под ними, и все на борту представили, как они видят расходящиеся дубовые шпангоуты, и море врывается в трюм. Корабль наклонился вперед, выходя из-под контроля.
Блэксорн закричал, взывая о помощи, но никто не услышал его, поэтому он один боролся со штурвалом, один против волны. Он был отброшен в сторону, но ощупью вернулся обратно, удивляясь смутно, как может так долго удерживать руль.
В самом узком месте прохода море превратилось в сплошной водоворот, окруженный скалами. Громадные волны разбивались о риф, откатывались обратно, ударялись о вновь набегавшие и сталкивались в бешеном вихре. Неуправляемый корабль был втянут боком в этот водоворот.
– Плевать на тебя, шторм! – проревел Блэксорн. – Убери свои говноедские руки от моего корабля!
Колесо закрутилось снова и отбросило его, палуба угрожающе наклонилась. Бушприт ударился о скалу и оторвался вместе с частью такелажа, после чего судно выпрямилось. Передняя мачта изогнулась как лук и сломалась. Люди на палубе бросились на такелаж с топорами, чтобы рубить его, когда судно проскочило в бушующий пролив. Они отрубили мачту, которая ушла за борт, увлекая запутавшегося в такелаже моряка. Человек закричал, попав в ловушку, но никто ничего не мог сделать. Все только следили, как он и мачта появились и исчезли у борта и больше уже не появлялись.
Винк с остальными моряками, которые были на левой стороне судна, оглянувшись, увидели, что на юте Блэксорн как сумасшедший борется с бурей. Они перекрестились и удвоили свои молитвы, некоторые плакали от страха.
Проход на мгновение расширился, и корабль замедлил ход, но впереди он опять угрожающе сужался, и скалы, казалось, выросли, возвышаясь над судном.
Течение отбойной волной било в борт судна, увлекая его за собой, сбивая с курса и бросая на волю судьбы.
Блэксорн перестал проклинать шторм и пытался повернуть штурвал влево, повиснув на нем, – его мускулы свело от напряжения. Но корабль не слушался ни руля, ни волн.
– Поверни, ты, старая шлюха из ада! – Он задыхался, его силы быстро убывали. – Помоги мне!
Напор волн усилился, и он почувствовал, что его сердце разрывается, но все еще противостоял давлению воды на руль. Он изо всех сил напрягал зрение, но то, что он видел, качалось, краски расплывались. Корабль был в самом центре пролива и не двигался, но как раз в это время киль царапнул по глинистой отмели. Удар вернул его к жизни. Обломок руля упал в море. И тут ветер и море объединились, вместе они повернули корабль по ветру, и тот прошел через горловину в укрытие. В бухту, находившуюся впереди.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава Первая
Блэксорн проснулся неожиданно. Какое-то мгновение он думал, что видит сон: он на берегу, и комната такая… невероятная: маленькая, очень чистая и устлана мягкими матами. Он лежал на толстом стеганом тюфяке, другой брошен на него. Потолок сделан из полированного кедра, а стены – из кедровых реек в виде квадратов, покрытых непрозрачной бумагой, что приятно приглушало свет.
Сбоку от него маленький поднос ярко-красного цвета с небольшими мисочками. В одной были холодные вареные овощи, и он проглотил их, едва заметив пикантный вкус. В другой – рыбный суп, и он выпил его. Еще в одной – густая каша из пшеницы или ячменя, он быстро съел и ее, помогая себе пальцами. Вода в странной формы бутылке из тыквы была теплой и необычной на вкус – горьковатая с чабером. Тут он заметил распятие в нише.
«Этот дом испанский или португальский, – подумал он в ужасе. – Это Япония? Или Китай?»
Стенная панель отодвинулась в сторону. Среднего возраста полная круглолицая женщина стояла за дверью на коленях, кланялась и улыбалась. Ее кожа была золотистого цвета, глаза черные и узкие, а длинные черные волосы плотно уложены на голове. На ней было серое шелковое платье, белые носки, обувь на толстой подошве, широкая красная лента была повязана вокруг груди.
– Гошуджинсама, дгокибун ва икага десу ка? – сказала она. Она ждала, он смотрел на нее непонимающе, потом повторила сказанное.
– Это Японские острова? – спросил он. – Япония? Или Китай?
Теперь она смотрела на него не понимая и сказала что-то еще. Блэксорн догадался, что он был голый. Одежды его нигде не было видно. Жестами он объяснил ей, что хочет одеться. Потом показал на чашки для еды, и она поняла, что он все еще голоден.
Она улыбнулась, поклонилась и задвинула дверь.
Он лежал на спине обессиленный, несчастный, с болью в спине и голове. С усилием он попытался собраться с мыслями. «Я помню, как отдавал якорь, – подумал он. – С Винком, я думаю, это был Винк. Мы были в бухте, и корабль уткнулся носом в отмель и остановился. Мы могли слышать шум волн, разбивающихся о берег, но все мы были в безопасности. На берегу были огни, потом я оказался в каюте в темноте. Я ничего не помню. Потом там в темноте появились огни и незнакомые голоса. Я говорил по-английски, потом по-португальски. Один из местных жителей говорил немного по-португальски. Или он был португалец? Нет, я думаю, он был туземец. Я спрашивал его, где мы находимся? Не помню. Потом мы были опять на рифе, пришла еще одна большая волна, меня вынесло в море, и я тонул – и замерзал – нет, море было теплым, как шелковая постель в морскую сажень толщиной. Они, видимо, вынесли меня на берег и положили здесь».
– Наверное, в этой кровати я чувствовал себя так мягко и тепло, – сказал он вслух, – Я никогда не спал до этого на шелку.
Слабость одолела его, и он уснул без сновидений.
Когда Блэксорн проснулся, в керамических мисочках снова была еда, а одежда была сложена рядом аккуратной стопкой. Ее постирали, погладили и заштопали мелкими аккуратными стежками.
Но ножа и ключей не было.
«Мне бы лучше найти нож, и поскорее, – подумал он, – или пистолет».
Его глаза обратились к распятию. Несмотря на его страх, возбуждение усилилось. Всю свою жизнь он слышал от штурманов и моряков о невероятных сокровищах секретной империи Португалии на востоке, о том, как они превратили язычников в католиков и как держали их в рабстве, где золото было так же дешево, как чугун в слитках, и изумруды, рубины, алмазы и сапфиры встречались в таком же количестве, как галька на берегу.
«Если рассказы о католичестве верны, – сказал он себе, – может быть, остальное тоже. О сокровищах. Да. Но чем скорее я вооружусь и вернусь на «Эразмус» к его пушкам, тем лучше».
Он съел всю еду, оделся и стоял, качаясь, чувствуя себя не в своей тарелке, как чувствовал себя всегда на берегу. Его ботинок не было. Он пошел к двери, слегка качаясь, и вытянул руку, чтобы устоять, но легкие квадратные рейки не могли выдержать его веса и расщепились, бумага разорвалась. Он выпрямился. Женщина, которую он задел, смотрела на него из коридора.
– Извините, – сказал Блэксорн, странно смущенный своей неловкостью. Чистота в комнате была как-то нарушена, – Где мои ботинки?
Женщина опять смотрела на него непонимающе. Тогда, не теряя терпения, он на языке жестов спросил у нее о том же; она заторопилась по коридору, стала на колени, открыла другую дверь из реек и поманила его. Рядом послышались голоса и звук бегущей воды. Он прошел в дверь и оказался в другой комнате, также почти пустой. Она выходила на веранду с лестницей, ведущей в маленький сад, окруженный высокой стеной. Сбоку от этого главного входа стояли две старухи, три ребенка в ярко-красных одеждах и старик, очевидно садовник, с граблями в руках. Они все сразу с серьезным видом поклонились ему и держали головы опущенными.
К своему удивлению, Блэксорн увидел, что старик был голый, если не считать короткой узкой набедренной повязки, закрывающей его чресла.
– Доброе утро, – сказал он им, не зная, что сказать. Они стояли не двигаясь, все еще в поклоне. В замешательстве он посмотрел на них, потом снова неуклюже поклонился. Они все выпрямились и улыбнулись ему. Старик поклонился еще раз и вернулся к своей работе в саду. Дети смотрели на него, потом со смехом убежали. Старухи исчезли в глубине дома. Но он чувствовал на себе их взгляды.
Внизу у лестницы он увидел свои ботинки. Прежде чем он поднял их, женщина средних лет опустилась на колени и, к его замешательству, помогла ему обуться.
– Спасибо, – Он подумал минуту, потом указал на себя. – Блэксорн, – сказал он осторожно. Потом он указал на нее, – А твое имя?
Она смотрела на него, не понимая.
– Блэксорн, – повторил он раздельно, указывая на себя. Потом указал на нее, – Как твое имя?
Она нахмурилась, потом сообразила, указала на себя и сказала:
– Онна! Окна!
– Онна! – повторил он, гордый собой, как если бы она была им. – Онна.
Она радостно кивнула. – Онна!
Сад не был похож ни на что виденное им раньше: ручей с маленьким водопадом и мостиком и ухоженные гравийные дорожки, камни, цветы и кусты. «И так чисто, – подумал он. – Так все искусно сделано».
– Невероятно, – сказал он.
– Нефрятнер? – повторила она с готовностью.
– Ничего, – сказал он. Затем, не зная, что еще можно сделать, он махнул рукой, чтобы она уходила. Она вежливо поклонилась и послушно ушла.
Блэксорн сел на теплом солнышке, прислонившись к столбу. Чувствуя себя очень слабым, он наблюдал за тем, как старик полет уже прополотый сад. «Хотел бы я знать, где остальные. Жив ли еще адмирал? Сколько дней я спал? Я могу вспомнить только, как я просыпался, ел и спал и опять ел, неудовлетворенный, как будто это все было во сне».
Дети прибежали обратно, гоняясь друг за другом, и ему было неловко за них при виде наготы садовника, так как когда мужчина наклонялся, то обнажался полностью, но, к его удивлению, дети, казалось, ничего не замечали. Он видел черепичные и соломенные крыши других строений за стеной и далеко в стороне высокие горы. Резкий ветер расчищал небо и гнал облака. Летали на кормежку пчелы, день был удивительно приятный, весенний. Его тело требовало еще сна, но он выпрямился и прошел через дверь в саду. Садовник улыбнулся и поклонился, побежал открыть дверь, поклонился и закрыл ее за ним.
Деревня была расположена вокруг изгибающейся серповидной гавани, смотрящей на восток. Примерно около двухсот домов гнездились у подножия горы, которая шла, понижаясь, к берегу. Выше располагались террасированные поля и грунтовые дороги, которые вели на север и на юг. Ниже набережная была вымощена галькой, и каменный наклонный спуск для судов уходил с берега в воду. Хорошая, безопасная гавань и каменная пристань, мужчины и женщины, чистящие рыбу и плетущие сети, удивительной формы лодка строилась в северной части. Далеко в море было несколько островов, к западу и к югу. Где-то там, за горизонтом, должны быть рифы.
В гавани было много других лодок необычной формы, большинство из них рыболовные суда, некоторые с одним большим парусом, некоторые с одним кормовым веслом – гребец стоял и отталкивался веслом, а не греб сидя, как сделал бы Блэксорн. Несколько лодок выходило в море, другие направлялись в деревянный док. «Эразмус» был аккуратно поставлен на якорь в пятидесяти ярдах от берега, с тремя носовыми канатами. «Кто это сделал?» – спросил он себя. Вдоль судна стояли лодки, и он мог видеть, что на борту находятся туземцы. Но никого из его команды. Куда они могли деться?
Блэксорн оглядел деревню и осознал, что за ним наблюдает много народу. Когда они увидели, что он заметил их, то сразу все закланялись, и, все еще чувствуя себя неудобно, он поклонился в ответ. С этого момента вокруг началась оживленная деятельность: они ходили взад и вперед, останавливались, торговались, кланялись друг другу, видимо, забыв о нем, и были похожи на разноцветных бабочек. Но по дороге к берегу он чувствовал, что из каждого окна и дверей за ним следят глаза.
«Почему они такие странные? – спросил он себя. – Не только из-за одежды и поведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Вперед, Винк. Крепи фок!
Фут за футом Винк и два других моряка поднимались по вантам фок-мачты, тогда как остальные упирались в веревки, помогая им.
– Смотрите вперед! – прокричал Блэксорн. Волна вспенилась на палубе и уволокла еще одного моряка, опять выкинув на борт труп старшего боцмана. Нос поднялся из воды и ушел вниз, на палубу хлынула вода. Винк и другой моряк освободили парус. Он резко открылся, хлопнув, как пушечный выстрел, когда ветер заполнил его и корабль накренился.
Винк и его помощники висели, качаясь над морем, потом начали спускаться.
– Риф, риф впереди! – прокричал Винк.
Блэксорн и другие моряки закрутили штурвал вправо. Корабль заколебался, потом повернул и заскрежетал, когда скалы, едва видимые на поверхности воды, прошли вдоль борта корабля. Но это был косой удар, и раскрошился только выступ скалы, а корабль остался цел. Люди вздохнули свободно.
Блэксорн увидел проход в рифе впереди и направил корабль туда. Ветер теперь стал сильнее, море еще яростнее. Корабль накренился от порыва ветра, и колесо вывернулось из его рук. Все вместе они ухватили колесо и опять поставили корабль на курс, но он качался и вертелся как пьяный. Волна хлынула на корабль, ворвалась на полубак, ударив одного моряка о переборку, и палубу залило водой.
– Все к насосам! – прокричал Блэксорн. Он увидел, что двое моряков побежали вниз.
Дождь хлестнул его по лицу, и он скривился от боли. Свет у нактоуза компаса и кормовой огонь давно были погашены. Тут другой порыв ветра сбил судно с курса, рулевой поскользнулся, и колесо снова вырвалось у него из рук. Человек вскрикнул, когда рукоятка штурвала ударила его в висок, и упал, отдавшись на волю моря. Блэксорн поднял его и держал, пока этот кипящий вал не прошел. Тут он увидел, что моряк был мертв, толкнул его в кресло, и следующая волна смыла его в море.
Проход через рифы был в трех румбах от ветра, и, как ни пытайся, Блэксорн не мог бы пройти. Он с отчаянием искал другой проход, но знал, что его там нет, поэтому дал судну уйти от ветра, чтобы набрать скорость, потом резко отвернул его от ветра. Удалось немного выиграть в расстоянии и удержать курс.
Затем раздалось воющее, мучительное содрогание судна, когда киль скреб по острым выступам рифа под ними, и все на борту представили, как они видят расходящиеся дубовые шпангоуты, и море врывается в трюм. Корабль наклонился вперед, выходя из-под контроля.
Блэксорн закричал, взывая о помощи, но никто не услышал его, поэтому он один боролся со штурвалом, один против волны. Он был отброшен в сторону, но ощупью вернулся обратно, удивляясь смутно, как может так долго удерживать руль.
В самом узком месте прохода море превратилось в сплошной водоворот, окруженный скалами. Громадные волны разбивались о риф, откатывались обратно, ударялись о вновь набегавшие и сталкивались в бешеном вихре. Неуправляемый корабль был втянут боком в этот водоворот.
– Плевать на тебя, шторм! – проревел Блэксорн. – Убери свои говноедские руки от моего корабля!
Колесо закрутилось снова и отбросило его, палуба угрожающе наклонилась. Бушприт ударился о скалу и оторвался вместе с частью такелажа, после чего судно выпрямилось. Передняя мачта изогнулась как лук и сломалась. Люди на палубе бросились на такелаж с топорами, чтобы рубить его, когда судно проскочило в бушующий пролив. Они отрубили мачту, которая ушла за борт, увлекая запутавшегося в такелаже моряка. Человек закричал, попав в ловушку, но никто ничего не мог сделать. Все только следили, как он и мачта появились и исчезли у борта и больше уже не появлялись.
Винк с остальными моряками, которые были на левой стороне судна, оглянувшись, увидели, что на юте Блэксорн как сумасшедший борется с бурей. Они перекрестились и удвоили свои молитвы, некоторые плакали от страха.
Проход на мгновение расширился, и корабль замедлил ход, но впереди он опять угрожающе сужался, и скалы, казалось, выросли, возвышаясь над судном.
Течение отбойной волной било в борт судна, увлекая его за собой, сбивая с курса и бросая на волю судьбы.
Блэксорн перестал проклинать шторм и пытался повернуть штурвал влево, повиснув на нем, – его мускулы свело от напряжения. Но корабль не слушался ни руля, ни волн.
– Поверни, ты, старая шлюха из ада! – Он задыхался, его силы быстро убывали. – Помоги мне!
Напор волн усилился, и он почувствовал, что его сердце разрывается, но все еще противостоял давлению воды на руль. Он изо всех сил напрягал зрение, но то, что он видел, качалось, краски расплывались. Корабль был в самом центре пролива и не двигался, но как раз в это время киль царапнул по глинистой отмели. Удар вернул его к жизни. Обломок руля упал в море. И тут ветер и море объединились, вместе они повернули корабль по ветру, и тот прошел через горловину в укрытие. В бухту, находившуюся впереди.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава Первая
Блэксорн проснулся неожиданно. Какое-то мгновение он думал, что видит сон: он на берегу, и комната такая… невероятная: маленькая, очень чистая и устлана мягкими матами. Он лежал на толстом стеганом тюфяке, другой брошен на него. Потолок сделан из полированного кедра, а стены – из кедровых реек в виде квадратов, покрытых непрозрачной бумагой, что приятно приглушало свет.
Сбоку от него маленький поднос ярко-красного цвета с небольшими мисочками. В одной были холодные вареные овощи, и он проглотил их, едва заметив пикантный вкус. В другой – рыбный суп, и он выпил его. Еще в одной – густая каша из пшеницы или ячменя, он быстро съел и ее, помогая себе пальцами. Вода в странной формы бутылке из тыквы была теплой и необычной на вкус – горьковатая с чабером. Тут он заметил распятие в нише.
«Этот дом испанский или португальский, – подумал он в ужасе. – Это Япония? Или Китай?»
Стенная панель отодвинулась в сторону. Среднего возраста полная круглолицая женщина стояла за дверью на коленях, кланялась и улыбалась. Ее кожа была золотистого цвета, глаза черные и узкие, а длинные черные волосы плотно уложены на голове. На ней было серое шелковое платье, белые носки, обувь на толстой подошве, широкая красная лента была повязана вокруг груди.
– Гошуджинсама, дгокибун ва икага десу ка? – сказала она. Она ждала, он смотрел на нее непонимающе, потом повторила сказанное.
– Это Японские острова? – спросил он. – Япония? Или Китай?
Теперь она смотрела на него не понимая и сказала что-то еще. Блэксорн догадался, что он был голый. Одежды его нигде не было видно. Жестами он объяснил ей, что хочет одеться. Потом показал на чашки для еды, и она поняла, что он все еще голоден.
Она улыбнулась, поклонилась и задвинула дверь.
Он лежал на спине обессиленный, несчастный, с болью в спине и голове. С усилием он попытался собраться с мыслями. «Я помню, как отдавал якорь, – подумал он. – С Винком, я думаю, это был Винк. Мы были в бухте, и корабль уткнулся носом в отмель и остановился. Мы могли слышать шум волн, разбивающихся о берег, но все мы были в безопасности. На берегу были огни, потом я оказался в каюте в темноте. Я ничего не помню. Потом там в темноте появились огни и незнакомые голоса. Я говорил по-английски, потом по-португальски. Один из местных жителей говорил немного по-португальски. Или он был португалец? Нет, я думаю, он был туземец. Я спрашивал его, где мы находимся? Не помню. Потом мы были опять на рифе, пришла еще одна большая волна, меня вынесло в море, и я тонул – и замерзал – нет, море было теплым, как шелковая постель в морскую сажень толщиной. Они, видимо, вынесли меня на берег и положили здесь».
– Наверное, в этой кровати я чувствовал себя так мягко и тепло, – сказал он вслух, – Я никогда не спал до этого на шелку.
Слабость одолела его, и он уснул без сновидений.
Когда Блэксорн проснулся, в керамических мисочках снова была еда, а одежда была сложена рядом аккуратной стопкой. Ее постирали, погладили и заштопали мелкими аккуратными стежками.
Но ножа и ключей не было.
«Мне бы лучше найти нож, и поскорее, – подумал он, – или пистолет».
Его глаза обратились к распятию. Несмотря на его страх, возбуждение усилилось. Всю свою жизнь он слышал от штурманов и моряков о невероятных сокровищах секретной империи Португалии на востоке, о том, как они превратили язычников в католиков и как держали их в рабстве, где золото было так же дешево, как чугун в слитках, и изумруды, рубины, алмазы и сапфиры встречались в таком же количестве, как галька на берегу.
«Если рассказы о католичестве верны, – сказал он себе, – может быть, остальное тоже. О сокровищах. Да. Но чем скорее я вооружусь и вернусь на «Эразмус» к его пушкам, тем лучше».
Он съел всю еду, оделся и стоял, качаясь, чувствуя себя не в своей тарелке, как чувствовал себя всегда на берегу. Его ботинок не было. Он пошел к двери, слегка качаясь, и вытянул руку, чтобы устоять, но легкие квадратные рейки не могли выдержать его веса и расщепились, бумага разорвалась. Он выпрямился. Женщина, которую он задел, смотрела на него из коридора.
– Извините, – сказал Блэксорн, странно смущенный своей неловкостью. Чистота в комнате была как-то нарушена, – Где мои ботинки?
Женщина опять смотрела на него непонимающе. Тогда, не теряя терпения, он на языке жестов спросил у нее о том же; она заторопилась по коридору, стала на колени, открыла другую дверь из реек и поманила его. Рядом послышались голоса и звук бегущей воды. Он прошел в дверь и оказался в другой комнате, также почти пустой. Она выходила на веранду с лестницей, ведущей в маленький сад, окруженный высокой стеной. Сбоку от этого главного входа стояли две старухи, три ребенка в ярко-красных одеждах и старик, очевидно садовник, с граблями в руках. Они все сразу с серьезным видом поклонились ему и держали головы опущенными.
К своему удивлению, Блэксорн увидел, что старик был голый, если не считать короткой узкой набедренной повязки, закрывающей его чресла.
– Доброе утро, – сказал он им, не зная, что сказать. Они стояли не двигаясь, все еще в поклоне. В замешательстве он посмотрел на них, потом снова неуклюже поклонился. Они все выпрямились и улыбнулись ему. Старик поклонился еще раз и вернулся к своей работе в саду. Дети смотрели на него, потом со смехом убежали. Старухи исчезли в глубине дома. Но он чувствовал на себе их взгляды.
Внизу у лестницы он увидел свои ботинки. Прежде чем он поднял их, женщина средних лет опустилась на колени и, к его замешательству, помогла ему обуться.
– Спасибо, – Он подумал минуту, потом указал на себя. – Блэксорн, – сказал он осторожно. Потом он указал на нее, – А твое имя?
Она смотрела на него, не понимая.
– Блэксорн, – повторил он раздельно, указывая на себя. Потом указал на нее, – Как твое имя?
Она нахмурилась, потом сообразила, указала на себя и сказала:
– Онна! Окна!
– Онна! – повторил он, гордый собой, как если бы она была им. – Онна.
Она радостно кивнула. – Онна!
Сад не был похож ни на что виденное им раньше: ручей с маленьким водопадом и мостиком и ухоженные гравийные дорожки, камни, цветы и кусты. «И так чисто, – подумал он. – Так все искусно сделано».
– Невероятно, – сказал он.
– Нефрятнер? – повторила она с готовностью.
– Ничего, – сказал он. Затем, не зная, что еще можно сделать, он махнул рукой, чтобы она уходила. Она вежливо поклонилась и послушно ушла.
Блэксорн сел на теплом солнышке, прислонившись к столбу. Чувствуя себя очень слабым, он наблюдал за тем, как старик полет уже прополотый сад. «Хотел бы я знать, где остальные. Жив ли еще адмирал? Сколько дней я спал? Я могу вспомнить только, как я просыпался, ел и спал и опять ел, неудовлетворенный, как будто это все было во сне».
Дети прибежали обратно, гоняясь друг за другом, и ему было неловко за них при виде наготы садовника, так как когда мужчина наклонялся, то обнажался полностью, но, к его удивлению, дети, казалось, ничего не замечали. Он видел черепичные и соломенные крыши других строений за стеной и далеко в стороне высокие горы. Резкий ветер расчищал небо и гнал облака. Летали на кормежку пчелы, день был удивительно приятный, весенний. Его тело требовало еще сна, но он выпрямился и прошел через дверь в саду. Садовник улыбнулся и поклонился, побежал открыть дверь, поклонился и закрыл ее за ним.
Деревня была расположена вокруг изгибающейся серповидной гавани, смотрящей на восток. Примерно около двухсот домов гнездились у подножия горы, которая шла, понижаясь, к берегу. Выше располагались террасированные поля и грунтовые дороги, которые вели на север и на юг. Ниже набережная была вымощена галькой, и каменный наклонный спуск для судов уходил с берега в воду. Хорошая, безопасная гавань и каменная пристань, мужчины и женщины, чистящие рыбу и плетущие сети, удивительной формы лодка строилась в северной части. Далеко в море было несколько островов, к западу и к югу. Где-то там, за горизонтом, должны быть рифы.
В гавани было много других лодок необычной формы, большинство из них рыболовные суда, некоторые с одним большим парусом, некоторые с одним кормовым веслом – гребец стоял и отталкивался веслом, а не греб сидя, как сделал бы Блэксорн. Несколько лодок выходило в море, другие направлялись в деревянный док. «Эразмус» был аккуратно поставлен на якорь в пятидесяти ярдах от берега, с тремя носовыми канатами. «Кто это сделал?» – спросил он себя. Вдоль судна стояли лодки, и он мог видеть, что на борту находятся туземцы. Но никого из его команды. Куда они могли деться?
Блэксорн оглядел деревню и осознал, что за ним наблюдает много народу. Когда они увидели, что он заметил их, то сразу все закланялись, и, все еще чувствуя себя неудобно, он поклонился в ответ. С этого момента вокруг началась оживленная деятельность: они ходили взад и вперед, останавливались, торговались, кланялись друг другу, видимо, забыв о нем, и были похожи на разноцветных бабочек. Но по дороге к берегу он чувствовал, что из каждого окна и дверей за ним следят глаза.
«Почему они такие странные? – спросил он себя. – Не только из-за одежды и поведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28