Все были в морских мундирах и треуголках, их сабли позвякивали на ходу.
Капитан Глессинг вышел последним. Он остановился перед Струаном:
— Позвольте выразить вам мои соболезнования, мистер Струан. Какое страшное невезение!
— Да. — Неужели это просто невезение, подумал Струан, когда ты теряешь красавицу-жену и трех чудесных ребятишек? И имеет ли Бог — или дьявол — какое-то отношение к йоссу? Или все это: Бог, дьявол, везение, йосс — лишь разные названия одной и той же вещи?
— Кстати, вы были совершенно правы, прикончив того взбесившегося пехотинца, — говорил между тем Глессинг.
— Я его и пальцем не тронул.
— О? Значит мне показалось. С того места, где я стоял, мало что можно было разглядеть. Это, впрочем, не важно.
— Вы похоронили его на берегу?
— Нет. Не стоит загрязнять остров болезнями такого рода… Имя Рамсей говорит вам что-нибудь, мистер Струан? — спросил Глессинг, отбросив в сторону любезности.
— Рамсей — довольно распространенное имя, — осторожно ответил Струан.
— Верно. Но шотландцы обычно стараются держаться друг друга. Разве не в этом секрет успеха тех компаний, которыми руководят шотландцы?
— Да, найти людей, достойных доверия, трудное дело. А вам имя Рамсей говорит о чем-нибудь?
— Это имя матроса, дезертировавшего с моего корабля, — ответил Глессинг, глядя на него в упор. — Если не ошибаюсь, он доводится родственником вашему боцману Маккею.
— И что же?
— Ничего. Просто ставлю вас в известность. Как вы, конечно, знаете, любое торговое судно, вне зависимости от того, несет оно вооружение или нет, может быть захвачено в качестве приза, если примет на борт дезертира. Захвачено королевским военно-морским флотом. — Глессинг улыбнулся. Дезертировать глупо. Куда еще ему бежать, как не на другой корабль?
— Некуда. — Струан почувствовал себя в ловушке. Он был уверен, что Рамсей сейчас скрывается на одном из его кораблей, и не сомневался, что Брок приложил к этому руку, а возможно, и Глессинг тоже.
— Сегодня мы проводим досмотр всех кораблей. Вы, конечно, не станете возражать?
— Конечно, нет. Наша компания очень тщательно подбирает команды на свои корабли.
— Очень разумно. Адмирал решил, что «Благородный Дом» заслуживает особой привилегии, поэтому ваши корабли будут осмотрены немедленно.
В этом случае я уже ничего не могу сделать. И он выбросил из головы эту проблему.
— Капитан, я бы хотел представить вам моего старшего… моего сына Кулума. Кулум, перед тобой наш знаменитый капитан Глессинг, который выиграл битву при Чуэн-пи.
— Добрый день. — Глессинг вежливо пожал руку молодому человеку. Рука Кулума с длинными пальцами показалась ему мягкой и немного женственной. Смахивает на денди, подумал Глессинг. Приталенный сюргук, бледно-голубой галстук, высокий воротник — должно быть, студент последнего курса. Любопытно пожимать руку человеку, который перенес бенгальскую чуму и остался жив. Интересно, а я бы выжил?.. — Это нельзя было назвать сражением.
— Два небольших фрегата против двадцати боевых джонок и тридцати с лишним брандеров? И это, по-вашему, не битва?
— Стычка, мистер Струан. Это могла бы быть битва… — Если бы не этот чертов трус Лонгстафф и не ты, гнусный пират, хотелось закончить Глессингу.
— А вот мы, коммерсанты, считаем, что это была самая настоящая битва, Кулум, — с иронией сказал Струан сыну. — Нам никогда не понять разницы между сражением и стычкой. Мы всего лишь мирные торговцы. Но первый в мировой истории случай, когда Англия скрестила оружие с Китаем, заслуживает того, чтобы его назвали «сражением». Это произошло чуть больше года назад. Мы стреляли первыми.
— А как бы поступили вы, мистер Струан? Это было правильное тактическое решение.
— Ну, разумеется.
— Капитан-суперинтендант торговли полностью одобрил мои деист вия.
— Конечно. Правда, у него не было особою выбора.
— Заново переживаете старые баталии, капитан Глессинг? — раздался голос Лонгстаффа. Капитан-суперинтендант стоял на пороге своей каюты и с интересом слушал их разговор, оставаясь незамеченным.
— Нет, ваше превосходительство, просто по-новому смотрю на старую стычку. Как вам известно, мистер Струан и я никогда не сходились во взглядах на то, что произошло у Чуэн-пи.
— А почему вы непременно должны смотреть на это одинаково? Если бы мистер Струан командовал вашими кораблями, его решение, вполне возможно, совпадало бы с вашим. И будь вы на месте мистера Струана, у вас тоже могла бы появиться уверенность, что китайцы не станут нападать на вас первыми, и вы бы пошли на риск и не отдали приказа открывать огонь. — Лонгстафф зевнул, поигрывая карманными часами — А что бы предприняли вы, Кулум?
— Не могу сказать, сэр. Я не знаю всех сложностей обстановки, существовавших на ту пору.
— Хорошо сказано. «Сложности обстановки» — это удачное выражение. — Лонгстафф усмехнулся — Не согласитесь ли составить нам компанию, капитан? Бокал сака?
— Благодарю вас, сэр, но мне пора возвращаться на свой корабль. — Глессинг ловко отдал честь и удалился.
Лонгстафф жестом пригласил Струанов в кабинет для совещаний, который временно служил капитан-суперинтенданту в качестве личных апартаментов. Комната выглядела по-спартански, из обстановки имелось только то, что было необходимо для работы. Глубокие кожаные кресла, столы с картами, комоды, массивный дубовый стол были надежно прикручены к палубе. Позади бюро из дуба, богато украшенного резьбой, полукругом шли окна кормы с частыми рамами. Каюта пахла дегтем, табаком, морем и, неизбежно, порохом.
— Стюард! — позвал Лонгстафф. Дверь каюты открылась в ту же секунду.
— Да, сэр?
Лонгетафф повернулся к Струану:
— Сак? Бренди? Портвейн?
— Сухой сак, благодарю вас.
— То же самое, пожалуйста, сэр, — сказал Кулум.
— Мне портвейн. — Лонгстафф опять зевнул.
— Слушаю, сэр.
Стюард достал бутылки из буфета и разлил вино в тонкие хрустальные бокалы.
— Вы впервые покинули Англию, Кулум? — поинтересовался Лонгстафф.
— Да, сэр.
— Но, я полагаю, с нашими последними «сложностями обстановки» вы хорошо знакомы.
— Нет, ваше превосходительство. Отец не писал подробных писем, а в газетах про Китай не упоминают.
— Ну, скоро начнут, не правда ли, Дирк? Стюард подал бокалы: сначала Лонгстаффу, затем его гостям.
— Проследите, чтобы нас не беспокоили.
— Да, сэр. — Стюард оставил бутылки на столике рядом и вышел.
— Тост, — провозгласил Лонгстафф, и Струан вспомнил тост Робба и пожалел, что сначала отправился на флагман. — За то, чтобы ваше пребывание здесь, Кулум, было приятным, а возвращение домой — безопасным.
Они выпили. Сухой сак был превосходен.
— Здесь сейчас вершится история, Кулум. И никто не может рассказать вам об этом правдивее и лучше, чем ваш отец.
— У китайцев есть старинная поговорка, Кулум… «Правда имеет много лиц», — сказал Струан.
— Я не понимаю.
— Просто мое изложение «фактов» совсем не обязательно будет единственно верным. — Эти слова напомнили ему об императорском наместнике Лине, который содержался в Кантоне под стражей и в бесчестье, потому что его политика привела к открытому конфликту с Британией; в скором времени его ожидал смертный приговор. — Этот дьявол Линь все еще в Кантоне? — спросил он.
— Думаю, да. Его превосходительство Ти-сен улыбнулся, когда я три дня назад задал ему вопрос о судьбе Линя, и сказал загадочно: «Багряный является Сыном Неба. Как может человек провидеть волю Неба?» Китайского императора зовут Сыном Неба, — пояснил Лонгстафф для Кулума. — «Багряный» — еще одно из его многочисленных имен, поскольку он всегда пишет тушью алого цвета.
— Странные, странные люди эти китайцы, Кулум, — добавил Струан. — Например, из трехсот миллионов человек только император имеет право писать алой тушью. Попытайся представить себе это. Если бы королева Виктория заявила в один прекрасный день, что отныне только ей дозволено пользоваться красными чернилами, как бы мы ни любили ее, сорок тысяч британцев в тот же миг отказались бы от всех чернил, кроме красных. Я бы сам первый так поступил.
— И каждый Китайский торговец, — вставил Лоyuстафф с издевкой, которой сам, очевидно, не замечал, — немедленно послал бы ей бочонок чернил означенною цвета — с оплатой по получении — и заверил бы Ее Британское Величество в своей готовности стать поставщиком Короны — по соответствующей цене. И все заверения непременно были бы написаны красным. Ха, надо полагать, у них есть на это право. Где оказались бы все мы, не будь торговли?
Возникла короткая пауза, и Кулум спросил себя, почему отец молча проглотил нанесенное ему оскорбление. Или это не было оскорблением? Возможно, это лишь еще одна непреложная истина: аристократы всегда издеваются над теми, кто не принадлежит к их кругу? Что ж, наша Хартия решила бы проблему аристократии раз и навсегда.
— Вы хотели видеть меня, Уилл? — Струан чувствовал себя смертельно усталым. Его нога болела, невыносимо ныли плечи.
— Да. За последние два дня произошло несколько незначительных событий, Кулум, вы не извините нас на минуту? Мне необходимо поговорить с вашим отцом наедине.
— Разумеется, сэр. — Кулум поднялся.
— В этом нет нужды, Уилл. — Струан жестом остановил сына. Если бы не насмешки Лонгстаффа, он не стал бы его задерживать. — Кулум теперь один из партнеров торгового дома «Струан и компания». Придет день, когда он будет управлять им как Тай-Пэн. Вы можете доверять ему так же, как доверяете мне.
Кулуму захотелось сказать: «Я никогда не стану участвовать в этом, никогда. У меня другие планы». Но он не смог произнести ни слова.
— В таком случае примите мои поздравления, Кулум, — небрежно наклонил голову Лонгстафф. — Быть партнером «Благородного Дома» — это удача, которую нельзя купить ни за какие деньги.
Только не когда ты банкрот, едва не добавил Струан.
— Садись, Кулум.
Лонгстафф прошелся взад-вперед по каюте и начал:
— На завтра назначена встреча с полномочным представителем китайского императора для обсуждения деталей договора.
— Он предложил место и время встречи или вы?
— Он.
— Тогда, наверное, вам лучше все изменить. Выберите другое место и назначьте другое время.
— Зачем?
— Затем, что если вы согласитесь с его предложением, он и все мандарины будут рассматривать это как проявление слабости.
— Хорошо. Если вы так считаете. Скажем, послезавтра, а? В Кантоне?
— Да. Возьмите с собой Горацио и Маусса. Если хотите, я тоже поеду с вами. И мы обязательно должны опоздать на четыре часа.
— Но, черт меня возьми, Дирк, к чему такие крайности. Четыре часа? Клянусь честью, это просто смешно!
— Это не смешно. Если вы будете вести себя с ними как повелитель с подчиненными, вы получите преимущество на переговорах. — Струан посмотрел на Кулума. — Здесь, на Востоке, игру приходится вести по восточным правилам. Незначительные вещи, мелочи приобретают огромную важность. Его превосходительство получил крайне трудное назначение. Один крошечный промах сейчас — и его последствия не исправить в течение целого полувека. Ему приходится действовать быстро и при этом соблюдать величайшую осторожность.
— Да. И никакой помощи, черт побери! — Лонгстафф осушил свой бокал и вновь его наполнил. — Какого дьявола, почему они не могут вести себя как цивилизованные люди, этого мне никогда не понять. Никогда. За исключением вашего отца, здесь нет ни одного человека, который старался бы помочь мне. Дома Кабинет просто не представляет, с какими проблемами мне приходится здесь сталкиваться, да им это и не интересно. Я здесь полностью предоставлен самому себе. Мне присылают невыполнимые инструкции, рассчитывая, что я смогу найти общий язык с невозможным народом. Клянусь честью, мы должны опаздывать на четыре часа, чтобы доказать, что мы «выше» них, когда всякому и так ясно, что мы выше! — Он раздраженно взял щепотку табака и чихнул.
— Когда вы намерены провести распродажу земли, Уилл?
— Ну… э… я так думал, когда Кабинет одобрит договор Времени у нас достаточно. Скажем, где-нибудь в сентябре.
— Разве вы забыли о вашей замечательной идее? Мне казалось, вы хотите начать застраивать Гонконг немедленно?
Лонгстафф напряг свою память. Ему показалось, что он действительно припоминает какой-то разговор со Струаном. О чем там, черт побери, шла речь?
— Ну, передача Гонконга, конечно же, остается неофициальной, пока оба правительства не ратифицировали договор — я хочу сказать, это ведь обычная процедура, ну?
— Да. Но ситуация у нас необычная. — Струан поиграл бокалом. — Гонконг наш. Чем скорее мы начнем строиться, тем лучше, разве это не ваши слова?
— Ну, остров-то, конечно, наш… — Что же это был за план? Лонгстафф подавил очередной зевок.
— Вы сказали, что вся земля должна принадлежать королеве. Что до тех пор, пока вас официально не назначили первым губернатором Гонконга, управление островом должно быть сосредоточено в ваших руках, поскольку вы являетесь полномочным представителем Короны. Если вы подпишете особое постановление, все пойдет по плану. Будь я на вашем месте, я бы провел распродажу уже в следующем месяце. Не забывайте, Уилл, что для колонии вам понадобятся деньги. Кабинет с большим подозрением относится к тем колониям, которые не могут обходиться своими средствами.
— Правильно. Да. Совершенно верно. Конечно. Мы должны начинать как можно скорее Первая распродажа земли будет проведена в следующем месяце. Так-так. Теперь мне надо определить форму владения. Что это будет: фригольд , аренда или еще что-нибудь.
— Аренда на девятьсот девяносто девять лет. Обычный для Короны срок арендных соглашений.
— Отлично. — Лонгстафф беспомощно всплеснул руками. — Как будто у нас других забот не хватает, Кулум! Теперь вот придется превращаться в каких-то чертовых торгашей. С чего, дьявол меня забери, вообще начинают строительство колонии, ну? Должны быть выгребные ямы, улицы, дома и Бог его знает что еще. Да, еще здание суда и тюрьма! — Он остановился перед Кулумом: — Вы сколько-нибудь знакомы с юриспруденцией?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19