— Ты знаешь, я предпочитаю верить в реальность дротика, — сказал Маленький Танцор. — Подумай только, ведь я все время себе делаю больно — режу себе руки, когда неловко раскалываю кремень, и потом течет кровь, и я думаю: «Когда же это я порезался?» Если бы я выдумал мир, как ты мне советуешь считать, я бы не воображал, что мне больно. Какой в этом смысл?— Конечно — если не допускать возможности, что это камень Зрит в Видении, что ранит тебя.— Камень?..Старуха внимательно смотрела на его лицо, прищурив глаза:— Не можешь же ты считать, что мир вокруг не Зрит Видений? Откуда ты знаешь — может, ты сам лишь выдуман камнем? Или летучей мышью? Или. например, деревом? Что, если мышь, спрятавшись в своей норке, прямо сейчас Зрит в Видении тебя, твои мысли и чувства? Ты можешь мне неопровержимо доказать, что ты не частица Видения, которое Зрит кто-то другой… или даже что-то другое?Он вскочил на ноги, обернулся кругом и вытянул руки:— Видишь, я просто захотел так сделать. Я решил встать и обернуться кругом. Я. — Он указал пальцем на свой лоб. — Там внутри. Я решил, что так сделаю.— Ты? Или то, что Зрит тебя в Видении, внушило тебе эту мысль? Я сейчас обращаюсь к Маленькому Танцору? Или к Зрящему Видения через посредство воображаемого им Маленького Танцора?— Ко мне! Что за безумные идеи! Как могу я тебе доказать, что я — это я? — воскликнул он, покраснев от досады. — Что бы я ни придумал, ты скажешь, что это Видение. Что я это лишь придумал или что это придумал кто-то еще. Я…— Но именно это я тебе и пытаюсь втолковать! — захлопала старуха в ладоши.Он сник:— Но как же ты тогда вообще чему-то можешь доверять? И зачем тогда говорить с людьми? Не обращай на меня внимания — я ведь не существую на самом деле.Она подмигнула ему:— Дело в том, что раз уж мы почему-то живем, в этом есть какой-то смысл. Что из того, что мы — лишь Видения? Будем жить! Кроме того, ведь иллюзию вполне можно принять.— Мне это кажется безумием. — произнес он, хотя и без особой уверенности. Его лоб прорезали глубокие морщины.— Может, и так, — прошептала старуха, уронив подбородок на руки.Она полностью погрузилась в воспоминания о том как Шесть Зубов удивлялся, что человек мог Танцевать с огнем. Каким образом? Она заморгала и подняла голову. В глазах Маленького Танцора светилось недоумение и беззлобная насмешка.
— Задумалась о том, что не существуешь на самом деле? — спросил он.— Нет — о том, что нужно, чтобы Танцевать с огнем.— Чтобы кожа из воды была. Даже если ты не существуешь, это все равно невозможно, — парировал Маленький Танцор.— Того, что люди даже не пытаются делать, потому что считают невозможным, гораздо больше, чем они делают, потому что считают возможным. — Старуха взяла палку и пошуровала в костре. — А каким был бы мир, если бы люди поверили в возможность невозможного? Ты только подумай о том, что мы могли бы сделать! Вот тебе и тема для Видения.
Она указала своим посохом:— По этой линии можно определить, что самые сильные холода уже позади. Когда солнце поднимается вот там, до летнего равноденствия остается четверть года.Маленький Танцор обошел круг, рассматривая расположение камней. Из глубоких снежных сугробов, нанесенных ветром, торчали лишь их серые макушки. Под лучами Солнца-Отца, передвинувшегося на небе поближе к северу, снег уже начинал таять и оседать.На вершине горного хребта, где стояли юноша и старуха, дул пронзительный холодный ветер, проникавший под зимнюю одежду и леденивший душу. Зато здесь ничто вокруг не заслоняло неровную линию горизонта.— Как только ты до этого додумалась? — крикнул он, пересиливая шум ветра.— Постепенно, мальчик мой. — Она бодро крякнула. — Небо наблюдала, путь Солнца-Отца, вид и расположение Звездной Паутины… Это все часть Кругов. Вот если стоять здесь и глядеть вдоль этой линии, то окажется, что в тот день, когда солнце восходит над той горой, наступает середина лета. И дни тогда начинают становиться все короче — вплоть до наступления сильных морозов. А тогда, в самый короткий день в году, солнце восходит вон над той скалой.Он обошел круг из камней, разглядывая пересекающиеся диаметральные линии:— И таким образом ты всегда знаешь, когда меняются времена года? Я и не подозревал, что это так просто.— Подумаешь! — Она пренебрежительно махнула рукой; ветер трепал ее подол. — Можно почти все в мире понять, просто внимательно наблюдая. Например, скажи-ка мне, где на самом деле север? Покажи рукой!Он вытянул руку по направлению к горе, которую всегда считал находящейся на севере.Белая Телка заковыляла вдоль ряда камней и остановилась у одной из диаметральных линий:— Вот. Иди, стань сюда, и север будет прямо перед тобой.— Откуда ты знаешь?— Нет ничего проще. Я здесь сидела и замечала, где на горизонте появляются звезды. Потом отметила, где они заходят. Нужно просто провести тут всю ночь на одном месте и следить за движением звезд; и север будет точно в середине их пути. Так можно доказать, что Полярная Звезда — действительно звезда севера. Она, должно быть, очень Сильная, раз не движется ночью вместе с остальными.— Сильная — или просто мертвая?— Может, и так — но я в это не верю. Она мерцает точно так же, как остальные, просто не движется. — Она постучала посохом о камни. — Да, достаточно подольше понаблюдать, и поймешь, что к чему. Конечно, я до сих пор так и не понимаю, почему горит солнце. Это не может гореть дерево — дыма-то нет. Да и огонь слишком яркий. Ты задумывался об этом? На огонь костра совсем не похоже — нет этого желтого оттенка. А луна? Что бы там ни горело, оно не греет — да и дыма тоже нет.— Но ты ведь говорила, что у всего есть свой собственный Дух.Она кивнула:— Так оно и есть. Сила Духа разлита повсюду. Чтобы это почувствовать, достаточно раскрыть свою душу. У животных, конечно, тоже есть души — но и у деревьев тоже, и у гор, и у рек, и у небесных облаков. Они все непрестанно трепещут и бьются вокруг. Просто люди слишком загрязняют воду своей жизни, чтобы замечать это. Люди счастливы лишь тогда, когда плывут по течению в грязной воде и даже не видят куда.Он засмеялся, дрожа от холода, несмотря на теплую шубу из овечьей шкуры.Она заметила это и закуталась поплотнее сама:— Пойдем, пора вниз. Я до костей продрогла,— Нет, тебе не холодно! Это иллюзия! — поддразнивал он, помогая ей спускаться по крутой тропе.Чтобы не дать ей упасть, Маленькому Танцору приходилось крепко держать старуху за руку. Из-под ног то и дело катились камни, а на ровных местах блестел скользкий лед.— Сколько же тебе времени понадобилось, чтобы выложить этот круг?— Пара лет. Иногда летом небо закрыто облаками, и приходится ждать следующего года, чтобы правильно расположить камни. Тяжелее всего зимой. Все время тучи. И нужно очень большое желание понять — или изрядная глупость, — чтобы сидеть здесь всю ночь в темноте и ждать утра: ветер тебя снегом засыпает, а кожа просто синеет… В волосах намерзает иней, дрожать начинаешь так, что уж и не знаешь, точно ли место восхода солнца отметила, — ведь зубы так стучат, что того и гляди глаза из орбит вывалятся. Да, этот мир, может, и иллюзия — но чрезвычайно убедительная!— А как тебе пришла в голову мысль о звездном круге? Ты его в Видении увидела? Или просто так, ни с того ни с сего?Она покачала головой:— Нет, конечно, клянусь навозными мухами! Я такой же увидела на холме неподалеку от Великой Реки, когда я с Резаным Пером отправилась навестить его родственников в Племени Белого Журавля. — Она замолчала, погрузившись в воспоминания. — Помню, я туда пошла однажды ночью, потому что среди Людей Белого Журавля считалось, что это место Силы. Я легла спать между прямыми линиями и увидела чудесное Видение. Проснулась я точно на рассвете. Я встала и принялась складывать мою постель. Тут взошло солнце. Я обратила внимание на то, что одна из линий указывает прямехонько на красный глаз солнца. Это заставило меня задуматься, и я некоторое время изучала этот звездный круг. Все время, что мы там пробыли, я наблюдала, где восходит и где заходит солнце. Следила, как оно перемещается по отношению к кругу.Нет, я ничего сама не придумала. Вообще я считаю, что особенно в этом мире придумывать то и нечего. В этом красота Спирали. Все возвращается, все происходит вновь и вновь. Как в жизни. Ребенок рождается, учится ходить, учится говорить, играть, и становится подростком. Потом подросток превращается во взрослого. Мужской член отыскивает влагалище, и рождается другой ребенок, учится ходить, учится говорить, и все начинается сначала. Круги внутри Кругов, и все сцеплены друг с другом — это и есть Спираль.Он приостановился и стряхнул снег с нависшей ветки.— А где в этой картине место для Тяжкого Бобра?Белая Телка с решительным выражением лица зашагала вперед, сжав губы.— Беда в том, что Тяжкий Бобр нашел Силу, сам не зная как.— Но ты же мне много лет говорила, что он лжец, что его Сила — выдумка!— Так оно и есть. Видишь ли, он и в самом деле придумывает ее. Подумай-ка хорошенько. Я знаю, что тебе неприятна мысль о том, что весь мир — иллюзия, но подумай об этом, потому что в этом заключается тайна его власти. Сила Тяжкого Бобра — в головах других людей.
Маленький Танцор остановился и взглянул на старуху:— Как?Она хитро подмигнула, чуть улыбнувшись:— Да-да. Его Сила — вся в головах других. Они верят в него. Если хочешь, они Зрят в Видении его Силу — и все это иллюзия.— Иллюзия?— Да — по сравнению с Единством.— А что, если и Единство — иллюзия?— Тогда это последняя в цепи иллюзий. Но она действует. Ты ведь рассказал мне об охоте на овец. Ты рассказал мне и о том, как ты Видением заставил антилопу прийти в ловушку, что устроила твоя мать, и на кормить Племя. Ты мне и о Видениях рассказал — а вот я еще не рассказала тебе, что твое Видение о Единстве было настолько сильным, что я тоже его почувствовала.Он в изумлении уставился на нее:— Ты?..Она махнула рукой:— Ну да, я чувствовала тебя и твой голод. Почувствовала это и антилопа… а позже и овца. Вот почему я говорю, что если Единство и иллюзия, то это самая сильная иллюзия. Подумай об этом да вспомни наш спор в первый же день, когда ты пришел, — о том, существуешь ли ты на самом деле. Я знаю, что ты действительно существуешь, потому что почувствовала твое Видение. Таким же образом ты можешь убедиться в реальности существования антилопы и горных овец. Ты ведь был Един с ними.Понимание пронзило его душу еще более страшным холодом, чем пронзительный ледяной ветер. Он долго стоял неподвижно, погрузившись в раздумья. Наконец все встало на свои места. Он рассеянно кивнул старухе, хотел задать ей еще вопрос, взглянул на нее… но ее уже не было рядом. Он торжествующе пнул куст шалфея и побежал догонять ее.
Два Дыма принял из рук у Волшебной Лосихи роговую плошку, в которой дымилась горячая похлебка из овечьего мяса. Затем она вышла из пещеры и уселась у входа, скрестив ноги. Ее глаза все время невольно обращались к тропе, что спускалась с высокого хребта.— Все высматриваешь его?— Да, — ответила она с болью в сердце.— Он вернется, — сказал Два Дыма, хлебая из плошки.— Он вернется, — будто эхо, повторила Стучащие Копыта, которая сидела в пещере и плела корзину.Молодая женщина не глядя знала, какая тревога лежит на лице матери. Хоть она и была тогда ребенком, она хорошо помнила, как эти же самые слова часто повторялись в вигваме отца той долгой весной, когда он пропал. А в конце концов Бритый Баран обнаружил в таящем снегу его тело — но это было уже следующей весной.Она закусила губу — в последние дни это превратилось в привычку — и стала всматриваться в тропу, прихотливо вившуюся между камней, кустарников и деревьев.«Ему нужно было пойти», — напомнила она себе, стараясь не думать о возможных несчастьях. Если сломать ногу в лесу, это неизбежно ведет к медленной, страшной смерти. Один неосторожный шаг на засыпанном снегом крутом горном склоне может заставить пойти лавину. Стоит поскользнуться на скользкой тропе, и сразу же упадешь в…. «Нет, нет, нельзя об этом думать».— Да, — успокаивающе произнес Два Дыма, — он должен был пойти. Нужно же было кому-нибудь посмотреть, как там поживает Белая Телка. Да и Видения, кажется, сделались слишком уж… В общем, ему нужно было побеседовать с Белой Телкой. Может, это и хорошо — ведь они раньше так часто ссорились. Может, им пришло время мирно поговорить наконец.Она и сама знала, что это правда. Сколько раз он метался по ночам во сне, а проснувшись, не мог отвести глаз от волчьей морды, так тщательно выбитой на задней стене пещеры? Даже сейчас, сидя на солнце, она ощущала затылком взгляд волка. А иногда, когда Маленький Танцор кричал во сне и она просыпалась, она тоже смотрела в полумрак — и была готова поклясться, что волчьи глаза светились желтым светом!А напряжение в пещере спало. Люди больше не кричали друг на друга сердито, искоса поглядывая на Маленького Танцора. Они снова смеялись. Низкие Люди Бизона учили язык анит-а, а Люди Красной Руки учили их язык. На обоих языках теперь рассказывали предания — это давало отдых уставшим душам. И началось это все с уходом Маленького Танцора.Воспоминание о последнем дне перед тем, как он отправился в путь, саднило ее сердце, будто засевшая колючка кактуса…— Ты должен пойти. Тебе нужно повидать Белую Телку.— Я ее не люблю. Она снова начнет приставать ко мне.— Пожалуйста, — умоляла она. — Иначе Видения разлучат нас. Два Дыма знает, как это бывает. Спроси его. Я люблю тебя, Маленький Танцор. Если не ради себя или других, сделай это ради меня. Пожалуйста.И он ушел, сознавая, что ему и самому этого хотелось — пусть он и отказывался себе в этом признаться…— Но почему так долго? — Вопрос, который она запретила себе задавать, невольно сорвался с языка.Под ногами матери зашуршали камешки, и теплая рука опустилась на ее плечо.— Не так уж и долго, дочка.— Уже прошло почти три месяца.— Погода ведь плохая стояла. Может, Белая Телка не могла без него обойтись. Вдруг она болеет? Да и мало ли что еще…Волшебная Лосиха медленно кивнула, вспоминая, каким нелепо распухшим выглядело тело ее отца… Сначала она не могла поверить, что это в самом деле он:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69