Два Дыма сделал еще несколько шагов — и остановился. Старуха лежала на спине, озаренная карминным отблеском пламеневших облаков. Койоты и вороны уже давно обнаружили ее. По одежде тянулись белые полосы птичьих испражнений. Лицо и ноги были обглоданы. Хотя внутренности тоже не остались нетронутыми, древко дротика все еще торчало из живота.— Нет! — вырвался крик у Танцующего-с-Огнем.Два Дыма, позабыв о боли в колене, заковылял вперед. В его сердце возникла щемящая пустота. Он остановился у границы круга из камней. Кто-то положил голову Белой Телки на центральный валун, обернув ее лицом к западу, чтобы ее душа могла созерцать закат. Вокруг черепа развевались космы седых волос.Она умерла несколько дней тому назад. Оскаленные десны поблескивали в кровавом свете заката. Пустые глазницы таращились на солнце. Гримаса смерти смеялась над днем кончины.Почувствовав зловоние разложения и вороньих испражнений, Два Дыма зашатался. Ему казалось, что он повис над пропастью, что часть его души оторвалась и унеслась по ветру…Танцующий-с-Огнем подошел к нему и стал рядом. Горе Зрящего Видения еще усугубило страдание старика. Черный волк стал жалобно подвывать, как будто плакал.— Я не думал, что люди Племени уже принялись убивать и своих, — невольно вырвалось у бердаче. Эта мысль промелькнула у него в голове — а что-то ведь надо было сказать.— Они заблудились, — прошептал Танцующий-с-Огнем. — Другим приходится за это расплачиваться.— Они сами расплатятся, — проскрежетал Два Дыма. — Они расплатятся за все в конце концов. Своим Видением ты закопаешь их в землю, чтобы они навсегда исчезли в вечной тьме.Два Дыма вздрогнул — так тяжело опустилась на его плечо ладонь Танцующего-с-Огнем. Мягкий голос облегчил боль раздираемой горем души:— Разве детей убивают за глупые проделки? Разве их убивают за то, что у них нет родителей?Его старый наставник крепко закрыл глаза и попытался прогнать страшные воспоминания, отвлечься от зловония смерти, наполнявшего ноздри.— Значит, мы и есть родители?— Наверное. Может быть, точнее будет сказать — учители.Чтобы согнать слезы с глаз, Два Дыма заморгал. Чувство потери переполняло его. Молодой его спутник стоял с выражением огромного горя на опустошенном лице. Неужели с Белой Телкой так много умерло для Танцующего-с-Огнем?— Я хотел поговорить с ней, спросить, каким путем мне идти. Я… — Он покачал головой. — Так трудно идти по тропе, ведущей к Единому. Для нас иллюзия — это реальность. Она очень сильна, ее так трудно не замечать… Однажды я лежал в снегу и умирал — и мне удалось освободиться. В другой раз я умирал от укуса змеи, и преграды вокруг души разрушились, и я смог Зреть Единое в Видении. Но оба раза у меня был Вожатый. Не понимаешь? У меня был Вожатый!Танцующий-с-Огнем опустил глаза. Плечи его обвисли.— Что, если я больше не смогу Зреть Видения? Что, если иллюзия свяжет меня? Я… я так неуверенно себя чувствую.— И ты рассчитывал на помощь Белой Телки?— Она так много знала.— Когда ее душа освободилась и улетела, из этого мира ушло нечто чудесное. — Два Дыма проглотил сжавшийся в горле комок. — Она была моим другом. Она понимала меня лучше, чем все люди, каких я знал.— Горе — это иллюзия, — негромко промолвил Танцующий-с-Огнем. — Всего лишь иллюзия.— А если эта иллюзия переполняет тебя, когда ты пытаешься Узреть Видение?— Тогда она может погубить нас всех.Он повернулся и устало пошел по тропе вниз. Внезапно он упал на колени и закрыл лицо руками:— Я совершенно запутался… Заблудился.— Но ведь ты же Узрел Единое в Видении.Танцующий-с-Огнем согнулся как от удара.— Я Зрел Видение. Да, я Узрел в Видении Единое. Но как ты думаешь, Два Дыма, почему я так долго просидел на хребте? Я пытался — снова, снова и снова… В одиночку я на это не способен. Неужели ты не понял?Представь себе, что перед тобой возвышается гора, а на вершине ты видишь огонь. Ты стоишь в темноте и смотришь на огонь — но троп, ведущих к нему, тебе не видно. Гора — это всего лишь иллюзия, но ты не видишь троп, по которым можно ее преодолеть. Тогда ты все-таки начинаешь карабкаться наверх — но путь тебе преграждает камень. Ты возвращаешься и снова начинаешь карабкаться наверх — но и тут путь тебе перекрывает валежник, хотя тебе и удалось подойти к огню поближе. И так каждый раз ты возвращаешься и начинаешь все заново, обходя препятствия… но тропы, ведущей на вершину, мне до сих пор найти не удалось, а все преграды по-прежнему поджидают меня и не пускают наверх, стоит лишь мне позабыть, как их обходят.Вдобавок под горой холодно. Я хочу почувствовать огонь, ощутить его тепло. Это гонит меня вперед и усугубляет отчаяние. Чем сильнее я к нему стремлюсь, тем дальше кажется огонь, тем недоступнее делается вершина. Люди думают, что достаточно просто раскинуть крылья, и будешь Танцевать Единое — но на самом-то деле надо идти по земле, а не лететь, шаг за шагом преодолевать тропу иллюзии.И сам я еще ни разу не нашел дорогу к вершине. В селении все время что-нибудь останавливало меня — то Волшебная Лосиха, то дочери, то Голодный Бык… И мои собственные сомнения тоже.— Но ведь ты же Узрел Единое в Видении!— Да! — вскричал он. — Зрящий Видения Волка пришел ко мне. Чтобы этого достичь, я чуть не умер! Как ты не понимаешь? Мой самый злейший враг — это я сам! Это не Тяжкий Бобр и не Кровавый Медведь… Я должен победить самого себя!— Может быть, Зрящий Видения Волка придет к тебе, когда потребуется. Сила не выбрасывает просто так свои орудия, как глупая старуха, когда порежется пластинкой кремня…— Может и выбросить! — Он горящими глазами взглянул на Два Дыма. — Не знаю, назови это глупостью, если хочешь… но дело не в Зрящем Виденья Волка, не в Силе — а во мне. Я — главное действующее лицо. Я должен Видением восстановить Спираль. И я чувствую это — как человек чувствует, что на него смотрит гризли. Я должен сам найти путь к Единому. Дело в чем-то, что внутри меня. Можно это назвать свободной волей, если хочешь.— Не забудь еще про Волчью Котомку.— А как мне ею воспользоваться? Она далеко, она замкнута в Силе Духа, она умирает. С того самого дня, когда Тяжкий Бобр швырнул ее в темноту, она стала умирать. Что, если из нее ушло уже столько Силы, что она стала как старик, неспособный метнуть дротик?Два Дыма заставил себя не вспоминать страшный труп.— А если Волчья Котомка тебе не поможет?Танцующий-с-Огнем пожал плечами:— Тогда и не знаю, что мне делать.Он посмотрел на заходившее солнце:— Последние дни меня неотступно преследуют воспоминания: я вижу, как светится любовь в глазах жены… мне не терпится обнять дочек, посмотреть, как они играют… Я хочу услышать смех Голодного Быка, шутку Черного Ворона, птичий свист Трех Пальцев… А теперь, стоит мне закрыть глаза, передо мной возникает труп Белой Телки, и горе начинает грызть меня, как кролик ветку. Знаешь, что это значит? Что будет, если я утрачу власть над моей волей? Что будет, если я не успею найти тропу к Единому? Что тогда? Я один знаю, что я способен на это. Я могу прикоснуться к Единому. Как только это произойдет, я могу Танцевать весь мир — и не растеряюсь! Но вот смогу ли я забраться на вершину горы, когда это будет необходимо? Мне не хватает времени!
Танагер проснулась до рассвета. Она лежала свернувшись под шкурой. Все тело было болезненно напряжено, как будто она бежала всю ночь. Страшная жажда мучила ее; она пошевелила шершавым языком в пересохшем рту и сморщилась от неприятного кислого вкуса.Пламя. Образы ее Видения не покидали ее. Сила Духа пришла к ней — и она уже не могла забыть, как предыдущей ночью в мольбе простерла руки к облакам.Она села, преодолевая сопротивление непослушных мышц, и смотрела на едва занимавшийся на востоке рассвет. Да, все должно получиться. Видение указало ей путь. Голод защемил ей желудок. Она протерла кулаком воспаленные глаза, встала, встряхнула шкуру, накинула ее на плечи и подняла с земли свой мешок.На минутку она присела на камень, наблюдая приход холодного ясного утра. Из каньона поднялся ласковый сухой ветер, хорошо знакомый охотникам. Он обычно начинает дуть по утрам и успокаивается к ночи. Она с наслаждением втянула воздух, пахнущий соснами и сухой травой.— Только тот, кого ведет гнев, может совершить то, что я должна совершить.Она заново пережила образы Видения, обдумывая путь, по которому ей придется пойти. Чтобы гнев снова загорелся в душе, ей было достаточно вспомнить, как набрасывались на нее эти омерзительные воины Низкого Племени Бизона.Солнце вышло из-за горной гряды и залило луга золотым светом. Воины уже снова развели костры, и прозрачные струйки дыма потянулись меж ветвей деревьев.Зная, что поблизости врагов нет, Танагер уверенно пошла вниз по крутому склону. Она спешила и остановилась по пути лишь для того, чтобы оторвать кусочек сосновой коры и пригоршню иголок. Ногтем большого пальца она надавила на внутреннюю поверхность коры — и узнала все, что ей нужно было узнать. Она сжала кулак, и иголки тут же начали ломаться с едва слышным треском.Подойдя к лагерю, она весело и бодро приветствовала воинов. Внезапно ее душу охватило ощущение свободы, свежее и стремительное, будто весенняя гроза.— Бритый Баран! Тебе с Нависшей Скалой надо кое-что сделать. Но двигаться нужно будет быстро. Каждый пойдет своим путем.— Сколько людей нам взять с собой?— Чем меньше, тем лучше. Прошлой ночью я Узрела Видение, когда спала на скале. Я знаю теперь, как нам выжить.Она невольно улыбнулась — так вдруг сверкнули глаза молодого воина.— Видение? Видение Силы?Она кивнула, внезапно почувствовав уверенность в своих словах:— Видение Силы. Послание Мира Духа.Бритый Баран потянул себя за ухо и кивнул:— Что мы должны сделать?Она проворно расчистила на земле место и принялась рисовать ловкими пальцами.
— Кровавый Медведь!Кричали справа. Он повернулся и увидел, как из-за ствола упавшего дерева встает Теплый Ветер, держа в одной руке дротики, а в другой — атлатл.— Теплый Ветер! Чего это ты тут прячешься?Молодой воин осторожно вышел из чащобы, широко улыбаясь:— Ты принес Волчью Котомку! Мы снова обрели душу! Но ты спрашиваешь, что я делаю? Сторожу тропу. Если бы вы были вражеским отрядом, я бы убил последнего и убежал в лес. Там сзади есть лосиная тропа. А потом я побежал бы в лагерь и поднял бы тревогу. К тому времени, когда врагам надоело бы гоняться по лесу за моей тенью, мы уже ждали бы их в засаде у того вон каньона.Кровавый Медведь невесело улыбнулся:— Значит, лагерь Танагер расположен как раз там, куда ведет эта тропа?Он оглянулся и заметил узенькую тропку, вившуюся между деревьями. Полуденное солнце освещало ее косыми лучами, пробивавшимися сквозь ветки сосен.Теплый Ветер кивнул:— Там самое подходящее место. Оттуда нам легко держать под контролем тропы, ведущие на север. Если же двинуться на восток, запутаешься среди отвесных каньонов, где у Одного Броска устроена ловушка на горных баранов. А если отклониться на запад, придется карабкаться через все эти вершины. Так что если они собираются двигаться на север, им нас не миновать.— А если они пойдут на юг?Теплый Ветер нахально пожал плечами:— Большинство тамошних селений уже разграблены и разрушены, а людей приютили Стучащие Копыта и те, с кем она живет.— Ты имеешь в виду этих Низких Людей Бизона?— Белая Телка любила их. Два Дыма тоже там жил. Всех, кто не может воевать, Танагер отправляет туда. Но они живут на западном склоне — с другой стороны, за хребтом.
Кровавый Медведь кивнул:— Значит, я точно попаду в лагерь Танагер?— Нет, идите прямо. Когда выйдете из каньона, увидите большой выступ скалы. Это лагерь и есть. Оттуда почти все вокруг далеко видно. Сегодня утром Танагер послала двух воинов на какое-то задание. Что такое, не говорит, обещает только, что через четыре дня мы узнаем. Я знаю, что прошлой ночью она Узрела Видение, когда была на вершине скалы. Никогда еще я ее такой счастливой не видел!— Понятно.— А He-Потеет с отрядом отправился разогнать отряд Низких Людей Бизона, которые настолько обнаглели, что стали охотиться у нас на виду. Но они скоро вернутся. Мы видели всего лишь шесть или семь врагов. He-Потеет взял с собой десять мужчин и женщин.— Женщин?Молодой воин усмехнулся:— Может, ты забыл, что наша предводительница — Танагер? Женщины хорошо воюют. Они бегают не так быстро, как мужчины, и дротики не так далеко мечут, но зато они скорее умрут, чем сдадутся в плен Низким Людям Бизона. Ты глазам своим не поверишь, когда увидишь, на что способна женщина с дубиной, когда по-настоящему разозлится. Представь себе, что ты овца в ловушке — или раненый вражеский воин.— И командует вами Танагер? — Гнев охватил Кровавого Медведя.Страж тропы слегка прищурился и переступил с ноги на ногу; воины за спиной Кровавого Медведя смущенно переглядывались.— Ты об этом с Танагер поговоришь.— Ты не пойдешь с нами?— Нет. Не могу же я оставить тропу без присмотра. Люди из-за этого погибают.Кровавый Медведь свирепо уставился на молодого воина, но в непреклонном ответном взгляде он не заметил ни малейшего колебания. Итак, власть он утратил уже в большей степени, чем предполагал. Вместо того чтобы насмехаться над Танагер, ему нужно было прийти сюда при первых же известиях о ее возвышении. Но кто бы мог подумать, что эта костлявая девчонка на такое способна?— Тогда сторожи тропу. Я с тобой еще поговорю.Теплый Ветер кивнул, потом добавил:— Я бы не слишком настаивал, Кровавый Медведь. Конечно, ты — Хранитель Котомки, но многие из нас попросили бы тебя спокойно подумать, прежде чем поддаваться своим порывам, которые могут тебя до беды довести.— Что? — Кровавый Медведь резко обернулся, чувствуя в сердце смертоносную тишину гнева.Его собеседник заметил это, но стоял по-прежнему прямо.— Ты слышал, что я сказал. Не забывай, что Танагер не одну уже жизнь спасла, в том числе и самую дорогую для меня — мою. Она сплотила нас и научила, как хотя бы задержать продвижение грабителей. Если ты собираешься ссориться, то внесешь раскол в Красную Руку как раз в такое время, когда мы как никогда нуждаемся в единстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69