Ее мать окунула обе ладони во влажную охру и хлопнула ее по грудям; таким образом молоко, которое когда-нибудь у нее появится, объявлялось собственностью Племени Красной Руки. Ее лицо разрисовали белым; на правой щеке изобразили голубой круг — символ неба, а на левой — коричневый, обозначавший землю. Вниз от груди пролегла по ее телу желтая Тропа Света, кончавшаяся у лобка. Зеленый Рог углем нарисовала стрелы, указывавшие на внутреннюю поверхность бедер.— Это чтобы эти глупые мальчишки знали, куда лезть!И она захихикала, к великому удовольствию других старух.Раскрасневшись от стыда, Волшебная Лосиха сглотнула набежавшую слюну. Почему-то она была уверена, что старой ведьме известно, кто стащил ее лепешки.На животе девушки нарисовали большой оранжевый круг — символ утреннего солнца и новой жизни, которую оно каждый день приносит миру; так же и ее лоно принесет новую жизнь Красной Руке.Она терпела все эти манипуляции, зная, что так и должно быть. Каким-то непонятным образом все девушки-подростки были осведомлены об этой церемонии, хотя никогда не обсуждали ее открыто. Она узнала о ней из обрывочных замечаний шепотом в разговорах подруг — Танагер и Сверчка. Почему-то все, что происходило с ней в менструальном вигваме, стало казаться реальностью лишь некоторое время спустя. Старухи ушли вместе с матерью, распевая песни и треща трещотками из оленьих копыт. В Племени Красной Руки стало одной женщиной больше.Девушка долго прислушивалась к удалявшемуся шуму, чувствуя, что в ее жизни произошло что-то очень важное. Мужчины, поджидавшие шествие женщин, хохотали, пели, хлопали в ладоши и плясали. Сверчок и Танагер, широко раскрыв глаза, наблюдали за действом с окраины селения. Они понимали, что прежняя веселая дружба с Лосихой пришла к концу. Отныне их бывшая подружка больше не сможет играть с ними в детские игры, бегать и хохотать. Она должна будет взять на себя женские обязанности — а ведь она и знать не знала, как положено смеяться взрослой женщине, что означают шутки, которыми взрослые женщины обмениваются…Какой-то мужчина пожелает ее. Эта мысль не покидала ее ни на мгновение, пронизывая все остальные мысли. Сначала она даже не отдавала себе в этом отчета.Один из мужчин не принял участия во всеобщем веселье. Хранитель Волчьей Котомки просто смотрел издали, безо всякого выражения на неподвижном лице. Даже на расстоянии она чувствовала, что в его глазах светится предвкушение наслаждения. Охотник выпрямился и напрягся: он нашел добычу!Он все время поглядывал в ее сторону, улыбаясь про себя. Его глаза возбужденно блестели. Внезапно догадка пронзила ее, будто острие дротика. Ее душа напряглась и сжалась: Кровавый Медведь хотел первым овладеть ею!Перепугавшись, она послала Танагер за своей матерью, не уточняя, почему хочет ее видеть. Она попыталась, правда, объяснить, в чем дело, но быстроногая Танагер, не дослушав, умчалась в темноту.Когда из селения донеслись песни и хохот, она спряталась под одеяло. Предполагается, что завтра утром она покинет менструальный вигвам. И что тогда? Кровавый Медведь будет поджидать ее, затаившись. Разве сможет она противиться его желаниям, если он поймает ее вне селения? Что же ей делать? Никто никогда не шел наперекор воле Хранителя Волчьей Котомки. Ведь Кровавый Медведь вернул Красной Руке сердце и душу, похищенные у племени. Теперь он имел право на все, чего ни пожелает.Она наклонилась и снова посмотрела в щелку. Чья-то тень, выйдя из селения, приближалась по плотно утоптанной тропинке. При виде знакомой походки холодное отчаяние растаяло в груди девушки. Значит, Танагер все-таки удалось прокрасться в вигвам отчима и шепнуть несколько слов матери.По траве зашуршали подошвы мокасинов из мягкой кожи. Бахрома платья зашуршала, задев за шкуру у входа.— Привет, дочка. Что случилось? Ты хотела меня видеть? — спросила Стучащие Копыта.— Мне нужно поговорить с тобой.Мать хмыкнула по-своему — скорее горлом, чем ртом, и вошла в вигвам. Вздохнув, она сначала уселась на шкуру, лежавшую на полу вигвама, а потом легла на бок. Расслабившись, она вытянула уставшие за день ноги и подперла голову рукой.— Ты разволновалась из-за того, что стала взрослой женщиной? Танагер мне что-то ничего толком не объяснила.Волшебная Лосиха кивнула головой. Их нежная дружба — дружба матери и дочери, вместе переживших общее горе, — почти не нуждалась в словах.— Ну, не стоит. С этим уж теперь ничего не поделаешь. Со мной то же самое в свое время было, понимаешь? Будь самой собой. Живи и жди. Все будет так, как будет. Тебе нечего опасаться будущего. Жизнь штука такая — каждый день происходит что-то, что нужно прожить. Сейчас ты напугана тем, что с тобой случится. А когда ты впервые подотрешь зад своему первому внуку, ты даже и представить себе не сможешь, куда все эти страхи подевались…— Дело не в этом. — Сердце девушки сильно забилось.— Не в этом? — В нежном голосе матери зазвучало удивление. — Тогда это действительно серьезно.— Видишь ли… короче говоря, все дело в Кровавом Медведе.
Стрелы, что намалевала углем Зеленый Рог, стали вдруг чесаться. Неужели это предзнаменование?..Мать вздохнула:— Понятно. Он присматривает за вигвамом?— Все время. С тех пор как вы все ушли. Он знает, что я созрела. Но… мама… кто угодно, только не он. Я не хочу… то есть…В темноте мать пододвинулась поближе. Теплая рука обняла Волшебную Лосиху за плечи:— Мне кажется, я понимаю твои чувства. Тебе отвратительны все мужчины? Или только он?— Только он. Я думала, что первым будет Ломает-Рог. Он говорил что-то такое — ну, можно сказать, что обещал. Не думаю, что он шутил. Я замечала, что он исподтишка следит за мной. Мне и вправду хотелось бы, чтобы он… Правда. Ну а другие… я им могу и отказать.— Правильно.— Но ведь Кровавый Медведь хранит Волчью Котомку. Никто ему ни в чем отказать не смеет. Я не могу… я не дамся ему! Мне не нравится, как он себя ведет. Он делает женщинам больно. Я слышала, что в первый раз пришлось вынести Нежному Весеннему Ливню. У нее кровь потекла… Такого не должно быть. Я не хочу, чтобы мне было больно.— Тсс! Я понимаю. Если бы я была на твоем месте, мне бы это тоже не понравилось. Мне повезло. Когда я впервые вышла из этого вигвама, я могла выбирать среди чудесных мужчин.— А я…— Молчи, дочка. Я думаю.Для девушки наступило томительное ожидание. Она опять смотрела сквозь щелку в сторону селения. В вигвамах уже зажглись вечерние костры. Конические верхушки жилищ осветились слабым желтовато-коричневым светом. Она хорошо представляла себе, что делается внутри. Люди сидели кружком, смеялись, рассказывали друг другу истории о детстве Волшебной Лосихи, строили предположения о том, за кого она в конце концов выйдет замуж… Большая часть рассказов начиналась словами:— А помнишь, когда Лосихе было пять лет… А помнишь, как она…Такие воспоминания могли продолжаться бесконечно.Зачем же ее душу раздирали холодные пальцы страха? Зачем Кровавый Медведь возжелал именно ее?— Белая Телка!— Что?Мать медленно кивнула в темноте:— Да, это выход. Я пошлю тебя к Белой Телке. Пока ты там поживешь… Может, Кровавый Медведь про тебя забудет. А может, ты найдешь себе мужа…— Но зачем мне отправляться к Белой Телке? Я не…— А где еще ты будешь в безопасности? А? У Быстрого Бегуна? Так Кровавый Медведь попросту отправится за тобой вслед… вдобавок, вся твоя семья живет здесь, так что у тебя не будет никакого предлога, чтобы жить у Быстрого Бегуна. Тебя нужно отправить в такое место, где твое присутствие будет легко объяснить. Жилище Белой Телки прекрасно подходит тебе во всех отношениях.— А каким образом мое пребывание там можно будет объяснить?— Об этом уж я позабочусь. Я…— Но ведь там живут эти Низкие Люди Бизона! Этот охотник! Он может…— Перестань придумывать! Даже охотник из Низкого Племени Бизона не осмелится приставать к тебе в присутствии Белой Телки. Ты это и сама прекрасно знаешь. Кроме того, тебя будет охранять бердаче — Два Дыма. Вдобавок даже сейчас, хотя уже столько времени с тех пор прошло, люди не забыли об убийстве Резаного Пера. Кровавому Медведю бердаче напоминает о том дне, когда он покрыл себя позором. Уж если куда Кровавый Медведь ни за что не пойдет, так это к Белой Телке.— Но с какой это стати я туда отправлюсь? Я хочу сказать, разве Кровавый Медведь не догадается, что я от него прячусь? Разве он не отомстит мне за это, когда я вернусь?— Неужели ты еще на опыте не научилась доверять мне?— Да… пожалуй…— Ну и прекрасно. Ты пойдешь за лекарством для жены твоего отчима. Мокрый Дождь заболела.— Заболела? Но я ее еще недавно видела, и она…— Знаешь, ты, может, и научилась мне доверять, но мозгов тебе все-таки пока не хватает. К счастью, у Мокрого Дождя с ними все в порядке. Она запросто притворится больной на несколько дней. А твой отчим ненавидит Кровавого Медведя не меньше, чем ты. Ты знаешь, старый Резаное Перо был лучшим другом Одного Броска. Он любил его, как отца. Он поддержит нашу игру. После смерти твоего отца я не вышла бы за него, если бы он был дураком… да еще не любил бы тебя. Так вот как мы сделаем: я тайком принесу тебе дорожную суму, и ты уйдешь. Тропу, что ведет к жилищу Белой Телки, ты знаешь. Торопись, дочка! К утру ты уже будешь на полпути. Если кто-нибудь будет меня спрашивать о тебе, я скажу, что ты отправилась за лекарством для Мокрого Дождя. Я сообщу тебе, когда можно будет безбоязненно вернуться домой.— А Кровавый Медведь…— Он слишком глуп, чтобы не поверить.
Не успели звезды переместиться по небу и на ширину ладони, как незаметная в темноте тень выскользнула из менструального вигвама.Вскоре вслед за дочерью вышла и Стучащие Копыта. Она задумчиво глядела на едва заметную в ночном мраке тропу. Волшебная Лосиха быстро поймет, какое непростое путешествие она решилась предпринять. Идти ночью по малознакомой тропе — да тут у кого угодно душа в пятки уйдет, даже у самого смелого охотника. Ей придется бросить вызов темноте, ночным призракам, а может, и голодному гризли. Все равно: любые опасности не так ужасны, как объятия Кровавого Медведя!Стучащие Копыта усталым шагом направилась к своему вигваму. Раз Мокрый Дождь изображает болезнь, ей придется поработать за двоих. Обычно вторым женам жилось куда как тяжелее, чем ей у Одного Броска и Мокрого Дождя. Тем не менее она все время невольно чувствовала себя чуждой пришелицей, нарушившей их счастье. Один Бросок и Мокрый Дождь всегда были с ней ласковы и приветливы, но чувство неловкости не покидало ее. Она никогда не сможет разделить их близость. Некоторым людям даровано такое счастье. Казалось, что Один Бросок и Мокрый Дождь так и родились нераздельными половинками единого целого.Эти мысли заставили ее сердце сжаться от боли и сожаления. Когда-то и она любила так же горячо. Если бы он не отправился в путь той зимой… Весной снег всегда становится опасным и обманчивым. Его тело нашли только в середине лета. Теперь уже никто не заполнит ее душу, опустевшую после его смерти.Она в последний раз бросила тревожный взгляд на тропу. Опасения за дочь терзали ее сердце. Как страшно началась для нее жизнь женщины!
— Временами я перестаю понимать, почему ты надеешься на этого мальчика. Он проявляет необузданность и злопамятность.— Это сила его отца, — объяснил из прозрачного золота Спирали Зрящий Видения Волка.— Но ведь мне приходится жить с его отцом! Слишком много его наглости передалось мальчику.— Волчья Котомка, ты ведь и сама состоишь из разных кусков. Но каждый из них причастен Силе. Мы вместе правили Круги, чтобы обрести мальчика. Тогда ведь ты не жаловалась!— Но тогда моя Сила не вытекала из меня. Я не переживала медленную смерть, как сейчас. Мы страшно рискуем. Я посмотрела на мальчика глазами Следящего. Ты знаешь, что его волю мы изменить не можем. Он будет таким, каким будет. И я предчувствую беду.— У нас никогда не было никаких гарантий. Будущее скрыто в тумане.— Он противится Видениям. Так же будет он противиться и нам.Молчание… Глава 12 За спиной мальчика что-то непостижимое и ужасное, скрываясь, бродило по горному хребту, выдыхая зловоние, будто питающийся падалью медведь. Он пытался обернуться и взглянуть на чудовище, но каждый раз терял равновесие и принимался беспорядочно молотить руками по воздуху, чтобы не упасть.За ним по пятам шла смерть. Он явственно представил себе серебристые капельки слюны, вылетающие из пасти чудовища.Убежать он мог только по опасной тропе, что шла по острому, как нож, хребту серой гранитной скалы. С обеих сторон склоны отвесно падали вниз, теряясь в бездонной глубине. Вокруг быстро проносились облака, почти полностью закрывая синее небо. Порывы ветра все время стремились столкнуть его с тропы в пропасть.Он отчаянно перескакивал с камня на камень. Один лишь ужас давал ему силу прыгать вот так над бездной. Впереди он увидел мать. Уцепившись за скалу, она преграждала ему путь. Обернувшись, она взглянула на него с бесконечной тоской в глазах. Ветер развевал ее черные волосы, разметавшиеся по лицу. Ее пальцы судорожно цеплялись за скалу.— Скорее! Уже совсем близко! Нам нельзя останавливаться, сынок!Ветер уносил отчаянные крики матери в бескрайний простор.— Давай перелезай через меня!Он заколебался в нерешительности; ее лицо сразу же стало пепельно-серым, а кожа, к его беспредельному ужасу, превратилась в камень.— Нет! — закричал он в пустоту.Взвизгнувший ветер попытался сбросить его вниз. Он чувствовал, что чудовище за его спиной вытянуло шею и распахнуло гнилую пасть, чтобы сожрать его.— Мама! — завопил он в отчаянии и прыгнул прямо ей на спину.Он чувствовал, что кошмарное чудовище за спиной растет, становится все выше, тянется за ним, пока он пытается обрести равновесие на камне, в который только что превратилась его мать. Он попробовал опереться на другую ногу, и камень сразу же зашатался и сдвинулся с места.Всхлипывая от страха, он глянул вниз. Камень с лицом матери летел в бездну, ударяясь о скалу и раскалываясь на куски.Невидимое страшилище опять попыталось дотянуться до него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69