Плотник Вася в больнице пришел в себя и начал давать показания. События обрели долгожданную стройность, а также полную ясность.
Ничего бы не произошло, не извлеки я из запасников на свет божий скромное дополнение к предстоящей выставке в виде нескольких портретов. Васе, как вы помните, было поручено привести их в порядок. Портрет дамы находился в неважном состоянии. Красочный слой в углу полотна начал отставать. Пытаясь укрепить его, бывший реставратор вдруг обнаружил, что изображение женщины прикрывает собой какую-то другую работу. Любопытства ради Вася расчистил кусочек (краска отставала легко, ее и наносили по-особому, с таким расчетом, чтобы впоследствии можно было снять без проблем) и ахнул! Руку прославленного итальянского мастера он определил сразу, даже по фрагменту. В свое время благоговейно реставрируя его картину, Вася досконально изучил особенности живописных приемов виртуоза игры света и тени. Более того, он буквально влюбился в работу художника. Прочел о его творчестве много книг, стал собирать иллюстрации. И теперь он не верил своим глазам! Все та же знакомая оптическая наглядность изображения, контрасты, создаваемые особым наложением краски. А главное — подпись! Подпись в углу картины, которую Вася узнал с одного взгляда. Окажись его догадка верной — цена шедевра даже в валюте зашкалит за все мыслимые пределы. А у плотника — больная дочь, срочно нуждающаяся в операции. Даже четверть, да что там — даже десятая часть от предполагаемой суммы решила бы все проблемы его семьи. Вот рассудок-то и помутился. Ведь никто, кроме него, не знал о секрете картины. Ее словно не существовало в природе. Надо было решить только две проблемы: найти серьезного покупателя и украсть портрет из музея. На всякий случай Вася раздобыл фотоаппарат, сделал снимок полотна с расчищенным фрагментом и аккуратно записал уголок заново, искусно подстарив свежий слой краски. Раньше ему и не такое приходилось делать.
Портрет занял свое место на выставке, никто ничего не заметил. Покупателя плотник тоже нашел довольно быстро. Зная, что его приятель Болбот водит знакомство с денежными любителями искусства и старины, он осторожно намекнул тому, что имеет очень, ну просто очень интересное предложение. Так Вася вышел на Хитрика.
Лев Наумович Хитрик — о! это была фигура! Под внешностью барина-эстета скрывался один из руководителей крупной криминальной группировки, ее мозговой центр. В послужном списке дельца имелись сложные махинации с валютой и золотом, с квартирами и антиквариатом. Не брезговали его соратники и похищением людей, и даже пошлым рэкетом. Проще говоря, в любом громком криминальном происшествии надо было искать холеную физиономию Льва Наумовича. Но он всегда выходил сухим из воды. Ведь Хитрик сам не воровал, не похищал, не убивал — ни боже мой! Это делали другие, вроде Толяна Коновалова. Лев Наумович только разрабатывал преступления и пожинал самые сочные плоды. Конечно, о его деятельности знали в компетентных органах и давно держали на заметке. Андрей с товарищами спал и видел, как он «закрывает» ловкого бандита. Но не хватало доказательств.
Начинающий похититель картин Вася выложил перед Хитриком все карты. Окончательно убедила его фотография. Лев Наумович тоже кое-что понимал в искусстве. Это была удача всей его жизни. Обладание шедевром сулило огромные барыши. Дело даже не требовало никаких усилий со стороны Хитрика и никаких помощников. Он решил провернуть все сам: согласился купить картину и даже обговорил с Васей приличную сумму. Кража тоже труда не составила. Тем более что вскоре подвернулся удобный случай.
Дальше уже все известно: Вася спокойно спрятал портрет, предполагая незаметно вынести его, как только улягутся страсти по поводу кражи. Однако похититель и не догадывался, что, договариваясь с Хитриком, он фактически подписывал себе смертный приговор. Покупатель живописи не любил оставлять свидетелей. Спасла Васю случайность. Этой случайностью стала новая смотрительница Оля, на которую и внимания-то никто не обращал. Она неожиданно зашла во внеурочный час в плотницкую и застала Васю наедине с портретом, когда тот собирался вытащить полотно из рамы. Что уж ей там понадобилось — трудно сказать: может, хотела попросить сколотить покрепче расшатанный стул, может, забрела просто по ошибке. Плотник ее не ждал. Тихая, незаметная девочка сначала не подала виду, что узнала украденную работу, но сразу смекнула, что это ее шанс. Мечты бедняжки далеко не простирались — всего-то срубить несколько тысяч на покупку модных шмоток в обмен на молчание. Она прижала Васю, требуя деньги. Один из таких разговоров и подслушала случайно наша кадровичка. Девушка строго беседовала не с бессердечным любовником, а с Василием, угрожая ему разоблачением. Бог Оле судья. Ей пришлось дорого заплатить за свой шантаж. Плотник струхнул не на шутку, да и денег у него не было. А потому он кинулся к Хитрику, прося авансом нужную сумму. Обходительный Лев Наумович ненавязчиво выяснил причины Васиной тревоги, а потом пообещал, что все уладит сам. Тут-то и понадобился Толян, яркий представитель низшего звена криминального сообщества. Именно ему Хитрик поручил срочно познакомиться с Олей и подарить девушке губную помаду. Опытный лис все правильно рассчитал. Бедной девчонке дорогой подарок от «клевого парня» только польстит. Она тут же опробует новую косметику. А смерть наступит от естественной причины — остановки сердца. Вот и нет опасной свидетельницы. И никому даже в голову не придет искать иную причину. Да только тут неожиданно влезла я со своей интуицией и дедукцией и поломала Хитрику всю изящную комбинацию.
Наш разговор на дискотеке серьезно встревожил Толяна. Он потребовал от Льва Наумовича объяснений. Догадываюсь, что Хитрику вообще-то не составило особого труда убедить парня, что Олина сестра, роль которой я играла, просто психопатка. Но на всякий случай он решил избавиться и от Толяна. Накачав парня коньяком, Лев Наумович вкатил ему лошадиную дозу наркотика. И опять причина смерти выглядела вполне естественно — обычная передозировка. Баловство наркотиками среди «быков» процветало.
Но ситуация уже вышла из-под контроля и стала осложняться все больше и больше. На сей раз взбрыкнул Вася. Когда умерла Ольга, плотник смекнул, каким образом Хитрик решил проблему свидетельницы, и взбунтовался. Он заявил, что не хочет иметь со Львом Наумовичем никаких дел и вообще передумал продавать картину.
Глупый, глупый картинный вор! Он так и не понял до конца, насколько опасен Хитрик. Бунт на корабле пресекался капитаном флибустьеров немедленно и жестоко. Нет, пока убирать Васю было рано — ведь портрет находился все еще в его руках. А вот приструнить следовало. Что и сделали ребятки Льва Наумовича. Можно предположить, что если бы это не помогло, то в запасе у бандитов были более эффективные рычаги воздействия. Например, Васе могли напомнить, что у него есть жена и дочь. Но воспитатели слегка перестарались: плотник без памяти угодил в больницу. Дело безнадежно затормозилось. И тут я, к радости Льва Наумовича, выступила полномочным представителем товарищества похитителей портретов и предложила выгодную сделку. А дальше все уже известно.
По словам Андрея, с доказательной базой еще предстояло поработать, но перспективы у дела были обнадеживающими. При обыске в особняке Хитрика оперативники нашли целую коллекцию ядов, в том числе и тот, которым была отравлена смотрительница. Да и пальчики на шприце из квартиры Толяна оказались его. Кстати, и соседка опознала в нем гостя, приходившего к парню незадолго до его смерти. Лев Наумович, вероятно, так уверовал в свою безнаказанность, что потерял всякую бдительность и крупно наследил.
Между прочим, он собирался взять еще один грех на душу. В коньяке, которым любитель живописи предлагал мне обмыть сделку, тоже был яд. Хитрик заметал все следы, да и сто пятьдесят тысяч не хотел терять. Просто патологическая жадность! Я бы тихо преставилась от вполне естественной причины, а он спокойно ушел и с шедевром, и с деньгами. Ну не гад ли он после этого!
— Редкостная сволочь! — согласились коллеги.
Обстановка за праздничным столом становилась все более душевной. Я вещала, словно седобородый старец-сказитель. История текла как по маслу, изредка прерываемая уточняющими репликами сослуживцев. И тут новенькая остановила мой героический эпос неожиданным вопросом:
— А с дамой-то что? Ну, которая с портрета? Эх, девочка, всему свое время! Впрочем, нетерпение простительно в столь юном возрасте.
— Таинственная дама, двойник портрета, которая сначала донимала меня в качестве привидения, а потом чудесным образом материализовалась, — это особая история. По-своему даже романтическая.
Петр Старицкий, желая спрятать ценности своей коллекции, придумал остроумный ход. Обладая определенным мастерством художника, он решил просто-напросто записать некоторые картины. Это ему показалось надежнее, чем передоверять полотна чужим рукам.
Оно и понятно: многие тогда не верили, что новая власть пришла «всерьез и надолго». Вот и Старицкий считал, что надо всего-навсего переждать трудные времена. Скорее всего, план его полностью не осуществился, но главную свою драгоценность он все же успел скрыть. Портрет собственной жены — вот что Петр сделал щитом живописного шедевра. По такой примете картину легче можно найти в случае чего — вероятно, так считал коллекционер. Перед самым арестом, отправляя за границу жену и детей, он открыл Софье Старицкой секрет ее портрета. Жизнь показала, что тревоги Петра были не напрасны. Да только вот картин он уже больше вернуть не смог. Старицкий сгинул без следа, семья его обосновалась в Париже, как многие русские эмигранты, а экспонаты семейной коллекции затерялись в пыльных запасниках различных музеев. Но семейное предание о ценной коллекции, когда-то принадлежавшей фамилии Старицких, сохранилось и долгое время существовало в качестве грустной и романтической сказки. До тех пор, пока не появилась на свет Софи Селье. Ее мать, урожденная Анна Старицкая, была внучкой коллекционера. А Софи, соответственно, правнучкой. Девочка росла впечатлительной, энергичной, склонной ко всякого рода авантюрам. И кроме того, если верить старым семейным фотографиям, она была как две капли воды похожа на свою прабабку, имя которой и носила. Еще в нежном возрасте Софи услышала рассказ матери об утраченной коллекции, а в особенности о бесценной картине, и ее воображение поразилось. Девочка решила во что бы то ни стало разыскать полотно и попытаться вернуть. Со временем, кроме романтических порывов, ею стала двигать и простая расчетливость: за картину гения можно было выручить такую сумму, которая обеспечила бы приятное и безбедное существование Софи на всю жизнь. Увы, потомки Старицкого были не слишком состоятельными людьми.
Мечты Софи стали обретать реальные очертания после того, как она познакомилась с Михаилом Черезовым, приехавшим во Францию в поисках удачи и постоянного места жительства. Предприимчивый Михаил был хорошо известен у себя на родине в столичных околокриминальных кругах. За ним водились кое-какие грешки. Короче, Софи семена своих мечтаний высыпала на благодатную почву. Вскоре влюбленные голубки поженились (причем Михаил из практических соображений взял французскую фамилию жены — Селье) и уже вместе стали вынашивать план возвращения портрета. Для начала они создали благотворительный фонд и установили довольно тесные контакты с различными организациями в России, в том числе и с музеями. Софи даже кое-что по мелочи передавала в дар из семейных реликвий. Зато она получила возможность часто бывать на своей исторической родине. Ребята Андрея по своим каналам запрашивали столицу и выяснили, что правнучка Старицкого, как родственница русского художника, имела доступ к архивам, касающимся ее коллекции. Видимо, там она и узнала, что портрет ее прабабки вместе с другими картинами был в тридцатые годы отправлен в наш город для пополнения фонда местной галереи.
И вот под видом благотворительного визита супруги Селье появляются у нас. Их приезд по фатальной случайности совпал с выставкой портретной живописи. Мадам Селье, зная о своем удивительном сходстве с женщиной, изображенной на портрете, благоразумно предпочла оставаться в тени. Главным действующим лицом выступал ее муж. Еще в столице через своих прежних коллег по общим делишкам он получил координаты кое-каких наших дельцов с криминальным душком, работающих с произведениями искусства. Так в сферу интересов Селье попал Болбот. Наш великолепный Иван Семенович в этой истории выступал в роли двойного агента, как все та же пресловутая Мата Хари. Проще говоря, он слил Васину информацию о портрете и Хитрику, и французам. За приличные комиссионные, разумеется. И началась игра на опережение. Пока семейство Селье искало подступы к плотнику, Лев Наумович успел не только договориться с Васей о сделке, но даже стараниями своих молодцов уложить его в больницу.
И тут состоялся первый выход на сцену мадам. Она решила использовать свое необычайное сходство и, мистически появившись перед Васей, вырвать у потрясенного плотника признание о том, где находится картина. Для полноты эффекта Софи нарядилась в похожее платье, уложила волосы, как на портрете, и явилась в больницу. Но впечатление оказалось чересчур сильным. Вася был слишком измучен травмой, алкоголем и угрызениями совести. Слабые нервы при виде живой дамы в черном совсем сдали, и у плотника развился острый психоз.
Казалось, поиски зашли в тупик. Но тут снова подсуетился Болбот. Сообщение о том, что некая Сима Нечаева, работница музея, знает, где украденная картина, и даже готова продать ее, опять ушло по двум адресам. Они по рекомендации знакомого преступного авторитета средней руки нанимают ребят для простого дельца: надо похитить одну особу и вывезти ее подальше за город, прихватив в качестве сувенира сумочку с ключами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24