Длительный. Это очень хорошо. Есть работы, которые ничего не вызывают. Оглядись. Что ты думаешь вон о той ерунде?Поле, цветочки… Дрянь. Я уж молчу вон о тех яблоках в солнечных лучах. А справа висит что за гадость? Вычурно, претенциозно, но пусто. Правда? А моя картина притягивает. Создается ощущение, что она висит в зале одна. Не так ли?— Точно! — с энтузиазмом поддакнул Егор.— Вот! — Колька занес над головой указательный палец. — Потому что она талантлива. Да, она написана в новом жанре, но она притягивает! И это главное. Специалисты примерно так и говорят. Ну… — Тут он опустил руку и закончил уже куда тише:— Когда перестают твердить: «Какой ужас» и «Какой кошмар».В этот вечер Маша вышла из Дома художников с ощущением, что ей никогда не понять людей, которые хотя бы два года занимались в художественной школе. * * * У Александра тоже выдалась непростая неделя. Неделя постоянных встреч, ругани с будущим депутатом Карповым, предвыборная платформа которого теперь в глазах англичанина, слегка пообтесавшегося в российских деловых кругах, выглядела полным блефом. Неделя перебранки с Бобровым, который никак не желал ему содействовать, неделя переустройства офиса филиала. В наборе сотрудников и выборе здания офиса он полностью положился на Варю, однако документацией пришлось заняться самому. Его неприятно удивили некоторые подробности сделок, как он понимал, лишь частично всплывшие в документах. Виталий — его зам — поработал на славу. А вот на чью — осталось для него загадкой. Трудность заключалась в том, что большинство договоров подписал Александр, но деловые контакты были в руках заместителя.«Не будешь отлынивать от работы, профан, — поминутно ругал себя сэр Доудсен. — Занялся не своими делами, раскрывал чужие секреты, а своя фирма почти потонула. Ее чуть было не опозорили».Дело приобрело серьезный оборот. Если он не предпримет каких-то шагов, то репутация компании Speed пострадает не только в России, но и во всей Европе, что, разумеется, куда страшнее.И всю неделю Александр предпринимал эти шаги, он лично встречался с компаньонами, заново налаживал маршруты, искал новые возможности. Единственным опасным тупиковым делом к концу его трудов оставалась доставка гуманитарной помощи. Он не знал, как избежать подмены груза на таможне.В среду утром он поднялся как раз с ощущением, что не видит выхода из сложившейся ситуации. Его обложили со всех сторон. Если он начнет кампанию по оглашению безобразий с подменой гуманитарной помощи на хозяйственное мыло, то обвинят его. Причем тут же взорвется пресс-служба таможни, да и ивановские чиновники, которые, как догадывался аристократ, получают неплохую мзду за молчание, перестанут молчать. Ему намылят шею все, кому не лень.Он уже начал подумывать: а не применить ли ему метод Дж. Росмонда, навязываемый ему Ви? Может, холодный душ прочистит ему мозги, и решение появится само.Но звонок в дверь прервал этот едва начавшийся процесс возрождения и перехода к здоровому образу жизни. Наверное, Дж. Росмонд сжал кулаки в бессильной злобе.В квартиру его, как всегда без приглашения или хотя бы уведомления о визите, ввалился кошатник Борис Климов.— Привет, привет! — радостно пропыхтел он.Он водрузил на журнальный столик огромную дорожную клетку с Варфоломеем, постучал по ней, промурлыкав несколько ласковых фраз своему любимцу, и только после этого глянул на хозяина дома. В глазах его светилось всеобожающее добродушие абсолютно счастливого человека.— Только что из аэропорта, даже вещи в квартиру не закинул, — сообщил он оторопевшему Александру. — Не хочу Вафочку выпускать, я ненадолго.— Вафочку? — переспросил сэр Доудсен, с сомнением глянув на клетку, которую целиком заполонил огроменный серый кот.— Ха! — Лысый череп Климова налился краской, став похожим на перезрелый помидор. — Ты знаешь, кто придумал ему это прозвище? Виолетта! Да, да. Она его назвала Вафи. Ты не поверишь, у моего Варфоломея от этого прозвища улучшилось настроение. Леди Харингтон, эта умнейшая женщина, быстро поняла почему. Веришь ли, она читала, что коты и вообще все животные лучше переносят короткие клички, состоящие из двух слогов и кончающиеся на "и". И не правы те хозяева, которые называют своих котов, ну и прочих животных как-то вычурно.Беатриче там или Сигизмундия. Теперь-то я понимаю, это красиво, но для ушей животного, а особенно кота, неприятно. Теперь я понял, а тогда у нас с леди Харингтон была длинная дискуссия. Виолетта — ангел, сразу приняла мою сторону и держалась ее до последнего. Пока сам доктор Уинсли не подтвердил предположение ее матери.Представь, как только я начал звать Варфоломея Вафи, он тут же перестал шевелить ушками. Даже когда третьего дня была жуткая гроза, собаки выли за окном и птицы так и метались у земли, так и метались. А моему Вафи хоть бы хны. Он вообще всю поездку был в прекрасном расположении духа. Только слегка взгрустнул, когда прощался с Виолеттой.Александр, обессилев от потока слов, извергаемого кошатником, рухнул в кресло. У него сдавило виски.Климов расценил это как предложение и сам плюхнулся в соседнее.— Хочу тебе сказать, — он вдруг заговорил тише и проникновеннее, — я понимаю твои чувства к Виолетте. Не думай, я понимаю и всячески одобряю твой выбор. Она — чудесная девушка. Да что там чудесная, — он хлопнул ладонью по колену, — превосходная! Тебе повезло, приятель!Истинно повезло! Просто нечеловеческое везение — заполучить в жены такую девушку.— Благодарю, — проскрипел сэр Доудсен, который прекрасно существовал без напоминаний, что с некоторых пор он является женихом Ви.— Нет, правда. Кстати, она передает тебе привет и весьма сожалеет, что ты так редко ей звонишь.— Она тоже меня не балует, — ответил Александр.— Это же девушки! — наставительно проговорил кошатник. — Они ждут до последнего, а потом обижаются.Прискорбная, доложу я тебе, ситуация. Но Виолетта — она просто святая. Она постоянно рассказывала о тебе, о том, какой ты замечательный, какой добрый, умный, честный, одним словом, я у тебя как раз поэтому.— «Поэтому» почему?!— Ну.., видишь ли… — смутившись, замялся Борис, однако сделал над собой усилие, снова хлопнул ладонью по колену и продолжил:— Она меня сильно вдохновила.И я решил, что должен тебе помочь. Ты совсем один в чужой стране. И на плечах у тебя абсолютно гиблое дело.Вот, думаю, нужно такому хорошему человеку помочь. Тем более что я ведь тебе обязан. Очень сильно обязан. Ты предупредил меня о салфетках, о всех этих тонкостях этикета…— Но, насколько я помню, мы квиты.— Это-то да, но все-таки… Я же не знал, что все так здорово получится. Я ведь произвел впечатление. Я был великолепен за столом. Да моя мама разрыдалась бы от гордости, если бы увидела. Так что выкладывай, друг, выкладывай все без утайки. Я пришел тебе помочь, и баста.Не уйду, пока не сделаю для тебя что-нибудь полезное.Александр уже было потянулся за тростью, дабы привести в чувство разгоряченного визитера, но передумал.Новоявленный Дон Кихот действительно мог ему пригодиться.— Насколько хорошо вы знаете компанию Бессмертного? — осторожно поинтересовался он.— Ты чо, брат! — радостно воскликнул тот. — Я по ней диссертацию могу написать. Он же мой конкурент.— Интересно, кому он не конкурент?.. Ну да ладно.Мне бы хотелось кое-что ему продать.Климов прищурился:— Так, чтобы хозяин пока не знал? Так сказать, товар — инкогнито?— На вашем языке «кот в мешке», — усмехнулся сэр Доудсен.— Хорошая шутка, — оценил кошатник. — Будем действовать через подставные фирмы. Есть у Бессмертного такая слабость — заводить кучу фирм-спутников, которые самостоятельны в юридическом смысле слова, но на деле входят в его концерн. Сеть этих фирмочек, выполняющих всякую мелочь, — это его конек.— Но ведь они должны сообщать о происходящем в центр.— Знаешь, — задумчиво изрек кошатник, — в большом стаде всегда найдется пара-тройка больных овец. Чем больше стадо, тем больше больных овец — от этого не уйти.И вообще, за таким количеством фирм трудно вести надлежащий контроль. Где-то в Сибири или в Саратове обязательно сыщется конторка, про которую уже давным-давно забыли. Открыли ее для какого-нибудь левака лет пять назад, дело сделали, а закрыть поленились. А потом все быльем поросло. Но люди-то там работают, и документы, свидетельствующие о причастности Бессмертного к ней, в полной сохранности. Так что нужно эту конторку только отыскать да прикупить того человечка, который там сидит. Наверняка обиженный, что центр его забыл.— Но я должен что-то сделать для вас взамен, — предположил Александр.Борис только руками на него замахал:— Да ты чо! Я ж от чистого сердца. И потом, — тут он кашлянул, — не все тонкости этикета мы еще изучили, ведь так? * * * Маша ввалилась в квартиру уже за полночь. Близились съемки клипа, и, чтобы не затягивать работу перед камерами, Вовик гонял ее и кордебалет до самой ночи. Пришлось отменить спортклуб с массажем и солярием. Правда, о последнем решении Бобров отозвался раздраженно:— Народу не танцы ваши нанайские нужны, а твоя смазливая, загорелая рожа.В последние дни он был очень груб с ней. Маша едва не плакала после каждого их разговора. Он вполне спокойно и вежливо общался и с Вовиком, и с Игнатом, и даже с ребятами из танцевальной группы. Но что касается солистки. — на нее он неизменно смотрел с плохо скрываемым раздражением. Это в лучшие дни. В худшие — с откровенной злостью. За малейший проступок он распекал ее так, словно она виновна по меньшей мере в «третьей» мировой войне. Оступилась, когда танец показывали на днях, так такое началось — Серж ее с грязью смешал.Обозвал «коровой на ходулях», «каргой», «толстухой» и «неумехой».Немного спасал ситуацию Егор. Теперь он старался встречать ее с репетиций. Когда мог, но часто не получалось — все время отнимало новое дело. Какое — пока он не говорил. Скрывал, чтобы сюрприз сделать.Александр звонил пару раз, спрашивал, как жизнь, сочувствовал, что ей приходится так много работать. Пытался пригласить ее в Третьяковку. Так смущался, несчастный! Объяснял, что невеста настаивает, чтобы он туда сходил. Мол, желает видеть у алтаря высококультурного человека.«Дурочка какая-то, — подумала Маша. — Можно подумать, Александр и без Третьяковки недостаточно культурен. Бред! Ей повезло, можно сказать, а она еще веревки из него вить пытается. И как это такие замечательные мужики все терпят! Наверное, она красавица писаная».Сегодня Егор не пришел, у него была смена в баре. Маша рухнула на диван, включила телевизор, вяло размышляя, стоит ли подниматься, тащиться на кухню и готовить ужин, когда даже на первый пункт из намеченного плана сил не было. На экране кто-то стрелял, кто-то кого-то лупил по физиономии, приговаривая: «Будешь знать, мать твою, будешь знать!» В общем, проникнуть в суть драмы ей не удалось. На другом канале беспристрастный диктор оглашал новости, на третьем дружная семья разом пила не то йогурт, не то молоко, рассказывая зрителю, как это вкусно. Маша не поверила, переключила.Так и нажимала бы на кнопки пульта совершенно бесцельно, если бы телефон не зазвонил. Поднимая трубку, она ожидала услышать кого угодно: раздраженного Боброва, усталого Егора, вежливо извиняющегося Александра, но только не хриплый, измученный голос Кольки.— Маша, ты? — как-то вяло поинтересовался он, словно набирал номер наугад, совершенно не ожидая, что ответят.— Я… — почему-то она растерялась.— Ты дома?— Нет, в метро еду, — съязвила она.— Это хорошо, — он как-то странно икнул и, охнув, прошептал:— Машенька, у меня большие проблемы.— Что?! Какие проблемы? — Она ничего не понимала, но голос его ей не понравился. Он был каким-то неестественным, странным. Таким он не говорил никогда.— Маш, ты не могла бы привезти тот кулон, ну, ты помнишь, который Аська носила…— Сейчас?! — Она машинально глянула на часы, стрелки показывали половину первого.— Я понимаю, что поздно, но худсовет выставки выдвинул условие, — заговорил он бодрее. — Понимаешь, нужно переписать этот чертов кулон. До завтра. Иначе картину снимут с аукциона.— Как это? — удивилась она.— Да, говорят, он не в стиле. В общем, я с ними согласился. Звоню тебе с четырех вечера, и все мимо. Очень нужно, ну, пожалуйста. Ты поняла, какой кулон?— Перестань говорить так, словно у меня их дюжина, — огрызнулась она. — Как они могут диктовать тебе свои условия? Это же твоя работа. Ты это украшение видишь таким, каким изобразил. Почему ты должен что-то переделывать из-за критики какого-то там знатока. Это нелепо, подумай сам!— Знаю, знаю, — поспешно согласился он. — Но они действительно имеют право диктовать условия. Тут на карту многое поставлено. Для меня это целая жизнь, другая жизнь, понимаешь? На аукцион выставляют только победителей. А моя работа не победит, если я не перепишу кулон. Теперь ясно? Аукцион — это огромные деньги.Я смогу поехать во Францию, в общем, помоги мне, пожалуйста.— Может, ты сам прие…Он ее резко перебил:— Нет-нет, обязательно сегодня, пожалуйста, это важно. Договорились? Ты сможешь его сейчас забрать?— Забрать?! — Она окончательно перестала понимать смысл происходящего. С чего это Колька решил, что кулон она хранит не дома.— Скажи, что сможешь, — взмолился он.— Ты сошел с ума, — отрезала Маша, поняв, что непременно должна поехать к сбрендившему художнику.Только по пути заедет в аптеку и купит что-нибудь успокоительное. Эта выставка его доконала. "Нашел свой стиль!Абсолютная безвкусица!" Похоже, нечто подобное у него в голове поселилось. — Ладно, я привезу тебе кулон. Только не плачь.Она положила трубку и поднялась с дивана. Странный был разговор. И просьба у Кольки странная. Хотя, с другой стороны, мало ли что бывает у людей. У одних сумасшедший продюсер со своими нереальными требованиями, у других худсовет, тоже, кстати, не вполне вменяемый. Могли бы хоть за день предупредить. Картина висит неделю, а они только накануне оглашения результатов спохватились. Она открыла нижний ящик комода, вытащила из-под белья маленькую коробочку, открыла ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41