С тех пор он не расставался с ним даже ночью.Привычный к постоянным победам, боевой генерал и не представлял, что ему суждено будет увидеть безрадостную картину позорного отступления и страшной гибели могущественной и ранее непобедимой наполеоновской армии. Именно его частям поручил Бонапарт обеспечить отход войск из вражеской столицы.Отбиваясь от наседающих русских, его полки подошли к Наро-Фоминску, где заняли оборону, намереваясь сдержать неприятеля хотя бы на несколько суток.В ту последнюю для него ночь он сидел у камина в зале старинного русского особняка и, проклиная русскую зиму, перебирал в памяти всю свою жизнь. Ему давно надоели постоянные походы и войны. Отгоняя мысль о позоре поражения, он подумал, что вынужденное отступление приведёт его, наконец, домой, и он обнимет жену и детей. А доживать жизнь будет в покое и роскоши.Но мечтам его не суждено было сбыться. Вбежавший в залу адъютант испуганно сообщил, что конники известного партизана-гусара Давыдова отрезали им путь к отступлению и через десять-пятнадцать минут неприятель будет в усадьбе. Генерал вскочил с кресла. Его слух действительно уловил доносившуюся со всех сторон оружейную трескотню. А ещё через мгновенье он увидел, как из-за дальнего пригорка выскочила лавина, как ему показалось, всадников, с гиканьем устремившаяся наперерез отступающим французам.Генерал не был трусом, окружение и даже плен его не путали. Больше всего его волновала мысль о том, что во время неизбежного обыска русские найдут столь дорогое для него колье. Эта мысль доводила его до отчаяния.Выскочив во двор, он торопливо огляделся и увидел неподалеку отдельно стоящий сарай. Оглянулся ещё раз — вроде, никого нет. Однако за ним внимательно наблюдал из окна старый дворецкий. Заскочив в сарай, генерал достал коробку из-под монпасье, которые очень любил и поэтому всегда имел при себе. Вытряхнул остатки конфет и бережно уложил в коробку колье-талисман, предварительно поцеловав и прижав к сердцу. Побросал туда же золотые монеты и перстни. Схватив стоящую в углу лопату, стал лихорадочно долбить мерзлую землю. За несколько минут, показавшихся ему часами, вырыл небольшое углубление в углу сарая и осторожно опустил туда жестяную коробку с драгоценностями, засыпал клад, обозначив его место особой меткой на стене. Генерал надеялся, что ещё вернётся сюда в спокойные времена и заберёт сокровища. Но, увы…Выйдя из сарая, генерал увидел прямо на него летящих двух всадников с обнажёнными саблями. Выхватив заряженный пистолет, он выстрелил первому в грудь, сразив его наповал. Второй же полоснул его саблей так, что буквально развалил надвое до пояса. Подбежал наблюдавший эту сцену дворецкий. Оба склонились над поверженным телом генерала. Тот ещё открыл глаза и произнёс последнее в своей жизни слово — «талисман». Виновник его смерти и свидетель её, не зная французского, подумали, что он назвал имя своей возлюбленной…Генерала похоронили, по указанию командующего русской армией, в отдельной могиле неподалеку от усадьбы.Когда всё улеглось, дворецкий без труда нашёл в сарае по свежеутоптанной земле заветный клад. Полюбовался драгоценностями. Долго думал, как поступить с ними дальше, и решил перепрятать клад — мало ли что могло случиться в военное время. Зарыл он его в противоположном углу сарая. Но и дворецкому не дано было воспользоваться драгоценностями. Возможно, он в те же дни погиб от случайной пули. Судьба умеет хранить такие клады по-своему…Читатель, конечно, догадался, что это одна из версий проводимого многие годы спустя следствия. На мой взгляд, довольно убедительная версия появления уникального бриллианта «Голландец» в России.Прошло 120 лет. События развивались, по уже достоверным данным, следующим образом.Уроженцы приволжского села Петряксы ещё до революции, страдая от постоянных засух, стремились переселяться в Подмосковье. В середине двадцатых годов XX века это переселение приняло массовый характер. Одним из таких переселенцев был некий Малик Гайнутдинов. Дальний родственник помог ему устроиться сторожем к нэпману Кувшинову в Наро-Фоминске. Поселился Гайнутдинов в уже известном нам сарае. По рассказам старожилов, именно в этой пригородной усадьбе какое-то время обитал во время войны 1812 года французский генерал, могила которого сохранилась до сих пор.В тридцатые годы, роя фундамент под печь, Малик нашёл клад, о чём рассказал только жене Саре, забитой и крайне неразвитой женщине. Боясь преследования властей, супруги перепрятали коробку с драгоценностями и стали ждать «лучших, времён», но они так и не наступили. Когда стало особенно тяжко, Малик взял несколько золотых монет и решил продать их, но, не имея ни малейшего опыта, сразу попал в переделку: его арестовали за незаконную валютную сделку и осудили на пять лет лишения свободы. Конечно, произвели обыск в его «жилище», но ничего не нашли. На следствии он дал показания, что золотые монеты, при попытке продажи которых он был задержан, найдены им в усадьбе Кувшинова.Вскоре после того, как он вернулся после отсидки, началась война. Чтобы не умереть с голоду в самые тяжкие годы, Малик потихоньку менял монеты на хлеб и другие продукты. После смерти мужа у Сары с дочерью оставалось одно колье, которое она решил-таки продать своему брату Закиру Даутову за 25 тысяч рублей. Она надеялась, что уж он-то сумеет реализовать уникальную драгоценность, с его-то криминальным опытом: три судимости за подделку документов, дезертирство, хищение государственного имущества, девятнадцать лет пребывания в местах отдалённых. Жена его также была судима за нарушение правил валютных операций.Даутов согласился, но покупать колье не стал, решив поднажиться только на его перепродаже. Предварительно вынув бриллиант из оправы, а колье оставив хозяйке, он показал камень своим знакомым «ювелирам», которые наотрез отказались приобретать уникальный камень, представляющий несомненно историческую ценность, но… указали на человека, который может это сделать, ибо, по слухам, имеет связи с зарубежными банкирами. Так Даутов вышел… на источник оперативной информации Петровки,38, состоящий на связи у оперуполномоченного Управления БХСС Анатолия Дмитриевича Сельдемирова.Срочно проверив Даутова по спецучётам и узнав, с кем предстоит иметь дело, Анатолий Дмитриевич решил с одобрения и разрешения своего руководства подключить имеющиеся в их распоряжении силы и возможности. При первом же появлении Даутова в столице за ним было организовано наружное наблюдение силами оперативной службы. Вместе с ним была средних лет женщина, как выяснилось позже, его сожительница Попова. С вокзала Даутов и его спутница неторопливо проследовали в ателье женской одежды, что вызвало некоторое замешательство у оперативников, ибо Даутов, по предварительным наметкам, должен был уже иметь при себе не фотографию камня, которую он накануне показывал источнику, а сам бриллиант.Тем не менее слежка продолжалась. Даутов с Поповой долго и тщательно выбирали материал, затем столь же долго беседовали с закройщиком. Как будто никуда не спешили. Но вдруг Даутов, оставив Попову в ателье, торопливо вышел на улицу, сел в проходившее мимо такси, поехал в центр Москвы. На Солянке вышел из машины, попросил водителя подождать, зашёл в подъезд, где пробыл около получаса. Вернулся с двумя спутниками: пожилым мужчиной и парнем лет двадцати. После этого таксист подбросил Даутова до ателье, а его знакомые поехали дальше… с оперативным сопровождением. Неуужели Даутов передал им «Голландца»? Сотрудники УБХСС В. Синельников и Н. Скороделов сгорали от любопытства, не раз предлагая А. Сельдемирову задержать подозреваемого, но тот не спешил, желая установить его связи. Нужно было брать наверняка, брать чисто. А вдруг Даутов не захватил с собой бриллиант? Тогда задержание спугнёт его и спугнёт надолго.Решили найти какой-нибудь убедительный повод для задержания, который не вызвал бы в Даутове подозрения. Вскоре такой повод представился. Даутов с Поповой, выйдя из ателье, поехали на такси в Нагатино. Там в гастрономе купили пару бутылок водки и зашли в кафетерий, где и… приступили к выпивке прямо стоя, взяв несколько бутербродов на закуску. Закусить им оперативники дали, но потом приблизились с решительным и вполне «казённым» видом.— Нарушаете, граждане, придётся пройти в отделение, — сказал один из них, тот, кто был в форме, надетой специально для такого случая.Ничего не подозревавший Даутов направился со спутницей за сотрудниками милиции.В отделении при понятых А. Сельдемиров предложил Даутову выложить из карманов содержимое. Тот выполнил команду с непроницаемым лицом. В карманах брюк ничего интересного не оказалось. Но вот из внутреннего кармана пиджака Даутов достал носовой платок и небрежно бросил его на стол. Анатолий Дмитриевич ощупал его, почувствовал что-то твёрдое. Развернул. На одном из концов платка был завязан сверкающий холодным блеском огранённый камень.Скажите, Даутов, что это? — спросил Сельдемиров.Да так, ерунда, — ответил тот. — Думал, какая-то пуговица. Нашёл недавно. — Даутов заметно взволновался.До выяснения всех обстоятельств приобретения камня вам придётся проехать с нами на Петровку.Один из оперов остался опрашивать Попову, но никакой информации относительсно бриллианта от неё не получил. Пришлось отпустить её домой, обязав на другой день явиться на Петровку. Доставили туда и на следующий день и двух знакомых Даутова с улицы Солянки. Они, после недолгого запирательства, подтвердили, что у Даутова имелся очень дорогой бриллиант, который он получил, как сказал им, у своей, им неведомой, родственницы.Даутов, опытный рецидивист, оказался «крепким орешком». На все вопросы работников милиции, откуда у него драгоценный камень, который, по заключению специалистов и экспертов, является исчезнувшим из вида со времён войны 1812 года уникальным бриллиантом «Голландец» баснословной стоимости, давал самые противоречивые показания. Сначала утверждал, что бриллиант принадлежал его умершему в 1955 году брату, который где-то его нашёл и передал перед смертью матери. Когда эти доводы были опровергнуты, стал утверждать, что изъятый у него камень принадлежит отцу, умершему в 1950 году, который получил его по наследству от своего отца.Конечно, ни следователь Главного следственного управления МВД СССР М. Дайнеко, занимавшийся делом Даутова, ни А. Сельдемиров, ни его руководители не верили ни единому слову Даутова. Но на одном неверии далеко не уедешь. Надо было уличить преступника во лжи. Во имя этого потребовалось проделать огромную работу по изучению его прощлых уголовных связей, установлению всех его знакомых и родственников. Иначе уголовной ответственности он бы избежал, поскольку не был задержан с поличным при попытке сбыта камня. Оперативные работники только набирались опыта и мастерства в таком сложном и тонком деле, а то не спешили бы со своим «удобным» предлогом для задержания.Немалую лепту в разоблачение Даутова внесли оперативные работники подмосковной милиции. Именно через них в поле зрения А. Сельдемирова попал знакомый Даутова Имансу, полировщик гранитной мастерской Нарофоминского комбината бытового обслуживания. Было установлено, что в свободное от работы время он частенько промышлял спекуляцией и готов был сделать бизнес на чём угодно. Вызванный на допрос Имансу запираться не стал, памятуя о компрометирующих его материалах, имевшихся в милиции. Он подробно рассказал, что Даутов незадолго до ареста показывал ему большой желтоватый камень, предлагая купить или помочь продать кому-либо. Купить он не мог, не имея требуемых 50 тысяч рублей, а вот подыскать покупателей —всегда пожалуйста. Именно на переговоры с покупателем, собиравшимся выехать на постоянное место жительства в США, и приезжал Даутов в момент задержания.После установления всех этих фактов вина Даутова в попытке продать бриллиант была доказана, а также установлена его родственница Сара Гайнутдинова, передавшая ему камень для реализации.Ранним весенним утром группа следователей и оперативных работников УБХСС вместе с Гайнутдиновой выехала в один из новых районов Москвы. Остановились у светлого девятиэтажного здания, где она недавно получила квартиру. Сара показала на небольшое деревцо, растущее под её окном, и сказала: «Зарыто здесь». Стали копать. Под корнем что-то звякнуло. Осторожно вытащили стеклянную банку из-под горчицы, где покоились золотое кольцо и перстень с драгоценным камнем. Экспертиза установила, что изъятый у Даутова бриллиант ранее находился именно в этом колье.«Голландец» же, наконец, нашёл покой в Алмазном фонде страны. НЕБО В АЛМАЗАХ После того, как в России в 1954 году были открыты в Якутии огромные залежи алмазов, встал вопрос об их продаже за рубеж, ведь лежащие без дела камни дохода не приносили.Сначала стали их продавать на вес, как красную икру, но скоро поняли, что это по меньшей мере неразумно, ибо каждый алмаз уникален и достоин своей персональной цены. Но и этого мало. Догадались, что обработанные алмазы — бриллианты будут значительно дороже. Если необработанный алмаз в 3 карата стоит полторы тысячи долларов, то после огранки цена его возрастает до пяти тысяч «баксов». Ну, а если вставить его в кольцо или ожерелье, можно смело требовать пятнадцать тысяч «зеленых».Принимается решение наладить свою огранку. Быстро построили шесть гранильных фабрик. Стали учиться искусству огранки. Все подвигалось с большим трудом. Долгое время на мировом рынке наши камни выделялись плохой огранкой и шлифовкой, а значит, не покупались. Украшения наши также отличались не в лучшую сторону.В конце концов поняли, что без опытнейшей, с разветвленными связями компании «Де Бирс», которая регулирует во всем мире продажу алмазов, не обойтись. С условиями компании о передаче ей 95 процентов добываемых алмазов согласились, и «Де Бирс» стала распоряжаться почти всеми нашими алмазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36