Остановившись на обочине, Джейн открыла пакет с нарезанным хлебом и с жадностью съела три-четыре ломтя. Как же она была голодна! Сейчас она охотно съела бы здоровенный кусок мяса или ветчины, запеченной с ананасами. Зря она не купила сандвичей. Например, превосходную «субмарину», или еще лучше — толстый ломоть копченой говядины между двумя картофельными оладьями, или хот-дог с капустой…
От гастрономических мечтаний у Джейн захватило дух, и она съела еще два куска хлеба. Только бы за ней не увязался охранник из супермаркета! Что он подумает, увидев ее в дорожной пыли, где она, словно бродяга, жует пустой хлеб? В Беверли-Хиллз ненавидели нищих и всех, кто хоть чем-то их напоминал, старались вышвырнуть их за пределы района. Вся надежда была на лейбл спортивного костюма с Родео-драйв, который обеспечивал ей принадлежность к клану богачей и мог успокоить цербера.
Шум автомобиля, взбирающегося на холм, заставил Джейн подняться. Слава Богу, это не была патрульная машина. И, только переступив порог своего стеклянного пристанища, Джейн почувствовала себя в безопасности.
ГЛАВА 6
Джейн устроилась на кухне, разложив на столе приобретенную в магазине скудную провизию. Из головы не выходили советы, которые нашептывал ей голос. Она решила немного поупражняться на консервных банках, находившихся в холодильнике, и полчаса делала метки, неразличимые для постороннего глаза. Джейн удивилась, с какой ловкостью ее руки справлялись с этой задачей. В пальцах обнаружились такая гибкость и точность исполнения прежде незнакомых операций, словно они принадлежали фокуснику… или карманнику. Джейн показалось, что она способна стянуть бумажник из внутреннего кармана любого незнакомца, не возбудив у него ни малейших подозрений. При этой мысли ее охватило сильное возбуждение, и пришлось подставить лицо под холодную воду, чтобы немного успокоиться. Сердце бешено колотилось, отдаваясь глухой пульсацией в висках.
«Вы больше не умеете рисовать, — однажды сказал ей Крук, — но ваш талант может проявиться в другом виде творческой деятельности».
Ее разобрал нервный смех. А если из художницы она превратится в воровку, займется «творческой деятельностью» иного рода? Все встанет с ног на голову, окрасится в черные тона…
Внимательно посмотрев на свои пальцы, Джейн взяла карандаш, блокнот, валявшиеся на холодильнике, и постаралась воспроизвести на бумаге лицо охранника. Однако ей удалось лишь кое-как набросать перепутанный клубок из кривых линий, в которых трудно было различить физиономию. Что-то вроде человечка «точка, точка, запятая», которых любят рисовать пятилетние дети.
Джейн нервно отбросила карандаш, скомкала листок. Зачем все это? Глупо постоянно оглядываться. Много ли толку, если ей внезапно откроется, что она была знаменитым живописцем и крупные музеи наперебой раскупали ее картины? Художницей, отныне не способной конкурировать с малолетним ребенком.
Еще несколько минут Джейн размышляла о своей прежней артистической судьбе. Пришлось признать, что теперь к искусству она равнодушна. Идея написать картину ее нисколько не вдохновляла, зато перспектива вытащить у кого-нибудь кошелек в толчее торгового центра приводила в состояние почти эротического возбуждения. «Я становлюсь негодяйкой», — сделала она вывод, покрываясь холодным потом. Всякий раз, когда Джейн над чем-нибудь напряженно думала, ее неизменно начинало клонить в сон. Она прошла в гостиную, прилегла на большую софу, обтянутую белой кожей, и, едва коснувшись щекой подушки, заснула.
Перед ней высилась бесконечно длинная, заслоняющая горизонт ограда из красного кирпича наподобие Великой Китайской стены, фотографии которой она видела в энциклопедии. Джейн всей душой стремилась, но никак не могла попасть внутрь и бегала, обнаженная, вдоль этого неодолимого препятствия в поисках ворот или какого-нибудь отверстия. Вдруг с той стороны раздался глухой шум, затем посыпались кирпичи, и в зияющий пролом, подняв невообразимый грохот, устремился табун красных коней, скачущих ноздря в ноздрю. Застывшая в оцепенении Джейн не успела посторониться. Алые жеребцы принялись топтать ее, бить копытами, и от каждого удара у нее на теле появлялась кровавая дыра. Задыхаясь, она пробудилась. Было ощущение, что она забылась всего на минуту, а оказывается, прошло больше двух часов. Кожаная обшивка дивана вся пропиталась потом.
Сняв футболку, Джейн вытерла лицо, шею и грудь. Привидевшийся кошмар настолько выбил ее из колеи, что сердце не могло успокоиться и продолжало стучать учащенно. Нет, она не собиралась расшифровывать значение сна. В больнице многие женщины, завсегдатаи психоаналитических сеансов, проводили послеобеденное время в обсуждении тех причудливых образов и кошмаров, которые являлись им в ночных сновидениях. По мнению Джейн, подобные занятия свидетельствовали о переходящей всякие границы самовлюбленности. Она не станет уподобляться другим, а лучше пойдет и примет душ.
Освежившись и слегка обсохнув, Джейн вновь принялась перебирать вещи хозяйки виллы, чтобы отобрать кое-что для себя. Обнаружив в глубине стенного шкафа чемодан, она решила набить его бельем и перенести в свою спальню. Когда Джейн укладывала стопку трусиков, ее пальцы нащупали стеклянный пузырек с таблетками. Это был декседрин, возбуждающее наркотическое средство из группы амфетаминов, которое иногда прописывают при депрессии или состоянии глубокой апатии. На дне пузырька оставалось еще с дюжину таблеток. Джейн взяла лекарство и тоже положила в чемодан. Вид собранного «багажа» придал ей уверенности. У нее вдруг возникло смутное ощущение, что когда-то она жила именно так: с готовым чемоданом под рукой, способная по первому же телефонному звонку сорваться с места и уехать, с таблетками в кармане, позволяющими всю ночь бодрствовать и быть начеку. Интересно, кому больше всего подходит такой образ жизни? Торговым агентам… репортерам… бедуинам… преступникам в бегах…
«Скорее всего кто-то тебя преследовал, — тотчас поправилась Джейн, — негодяй, собиравшийся тебя убить, тот, кто в конце концов осуществил свое намерение».
Она вытянулась на кровати и включила телевизор, убрав звук. Если Крук бросит ее на произвол судьбы, у нее по крайней мере будет возможность выжить, обшаривая карманы туристов в развлекательных кварталах Лос-Анджелеса — на Оливер-стрит, в Сансете. Как это, наверное, возбуждает — первое прикосновение пальцев к бумажнику, еще теплому, чуть влажному от близости к горячей мужской плоти! Его сыроватая и податливая кожа в этот момент кажется живой. Потом ты открываешь бумажник, словно вспарываешь ножом брюхо рыбы, чтобы ее выпотрошить. У бумажников внутренности зеленые — отличного долларового цвета. Только в этом случае рыбак все делает наоборот: внутренности оставляет, а тушку выбрасывает…
Джейн промокнула салфеткой выступившие на лбу капли пота.
«Было ли это уже когда-нибудь в твоей жизни, или ты фантазируешь? — спросила она себя. — Не навеяны ли подобные образы фильмами или книжными историями?»
Она вспомнила, что Крук ей рассказывал об одной больной, которая из-за травмы шейного отдела позвоночника перестала отличать реальное от воображаемого. Несчастная верила в то, что персонажи телесериала жили в соседней комнате и она могла следить за всеми их злоключениями через небольшое, снабженное кнопками окошко, установленное рядом с ее кроватью. «Я знаю, что это нехорошо, — повторяла она, — но никак не могу удержаться от соблазна наблюдать за ними». Однажды Крук увидел, что она накинула на телевизор полотенце: речь шла о «занавесе», который «задвинула» больная, дабы уберечь частную жизнь своих «соседей» от посторонних глаз. «Теперь я больше на них не смотрю, — с облегчением призналась она врачу, — только слушаю разговоры. Все-таки это менее нескромно».
«А если я принимаю себя за героиню романа, который прочла незадолго до того, как меня ранили?» — размышляла Джейн.
Такое вполне могло произойти. Кристиан Шейн, обожаемый медсестрами красавец практикант, однажды поведал ей историю об одном кассире, служившем в банке. Он получил пулевое ранение в голову во время налета гангстеров и впоследствии не мог ничего выговорить, кроме последних слов, которые слетели с его губ в момент нападения: «Нет, мне не известна комбинация цифр!» Десять лет он повторял эту единственную фразу, произнесенную им в тот роковой миг, который перевернул всю его жизнь.
«Может, я как раз только что прочитала детектив, который меня захватил, — рассуждала Джейн, — и обрывки сюжета оставили неизгладимый след в моем мозгу? И теперь они время от времени всплывают на поверхность подобно ложным воспоминаниям? Крук же все объяснил: мозг не выносит пустоты, он стремится непременно заполнить ее и не слишком разборчив в средствах».
Джейн покачала головой. Нет, это не объяснение. Она не могла читать в прежней жизни детективы по той простой причине, что предпочитала наслаждаться поэзией викторианской эпохи! Триллеры, книги «черной» серии — она пристрастилась к ним лишь во время выздоровления.
Наступил вечер. Джейн мучительно хотелось есть, но разлившаяся по телу усталость не давала ей подняться и отправиться на кухню. Она зевнула, вытянула руки вдоль тела и задремала, убаюканная однообразными движениями мелькавших на экране телевизора безмолвных фигурок.
Наверное, была уже полночь, когда ей вдруг почудилось, что кто-то ходит по парку. Вглядевшись в темноту, она увидела, что к стене прижалось чье-то лицо: человек словно пытался рассмотреть, что делается внутри. Джейн боролась изо всех сил, чтобы преодолеть сон, сознавая, что она напрасно бездействует, в то время как, двигаясь вдоль стены, незнакомец медленно приближается к спальне. Он не смог бы влезть внутрь — ведь окна, по сути, отсутствовали, но его деформированное, расплющенное о стекло лицо было настолько отвратительным, что внушало Джейн ужас. Она хотела закричать, схватить первый попавшийся предмет и запустить им в гнусное видение. Как завороженная, Джейн не могла, оторвать взгляда от искаженных черт курносой, приклеившейся к стеклу физиономии монголоида, вглядывавшегося в темноту. Незнакомец в полной безнаказанности обошел весь дом, время от времени нанося по стеклянным стенам удары кулаком, будто пытаясь обнаружить хоть какое-нибудь отверстие. «Наверняка уже давно сработала сигнализация, — сказала себе Джейн. — Главное — сохранять спокойствие: скоро явятся полицейские, не пройдет и пяти минут, как они будут здесь».
Однако непрошеному гостю никто не собирался мешать. Теперь Джейн могла рассмотреть его как следует. У него были раскосые глаза и смуглая, красновато-кирпичная кожа индейца, маленький рот, заключенный в скобки двух перерезающих кожу глубоких морщинок, по плечам на ветру полоскались длинные иссиня-черные волосы.
Он находился всего в трех метрах от Джейн — их разделяла только стенка из противоударного стекла. Он смотрел на ее постель, опершись ладонями о стену.
«Пальцы, — лихорадочно подумала Джейн. — Он оставит отпечатки. Нужно сказать полицейским, чтобы их обнаружили».
Но индеец, как будто прочтя ее мысли, злобно ухмыльнулся и, достав из кармана кусок ткани, принялся тереть стену в тех местах, которых он недавно касался. Его губы шевелились, словно он хотел сказать что-то. Смысл высказывания она могла бы понять, если бы не была так напугана. «Я вер-нусь-и-те-бя-убью…» — почудилось ей.
Потом Джейн, кажется, потеряла сознание. Когда она открыла глаза, то увидела, что лежит, свернувшись калачиком, в ванне, ее ребра ныли от соприкосновения с эмалированным дном. Она совершенно не помнила, как покинула постель и нашла убежище в ванной. Но почему она спряталась в ванне, а не в шкафу, например?
«Потому что в отличие от стенок шкафа стенки ванны достаточно толстые, чтобы отразить пулю», — подсказал ей голос «инструктора», вновь зазвучавший в ее голове.
Она с трудом встала, солнце уже всходило. Хотя кондиционер прогрел помещение — ночью температура воздуха была очень низкой, — Джейн стучала зубами. Видела ли она кошмарный сон? Или ночью действительно кто-то пробрался в дом? Почему в таком случае не сработала сигнализация?
«Это возможно, если на ночном госте был комбинезон, поглощающий радиоволны, — подсказал голос. — Такая экипировка существует. Специалисты многих подразделений ЦРУ ею оснащены. Принцип действия тот же, что и у самолетов-невидимок».
Джейн покачала головой. Бред какой-то. Она видела сон, вот и все. Неужели всего лишь сон? Удивительная материальность образов, вплоть до мельчайших деталей, абсолютная жизненность того, что происходило, — все говорило против этой версии. Она встала и пошла в спальню, приблизившись к стене, за которой вчера стоял человек.
На лужайке не было никаких следов, что само по себе еще ничего не доказывало. В этом месте трава слишком густа, чтобы мог сохраниться какой-нибудь отпечаток. Зазвонил телефон, заставив Джейн вздрогнуть. Это был Найджел Крук.
— Простите, — сказал он. — Я не мог позвонить вам раньше, «Боинг-747» разбился при подлете к Лос-Анджелесу, так что со вчерашнего дня операционные переполнены, и я валюсь с ног. Как у вас дела?
— Ночью кто-то приходил, — не смогла удержаться Джейн. — Какой-то мужчина… Он смотрел на меня через стену и сказал, что явится снова.
На том конце провода воцарилось молчание, потом Крук произнес тем слишком спокойным тоном, который обычно принимают врачи, если разговаривают с сумасшедшими:
— Расскажите мне все, Джейн, не спешите, не упускайте подробностей.
Молодая женщина пожалела о своих словах. Какая досада, что они вырвались у нее и она не смогла их остановить! Джейн постаралась как можно более хладнокровно изложить факты, контролируя свой голос.
— Послушайте, — сказал Крук, когда она закончила. — Я не могу долго говорить — ровно через двадцать минут я должен быть в операционной, но мне кажется, нет никаких причин для тревоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44