Потом они долго лежали на шкуре гризли, брошенной перед камином, держась за руки.
«Чем не обложка для женского романа, из тех, что украшают витрины магазинов? — пронеслось в голове у Сары, и она чуть не прыснула со смеху. — Но все же это чертовски здорово — вот так время от времени погружаться, зарываться с головой в расслабленную сентиментальность. После двухлетнего одиночества внезапно замечаешь, что лежащий рядом с тобой мужчина, стягивающий на себя одеяло во время сна или храпящий, как паровоз, не лишен очарования, независимо оттого, что ты думала на этот счет, когда тебе было двадцать!»
Сара проснулась там же, на шкуре перед потухшим камином, правда, Боб накинул на нее тяжелое шерстяное одеяло, которыми когда-то укрывались жены первопроходцев. Он ушел в свою спальню, чтобы не стеснять ее. Сара мысленно поблагодарила его за это, поскольку не хотела, чтобы он в предательском утреннем свете разглядел ее распухшее от сна лицо. Завернувшись в плед, она поднялась по лестнице, ведущей в комнату для гостей.
«Он так же одинок, как и я, — думала Сара, открывая кран с горячей водой в ванной комнате. — А ведь эта идиотка даже не согласится с ним встретиться!»
Она помылась, причесалась и стала разглядывать свое лицо в зеркале. Интересно, отразилось ли на нем то, что произошло между ними этой ночью? Всем ее существом завладевала какая-то блаженная легкость, к которой примешивалось немного грусти. Приведя себя в порядок, Сара достала из своей дорожной сумки мобильный телефон и набрала номер трейлера, где оставалась ее подопечная.
На этот раз Джейн соблаговолила поднять трубку.
— Ах, это ты! — зло выкрикнула она. — Куда ты подевалась, черт побери? Я скоро свихнусь в этой консервной банке!
Сара кратко рассказала ей обо всех произошедших со времени их разлуки событиях, опустив, разумеется, те, что касались ее любовного приключения.
— Боб — отличный парень, — заключила она. — И главное, он тебя любит. Ему хочется начать с тобой все сначала, ведь потеря памяти позволила тебе забыть о причинах вашей семейной ссоры. По его мнению, не стоит лишать себя такой возможности. Да и ваш дом просто превосходен.
— Где ты находишься? — прошипела Джейн. Сара назвала ей адрес.
— Это мне ни о чем не говорит! — взорвалась та. — Ты полная идиотка, и ему удалось обвести тебя вокруг пальца. Дом этот — просто декорация… все это не более чем инсценировка. Все подстроено.
— На что ты намекаешь?
— Дьявол! Ну и недотепа же ты! Неужели не понимаешь, что для ЦРУ ничего не стоит поставить такой спектакль. У них есть отделы, которые только тем и занимаются: изготавливают подобные сувениры и документы по чьему-либо распоряжению. От любовного письма до семейной фотографии, не говоря уже о счетах и медицинских справках. На компьютере можно изготовить все, что угодно. Достаточно задать нужную программу, и ты способен воспроизвести любой почерк. То же и с фотографиями — можно сделать самый немыслимый фотомонтаж с помощью графического редактора. Очнись наконец! Все, что тебя окружает, — фальшивка, и все речи этого типа — ложь от первого до последнего слова. Его интересует только одно — когда ты приведешь его ко мне, чтобы он меня убил. И речи быть не может о нашей встрече — это решено и больше не обсуждается. Для тебя лучше всего сейчас унести побыстрее ноги да проследить, чтобы за тобой никто не увязался!
— Я сама знаю, что нужно делать! — отрезала Сара. — Перестань нести бред. Ты забила голову неизвестно чем и воображаешь себя тобой же придуманным персонажем. Никакая ты не киллерша, а обычная библиотекарша, которая имела неосторожность сунуть нос не в свое дело!
Джейн положила трубку, не дав Саре возможности продолжить разговор.
Ирландка убрала телефон в сумку, она была вне себя от гнева. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы взять себя в руки перед тем, как спуститься на первый этаж. В кухне ее уже ждал Боб. Он успел приготовить завтрак: в воздухе распространялся аромат жареного сала и гренок.
Сара старалась выглядеть веселой и есть с аппетитом, но недавний разговор с Джейн окончательно испортил ей настроение. В ней поселилось сомнение, словно ржавчина, разъедающая все вокруг. Она пыталась победить его, относя домыслы потерявшей память Джейн на счет ее психических отклонений, однако понимала, что в них нет ничего неправдоподобного и такая инсценировка вполне вероятна. Если дело действительно было важным, ЦРУ вполне могло действовать с размахом. Дома в горах, стоявшие, впрочем, на большом отдалении от другого жилья, принадлежали, например, отставникам государственного департамента, которые проводили там лишь несколько месяцев в году. В этом случае их легко можно было отделать в соответствии с легендой, завезти необходимую обстановку, заполнить фальшивыми фотографиями и документами, изготовленными в спецлабораториях. В памяти Сары вдруг всплыло все, что когда-то рассказывал ей Фредди, бывший муж, насчет изобретательности и необычной практики ЦРУ. Похоже, такие волшебные превращения там были в ходу. Фред говорил, что у некоторых агентов имелись специальные распылители, которые покрывали принесенные в дом предметы тонким слоем пыли, чтобы создать иллюзию, будто вещи находятся здесь уже длительное время.
Боб попытался взять ее за руку, но Сара отстранилась. Она испытывала к нему сложное чувство — смесь вины и раздражения. Не было ли это обольщение частью его плана с целью усыпить ее бдительность? Нет ничего проще, чтобы обезоружить женщину, не правда ли?
Сара грызла гренки, едва слушая монолог мужчины, который называл себя Кэллаханом, и уже не знала, во что верить. Закончив завтрак, они вышли немного прогуляться. Сару вновь поразила суровая красота здешних мест, свежий ветер бил в лицо, покалывая его тысячью невидимых игл. Ничего похожего на призрачно-искусственную атмосферу Лос-Анджелеса! Здесь все казалось настоящим, солидным и надежным. Но не потому ли был выбран для мистификации этот пейзаж, внушающий спокойствие и безопасность?
Сара поймала себя на том, что все время смотрит под ноги, надеясь разглядеть следы автомобиля, доставившего сюда вещи, которые должны были свидетельствовать о совместной жизни четы Кэллахан. Ибо следы остаются всегда — это главное, о чем нельзя забывать. На дорожке ей удалось обнаружить три окурка разных марок сигарет, а ведь Боб не курил. Впрочем, что это доказывало? К нему кто-то заходил… и что дальше?
Сара стиснула зубы, настроение было безнадежно испорчено, все теперь вызывало у нее подозрение, приобретало двоякий смысл. О романтическом приключении, не успевшем начаться, теперь можно было забыть навсегда, похоронить его и придавить сверху тяжелым камнем!
Во время прогулки Боб познакомил ее с соседями. В доме справа жила словоохотливая чета Паттерсон, обоим не меньше шестидесяти. Муж — бывший оружейник, последние лет сорок изготавливал старинные ружья на заказ. Несколько таких образцов — подлинное чудо едва ли не ювелирного искусства с тонкой резьбой в стиле рококо, которые наверняка стоили целое состояние! — служили украшением их в целом малопривлекательного жилища. Жена когда-то работала поварихой в небольшой авиакомпании, обеспечивая полноценное питание пассажирам и персоналу, пока линию не закрыли. Супруги уважительно обращались друг к другу: Кил и Донна. Обставлен дом был с вопиющей безвкусицей: суровая мебель в стиле первопроходцев соседствовала с тотемами из пластмассы и кустарными изделиями из кожзаменителя, которые делаются в резервациях специально для неразборчивых туристов. Пока Боб и Кил занимались сломанной электропилой, Донна принялась нахваливать гостье своего соседа, теряя при этом чувство меры.
— Бедняга! — говорила она, протягивая ирландке щедро, до краев наполненный стаканчик виски. — Ну и жена у него! Просто мерзавка, заносчивая маленькая дрянь, не способная оценить, какой подарок сделала ей судьба. Не высовывала носа из нью-йоркских литературных журналов и рядилась в павлиньи тряпки, пытаясь нас всех ошеломить своей изысканностью. Знаете, в наших условиях очень важно иметь добрые отношения с соседями, поскольку нет даже телевизора, чтобы бороться со скукой. Все из-за этих треклятых гор: они преграждают путь радиоволнам, не спасают даже сверхмощные антенны. Фактически мы отрезаны от остального мира — кто же захочет здесь жить! Нужно иметь закаленный характер и любить природу — мы с мужем как раз такие. Вот почему Боб не сразу узнал о телепередаче, в которой сообщалось о его женушке. Оно и к лучшему: я бы без всякого удовольствия поделилась с ним этой новостью!
Сара поймала себя на том, что почти не слушает. Ее охватило странное ощущение нереальности происходящего. Ей показалось, что она находится в театре, среди декораций, а гостиная — место, где совершается действие, — наспех обставлена неизвестно откуда привезенной мебелью. Не исключено, что остальные помещения дома Паттерсонов были абсолютно пусты и туда годами не ступала нога человека. Внезапно все ей показалось фальшивым — нелепая одежда Донны, банальности, которые сыпались из ее рта как из рога изобилия. Кем на самом деле были Паттерсоны? Агентами ЦРУ, вызубрившими свои роли прямо в вертолете, который их сюда доставил?
Теперь красноречие Донны обратилось на другое: она возмущалась модой на различные диеты, низкокалорийные продукты и плоских, как доски, женщин. Нет, уж кто-кто, а она обеими руками была за доброкачественную домашнюю еду и готова петь дифирамбы свежевзбитому маслицу, сиропу из сахарного клена и картофельным оладьям.
К счастью, Боб появился в тот момент, когда Сара уже обдумывала, как ей избавиться от назойливой собеседницы, не нарушая правил приличия.
В следующем доме, куда ее повел Кэллахан, обитала парочка семидесятилетних, весьма нервных супругов. Всю жизнь, до выхода на пенсию, Майк проработал художником-карикатуристом в военной газете, бесплатно распространяемой среди солдат мотопехотного батальона — воинской части, находившейся в Кентукки, а его улыбчивая жена Этель, дочь одного из старших офицеров той же части, явно спивалась: в десять часов утра от нее уже попахивало яблочной водкой. Они тоже принялись на все лады расхваливать Боба, а Этель почти дословно повторила то, что говорила ее предшественница насчет Вирджинии — «этой невыносимой избалованной негодяйки».
Майк упорно старался вогнать Сару в краску, атакуя ее сальными шуточками. На стенах комнат не было живого места от карикатур и рисунков, на которых шутник-художник, не ведая ни тени сомнения в собственном мастерстве, наставил размашистые подписи. Живопись преимущественно сводилась к почти порнографическим сценкам, приправленным добротным солдатским юмором в виде поясняющих надписей, также с налетом сексуального характера.
— Я бы не хотел, — нашептывал он Саре, — чтобы Бобби вновь попал в лапы к этой бабенке. С такой жить — мало радости: зажатая и к тому же с большими претензиями. Убежден, что в постели она как бревно. Сам-то наш приятель Боб — парень что надо! Бобби нужна жена ему под стать. Вы понимаете, что я имею в виду? У нас в горах холодно, и ночью рядом должен быть кто-то, с кем можно согреться!
Сара покорно кивала. Другая часть дома была расписана рисунками, повествующими о временах Второй мировой войны, где были представлены японцы в самом непрезентабельном виде. Майк не собирался давать спуску этим, как их называли в те времена, желторожим.
С Сары было довольно. Из всего услышанного за сегодняшний день ей было трудно сделать какой-либо вывод. Ее постоянно сверлила мысль, что все эти диалоги могли быть написаны каким-нибудь «сценаристом» из ЦРУ. Когда-то муж рассказывал ей, что на службе этого концерна шпионажа состоит целый штат чиновников, которые только тем и занимаются, что придумывают легенды для своей агентуры.
Они молча пошли к дому. От прежней легкости в общении не осталось и следа.
— Ну как? — спросил Кэллахан. — Соседи, наверное, все уши тебе прожужжали о том, какой я хороший. Не очень-то они любили Вирджинию. Она всегда смотрела на них сверху вниз, всячески старалась дать им понять, что ни во что их не ставит. А ведь здесь не любят тех, кто стремится выделиться из общей массы: чувство локтя, солидарность — вот что ценится прежде всего. Все друг другу помогают, держатся вместе, здесь не то что в больших городах. А Вирджиния сразу же отвергла правила игры.
Пока они разговаривали, Сара старалась собраться с мыслями, чтобы верно оценить обстановку. Уединенное хозяйство из трех домов все-таки вызывало подозрение. Три дома и больше никого на множество километров вокруг. Идеальное место для мистификации! Однако напрасно она прикладывала столько усилий, стараясь уловить подделку, — ей не удалось заметить никакого изъяна ни в одежде актеров, ни в обстановке. Если кто-то и старался ее провести, то делал это весьма искусно.
Она должна скрыть свои подозрения, иначе это может иметь чудовищные последствия, а если говорить точнее, то ей грозит смерть. Сара обязана сделать вид, что все принимает за чистую монету.
И поскольку Боб снова стал настаивать на свидании с Джейн, ей пришлось сказать как можно более небрежно:
— Попробую убедить Вирджинию, что в ее интересах вернуться поскорее домой. Сделаю все от меня зависящее. Правда, она ничего не умеет делать и у нее нет никакой перспективы. Нужно, чтобы кто-нибудь занялся Вирджинией, пока она будет проходить курс реабилитации, чтобы она овладела профессией.
— Кто сказал, что ей нужна профессия? — возразил Боб. — Можно завести ребенка — тогда ей не придется сидеть без работы.
— Я плохая советчица в супружеских делах, — сухо заметила Сара. — Вы поступите так, как сочтете нужным. Не стану скрывать, мне самой не терпится поскорее от нее освободиться. Я теряю слишком много времени и денег, занимаясь делом, на которое пошла только для того, чтобы оказать услугу одному другу.
— Ты сердишься на меня за сегодняшнюю ночь, — тихо произнес Боб, словно юнец, наказанный за какую-нибудь шалость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44