— Най отправлен на задание — подготовить дневку, — бодро сказал Андрей первое, что пришло на ум. Кирико с сомнением стрельнула в него раскосыми глазками, но ничего не спросила. Беда с этими проницательными девицами девяти с половиной лет!
Со всей возможной осторожностью Андрей наклонился над бортом. Плот топорщился обрывками стелющихся по течению лент, словно шкура дикобраза. Отстегнул нож, оголил лезвие. Подсеченная лента упала на дно плота — и приклеилась.
— Это водоросли. Вроде наших ламинарий, — растолковал Мик после небольшого раздумья. — На Земле длина их достигает шестидесяти метров.
— Весело. — Рене присел на корточки. — Они здесь не кровососущие?
Ударила волна. Рене потерял равновесие, качнулся, оперся рукой.
— Полегче, бронтозавры! — выругался он. — Уши отдавите!
Рванулся изо всех сил — ни с места!
— Пленку порвешь, — умерил его пыл Андрей. И тут же мысленно обругал себя: больше, конечно, не о чем заботиться, только о пленке. Раздвинул любопытных, присел рядом: — Не жжет?
— Кажется, нет.
— Не щиплет? Не крутит?
— Да нет. Только не пускает.
— Маленькая собачка не лает, не кусает… — фальшиво протрубил Андрей.
Вот вам и прославленные нейтральные пленки! Ни вода, ни огонь их не берут, кислота не жрет, все земные клеи, как ртуть, скатываются. А жалкая инопланетная водоросль прилепилась — ножом не отскрести!
— А ну-ка, милый, сконцентрируйся, похлопай ладонью. Превосходно. Еще разок. Молодец. А теперь, дружок, вылезай из комбинезона!
Приказ был неожиданным, но Рене подчинился. Раздернул молнию. И пыхтя, извиваясь, начал исполнять сложный акробатический этюд — неимоверная задача, ежели правый рукав прибит к полу!
Лазерным паяльником Андрей вырезал водоросль вместе с куском плота, поднял комбинезон Рене — с безобразно свисающими с рукава лохмотьями. Да, с такой боевой нашивкой не разгуляешься.
Слой за слоем Андрей выпарил водоросль с обшлага. Почти норма. Так, небольшой шершавый след Кое-что, товарищ природа, мы еще можем.
Интересно, почему это банное прилипало не трогает живого тела?!
Андрей обнажился до пояса и осторожно свесился за борт. Держа нож наготове, погладил колеблющуюся ленту. Вернее — попытался погладить: участок ленты выгнулся и притонул, словно не мог вынести человеческого прикосновения.
— А-а, боишься! — вскричал Андрей. — Так получай!
Взмахом ножа скосил и пустил по течению целую плантацию водорослей. Перегнулся. Чиркнул еще плеть. И пополз по периметру плота, выкашивая подводный луг.
— Волосы Вероники, — вслух подумала Кирико.
Наверное, это было красиво. Наверное, это и впрямь походило на длинные русалочьи волосы. Андрею некогда было любоваться. Он сбросил комбинезон, соскользнул в воду и, держась за леер, быстро расчистил полосу метровой ширины. Потом, не погружаясь, начал брить плот снизу, сколько доставала вытянутая рука.
Распаленный борьбой, Андрей не сразу понял, кто дергает его за плавки, а потому допустил оплошность: крутнулся и одновременно вильнул в сторону. От такого приема ломкие земные водоросли обычно отпадают сразу. Но геокарские натянулись, спружинили — и рванули Андрея вниз.
— Мама! — вскричал он, захлебываясь. Беспорядочно замолотил руками и ногами. Но все же не разжал пальцев, сомкнувшихся на рукоятке ножа.
Вообще, ему посчастливилось дважды: он нечаянно перерезал вцепившуюся в него ленту и так же нечаянно всплыл там, где нырнул, — не под плотом и не в гуще подводных зарослей. Тотчас много не очень сильных, но настойчивых рук ухватили его за волосы, за приставшие к плавкам водоросли — и перевалили на плот. Он лежал кверху лицом и дышал, дышал, дышал, медленно расслабляясь.
Через час, уже взбодренный «шиатсу» и напоенный крепким чаем, он сидел, скрестив ноги и прислонясь спиной к креслу. Кожа после массажа горела, но внутри все еще было знобко. Из-за стены джунглей выпорхнуло странно удлиненное солнце. Река расчесывала «волосы вероники» От шевеления прядей у Андрея кружилась голова, тошнота подступала к горлу.
На плоту было преувеличено тихо. Мик делал вид, что читает, Тинка нашлепала за какую-то провинность и поставила в угол робота. Рене разминал уставшие после «шиатсу» пальцы. Кирико сосредоточено водила ладонью по тупой стороне Андреева ножа.
Надо было встать и снова идти в воду. И резать, резать водоросли, пока в груди хватит кислорода, резать до тех пор, пока не освободит плот. А потом еще столько же — пока не освободит «жука» Андрей понимал это как руководитель отряда, как шестнадцатилетний гражданин Земли, как сын оставшихся на Тембре родителей.
Но понимал и другое. Не пересилить ему себя. Слишком дрожат коленки. И тошнит, едва взглянешь в воду или просто зажмуришь глаза. Он пропитывался презрением к себе, казнил себя за бессилие. И все же не мог заставить себя заглянуть в лицо Глубины.
Неслышно ступая, подошла Кирико, привычно села на пятки, сложила руки на коленях.
— Это пройдет, капитан! — Она впервые назвала его капитаном. — С ловцами жемчуга такое тоже иногда случается.
— Спасибо, Кирико. — Андрей безразлично пожал плечами. — Нам ли равняться с ловцами?
Он знал, что спортсмены-ныряльщики школы ловцов жемчуга не признают аквалангов. Впрочем, с этим на плоту все в порядке: ни скафандров, ни аквалангов. Да и какие скафандры в этих липучих зарослях? Может, когда-нибудь его внезапный страх и пройдет. Безусловно, пройдет. Но когда? Через день? Через месяц? Через год? В утренних лучах солнца над водой начинала куриться зеленоватая дымка.
— Не возражай, капитан, я пойду. — Смуглая ладошка накрыла его большую ладонь. В раскосых глазах не прыгали обычные бесенята.
— И правильно. И иди! — вяло согласился Андрей. И только тут до него дошло: — Туда? Ну уж нет!
— Я внучка рыбака и ныряльщица подготовительного цикла. Четыре минуты без дыхания — кто еще так может? И потом… — Кирико помедлила, но не опустила глаз: — Я пойду без купальника…
Не лишено смысла. Водоросли неравнодушны к «вечным» земным пленкам. Зато, как черти лазера, боятся человеческого тела. Или человеческого тепла?
Но пустить туда одну? Андрей поежился.
Лучшим ответом сейчас было бы вскочить, накричать на самоуверенную девицу, ринуться и перерубить все, что держит плот. Трус! Сделай же так! Покажи им! Что они про тебя воображают, в самом деле? Ты же тряпка, а не капитан!
Но от одного взгляда вниз вновь замутило, и Андрей понял, что ничего сейчас не выйдет… Ни-че-го!
Может, подождать денек, мелькнула малодушная мысль. Они же наверстали график, даже опередили его. Подождем…
А Готлиб тоже подождет? А Нино?
Андрей чуть не заплакал от презрения к себе. «Скупыми мужскими слезами», — сказал бы отец, поднимая за подбородок его лицо. И прибавил бы с грустью: «Боишься признать, что другие тоже кое-что умеют. И не хуже тебя».
«Она ведь девочка. Ты сам учил… Я просто струсил…»
«Храбрость не в том, чтобы подставлять голову. Храбрость — в умении распорядиться обстоятельствами. И если нет иного выхода — разумно рисковать… Ты уверен в ней?»
А правда, уверен? Звание «ловца» просто так не дается. Даже подготовительного цикла.
Или завидуешь? Девчонка вдвое младше тебя выручает отряд, а ты сидишь как бревно, оберегая личный авторитет. Наглотался воды и начисто потерял соображение.
— Кирико. Пойдешь от носа к корме, течение относит срезанные водоросли. Полторы минуты работы, четверть часа перерыв.
— Полторы? — переспросила девочка.
— Полторы. Я на страховке.
Андрей исподлобья посмотрел, не потешается ли кто-нибудь над его решением. Нет, все при деле. Тинка учит Бутика рисовать. «Да не так, глупый, разве это цыпленок? Это кубик на ножках! Плавно линию веди, не обрубай!» Мик, пристроив на переносицу кинокамеру, запечатлевает окружающий пейзаж. Гога кривым клювом чистит перышки. Рене, не глядя в их сторону, задумчиво грызет ногти. Никто не обвиняет капитана в малодушии.
За стеной навеса, отделяющей носовую площадку, уместиться вдвоем трудно. Чтобы меньше занимать места, Андрей сел на борт, спустил ноги в воду.
Кирико сбросила купальник. На ней лишь хрустальный овал маски, волосы стянуты блестящим полуобручем. Короткой цепочкой прикован к браслету нож.
Держа голову вызывающе прямо, напряженная, неестественно вытянутая, девочка сделала два коротких шажка и без плеска ушла под воду.
«Жаль, Нино не увлекается „ловлей жемчуга“, — почему-то подумал Андрей. И покраснел.
Полторы минуты длились мучительно долго. Когда все мыслимые сроки прошли и Андрей уже готов был кинуться на помощь, вода разомкнулась. Чувство времени у ныряльщиков развито прекрасно: Кирико опоздала всего на пять секунд.
Андрей схватил ее за руку, вырвал на плот. И неловко — оттого, что старался не смотреть, — накинул ей на плечи расстегнутый комбинезон. Последующие четверть часа они не проронили ни слова.
Когда плот стронулся с места и ткнулся носом в поверженного «жука», когда «жук», встрепенувшись, взмыл на высоту буксирного троса, когда, наконец, Кирико словно опытный лоцман провела караван прорубленным в зарослях коридором чистой воды и обессиленно прикорнула на носовой площадке, Андрей на руках прошагал по борту в корму и занял «капитанский мостик». Здесь ничего не изменилось. Только Мик снимал кинокамерой дирижабль, реку, водоросли. Да Рене, покончив с ногтями, ожесточенно мочалил в зубах витаминную жвачку.
— Почему не кричим «ура»? — обратился капитан к экипажу.
— Ура! — послушно отозвались в два голоса Тина и Бутик. Робот уже начинал болтать на человеческом языке.
Рене промолчал. Только жарко покраснел всей кожей, включая уши, затылок, шею.
— Ты чего, парень? — спросил Андрей, обнимая его за плечи.
— Уйди! Ненавижу! — прохрипел Рене, резким движением плеча сбрасывая руку.
«Мал еще рычать на старших!» — хотел прикрикнуть Андрей. Но вместо этого виновато пробормотал:
— Ну-ну. Будь мужчиной.
От этих слов Рене вдруг всхлипнул, на четвереньках кинулся под навес и забился в самый дальний угол.
7
Буря разразилась внезапно.
Вот только что был изумрудный день, по небу бежали жемчужные тучки, звонко играла река. Вдруг налетел порыв ветра. Застонали джунгли. Запрыгали барашки по воде. Клубы зеленого тумана опустились на самый плот. Посыпались колкие мокрые листья. Хлынул дождь. Застучали градины. В клочьях пены и брызг обрушились волны. Будто взбаламутили сверху донизу огромный аквариум. Дышать стало нечем. Плот швыряло и гнуло, экипаж под навесом тоже швыряло, точно люди находились внутри футбольного мяча, которым осатанелый игрок все время лупит в штангу…
Андрей надвинул маску, выполз наружу — и задохнулся от напора ветра. В грязно-зеленой мгле сливались небо, вода, берега. Шквалы играли «жуком», и если бы не буксир, давно уж унесли бы его за облака. Вцепившись в леер, не обращая внимания на вращение плота в водоворотах, Андрей дергал пряжку управления, пока, наконец, не снизил «жука» впритык к плоту, не зачалил намертво.
Световой зайчик на экране видеобраслета указывал на Маяк. Кое-как определившись, Андрей погнал плот к берегу, близость которого ощущалась по приглушенному шуму леса. Уловив толчок, Андрей выпрыгнул, провалился в ил, но кеды отрастили перепонки, и ступать по вязкому дну стало легче.
Как ему сейчас не хватало Ная!
— Вылезайте по одному! — скомандовал капитан, сунув голову под полог, перекрикивая лес и ветер.
«Спасатели» походили на мокрых куриц. У каждого Андрей проверял берет, маску, застежки комбинезона. И только нанизав на карабин страховочного шнура, выпускал наружу.
— Включайте фонари. Беритесь за борт с этой стороны — с той «жук» и один управится. Приподняли. Пошли.
Андрей навесил свой угол ноши на лямки ранца. Мик, Рене и Кирико подставил плечи. Тинка шагала налегке, поскольку с головкой проходила под плотом. Лавируя между деревьями, они углубились в чашу.
К счастью, уже в сотне метров от воды порывы ветра ослабели. Натянули косой навес. Костер после зеленого ада показался уютным и милым, как утренняя зорька на черноморском пляже.
— Странно, — сказал Андрей, глядя на огонь. — Иду с вами второй день. Третьи сутки на Геокаре. А кажется, знаю всех с самого рождения, с первого вашего шага. Хорошо бы у меня в самом деле было столько братьев и сестер!
— Спасибо «костной чуме», породнились! — кривя губы, пробурчал Рене. — Теперь у нас один папа — Космос, одна мама — Земля. Если примут в свою семью…
— А Нино тебе тоже сестричка? Аль племянница? — невинно поинтересовалась Кирико. Здесь, на суше, будто и не было тех тягостных часов на носовой площадке плота.
Грянул хохот и не утихал минут пять. Даже Рене не выдержал, прыснул в кулак. Видеть радостными эти симпатичные мордашки оказалось ужасно приятно. Андрей незаметно потер ладони. А помнишь, как ныл: «Сопливчики, слюнявчики, манная каша». Кто кого воспитывает? Ты их или они тебя?
Если б только не Най.
Не Най. Не Готлиб. Не Нино.
— На первое — суп-бозбаш, на второе — фрикадельки с рисом! — Тина, подражая Нино, восторженно закатила глазки.
— Суп-бозбаш врагу не отдашь! — продекламировал, ненатурально улыбаясь, Бутик. Он все чаще выступает со стихами собственного производства. Умнеет роботенок не по дням, а по часам.
Запах — на весь лес. Даже Гога умильно вертит головой и глубоко приседает шеей, пока Мик дует в ложку, культурно берет ложку лапкой и начинает клевать. Кирико вскрыла второе. Тарелочки с фрикадельками, разбухая, скользят по надувному столу…
Истошный визг подкинул всех со своих мест. Гога в панике выронил ложку, перепорхнул на дерево. Минуту или две никто ничего не мог понять.
— Там! Там! — указала трясущейся рукой Кирико. Глаза ее остановились на перекошенном лице. — Уберите!
Андрей проследил взглядом — на ветке, свесив хвост, сидела белая красноглазая крыса. Ноздри ее шевелились быстро-быстро, как жвала у заводной стрекозы.
— Привет! — Рене насмешливо раскланялся. — Те же и белая голубка! По земной пище соскучилась?
Не подозревая, насколько же он прав, Рене похлопал ладонью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13