Как часто это бывает, случай принял человеческий
облик, и звали его Питером Дуганом, постоянным клиентом Майкла Сильвера.
Это был человек еще не пожилой, но, как говорится, в летах, хилого
телосложения, тощий как скелет, и благоухание бренди распространялось от
него чаще, чем это подобает добропорядочному горожанину. Иногда он
требовал пару хороших морских сапог, порой уносил из мастерской элегантные
дамские туфли для какой-то своей приятельницы. Держался он самоуверенно,
но сдержанно, как будто был посвящен в важные тайны и сознание этого
наполняло его внутренним удовлетворением и, надо добавить,
самодовольством. Платил Дуган всегда наличными, и платил хорошо.
Молодого Сильвера крайне интересовал этот таинственный и элегантно
одетый скелетоподобный джентльмен. Тот любил шутить с Джоном, однако в
один прекрасный день его колкости стали острее, чем обычно. Дуган с
нескрываемым ехидством сожалел о тяжелой судьбе бедолаг, прикованных с
утра до ночи к сапожному верстаку, которым так никогда и не суждено
познать жизнь. Обиженный Сильвер сердито заметил в ответ, что занятие это
во всяком случае почтенное и уважаемое, а вот интересно, как высокочтимый
мистер Дуган добывает средства на жизнь? Не иначе, режет глотки прохожим
на большой дороге и обирает еще теплые трупы. Услышав столь дерзкие слова,
Дуган протянул костлявую руку через верстак и схватил Джона за воротник.
- Ах ты, драная стелька! - заорал он. - Да будь у тебя хотя бы
половина моего ума, ты бы плавал в деньгах и не расстилался бы перед
жирными женами торгашей, чтобы соблаговолили купить драгоценные твои
обувки. Да ведь ты весь в отца - языком трепать умеешь, а дойдет до дела -
слабоват в поджилках.
Для своих тринадцати лет Джон Сильвер был рослым и сильным малым.
Вмиг он перехватил тонкую руку Питера Дугана и стиснул ее так, что тот
скорчился от боли. Они отпустили друг друга.
Когда Дуган отер пот с лошадиной физиономии, Сильвер задиристо
спросил его:
- Ну-ка, говори, откуда добываешь монету?
- А почем мне знать, парень, можно ли тебе доверять?
- А потому что я мужчина не меньше, чем ты!
"Господи боже мой, что я несу! - подумал Джон. - Вот сейчас он
выхватит нож и прирежет меня, как поросенка". Но к собственному удивлению,
ему удалось сохранить внешнее спокойствие.
Дуган оценивающе глядел на Джона, молчал, и это молчание тянулось для
юноши целую вечность. Наконец Питер рассмеялся надтреснутым тенорком и,
обняв Сильвера за плечи, вывел его из мастерской.
Они зашли в припортовый трактир, и здесь, среди ароматов табака, пива
и рома Дуган раскрыл молодому Джону свои тайны. Оказывается, он был
главарем шайки контрабандистов, промышлявших вначале в Бристольском
заливе, но постепенно развернувших свою доходную, хотя и предосудительную
деятельность в Корнуэльсе и на берегах Глостершира. Предметами
беспошлинного ввоза были чай, французский коньяк, джин и дорогие шелковые
ткани.
Доходы, рассказывал Дуган, превосходили всяческое воображение. Хотя
спиртное разбавлялось наполовину и больше, покупатели все равно отрывали
его с руками. Таможенная охрана не представляла серьезной опасности, и
если ее чиновникам удавалось случайно застать контрабандистов на месте
преступления, туго набитый кошелек прекрасно разрешал все недоразумения и
безотказно вызывал приступ временной слепоты у служителей закона Его
Величества.
- Ну как, Джонни, дружок, - спросил вдруг Дуган, - охота тебе войти к
нам в долю? Для мальца с благообразной внешностью у нас всегда найдется
подходящая работа. А ты, должен сказать, здорово смахиваешь на юного
попика из тех, что метят в святые.
Сильвер колебался: все услышанное здесь одновременно привлекало и
отталкивало его. Наконец он смущенно промолвил:
- Наверное, все-таки опасная это работа, да и связана с контрабандой
и прочими штуками. Еще заловят, не дай бог. А матушка этого не переживет.
- И замолчал, чувствуя, что говорит глупости. Дуган захихикал:
- Да ты, я погляжу, вовсе маменькин сынок. Ладно, больше нам
толковать не о чем. Вали домой, под мамину юбку, сопляк!
- Нет, - сказал Джон, - не для меня это дело. И вообще, красть
грешно! - Сказав это, он понял, что опять сморозил глупость.
- Грешно! - расхохотался Дуган. - Грешно отбирать самую малость у
тех, кто и без того имеет больше, чем нужно? Грешно отсыпать малость
разносолов и отлить чуть-чуть напитков у этих важных дам и господ? Слушай,
парень, твой отец не больно-то жалует всех этих богатеев и аристократов.
Представь себе, он узнает, что по твоей милости какое-нибудь чванливое
сиятельство лишится двух-трех бутылок коньяка, а у какой-либо сановной
вертихвостки в закромах будет на штуку шелка меньше. Да ведь твой отец
гордиться будет, что породил на свет лихого молодца и пожелает тебе
успехов и дальше. - А все-же, - заключил он, - обманулся я в тебе. Если у
такого парня поджилки трясутся при одной мысли о славных приключениях,
умолять тебя никто не станет. Я думал, ты хитрый малый, но вижу, что ты
дурак дураком. - Он замолчал. - Ну ладно, если все-таки надумаешь, сам
знаешь, где меня искать. Вдруг и вправду ты не такой уж слюнтяй. - И
тоненько рассмеявшись, он покинул Сильвера и затерялся в уличной толпе.
Юный Джон вышел из трактира. Моросил дождик, но улица была полна
народу. Мимо со скрипом прокатила тележка старьевщика, до отказа забитая
старым хламом; возчик поминутно озирался и то и дело бренчал медным
колокольчиком. Из-под круга черноволосого точильщика летели искры; работа
не мешала ему сладко улыбаться стоящей рядом служанке, держащей в руке
несколько хозяйских ножей. Пошатываясь от тяжести, прошел продавец
коврижек. Придерживая лоток на животе, он прокладывал себе путь через
толпу, как корабль, нагруженный по ватерлинию товарами из Индии.
Сильвер осторожно перешагнул водосточную канаву посреди мощеной
улицы; грязная вода лениво текла среди мусора. На пороге галантерейной
лавки, согнувшись в три погибели, сидела старуха с остановившимся
бессмысленным взглядом, а над ее головой, как топор в руках неумелого
палача, раскачивалась окованная железом вывеска галантерейщика.
Переходя с бега на шаг, Джон через несколько минут оказался на
Корабельной улице. Дождь перешел в ливень, и потоки воды извергались из
желоба, являвшего собой отверстую зубастую пасть дракона, венчавшего крышу
отцовского дама.
Джон миновал ворота и, крадучись, вошел в мастерскую. Внутри ее было
темно из-за ненастья, а почерневшие балки, которые держали стены и потолки
еще со времен войны Алой и Белой Роз, угрожающе нависли над головой.
Отец, согнувшись перед верстаком, внимательно изучал подметку
большого черного сапога, "Слишком скуп, чтобы зажечь свечу", - подумал
Джон, шмыгнув на место.
Неожиданный голос отца прозвучал во мраке резко и саркастично:
- Ну, что расскажешь о своих похождениях? Небось шлялся к
каким-нибудь святым своей мамаши? Таскается, как нищий. Да еще среди бела
дня.
Джим молчал. Дождь что было силы барабанил в оловянные оконные рамы.
- Хоть ты мне и сын, но ты еще ученик. Где в твоем ученическом
договоре сказано, что можешь убегать, когда захочешь? Ну-ка, парень,
отвечай!
Джон неохотно отозвался:
- Нигде, батюшка.
- "Нигде, батюшка", - передразнил его Майкл Сильвер. - То, что ты еще
молод - это не оправдание, ясно? Помнится мне, в парламенте еще не
проходил закон о равенстве прав подмастерьев и членов палаты лордов.
- Нет, батюшка.
- Так вот, парень, объявляю новый закон специально для тебя. Войдет
он в силу сразу же, как я ударю молотком. Я, Майкл Сильвер, запрещаю
своему ученику Джону Сильверу покидать рабочее место без моего на то
разрешения. Кроме того, объявляю, что он за самовольную отлучку лишается
недельного жалованья, которое составляет полтора шиллинга. Аминь! А теперь
за работу, живо!
Джон, стиснув зубы, погасил в себе приступ бешенства и взглянул на
поределую косицу на затылке отца, снова склонившегося над черным сапогом.
Так бы и хватил по башке тяжелой сапожной колодкой. Хрустнула бы, как
орех!
Шло время. Никто не проронил ни слова. Гнев Джона постепенно
проходил, вместо него появились чувства решимости и скрытого торжества.
Дождаться бы конца работы! После семи он свободен и пойдет искать Дугана.
Времени хватит, возможно, он даже успеет вернуться в постель прежде, чем
дом запрут на ночь. А если и нет, не велика беда, контрабандисту темнота
не страшна. Да и Дуган обещал платить, и уж конечно, не жалких полтора
шиллинга в неделю. Джон окончательно решился.
Неделю спустя Джон Сильвер произнес бессвязную и богохульную клятву,
в которой обещал хранить тайну и слушать указания атамана. Так он стал
членом шайки Дугана, и началась его двойная жизнь. Днем он шил обувь и
стучал молотком, слушал, как отец ругает якобистов и аристократов, но
только начинало темнеть, Джон, наскоро проглотив поданный матерью ужин,
оставлял сестер сплетничать и ссориться и удирал из дома к своим новым
приятелям.
Для выполнения своих планов Дуган сумел подобрать неплохую шайку из
бывших арестантов, пропойц - матросов и неотесанных батраков. Повиновения
этого сброда он добился при помощи кулака и пистолета, а преданность
приобрел щедростью при дележе добычи.
Сумев таким образом обуздать шайку, Дуган ловко и умело проворачивал
дела. Вскоре о его хитрости стали ходить легенды по всем берегам Западной
Англии. Вот одна из них.
Однажды трое контрабандистов переоделись пастухами. Как было
задумано, они отправились к уступу обрывистых прибрежных известняков и
стали в опасной близости от края скалы собирать яйца морских птиц. Два
таможенника, проезжая мимо с дозором, дружески приветствовали их, улыбаясь
и добродушно подшучивая, поскольку пастухи, бросившие стада на пастбище и
собиравшие яйца на скалах, - картина в тех краях самая обычная.
Три контрабандиста спокойно среди бела дня спустились по скалам вниз.
Добравшись до полосы прибоя, они достали из-под одежд инструменты и
высекли в известняке площадку длиной в восемь и шириной в четыре фута. За
ночь лодка выгрузила туда шестьдесят два бочонка отличного французского
коньяка. Люди Дугана часто разражались ехидным хохотом, поминая эту удачу.
В другой раз бандиты поймали одного особенно ретивого таможенника по
прозвищу Ястребиный Глаз. Желая отомстить за то, что он совал всюду свой
нос, подстерегал и вынюхивал, завязали ему глаза, связали ноги и
закричали: "Сбросим его со скалы, ребята! Смерть ему!" Несчастный молил о
пощаде, но мучители с грубым хохотом и проклятиями толкали его к уступу,
пока он отчаянным усилием, уже падая, не извернулся и не вцепился что было
сил в узкую трещину в скале.
Пятнадцать минут Ястребиный Глаз висел на руках и звал на помощь.
Потом пальцы его разжались, и с нечеловеческим воплем он рухнул вниз.
Шутка заключалась в том, что, пролетев едва три фута, он попал в кучу
морского песка, куда чья-то старательная рука накидала щедро, от души
конского навоза. Разбойники сбросили его с низкого уступа на берегу моря.

3. ПОБЕГ
Через десять месяцев после этого Сильвер распрощался с карьерой
контрабандиста, чудом сохранив при этом жизнь.
Все изменилось благодаря стечению двух обстоятельств. Во-первых,
Питер Дуган переломал себе ноги, поскользнувшись и упав со скалы с высоты
двадцати футов. Так бандиты лишились своего хитрого и предусмотрительного
главаря. Во-вторых, на одном участке берега, где контрабандисты
действовали до того времени безнаказанно, появились два особо деятельных и
смелых таможенника.
А произошло вот что: оставшись без главаря, бандиты задумали
захватить одну таможню. Должен вам сказать, разбойные нападения на таможню
в Англии - верный путь на каторгу или в укромное убежище, из которого не
выбраться до седых волос. Совсем другое дело доставить себе это
удовольствие на каком-либо островке, продуваемом всеми ветрами Карибского
моря, или в безлюдной местности Пенсильвании или Нью-Йорка.
Вначале все было хорошо. Дерзкие глупцы проникли в таможню, легко
обманув сонных и полупьяных служителей. Бандиты захватили чай стоимостью в
две тысячи фунтов и некоторую толику денег. Когда же они стали уходить,
нагруженные добычей, появились Джекси и Пейн, новые таможенники. Они
успели схватить Саймона Куртиса, медлительного и неуклюжего толстяка, и
отвели его к местному мировому судье майору Ротсею.
Остальные бандиты успели уйти безнаказанно. Но надолго ли? И как
быть?
- Притихнем, - слышался голос Сильвера среди споров, - и распустим
шайку. Для начала на пару месяцев, а может, и навсегда.
Но на слова молодого Сильвера этой ночью никто не обратил внимания.
Победило безрассудное мнение, поддержанное плосколицым головорезом
Джонатаном Тернером.
- Парни, - заявил Тернер, - сейчас вопрос в том, кто кого, пари
держу, что так, а не иначе. Если будем чесаться да потягиваться, эти
ублюдки Джексон и Пейн наденут на нас кандалы еще до конца недели. Око за
око - так я думаю. Задать им такой урок, чтобы никому не пришло в голову
связываться с нами.
Предложение Тернера было поддержано большинством членов банды,
панически боявшихся ареста и суда. В сущности, к этому времени вся эта
жестокая и тупая шайка была уже обречена.
На следующую ночь Тернер повел банду на квартиру к таможенникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30