Американские и вьетнамские военные полицейские флажками регулировали движение и отправляли назад веломобили и пешеходов. Мюррей вылез из веломобиля и дал водителю пятьсот пиастров, что по курсу черного рынка равнялось одному доллару, но вьетнамец все равно пытался клянчить и торговаться. (Если бы в этот момент Мюррей знал то, что стало ему известно позднее, он бы с радостью заплатил вдвое больше.) Но тогда он выругался на вьетнамском и побежал к толпе.
Несколько патрулей вьетнамской полиции перегородили джипами дорогу и проверяли документы у каждого проходящего. Мюррей, махнув пресс-карточкой, прошел мимо трех полицейских, и в этот момент раздался третий взрыв, после которого наступила оглушающая тишина. Мюррей свернул за угол и оказался в тени деревьев на бульваре. Он нырнул в сторону и побежал мимо старых французских вилл.
Впереди дорога опять была перекрыта, на этот раз австралийцами. Большие, сухопарые мужчины в шляпах стояли, держа наперевес магазинные винтовки.
— Ты куда? — крикнул один из них.
— "Cercle Sportif"! — тяжело дыша сказал Мюррей, и снова показал пресс-карточку.
Один из полицейских неприятно улыбнулся:
— Не знаю, что ты там найдешь. От него почти ничего не осталось, — его голос заглушили промчавшиеся мимо машины скорой помощи с включенными сиренами и фарами.
Мюррей проскочил мимо полицейских и присоединился к толпе под деревьями. Кто-то пытался податься назад, другие налегали, пытаясь пробиться вперед.
Колонны у входа в клуб треснули, за воротами — свалка людей в форме и белых халатах. Над ними высокие деревья со сломанными ветвями и ободранной корой. Бледно-голубое с белым здание клуба треснуло, как яичная скорлупа. На ступеньках, ведущих к бассейну, лежали человеческие тела, некоторые из них дергались, как расчлененные рептилии. На пути Мюррея лежал обнаженный мужчина, на нем были только синие носки, его загар на фоне белой полоски на бедрах был странного коричнево-голубого цвета. Дальше лежала девушка в купальнике, но без головы. Крутом, как куски мяса, в пыли валялись части человеческих тел. Два больших негра с носилками оттеснили Мюррея в сторону.
Какой-то американец кричал в мегафон:
— Всем отойти назад! Назад! Здесь могут быть еще бомбы! Пожалуйста, отойдите назад, освободите проход, дайте дорогу скорой помощи!
Мюррей прижался к стене и оказался лицом к лицу с ошеломленным штатским американцем, который в высшей степени осторожно ощупывал свою коротко остриженную голову.
— Что произошло? — крикнул Мюррей.
— Я точно не знаю. Я был внизу в мужской комнате, и что-то ударило меня по голове, — он начал пробираться вдоль стены, бормоча себе под нос: — Подонки подложили вторую бомбу, она взорвалась, когда приехала скорая. Мне повезло, что был в сортире.
Мюррей нашел молодого солдата с суровым лицом в зеленом берете и с нашивками спецсил.
— Что тут произошло?
Мюррей на этот раз не показал карточку, и солдат с горечью ответил:
— Два заряда. Первый под бассейном, вдоль крыши бара, откуда можно наблюдать. Все, кто был в бассейне, разлетелись, как рыбы из аквариума. Второй — в мусорном баке, сразу за воротами. Погибло много ребят из скорой помощи и из тех, кто наблюдали. А ты кто, черт возьми?
Мюррей опустил голову и увидел лежащую рядом с ним ступню в туфле. Он показал пресс-карточку и пробормотал:
— Кому-нибудь удалось спастись?
— В этом месиве? — «зеленый берет» нахмурясь посмотрел на карточку Мюррея. — Насколько я знаю этих ублюдков-вьетконговцев, они могли установить и третий заряд. На вашем месте я бы держался подальше от этого места. Здесь не на что смотреть, разве что вы любите бывать на живодерне.
— Меня здесь ждал один человек. Я остаюсь.
Поднимаясь по ступенькам к бассейну, Мюррей старался держать себя в руках. Он уже видел подобное раньше, и не раз, но сейчас, может, потому, что все произошло в такой роскошной, знакомой обстановке, это было особенно ужасно. Мимо проносили американца в плавках с замотанными окровавленными полотенцами ногами. Он махнул Мюррею:
— Эй, ты — журналист? Лучше запечатлей это. Запомни, парень! Меня зовут Ларримор, Дон Макаулей Ларримор — экс-морской пехотинец. Я все видел, был наверху и все видел. Можешь меня процитировать, — казалось, он был нетрезв.
Мюррей пошел дальше, и навстречу ему потекла кровь. Два ручейка из распухшей пыльной головы ползли по чистому бетонному полу и падали вниз со ступеньки на ступеньку. Все, что Мюррей смог сделать, — это побежать вперед. Он думал о том, что эта кровь, возможно, кровь девушки, которую он любит. Наверху его остановила чья-то рука. Мюррей узнал полковника Луонга из третьего вьетнамского корпуса. Еще его называли Смеющийся Ларри Луонг (эта кличка пристала в нему из-за того, что полковник, расстреливая пленных, всегда нервно хихикал). Он хихикнул и сейчас:
— Здрасте, мистер Уайлд, все это очень неприятно!
— Вы были здесь, когда это произошло?
— О нет, я был в ресторане на другой стороне улицы. Они хотели убить генерала Грина.
— Что случилось с генералом? — спросил Мюррей.
Смеющийся Ларри махнул маленькой ручкой. У него на запястье болтался тяжелый серебряный идентификационный диск.
— Я думаю, генерал Грин не пришел. Он задержался.
— И я тоже, — пробормотал Мюррей. — Вы уверены, что им был нужен Грин?
— Он должен был приехать сюда на ланч. Эти вьетконговцы — свиньи, — он снова хихикнул и бочком прошел мимо торса неопределенного пола, из которого вывалились голубоватые кишки и тускло блестели на солнце. — Очень плохо то, что здесь произошло, — улыбаясь, сказал Ларри, и Мюррей начал спускаться обратно.
«Собиралась ли она приехать вместе с Грином?» — думал он. У ворот снова взвыла сирена: подъехала автоколонна черных «седанов» в сопровождении вьетнамских мотоциклистов. Из дверей повыскакивали американские военные полицейские и замерли по стойке «смирно». К воротам направились несколько офицеров.
Генерал Вирджил Лютер Грин был высоким красивым мужчиной с серыми глубоко посаженными глазами и загорелым лицом. Однако загар был бледнее, чем обычно, когда он поднимался к разрушенному бассейну. У Вирджила Грина не зря была репутация «стреляющего генерала»: он убил не меньше немцев, корейцев и вьетнамцев, чем любой другой офицер армии США. В 1944 году его танк подбили в деревушке под Римом. Тогда Грин уложил из пары кольтов четверых эсэсовцев. Эти два кольта с рукоятками из слоновой кости и сейчас служили украшением его простой армейской формы. Поднимаясь по лестнице, он не переставая с техасским акцентом громко бормотал себе под нос:
— О Господи! О Боже всемогущий!
Женщин, если не считать нескольких мертвых или умирающих купальщиц, лежащих на бетоне, поблизости не было, и генерал остановился и выдохнул крепкое техасское ругательство. Потом он увидел Смеющегося Ларри Луонга, одного из немногих вьетнамских офицеров, которого он уважал, и они обменялись приветствиями.
— Они заплатят за это, полковник! Вот увидите, они заплатят!
— Конечно, генерал! — хихикнул Ларри.
Вирджил Лютер Грин мрачно кивнул и развернулся на каблуках. Вода из прорвавшихся труб водопровода, смешавшись с кровью, стекала по ступенькам и растекалась по бару у бассейна. На улицу на носилках выносили тела. Мюррей осматривал каждое, но не обнаружил среди них Жаклин Конквест.
Генерал остановился у края бассейна. Молодой офицер объяснял, как вьетконговцы установили первый заряд — пластиковые бомбы были уложены вдоль края потолка, через который мужчины, сидящие в баре, могли наблюдать за плавающими наверху девушками. Вся вода ушла в этот бар, пол был усыпан осколками стекол и обломками выкрашенного в синий цвет бетона. Мюррей понимал, что если она решила встретить его здесь, а не в баре наверху, — ночь в Луангпхабанге была потерянной идиллией, и ему придется подыскать кого-нибудь другого, кто бы мог нажать на секретную кнопку Вирджила.
Генерал стоял в нескольких ярдах в стороне и задумчиво смотрел на полное тело мужчины средних лет в углу бассейна. Мюррей решился, подошел к нему и прямо спросил:
— Извините, генерал, ваш секретарь, Жаклин Конквест... с ней все в порядке?
Красивые серые глаза генерала медленно повернулись в сторону Мюррея.
— Жаки? — протянул он.
— Я должен был встретиться с ней как раз когда произошел взрыв.
— Кто вы?
Мюррей представился, и генерал задумчиво покачал головой:
— Газетчик, да? Ну так вы получили это, парень. Забудьте весь этот бред сивой кобылы о том, чтобы уйти из Вьетнама и оставить все этим маленьким вонючим комми! Мы остаемся, парень!
— Ваш секретарь, — повторил Мюррей. — С ней все в порядке?
— Думаю, да. Я оставил ее в офисе, когда узнал о случившемся. Она что-то говорила о встрече, которую должна отменить, — он прищурившись посмотрел на Мюррея: — Это с вами была назначена встреча?
Мюррей попробовал улыбнуться:
— Исключительно деловая встреча, генерал. Я могу процитировать вас в связи со случившимся?
— Конечно, можете!
Мюррей что-то корябал в своем блокноте, когда в затопленный бар начал спускаться маленький гибкий вьетнамский пожарный в водолазном костюме.
Через десять минут Мюррей был уже в отеле и звонил в «Тайгер Эксчендж». Жаклин почти сразу подняла трубку:
— О, Мюррей! Слава Богу, ты жив!
— Где ты была?
— Я дважды пыталась дозвониться до тебя. Мне сюда кто-то позвонил (не знаю кто, но, кажется, это был вьетнамец) и сказал, что если я собираюсь в «Cercle Sportif», лучше держаться подальше от этого места. N'y allez pas, так он сказал.
— В котором это было часу?
— Около полудня. Я сразу тебе позвонила.
— Ты звонила кому-нибудь еще?
Теперь он все четко себе представлял. Этот одноглазый, нашептывающий что-то водителю веломобиля, но не осмелившийся предупредить его лично и анонимно предостерегший Жаклин после того, как узнал, что заряды установлены... Мюррей подумал о том, не следует ли ему обратиться в полицию, потом вспомнил правило Райдербейта и решил воздержаться. Это была не просто столица воюющего государства, это была столица древних ритуальных убийств, бандитских заговоров и политических интриг, которые могли не иметь ничего общего с временной борьбой Свободного Мира с идеологиями Маркса и Мао.
— Никому, — сказала она. — У меня не было времени. А потом я услышала взрывы. Я испугалась. Мюррей, кто это сделал? Кто звонил? Что происходит?
— Ты можешь сейчас уйти оттуда?
— Да, думаю, да.
— Тогда встретимся в отеле. Внизу в баре, приходи, как только сможешь освободиться. Я буду ждать.
Мюррей повесил трубку и подумал о том, что она была в состоянии шока, когда он в первый раз соблазнил ее. Она в состоянии легкого шока и сейчас, когда он должен во второй раз соблазнить ее. Карты на стол, их успех в ее руках, потому что если она присоединится к ним, это будет — все или ничего.
Он заказал бутылку шабли 1961 года и приказал отнести ее в свой номер в ведерке со льдом.
Глава 8
Прыжок в ад
— Он этого не сделает. Он никогда этого не сделает. Я знаю его, это для него невозможно, — она перевернулась на живот и лежала на кровати, как полосатая звезда. Жаклин говорила медленно, прерываясь. — Он никогда не сделает ничего незаконного. У него очень ортодоксальные взгляды.
Через жалюзи в комнату просачивались полоски солнечного света. Мюррей разглядывал ее прекрасное лицо, почти полностью скрытое под распущенными волосами, изгиб спины, широко расставленные ноги.
— Хорошо, — сказал он, — забудем о Максвелле.
— Он о нас не забудет.
— Кроме него есть другие.
— Ты все еще думаешь, что тебе это сойдет с рук?
— Не знаю.
— Это безумие, ты понимаешь? Ты не можешь украсть из Вьетнама все деньги и думать, что они позволят тебе оставить их у себя. Ты рассказывал мне о французе. Этот Пол, я уже слышала это имя. Обычно Максвелл не говорит со мной о своей работе, но он спрашивал меня о Поле, потому что я француженка и мой отец мог сталкиваться с ним в Алжире. Я сказала ему правду: я никогда ничего не слышала о человеке по имени Пол. А когда я поинтересовалась, почему он меня об этом спрашивает, знаешь, что он мне ответил? Он сказал: «Потому что этот негодяй, как и все проклятые французы, работает на Чарли Конга». (Жаклин сказала это по-английски, передразнивая американский акцент, и улыбалась себе в полумраке номера.) Он говорил так, словно я больше не француженка, а патриотично настроенная жена американца и просто обязана ненавидеть этого Пола, потому что он работает на Фронт Освобождения.
— Он работает на Сианука, — задумчиво сказал Мюррей. — Но для людей с таким тонким восприятием, как у Максвелла, это одно и то же. Он говорил что-нибудь обо мне?
— Нет. Но у меня было впечатление, что он намеренно избегает говорить о тебе. Может, он подозревает, что вас с Полом что-то связывает?
— Ты знаешь человека по имени Сай Лерой? — после некоторой паузы спросил Мюррей.
Жаклин повернулась к нему и нахмурилась:
— Еврей, изображающий чиновника по связям с общественностью?
— Еврей с примесью негритянской крови, джентльмен с Юга — что-то вроде отверженного обществом, — Мюррей улыбнулся. — Именно он. Вчера днем он и твой муж расспрашивали меня о Поле.
— Чего они хотели?
Он пересказал ей, не скрыв ничего из того, что не скрыл от ее мужа и Лероя. Он не рассказал о том, что нашел труп Финлейсона, и о том, что Пол был ответствен за это убийство, сказал лишь, что Максвелл подозревает в этом убийстве Пола. Когда он закончил, Жаклин сказала:
— Ты должен быть очень осторожен с этим человеком, с Лероем. Я с ним не знакома, но знаю, что он работает на Национальное агентство безопасности, Он не стал бы допрашивать тебя, если бы не воспринимал всерьез.
С минуту Мюррей молчал. ЦРУ — это проблема, но НСА — совсем другое дело. Жаклин была права, оценивая службу своего мужа и службу его соперников. Если ЦРУ было богатым, изворотливым независимым агентством, вынашивающим заговоры, свергающим режимы, встревающим в международные дела, то НСА было более трезвой, более компактной и, несомненно, более опасной организацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35