Я и не подозревал, что она догадалась сохранить газету. Видимо, она принимала мою озабоченность делом телевизионщиков гораздо ближе к сердцу, чем я полагал.
Бартл нахмурился и одним пальцем отодвинул от себя газету. Я видел, однако, что он читает заголовок – известно, что заголовки «Баннера» с первого раза понять не так просто.
– Это не имеет значения, – произнес он наконец. – Мы знаем, что их ждет абсолютно честный суд. Моя задача – подготовить все необходимые документы для главного адвоката. – Он откусил кусочек сэндвича.
– А проверяете ли вы улики? – спросил я, пытаясь выдержать ровный тон.
Он прожевал откушенное, проглотил и осторожно ответил:
– Всем этим несомненно занимается следствие. Служба уголовного преследования никак не позволила бы предъявить обвинение, не убедившись, что для этого достаточно оснований. Если главный адвокат, который будет выступать в суде, сочтет, что до суда необходимо провести дополнительное расследование, он об этом заявит, и мы все организуем.
Мне стало интересно, в каком отстойнике Тревоз выудил этого недоноска. Скорее всего, такой выбор он сделал не случайно. Снисходительный тон Бартла начинал меня доставать.
– Я не хочу показаться навязчивым, мистер Бартл, но хорошо известно, что в подобных случаях адвокаты должны строжайшим образом проверить линию обвинения. Неоднократно имели место случаи, когда они обнаруживали факты, игравшие решающую роль для защиты и менявшие исход дела. Вы обязаны рассмотреть все подготовительные материалы обвинения через микроскоп в поисках несостыковок.
Адвокату вдруг надоело изъясняться официальным языком.
– Мне кажется, Кьюнан, в полиции вас самого подвергли подробному допросу, и ваши показания как-то хиловаты, – произнес он.
Я опять бился головой о кирпичную стену. Почти все, с кем я говорил до сих пор, полагали, что Хэдлам и Риштон обвинены справедливо, – и Бартл не составлял исключения. Тот факт, что его клиенты не могли находиться на месте преступления в тот момент, когда они предположительно застрелили Глорию Риштон, нисколько его не интересовал. Скорее всего, он следовал указаниям людей, которые ему платили, но я готов был содрать с него рубашку и вырезать цифры 5.40 у него на груди столовым ножом. Тут снова вмешалась моя помощница:
– Именно об этом Дейв и говорит, мистер Бартл. В таких делах, как это, где следствие опирается на косвенные доказательства, полиция обычно тщательно выискивает все возможные улики и показания. Они надавили…
– Мисс Не-знаю-как-вас-звать, я не привык выслушивать указания от выскочек-секретарш.
Делиз встала.
– Я не для того пять лет училась в университете, чтобы меня называли выскочкой-секретаршей! Вы что себе позволяете? – Еще немного, и она кинулась бы на него с кулаками. Настала моя очередь успокаивать ее. Я потянул ее за руку и усадил в кресло.
Пока Делиз изливали свой гнев, я подумал, не пустить ли в ход шантаж.
– Мистер Гордон заверил меня, что вы готовы к сотрудничеству, мистер Бартл, и что делается все возможное, чтобы спасти обвиняемых, – мягко произнес я.
– Вы говорите о мистере Джейке Гордоне? – переспросил Бартл, разом забыв о своей булочке.
– О нем самом. Я беседовал с ним об этом деле сегодня утром. Честно говоря, я считал, что наша встреча организована при его любезном содействии.
– Ах, вот как… Все детали записывал мой сотрудник… У меня сложилось впечатление, что найти для вас время меня просил Ланс Тревоз. – Теперь Бартл светился улыбкой, ослепительной, как солнце над горным ледником. – Если вы полагаете, что мне стоит заняться чем-нибудь еще… Я не хотел показаться грубым, мисс… э-э… – Делиз по-прежнему пожирала его яростным взглядом и не собиралась прощать свою обиду в обмен на демонстрацию трудов его дантиста, но момент, когда он стал сговорчивым, надо было использовать. Вероятно, вопрос о том, в какой мере Бартл должен идти на сотрудничество со мной, живо обсуждался Гордоном и Тревозом.
– Я хотел спросить, можете ли вы организовать мне свидание с Саймоном или Кэт.
Гладкие черты Бартла вновь омрачились.
– Вы полагаете, это необходимо?
– Я имею в виду не частное посещение; я хочу встретиться с ними как представитель защиты. – Уголком глаза я видел выражение лица Делиз, но продолжал гнуть свою линию: – Мистер Гордон очень озабочен тем, чтобы ни у кого не сложилось впечатления, что он и особенно мистер Тревоз препятствуют ходу разбирательства дела мистера Риштона и мисс Хэдлам. Вы понимаете, что в противном случае позиция «Альгамбры» будет интерпретирована так, будто они нарочно наняли адвоката, враждебно настроенного к обвиняемым… Незнакомого с судебной практикой… Стремящегося сорвать защиту на суде и обеспечить таким образом устранение мистера Риштона из компании, – закончил я. Мне было все равно, что он подумает, – это был мой единственный шанс спасти свою репутацию, и упускать его я не собирался.
– О, я понял вашу мысль, мистер Кьюнан. Честно говоря, я не задумывался над этим аспектом. Мы ни в коем случае не позволим, чтобы кто-то мог сказать, что «Бартл, Бартл и Гримшоу» проявили недобросовестность. Но боюсь, вы смотрели слишком много американских детективных фильмов. Мы не можем сделать вас «представителем защиты», как вы выразились. Ваше «важнейшее» свидетельское показание потеряет всякую юридическую силу, если в наших отношениях смогут усмотреть материальную заинтересованность – а я и вовсе рискую быть исключенным из коллегии адвокатов.
Он сложил руки, словно для молитвы, и принялся разглядывать свои ухоженные ногти. Мою просьбу он отклонил ясно и однозначно.
– Скажите мне, мистер Кьюнан, – продолжал он, – почему вы так стремитесь добиться оправдания мистера Риштона? Вы ведь с ним едва знакомы.
– Вы только что сказали, Джефф, что боитесь быть исключенным из вашей профессиональной лиги. То же самое чувствую и я. Судите сами. Частный следователь заявляет, что в пять сорок вечера он разговаривал с двумя клиентами. Полиция утверждает, что это невозможно и что клиенты в это время находились совсем в другом месте. Значит, детектив либо лжет, либо был пьян, либо страдает болезнью Альцгеймера. Вы бы стали обращаться к нему после этого?
– Я вас отлично понимаю, – рассудительно произнес он.
– Кроме того, я знаю, что я прав. Следствие откопало неизвестно где двух свидетелей, чтобы подтвердить сфабрикованное дело, и разожгло журналистские страсти, как Делиз вам только что показала. Свидетели несомненно ошибаются, и, хотя я не могу утверждать, что Кэт и Саймон не имеют вообще никакого отношения к убийству, мне доподлинно известно, что таким образом и в такое время, как утверждает следствие, они его совершить не могли.
– Я вижу, что ваша личная заинтересованность в этом деле очень велика, – пробормотал он. – Я предлагаю следующее. Я назначу мисс Делани исполнителем, действующим на общественных началах – от лица моей фирмы. Она сможет посетить моих клиентов, а вы будете при ней сопровождающим.
Я с облегчением вздохнул.
Бартл достал из кейса мобильный телефон, отдал сразу все необходимые распоряжения и сказал Делиз:
– Доверенность вам доставят курьерской почтой, а я пока созвонюсь с администрацией тюрьмы «Стайал» и предупрежу их, что вы собираетесь нанести визит мисс Хэдлам. С мистером Риштоном дело обстоит сложнее. Его отправили в тюрьму «Хаверигг» в Камбрию, но я думаю, что завтра вы сможете повидать и его.
Лицо Делиз не предвещало ничего хорошего. Она приехала на эту встречу в надежде, что как только я сделаю свое заявление, все будет окончено.
Бартл встал и проводил нас к выходу из отеля. Надо признать, это был высокий класс: он ни секунды не выглядел человеком, которому выкрутили руки. Прощаясь, он заверил меня, что посвятит вечер проверке всех обстоятельств, связанных со временем злополучных событий, ведь это так важно для исхода дела!
Делиз выпустила когти, как только он нас оставил.
– Дейв, ты же клялся, что бросишь заниматься этими телезвездами – и здравствуйте! Я их новый адвокат!
– Если бы ты не донесла в полицию о дневнике, они бы не сидели сейчас за решеткой, – гневно парировал я.
– Я буду слушать это до конца моих дней? Ты серьезно предпочел бы сидеть сейчас на их месте, обвиненный в убийстве? – Мы спускались по длинному подземному эскалатору, и когда она прокричала «в убийстве», пожилая пара, поднимавшаяся нам навстречу, оглянулась.
Внизу, в гараже, я вспомнил, что до сих пор не позвонил Теду Блейку по поводу его вездехода. Он снял трубку, когда мы ехали по Динсгейт. Выяснилось, что он даже не заметил исчезновения своей машины.
Проезжая по Честер-роуд, я сказал Делиз, что мы направляемся прямо в тюрьму «Стайал». Через минуту она разжала губы:
– Полагаю, мое мнение уже никого не интересует.
– Перестань, пожалуйста, Делиз. Я должен отмыть свое имя.
– И слушать не желаю. Я прекрасно знаю, почему ты это делаешь. Ты не можешь смириться с мыслью, что полицейский Джеролд прав, а ты ошибаешься! И не надо рассказывать мне про твою репутацию!
Недаром говорят, что самые жестокие удары нам наносят близкие. Мы замолчали.
Тюрьма «Стайал» находится в конце извилистой дороги, ведущей мимо главного здания Национального треста, и разительно отличается от «Стрейнджвейс», мужской манчестерской тюрьмы. Заключенные содержатся здесь в небольших отдельных корпусах, а весь комплекс похож на комфортное студенческое общежитие, и только высокое проволочное ограждение и охраняемая проходная напоминают о его назначении.
Тщательная проверка всех наших документов заняла много времени, но в конце концов нас провели в комнату для свиданий, расположенную на первом этаже ближайшего корпуса. Делиз нервничала: она была в тюрьме в первый раз.
Офицер привел Кэт Хэдлам и вышел. Для создания «комфортной» обстановки в комнате стоял низкий столик, мягкие кресла, а на стене висели даже две картины, но до интерьеров «Альгамбры» этому помещению было далеко. Хэдлам держалась довольно спокойно и снова приветствовала нас своей необъятной улыбкой, которая, впрочем, стоила ей некоторых усилий.
На Кэт была ее собственная одежда – дорогого вида розовый джемпер поверх такого же цвета футболки, коричневые спортивные брюки и темные кроссовки.
Комната наполнилась запахом французских духов… Настоящий подарок для здешних лесбиянок, подумалось мне.
– Сколько изменилось с нашей последней встречи, мистер Кьюнан, – сказала она, садясь и закуривая сигарету. В комнате уже стоял застарелый запах табачного дыма – и только теперь я заметил, что ковровое покрытие и кресла во многих местах прожжены, – Я немало удивилась, когда мне сообщили, что вы работаете теперь с моим адвокатом.
– Мисс Хэдлам, после нашей последней встречи я два дня бился головой о стены следственного изолятора чеширской сыскной полиции. Они хотели заставить меня сознаться, что вы наняли меня, чтобы убить Глорию Риштон.
Она выпустила дым. Видно было, что мои проблемы занимают ее мало.
– Я вам сочувствую, – произнесла она без всякого выражения. – Я согласилась встретиться с вами только потому, что вы не можете повредить моей защите больше, чем этот недоумок Джефф Бартл. – Кэт вдруг опустила голову. Мне показалось, что она вот-вот расплачется, но она справилась с собой. – Вы приехали вместе с вашим партнером. Как вы поживаете, мисс Делани? Вы выглядите гораздо лучше, чем я.
– Если хотите, вы можете поменять солиситора, – сказал я.
– Зачем? Все это так абсурдно, что нас в любом случае освободят, раньше или позже.
Делиз посмотрела на меня и подняла брови. По щекам Кэт сразу потекли слезы. Делиз протянула ей пакетик бумажных носовых платков, и она поспешно вытерла лицо. Весь ее оптимизм пропал.
– Никакой надежды нет, правда? Все уверены, что я виновна. Поэтому, кто мой поверенный, не имеет ни малейшего значения!.. Нас уже судили в газетах и признали виновными. Я злодейка, натравившая Саймона на его бедную жену. Никто в этом не сомневается. – Повернувшись к Делиз, она с горечью добавила: – Вы же знаете, что причиной всему мой дневник. Зачем вы рассказали о нем?
Слава богу, хотя бы теперь Делиз покраснела.
– Дейв говорит, что я не должна была этого делать, но ведь раньше или позже они все равно докопались бы. Следователь знал, что вы обращались к нам по поводу пропажи дневника. В любом случае они изучили бы его самым подробным образом.
– Но я написала эту фразу о Глории несколько лет назад, – умоляюще произнесла Кэт. На лице, мокром от слез, уже не осталось ничего начальственного. Она глубоко затянулась сигаретой и выпустила дым в сторону Делиз, которая смущенно поерзала в кресле. Эта женщина, всего неделю назад занимавшая высокое положение в телевизионном мире, теперь вызывала только жалость.
– Я уверен, что вы не убивали Глорию Риштон, и хочу помочь вам доказать это. – Я бросил взгляд на ощетинившуюся Делиз и почувствовал себя миротворцем ООН, влезающим между двумя враждующими армиями. – Так вот, мисс…
– Называйте меня Кэт, – вставила она и аккуратно сложила губы над выдающимися вперед зубами. Я пронаблюдал за этим завораживающим процессом, и она добродушно улыбнулась мне, на этот раз не разжимая губ. В уголке моей души шевельнулось что-то похожее на симпатию.
– …Кэт. Мы оба знаем, что в тот злополучный вечер я вышел от вас после пяти сорока, а вы с Саймоном остались в студии. Тем не менее охранник Пултер заявил, что я ушел в четыре тридцать, разрушив тем самым ваше алиби. Как вы думаете, зачем он это сделал?
– Я всегда его не любила, и он, вероятно, это знает, но это, конечно, не повод возводить на меня такой ужасный поклеп. Полиция показывает книгу регистрации, где помечено, что вы ушли в четыре пятнадцать, а мы – в четыре тридцать. Собственно говоря, Пултер только согласился с этим, когда ему пригрозили обвинением в сообщничестве и стремлении препятствовать следствию.
Это было для меня новостью. Делиз яростно строчила в блокнот. Хэдлам нахмурилась.
– Я не понимаю, в чем смысл вашего визита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49