Только не бандиты, а эти! А он-то грешным делом подумал, что “вяжут” его Моргуновские “быки”. Хотя… еще неизвестно, что лучше. Лучше вообще об этом не думать. То, что его подставили, он понял сразу, еще не доехав до СИЗО.
— Слушай, мужик, ты, случайно охранником в “маркете” не работал? — услышал Сергей чей-то голос. Он открыл глаза, рядом с ним сидел полуголый Иван. Моисеев оценил его мощные бицепсы и накачанный торс.
— Работал, а что? — устало спросил Моисеев.
— Да нет, просто я тебя на проходной однажды видел. Хоть одна знакомая рожа, а то — тоска!
— Ну, посмотри теперь на знакомую рожу, — усмехнулся Сергей. — Тебя-то за что?
— Да так, у твоего начальника тачку сожгли, — вздохнул Иван.
— У Кулакова? — удивился Сергей.
— У него. Козел редкостный. Таких в детстве душить надо. Иначе потом люди страдают.
— Душили-душили, душили-душили… — почему-то вспомнилось Сергею. — Хорошая у тебя статья, парень. А у меня — лучше.
— Какая? — поинтересовался Иван, но Моисеев не ответил. Он снова закрыл глаза, представил себе Лерочку, вспомнил, как целовал ее последний раз. Сердце заныло.
— Я все равно здесь сидеть не буду — в побег уйду, — прошептал Иван, наклоняясь к Сергею. — Давай вместе когти рванем?
Сергей открыл глаза, посмотрел на парня.
— Тебя как зовут-то?
— Ваней, — Иван протянул руку, Моисеев ее слабо пожал.
— Ты, Ваня, дурака не валяй! Любой побег опять этой камерой закончится. Или другой, похуже. Уж поверь мне на слово.
— Все равно уйду, — упрямо повторил Иван. — Гадом буду!
“А, может, оно, правда…? — подумал Моисеев. — Скоро начнутся следственные эксперименты, его повезут в “супермаркет” прикованным наручником к какому-нибудь здоровому менту. Хорошее место для игры в “казаки — разбойники”. Но без помощи с воли об этом даже думать нечего!”
— Ладно, ты не ершись, Иван. Такие дела с кондачка не делаются. Обкашляем все на досуге. Без лишних ушей, без глаз, — сказал Сергей, отворачиваясь от парня.
— А почему у тебя все-таки статья лучше? — поинтересовался не знающий “законов” Иван.
— Потому что шьют мне мех крупным оптом на сто двадцать кусков “зеленых”, — ухмыльнулся Моисеев, не открывая глаз.
Ботинки мужские
Черноволосый и широкоскулый мужчина внимательно огляделся, прежде чем войти в подъезд большого “сталинского” дома. Он нажал на кнопки кодового замка. Дверь открылась со щелчком. Его взгляд упал на коробку, стоящую в углу под лестницей. Он осторожно приблизился к ней и заглянул внутрь. В коробке был строительный мусор.
Черноволосый вызвал лифт, а сам стал быстро подниматься по лестнице. Между пятым и шестым этажами он выглянул в запыленное подъездное окно. На балконах дома напротив сушилось белье, снизу, с детской площадки, доносились звонкие голоса. Девчонки и мальчишки бросались друг в друга камешками. Черноволосый вздохнул и стал подниматься выше.
На лестничной площадке он ненадолго задержался перед металлической дверью с большим, похожим на переливающуюся цветами радуги линзу, глазком. Прислушался. Достал ключ и очень быстро, одним движением, открыл соседнюю дверь.
По длинному коридору на трехколесном велосипеде катался мальчишка лет четырех. Завидев черноволосого, он зарычал, подражая звуку автомобильного двигателя, и ринулся на мужчину, явно собираясь сбить его с ног.
Черноволосый отскочил в сторону, мальчишка ловко отвернул от стены и снова зарычал, норовя наехать на модные ботинки мужчины.
— Артем, у тебя совесть есть? — спросил черноволосый.
— Нету, — смешно ответил Артем.
— Оно и видно. Здравствуй, — мужчина полез в карман и достал из него маленькую шоколадку. — Держи!
Мальчик схватил шоколадку и надавил на педали, устремляясь в другой конец коридора.
— А мама где? — поинтересовался черноволосый.
— Нету, — снова ответил Артем.
В коридоре было три двери. Одна из них была опечатана, другая полуоткрыта, в замке третьей торчал длинный ключ.
Когда мальчишка скрылся за углом коридора, мужчина заглянул в полуоткрытую дверь. На полу и на широкой кровати, застеленной истертым китайским пледом, были разбросаны детские вещи. В углу около окна чуть слышно работал телевизор. На телевизоре, свесив хвост и закрыв глаза, лежала большая персидская кошка.
Черноволосый повернул длинный ключ в замке, вошел в свою комнату. В комнате было пустынно: узкий шкаф, полутораспальная кровать с деревянными исцарапанными спинками да крохотный столик со стулом у окна. Мужчина запер дверь и приблизился к зашторенному окну.
Окно выходило на широкую улицу, по которой сплошным потоком двигались автомобили всех мастей и марок. Тревожно зазвенел вывернувший из переулка трамвай. Мужчина вздрогнул.
Он переоделся в домашнее, напялил на ноги тапочки и пошел на кухню.
По кухне с рычанием и ревом по кругу ездил Артем. Его рот и щеки были густо измазаны шоколадом.
— Артем, ты можешь помолчать хотя бы пять минут! — попросил его черноволосый.
— Нет, — сказал Артем и с рычанием выехал в длинный коридор. Черноволосый поднял с полу шоколадную обертку, бросил ее в мусорной ведро под раковиной. Он поставил на конфорку чайник, залез в духовку, вынул из нее сковороду.
Его продукты в холодильнике лежали отдельно, в большом полиэтиленовом пакете. Мужчина достал сыр, ветчину, пакет замороженного картофеля, коробку с котлетами “по-киевски”. Он заглянул в стоящую на плите кастрюлю с супом, втянул в себя густой и вкусный запах, вздохнул, опуская крышку на кастрюлю. Черноволосый налил на сковороду подсолнечного масла и, когда оно накалилось и тонко затрещало, положил пару котлет, высыпал картофель.
Раздался телефонный звонок, в это же мгновение в кухню с ревом опять въехал Артем, едва не сшибив устремившегося к телефону мужчину с ног.
— Слушай, брат, знал бы, что ты будешь на меня постоянно наезжать, ни за что бы не купил тебе велосипед! — сказал мужчина. Он подошел к телефону, поднял трубку, но не сказал ни слова — просто слушал.
— Алло, алло! — прокричал в микрофон мужской голос на другом конце провода.
— Ну? — сказал тогда черноволосый.
— А, ну слава богу, объявился! — сказал голос. — Ну что, тебя, наверное, можно поздравить — наш общий друг выписался из больницы.
— Как это выписался? — спросил черноволосый.
— Просто так. Вот что значит молодой здоровый организм. Не дай бог, мне так заболеть — немедленно бы умер.
— Да, рак — это дело серьезное, — вздохнул черноволосый. — Но бывают иногда совершенно удивительные случаи, когда одной ногой человек в могиле, а потом раз! — и через неделю в городки с пенсионерами играет.
— Это не тот случай, — мрачно сказал голос. — Слушай, надо бы встретиться поговорить.
— Хорошо. Когда?
— Дай подумать, — трубка замолчала. — Все не так просто.
Черноволосый посмотрел на дверной косяк, на котором были две жирные отметки синей пастой: “Артем — 3 года”, Артем — 4 года”. Он взял с телефонной полки ручку, повернулся к косяку спиной, чуть поднял голову, коснувшись белой поверхности затылком. Чиркнул ручкой по косяку. Под неровной синей полосой вывел корявыми буквами: “Дядя Ч. 38 лет”.
— Ну?
— Значит так, давай-ка через полчасика подкатывай к фонтанчику у Большого. Там сейчас хорошо, симпатичные девушки гуляют.
— А мальчиков там симпатичных не гуляет? — усмехнулся Черноволосый.
— Кому что, — сказала трубка.
— Ладно буду. Только ты там поаккуратней, глазками смотри, — черноволосый повесил трубку, принюхался и вдруг вспомнил про котлеты с картофелем на сковороде. Он рванул по коридору к кухне.
От сковороды шел черный дым. Черноволосый сдвинул сковороду с конфорки, выключил газ. Артем на своем велосипеде с любопытством смотрел на “дядю Ч”.
— Ты же видел, что горит! — прикрикнул на него черноволосый. — Выключить -то не мог?
— Мама не разрешает, — сказал Артем.
— Ах, ну да! — вздохнул черноволосый. — Ты же у нас еще маленький.
Он варежкой-прихваткой взял сковороду, вытряхнул подгоревшие котлеты с картошкой в мусорное ведро.
— Ну вот, поужинали, можно и на свидание идти, — сказал мужчина, выходя с кухни. — Умойся, ходишь грязный, как черт!
Черноволосый быстро переоделся и закрыл дверь своей комнаты на ключ. Прежде чем выйти из квартиры, он вынул из кармана “Орбит”, разжевал одну подушечку, приклеил ее к косяку рядом с надписью “Дядя Ч. 38 лет” сверху налепил пятидесятидолларовую купюру.
— Это маме, — объяснил он удивленно взирающему на его манипуляции Артему.
Все скамейки, расположенные вокруг фонтана, были плотно забиты людьми. Черноволосый показался со стороны ЦУМа, в людском потоке пересек улицу. Много народу — это и плохо, и хорошо. Хорошо, потому что легко затеряться в толпе, плохо — точно также легко не заметить соглядатая со свинцовым взглядом.
Черноволосый стал прохаживаться взад-вперед, глазея по сторонам. Народ пил пиво и веселился. Краем глаза он еще издали заметил среди людей Евгения Викторовича. Заместитель директора никогда не опаздывал.
Черноволосый намеренно отвернулся, якобы не видя Евгения Викторовича.
— Ну что, прозевал? — Евгений Викторович хлопнул черноволосого по плечу.
— Прозевал, — соврал черноволосый.
— Еще профи называется! — усмехнулся заместитель директора. — Ну что, куда пойдем?
— Туда, — черноволосый махнул рукой в сторону ЦУМа, откуда только что пришел. — Я там уже все прощупал. Ситуация под контролем. Ресторан называется “Елки-палки”.
Евгений Викторович рассмеялся. — Именно то название, которое нам нужно. Потому что иначе нашу с тобой работу не назовешь.
— Надеюсь, слушать нас не будут.
Черноволосый с Евгением Викторовичем пересекли улицу, обогнули ЦУМ и галерею магазинчиков. Вошли в ресторан.
Девушка в русском сарафане поздоровалась с ними.
— Вы будете вдвоем?
— Да. Нам, пожалуйста, где-нибудь в уголке, чтобы никто не мешал.
Девушка провела гостей во второй зал, посадила в закуток рядом с печью, отгороженной от остального пространства ресторана деревянной перегородкой.
Черноволосый оглянулся по сторонам. За соседним столиком сидела парочка влюбленных. Они настолько были увлечены сами собой, что ничего вокруг не замечали.
Евгений Викторович выложил на стол сигареты и зажигалку. Пододвинул все это к черноволосому. Тот отрицательно помотал головой.
— Извини, забыл.
Он, действительно, забыл. Давно они не виделись.
Познакомился Евгений Викторович с черноволосым случайно, во время “стрелки” у Моргуна. “Стрелка” была в закрытом для посетителей частном клубе. Их тогда было трое: “папа”, Евгений Викторович и черноволосый. Моргун пригласил его специально для того, чтобы “заказать” одного очень влиятельного человека из банкиров, который хапнул лишнего на большой афере и теперь не хотел “делиться”. Вообще-то все “заказы” Моргун делал с глазу на глаз, но тут уж так получилось — не выгонять же пьяного Евгения Викторовича из-за стола! На самом деле, был он вовсе не пьян, а просто притворялся пьяным, потому что прекрасно понимал, что потом, при случае, можно всегда отпереться: “Ничего не знаю, ничего не помню, ничего никому не скажу — был нетрезв”. Потом получилось так, что они вместе оказались в туалетной комнате. Евгений Викторович заметил, как тщательно черноволосый моет руки.
— Извини, парень, ты не возьмешься за один выгодный заказ? — спросил Евгений Викторович, глядя в зеркало на макушку киллера. Черноволосый поднял голову.
— Нет, я работаю только со своими, а вас совсем не знаю, — помотал он головой.
— Это будут очень хорошие деньги, — сказал Евгений Викторович.
— Деньги — это дело десятое. Они меня интересуют постольку-поскольку. Просто средство к существованию.
— Дело в том, что мы с Моргуном большие друзья. Я мог бы попросить его… Но дело несколько щекотливое, конфиденциальное, интимное. Я бы даже сказал — нежное, как хорошая туалетная бумага.
— Неплохое сравнение, — улыбнулся черноволосый.
— Поэтому нашему боссу лучше бы ничего не знать. Между нами, девочками, так сказать.
— Я пока что еще не девочка. И вряд ли ей стану в ближайшие лет сорок, — пошутил киллер.
— Хорошо, — кивнул Евгений Викторович. — А убрать надо мальчика.
— Я же сказал — вряд ли, — черноволосый высушил руки под феном, направился к выходу.
— Дело в том, что я тут придумал кое-что интересное и очень необычное, И вопрос даже не в деньгах… — киллер обернулся и Евгений Викторович ему подмигнул.
Появился официант.
— Вы уже что-нибудь выбрали? — спросил он, согнувшись перед столом с блокнотиком в руке.
— Да, нам семужку, свинину, две “телеги”, — стал заказывать Евгений Викторович.
Когда официант с блокнотиком исчез, заместитель директора вынул из кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу, положил ее на стол перед черноволосым.
— Что это? — поинтересовался киллер.
— Это наш супермаркет. Схема. Сейчас “гарсон” нас оставит в покое, и я расскажу поподробней.
— Вся беда в том, что после случившегося наш любимый мальчик вряд ли останется без охраны, да и на предметы, его окружающие, будет смотреть очень пристально, — сказал черноволосый, засовывая зубочистку в хвост чучела петуха, восседающего на деревянной стойке. — Поэтому нежный вариант больше не проканает, остается традиционный. Единственное, что меня действительно радует — любая охрана — даже состоящая из двухсот человек с пристреленными автоматами и оптикой, не может обеспечить стопроцентной гарантии безопасности никому, даже президенту. Максимум девяносто процентов. Десять процентов наши. А, может, даже и больше.
— Ну что же, на них и поставим, — кивнул Евгений Викторович.
Появился официант, принес заказ. Пока заместитель директора отлучался к “шведскому столу” за закусками, черноволосый развернул бумажку, принялся ее изучать.
Евгений Викторович поставил тарелку на стол.
— Смотри, охрана будет “вести” его от порога квартиры до порога работы. Так? так. Бронированная у него машина или нет, я не знаю. Сейчас за хорошие деньги любую “тачку” можно одеть в броню. На улице есть два варианта:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37