Ты подумай.Транспортники раскрыли убийцу-маньяка. Расколем его. Получим чистосердечное признание. Ему и так и так – вышка. Убийство с отягощающими…– Вина не доказана…– Чушь! Его опознали. Все сходится. Ездил на Школьную двадцать второго?Ездил. Возвращался той же электричкой. Алиби нет. Фоторобот его. Какого рожна тебе еще надо?– Собственно, никакого. Презумпция невиновности.– Чего? – Полковник Жебров даже не повысил Голос, настолько его потрясло это замечание.– Пока основание для задержания у нас – сходство с фотороботом. Сходство, кстати, не безусловное. Да и сам фоторобот… – Дмитрий вспомнил, как делался этот «портрет». – Во-первых, его надо предъявить для опознания свидетелям, которые находились в электричке. Произвести обыск у него в квартире. И если его опознают, и дома что-то найдется – одежда с пятнами крови, железнодорожный ключ хотя бы, – тогда можно будет предъявлять обвинение, а так… – Дмитрий пожал плечами.– Значит, вот как получается… – (Самарину не надо было оборачиваться, чтобы увидеть лицо полковника. ) – Значит, палки в колеса… Ты что, на взятку от этого засранца рассчитываешь?– При чем здесь палки в колеса! – возмутился Самарин. – Я элементарно следую процессуальные нормам. А строить обвинение на признании преступника – это стилем Вышинского попахивает!Сколько раз Самарин твердил себе, что не надо в таком тоне говорить с начальством. И всякий раз не мог совладать с собой и пускался в бессмысленные диспуты. Все равно побеждала сила. Плетью обуха не перешибешь. Потому и закрепилась за Самариным репутация конфликтной личности. Но что поделаешь, не получалось у него иначе.Так и сейчас, не ответив на высказывание про Вышинского, полковник Жебров молча вышел. Дмитрий это заметил, но не испытал ничего, кроме облегчения. По крайней мере, можно спокойно оформить протокол.
Капитан Чекасов медленно шел по полупустому залу ожидания, внимательно поглядывая по сторонам. Игорь Власенко и Слава Полищук следовали сзади.Сегодня, как все транспортники, они испытывали подъем – их подразделение обезвредило опаснейшего преступника. Оттого Чекасов находился в боевом настроении, подогретом парой баночек «Невского».В зале мирно коротали время немногочисленные пассажиры. Но вот в углу Чекасов усмотрел примостившуюся на трех стульях неряшливую фигуру. Ленька Косой. Чекасов прекрасно знал, что бомж «прописан» на вокзале, но уж очень Ленька ему не нравился.– Не спать! – гаркнул он и ткнул груду дубинкой.Ленька зашевелился и пробормотал нечто нечленораздельное.– Давай вали отсюдова! – сказал Чекасов. – Или мы тебя выкинем!Бомж открыл глаза и принял сидячее положение. Прямо на него смотрели злые глаза капитана милиции.– Имею простое человеческое право, – сказал Косой, стараясь приосаниться.– Право! – взбеленился Чекасов. – Получено распоряжение очистить вокзалы от таких элементов! Все, конец вашему брату. Понял или нет?Ленька окончательно проснулся и изрек:– Вы, сильные мира сего, живете в богатстве и довольствии, и вам не понять душевных мук человеческих!– Ща поговоришь у меня! Игорек! – подозвал он Власенко. – Разберись.Игорь с готовностью двинулся на бомжа. Ленька раздражал своей велеречивостью.Силы были неравны, и Ленька поменял тактику:– Вот вы, гражданин начальник, тут боретесь с низменнейшим из человеков, а настоящих-то иродов не видите. Мы сами своими жалкими силами не далее как вчера убийцу и маньяка изловили.Чекасов захохотал:– Ну убил! Это ты, что ли, вчера маньяка поймал?!– Не утверждаю, что я, – гордо ответил Ленька, – но мои собратья, такие же нижайшие люди этого общества несправедливости, – Ну ты даешь! – покачал головой Игорек. – Совсем крыша от пьянки поехала.Давай его отсюда!– Он бредит, – заметил Слава Полищук, – может, в больницу его?– Ща у него весь бред пройдет. – Игорь саданул бомжа дубинкой по спине.– Не бред! – возопил Косой. – Вчера Потапыч и другие убийцу поймали, который Бастинду порешил. И всех остальных. Держат его в крысятнике.– Пьяные разборки, – махнул рукой Игорек, но Ленька уже увидел, что попал в правильное русло и сумел заинтересовать своих гонителей.– Вот, граждане работники правоохранительных органов, пропал на вокзале человек, никто из вас и не почесался, пропал другой, третий – никто не заметил.А убийца-то тут, рядом.– Виктор Иванович, – обратился к Чекасову Полищук, – а помните, приходили жалобы на маньяка…– А эта, как ее, Бастинда, ведь и точно пропала. – Чекасов почесал подбородок. – Мы ее тут на днях искали, не нашли.– Во-во, – закивал Косой, – вот так у вас – не нашли, и ладно. А тот убил и ограбил. На нем ее платок!– И вы его поймали? – с недоверием спросил Чекасов.– Не ваш покорный слуга, но други его, – скромно ответил Ленька.– И где этот… убийца? – поинтересовался Чекасов.– В так называемом крысятнике, – сказал Ленька, произнося это слово с известным презрением.Презрение это было наигранным, поскольку крысятником назывался подвал жилого дома, расположенного за станцией метро. Там ночевала только элита, в которую Косой не входил, несмотря на свое вошедшее в легенду образование.Поэтому, говоря об этом теплом и удобном пристанище, он именовал его не иначе как «крысятник» и при этом кривился.– Ну что, сходить посмотреть, что ли… – задумался Чекасов.– Надо сходить, Виктор Иванович, – сказал Славик, – женщина-то действительно пропала. Хотя никто не заявлял.– Да, – махнул рукой Чекасов, – хоть половина их пропади, они не почешутся. Ладно, пошли проверим, что там и как.Чекасов решительно пошел к выходу, за ним двинулись Полищук и Власенко, успевший в последний момент ткнуть Леньку дубинкой «для острастки».Слава понятия не имел, что такое «крысятник» и где он расположен, но доверялся опыту Виктора Ивановича. Они пересекли вокзальную площадь, прошли мимо завеновских «Елок», миновали станцию метро и подошли к старым четырехэтажным домам – островку старой застройки среди современных зданий.Виктор решительно спустился по одной из лестниц, ведущих в подвал.За дверью оказалась еще одна дверь, с пожелтевшей надписью: «Теплотрасса».Чекасов уверенно толкнул ее, и в нос Славе ударила едкая вонь.– Задохнешься тут, блин, – высказал общее мнение Игорь Власенко.В низком и душном помещении, куда свет с трудом пробивался через ставшие практически непрозрачными оконца, обитали тени. Одни неподвижно лежали на бетонном полу, другие лениво двигались, а двое с аппетитом поедали нечто, доставаемое руками из пластикового пакета.– Всем стоять! – гаркнул Чекасов. Тени притихли.– На выход! – приказал капитан. – Пошевеливайтесь. Власенко, Полищук, помогите им жопы от пола оторвать.Слава и Игорь двинулись в глубь подвала, спотыкаясь о пустующие лежбища.
– Виктор, – послышался хорошо знакомый голос, – ты, что ли? – Из низкого перехода, ведущего в соседнее помещение, вышел Потапыч.– Решил пошерстить тут ваш контингент. Ты скажи им, чтобы выходили, а то придется с ними по-другому…– Что за муха тебя укусила, Виктор? – спросил Потапыч. Он понимал, что Чекасов вряд ли пожаловал в крысятник на экскурсию.– Да вот, говорят, вы тут человека незаконно удерживаете… Так или нет?Потапыч почесал репу. Потом бороду.– Был грех, – наконец сказал он. – Удерживаем. Но, – он оглянулся на Игоря, который пытался при помощи дубинки и матерных слов поднять с места мерно сопящее существо в черной шубе из искусственного меха, – но тут есть два момента. Во-первых, он убийца, а во-вторых, вы-то его не ловите. Защищаться надо как-то. Это в человеческой природе, – заключил он, подняв кверху указательный палец.– Убийца, говоришь? Да оставь ее, пусть дрыхнет! – крикнул Чекасов Игорьку. – И что, ты следствие провел, вещдоки собрал? Ишь какой деловой.– А че? – ответил Потапыч. – Чего тут доказывать, когда он в ее платке расхаживал. Убил и ограбил. И мальчишку черномазого выкрал у Завена из «Палок».– И его, что ли, убил?– А то как же? Откудова тогда у него картуз? Вишь, что за человек – картуз этот ему маковку только закрывает, а мальчишку грохнул. Ну, видать, не только из-за картуза…Виктор серьезно слушал бомжа.– А Пучкина эта, ну, пропавшая. Она никуда не собиралась уезжать?– Бастинда-то? Не-е, – уверенно протянул Потапыч, – куда ей отсюда деваться? Только вперед ногами. – Он помолчал. – Так и вышло, значит. Сгубил ее маньяк, бля.– Ладно, иди показывай, где тут он у вас. Власенко, Полищук, оба со мной!Чекасов, пригнув голову, шагнул вслед за Потапычем в узкий переход, соединявший между собой гулкие подвальные помещения. За ними двинулись Слава с Игорьком.Обширные теплые подземные залы служили приютом не одному десятку бездомных обоего пола. Тут пили, ели, спали, любили, а одно существо даже умудрилось родиться. Правда, умирали тут чаще, чем рождались.Наконец наряд милиции под предводительством Потапыча добрался до последнего подвального отсека. Здесь была дверь с петлями, замотанными проволокой.– Там он, душегуб, – кивнул на дверь Потапыч. Чекасов прислушался. За дверью не раздавалось ни звука.– Он живой?– Живой, – махнул рукой бомж. – Второй день сидит. За такое время не помрешь.– Вы его не кормите? – спросил Славик, до которого только сейчас стал доходить весь ужас, творящийся в крысятнике.– Самим жрать нечего, а еще маньяка кормить, – зло ответил Потапыч.– А с чего ты решил, что он маньяк? – спросил Чекасов, не торопившийся освобождать узника.– Давно знали, что у нас тут такой орудует. Сколько наши бабы жаловались: бросается, следит, а то штаны спустит и давай наяривать. На халяву, – добавил Потапыч, – а за Бастиндой просто охоту устроил. Об этом вспомнили, когда она пропала. И потом, холод был, смотрим – ее платок у него вокруг шеи замотан. Ну тут-то все и смекнули. А когда обшмонали его, нашли и картузок этот, и рубашки клок окровавленный. А потом услыхали, что у Завена мальчишка пропал, другой из отделения сбежал. Ну, ясное дело, с мальчишкой легче справиться. Иная баба, она двух мужиков стоит.– А этот? – Чекасов мотнул головой в сторону запертой двери. – Как он в смысле…– Мозгляк! – махнул рукой Потапыч. – Он тут вокруг бродил, а потом и вовсе обнаглел: полез к нам, пытался еду стибрить. Ну тут-то его и поймали. Мало не показалось.– Ладно, – сказал Чекасов, – давай развязывай.– Может, сам развяжешь, а, начальник? – покосился на него Потапыч.– Полищук, Власенко, давайте, – распорядился Чекасов.Это заняло минут пять, не меньше, видно, тот, кто запутывал проволоку, не собирался ее распутывать.– Замуровали, блин, – сказал капитан. – Самосуд, между прочим. Уголовно наказуемо.– Так это же не я, – невозмутимо отозвался Потапыч. – Это тут бомжи какие-то пришлые, не наши, мы их и в глаза не видали.Слава Полищук распутывал проволоку, а к горлу подкатывал знакомый комок.Он чувствовал, что не сдержится и его опять вырвет, а Игорь и Виктор Иваныч будут издеваться на ним.Наконец дверь распахнулась, и теперь все почувствовали запах. Еще несильный, но четко ощутимый. Слава узнал его – это был запах смерти и тления.Глаза их еще ничего не видели, но все знали – в нескольких метрах от них лежит мертвое тело.Славик застыл, застыл и Чекасов. За все время работы в милиции он так и не смог научиться сохранять полное равнодушие, натыкаясь на труп.В паре метров раздались характерные звуки: это рвало Игорька.– И чего помер, – дергая себя за бороду, пробормотал Потапыч, – всего-то пару деньков просидел, да и не холодно…– Фонарь есть? – коротко спросил Чекасов. – Откудова? Можно электричество включить, только лампочку вывинтить надо. Там при входе есть.– Полищук, иди с ним, принесите лампочку. Скоро под потолком зажглась мутная сорокаваттная лампочка. Она мертвенным светом осветила бетонный пол и трубы теплоэлектроцентрали. Рядом с ними на полу лежало тело. Даже сейчас, в тусклом свете, были видны густые кровоподтеки на лице. Руки были неестественно вывернуты, на шее затянут грязный платок.– Так, – сурово сказал Чекасов, – ничего не трогать, закрыть дверь. А ты собери своих – будем разбираться.Не услышав ответа, он обернулся. Потапыча рядом не было.– Сделал ноги, блин!Больше всего Славу Полищука поразило то, что никто ничего не услышал.Но факт оставался фактом. Не только предводитель, но и рядовые крысы покинули свое убежище. Подвал был пуст. Никто не обсасывал объедки, ни-кто не курил у теплой трубы, исчезло даже дрыхнувшее существо в черной шубе. И только дымившийся окурок свидетельствовал о том, что здесь только что были люди.– Корабль тонет, крысы бегут. Пошли, надо следственную бригаду вызывать.Убийство ведь. Еще один «глухарь» на нашу голову.И тут они услышали звук. Протяжный вой. Или это стон? Он шел издалека, из глубины подвала, оттуда, где лежало мертвое тело.Славик почувствовал, как волосы в буквальном смысле встают у него на голове. Еще миг – и он заорет и бросится вон. Кто-то схватил его за руку – Полищук дернулся всем телом и резко обернулся. На него круглыми от ужаса глазами смотрел Игорь Власенко.– Так. Возвращаемся.– Туда? Виктор Иванович!– Заруби себе на носу, Полищук: привидений на свете не бывает.На ватных ногах молодые милиционеры следовали за капитаном. Вот и страшная дверь. Но что это – труп, мертвое тело, изменил положение. И снова раздался протяжный вой.– Смотри-ка, жив курилка.– Господи, а запах откуда?– А ты посмотри по углам. Может, крыса дохлая… Когда наконец они выбрались наружу, все трое как по команде сделали глубокий вдох. И воздух показался сладким. Глава IVКРУГИ АДА 4 ноября, вторник – Как всегда, Самарин, опаздываешь, – добродушно проворчал полковник Жебров, увидев в коридоре плечистую фигуру дежурного следователя. – А между прочим, для работника правоохранительных органов дисциплина – наипервейшее дело. Тут для тебя еще одно милое дельце – избиение. Придется съездить в Покровскую больницу на допрос.– Какое еще избиение? – возмутился Самарин.– Бомжи кого-то избили. Говорят – маньяк.– Иван Егорович! У меня же…– Знаю, знаю, у тебя и то, и другое, и третье. Но кому-то надо вести. Все в таком же положении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51