Смешно, не правда ли?
Мисс Сильвер положила на стол только что почищенную серебряную ложку и согласилась.
– Конечно. У вас такой наглядный стиль изложения, миссис Смоллетт. После ваших рассказов возникает такое ощущение, как будто знаешь этих людей давным-давно. Прошу вас, продолжайте дальше. Это так захватывает. А что насчет двух квартир на первом этаже? Вы знаете тех, кто живет там?
Миссис Смоллетт упивалась своей значительностью.
– В квартире № 1 старая мисс Мередит, я там бываю два раза в неделю, так повелось с того момента, когда они поселились здесь. Это было в начале лета. Если это только можно назвать летом.
– Они поселились недавно?
– Да, и миссис Андервуд, и мисс Роланд, они все переехали сюда весной. А Спунеры, кажется, с Рождества. Мистер Дрейк и Уилларды уже как два года живут здесь, а мисс Гарсайд и Лемминги почти пять. Понимаете, мисс Мередит заняла первый этаж, потому что она может гулять только в своем кресле, его очень неудобно спускать и поднимать по ступенькам. Но там две женщины, кроме того, им помогает мистер Белл.
– Две женщины?
Миссис Смоллетт кивнула головой.
– Мисс Крейн – компаньонка. И Пакер – горничная.
– Надеюсь, что они хорошо присматривают за старой леди. Это так грустно, когда ты зависишь от других людей.
Миссис Смоллетт издала тяжкий вздох.
– Ваша правда, мисс, но зависеть от Пакер – боже меня сохрани. Знаете, я не считаю, что она хороша на своем месте. Надо отдавать каждому по заслугам, хотя она знает свое место, да и старая леди весьма обходительна. Я бываю у них всего два раза в неделю, но эта Пакер слова цедит по одному в час и такая кислая, что от ее вида даже молоко свернется. Подумать только, сколько терпения у мисс Крейн. Как выгодно отличается от нее мисс Крейн, и так предана старой леди, вы даже не поверите в это. Вот только вчера она сказала мне: «Миссис Смоллетт, я делаюсь сама не своя от одной лишь мысли, а вдруг с мисс Мередит что-нибудь случится».
Мисс Сильвер взяла другую серебряную ложку.
– А они долго вместе?
– Да, они давно вместе, – ответила миссис Смоллетт, отжимая тряпку для мытья посуды. – Мисс Крейн натура привязчивая. Ну-ка, дайте припомнить. Как-то раз к мисс Мередит зашел попрощаться ее племянник, он уезжал в Палестину. И я своими ушами слышала, как он сказал, войдя в дом: «Итак, мисс Крейн, наверное, уже минуло лет десять с тех пор, как я приглядываю за своей бедной тетушкой. Страшно смотреть, какие в ней произошли перемены». А мисс Крейн ему в ответ: «Боюсь, что и вы, полковник, уже не тот, что прежде. Да и вообще мы все за десять лет переменились, – продолжала она, – я даже думаю, если бы мы повстречались на улице, то вы не узнали бы меня». А он усмехнулся, да как скажет: «Я бы узнал вас всюду». Очень улыбчивый, веселый джентльмен, я считаю, что он подтрунивал над ней, ведь в холле было так темно, что с трудом можно было дверь найти, где уж тут узнать человека через десять лет. Кажется, он побывал и в Ирландии, и в Индии, и во многих других местах, и, как я слышала, бедная тетушка – его единственная родственница. Вы не находите, как забавно порой поворачивается жизнь? У мисс Гарсайд тоже совсем нет родственников, а у мисс Лемминг из квартиры № 2 даже одного родителя хватает с избытком, бедняжка.
– В самом деле? – заинтересованно спросила мисс Сильвер.
Миссис Смоллетт поставила, прислонив к стене, таз для мытья посуды и повесила на него сохнуть тряпку.
– Да что тут говорить об этом! – заметила она. – Более забитого, несчастного существа, чем мисс Агнесс Лемминг, наверное, нет на всем белом свете. Ее мать не дает ей житья ни днем, ни ночью. То и дело слышишь: «Сделай то!» или «Сделай это!», «Поди сюда!» или «Ступай туда!», «Почему ты не сделала того?» или «Почему ты не сделала сего?», просто диву даешься, чтобы кто-нибудь так безропотно все терпел. Со мной такой номер не пройдет, я не потерплю ничего подобного ни от нее, ни от кого бы то ни было, будь я даже черным дикарем, я бы не стала терпеть этого. И почему это мисс Агнесс не уйдет и не оставит свою мать, уж я бы ей тогда показала. Увы, ее дух сломлен, бедняжка, вот в чем все дело. Какая жестокая доля, быть такой красивой, как настоящая леди, сами потом убедитесь, иметь такое нежное сердце, слишком нежное, если желаете знать мое мнение.
Мисс Сильвер, конечно же, желала и расспрашивала ее дальше.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Спустя какое-то время сержант Аббот подошел в старшему инспектору и сказал ему:
– Угадайте, кто здесь.
Лэмб оторвался от доклада сержанта Кертиса и спросил:
– И кто же это?
На лице сержанта Аббота возникла еле заметная недобрая усмешка.
– Я же сказал: «Угадайте, кто здесь».
– У меня нет времени для гаданий.
– Ну что ж, в таком случае я вам скажу – мисс Сильвер!
– Что! Каким ветром ее занесло сюда?
– Мисс Сильвер собственной персоной. Болтают, что ее пригласил кое-кто якобы для поддержки.
Лэмб задумчиво присвистнул и откинулся на спинку кресла.
– Да, она весьма здравомыслящая особа. Интересно, ради чего она здесь появилась.
Фрэнк Аббот присел на ручку одного из кресел.
– Как вы намерены поступить? Вы позволите ей остаться?
Лэмб нахмурился, но ничего не ответил.
– Вы знаете, что ей везет. Всякий раз, когда она берется за дело, полиция с блеском раскрывает его. Мод – талисман. Полицейское счастье. Ей сопутствует Удача.
Лэмб кивнул.
– Я бы не сказал, что здесь только одно везение. Помнишь, когда мы впервые столкнулись с ней? Могу даже признаться, что я счел ее просто безвредной старой девой, я даже вежливо избавился от нее, потому что с леди непозволительно вести себя грубо. Однако всякий раз, когда я выпроваживал ее, она потом возвращалась, и тогда я слышал от нее следующие слова: «Можно мне с вами переговорить, инспектор?», а затем она мне все объясняла по порядку, словно отгадывала за меня кроссворд, и при этом нисколько не задавалась. К мисс Сильвер я питаю настоящее уважение.
Фрэнк Аббот усмехнулся.
– Точно так же, как и я. Рядом с ней я чувствую себя словно ребенок в младшей группе детского сада. Вот почему я зову ее Мод, от одного ее имени у меня повышается настроение. Вы позволите ей принять участие в этом деле?
Разве ее удержишь, – заметил Лэмб, – я не знаю, как мне быть. Хотя в подобном расследовании она может оказаться небесполезной. Вероятно, она будет отстаивать интересы миссис Андервуд в деле о вымогательстве. Я полагаю, что миссис Андервуд уже говорила с ней до убийства, скорее всего так оно и было. Этим как раз и объясняется ее немедленное появление здесь. Да, она может оказаться очень полезной, и я скажу почему. Знание людей – вот ее сильная сторона. Научилась ли она этому, когда работала с детьми, не знаю, но этого качества у нее не отнять. Она составляет мнение о людях быстрее, чем кто бы то ни было, при этом не ошибается. Помнишь дело об отравлении Катерпиллеров, Рэндалл Марш рассказывал нам об этом, а дело о китайской шали? Если она разузнала уже что-нибудь о шантаже, а я подозреваю, что она уже кое-что нащупала, иначе миссис Андервуд не позвала бы ее. Значит, нам надо заполучить то, что стало ей известно. У миссис Андервуд не было времени, чтобы еще раз посоветоваться, но если она до этого разговаривала с мисс Сильвер о вымогательстве, тогда она, вероятно, сделала то, что сделала, – выйдя из этой гостиной, она сразу же позвонила мисс Сильвер и попросила ее прийти. Понимаете, дело о вымогательстве, возможно, является главной версией и, следовательно, основой всего этого расследования, и нам следует знать об этом все. Девушка, наверное, была причастна к мейфэрским делишкам, может быть, даже стояла во главе. Однако этот адрес не дает мне покоя. Тот самый адрес, который использовался в мейфэрском деле, кстати, миссис Андервуд отправила первое письмо именно по этому адресу, то, в котором находились деньги. Но затем мейфэрское дело лопнуло, и в следующий раз миссис Андервуд уже ходила по другому адресу, и ее ответное письмо, отправленное по почте, очутилось в сумочке Каролы Роланд. Здесь что-то скрывается, и мне хотелось бы знать, что известно мисс Сильвер. Конечно, девушку, скорее всего, убил тот человек, который был у нее в тот вечер. Мистер Маундерсли-Смит еще даст нам отчет. Он мог быть тем человеком, уходившим в половине девятого из дома, которого видел Белл. Если у него есть алиби, тогда этим человеком мог быть майор Армтаж, у него в запасе было много времени, чтобы вернуться и убить ее. Не очень-то хорошо говорить о том, что Карола Роланд хотела подшутить над ним, потому что лишь после ее смерти он узнал, что это шутка. Она также очень сильно расстроила мисс Андервуд, само письмо, которое она показывала ей и майору Армтажу, несомненно, выглядело как очень убедительное доказательство того, что брак состоялся. Он вспомнил, что она была женой его брата лишь в полночь, когда Роланд была уже мертва час или даже два. Вы помните, как он сказал о внезапном восстановлении своей памяти, упомянув, что это случилось, как его и предупреждали, в результате шока. Он объяснил, что шок у него произошел потому, что мисс Роланд назвалась его женой. Но этот шок мог быть последствием убийства. Я не утверждаю, что он совершил его или не совершал его, я говорю, что он вполне мог его совершить… Еще у нас есть миссис Уиллард. Я не очень-то рассчитываю на эту версию, но тем не менее. По-видимому, мистер Уиллард флиртовал с мисс Роланд, и все указывает на то, что это послужило причиной жуткой ссоры, иначе он не ушел бы из дому на всю ночь. Впрочем, мужья и жены ссорятся гораздо чаще, чем думают некоторые, и, разумеется, чаще по пустякам, чем из-за серьезных вещей, так что к мисс Роланд их ссора, возможно, не имела никакого отношения. Я вообще не придаю слишком много значения их расстроенному виду сегодня утром. Если ему нравилась девушка, то и вид у него был печальный, а чем печальнее он выглядел, тем сильнее расстраивалась миссис Уиллард. Это свойство человеческой натуры. Ладно, я ожидаю с минуты на минуту данные об отпечатках пальцев и отчет патологоанатома, тогда мы поймем, где мы находимся. Думаю, что Кертис взял отпечатки у большинства обитателей этого дома, вскоре мы увидим, кто из них заглядывал сюда, а кто нет. Нам точно известно, что здесь побывали майор Армтаж и мисс Андервуд, но мне любопытно, говорила ли миссис Андервуд правду, когда заявила, что не заходила в квартиру. Фрэнк Аббот, сидевший на ручке кресла, внимал рассуждениям старины Лэмба. Все здраво и логично, никаких отступлений. Апофеоз простого здравого смысла. Все четко и ясно, никаких пристрастий. Опора нации, и тому подобное. Простой человек, рассуждающий по-простому, несложный ход мысли. Аббот почти восхищался своим начальником.
– Миссис Джексон скоро вернется, не так ли? – спросил он.
Лэмб кивнул.
– Она намерена проверить драгоценности своей сестры. Их оказалось на удивление много, причем большинство из них кажутся мне весьма дорогими.
Левая бровь Фрэнка Аббота взлетела вверх.
– Вероятно, ими она обязана Маундерсли-Смиту.
Лэмб снова кивнул.
– Я подумал о том же. Миссис Джексон утверждает, что у ее мужа есть перечень драгоценностей ее сестры, он, по-видимому, собирался застраховать их. Я сказал ей, что для следствия очень полезно, если она вернется со списком и все проверит.
– Неужели она носила так много украшений?
– Жемчужные и брильянтовые серьги, алмазная брошка. Три кольца лежали возле раковины в ванной. Не правда ли, смешно, что большинство женщин забывают свои кольца там, где моют руки.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Элла Джексон сидела за туалетным столиком своей сестры и проверяла наличие драгоценностей со списком. Как и говорил инспектор Лэмб, их было на удивление много, причем некоторые действительно были дорогими. Ей то и дело приходили в голову мысль, что Кэрри никогда больше не будет носить эти украшения, и когда эта мысль вновь возникала, то драгоценности расплывались у нее перед глазами, она временно прекращала свою работу и плакала. Кэрри всегда была сущим наказанием, начиная с раннего детства, когда умерла их мать. Остались две девочки – серьезная десяти лет и дерзкая младшая пяти лет. Дерзкая и красивая – такова была Кэрри. К тому же отец баловал и потакал ей. Впрочем, Кэрри баловали все. В результате такого попустительства они уже не в силах были справиться с ней. Эллу она совсем не слушалась. Элла вспомнила, как однажды, когда они уже стали взрослыми, Кэрри сказала ей: «Ты ревнуешь меня, вот в чем все дело. Я нравлюсь мужчинам, а на тебя они почти не обращают внимания и никогда не будут обращать». Насчет мужчин Кэрри была права, однако насчет ревности она хватила через край. Элла не нуждалась в мужском внимании, единственно о ком из мужчин она мечтала, это был Эрни, и, в конце концов, она получила его. Но это случилось уже после того, как Кэрри ушла из дому, а отец умер от горя. Десять лет минуло с тех пор, но старые обиды захлестнули ее с новой силой, и вскоре Элла уже не могла отличить их от недавней утраты.
В гостиной инспектор Лэмб и мисс Сильвер беседовали друг с другом. После первых дружеских приветствий наступил черед любезностей.
– Надеюсь, что миссис Лэмб здорова. А как ваши три дочери… в самом деле, как это интересно, все трое служат во вспомогательных военных службах. Вы, должно быть, гордитесь ими. У вас есть их фотографии в форме? Мне было бы так любопытно взглянуть на них.
В глазах Фрэнка Аббота лучился смешанный огонек цинизма и восхищения. Притворство? Нет, нечто поумнее, чем простое притворство. Опытный Лэмб не попался бы на такую уловку, как поддельный интерес к его дочерям. Мисс Сильвер выказывала на самом деле искренний интерес. Это действовало как самое настоящее масло, причем очень хорошего качества. И только после всего этого – тактичный переход к интересующему делу, а какая непринужденность в манерах. Да, все-таки большая разница между законом, его непосредственным олицетворением и той старомодной учтивостью, которая заметна лишь у старозаветных тетушек.
– Боюсь, мне почти нечего добавить к тому, что поведала вам миссис Андервуд, Я только могу подтвердить, что верю ей, когда она утверждает, что не заходила в квартиру вчера вечером и не виделась с мисс Роланд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32