Николь сделала реверанс. Фон-барон узнал её, тут же прикинул, что это для него не опасно, и отечески потрепал её по щеке. Иван добродушно посасывал сигару.— Какая красавица стала, — произнёс чёрный монах, отступая от Николь и оглядывая её. — И как она похожа на вас, Виктор. А где же Антуан?Антуан вышел из спальни в несколько помятом виде, но там всё было тихо.— Маман уснула, — сказал Антуан. — Есть подозрение, что она основательно простудилась, когда ехала ко мне, возможно, придётся позвать доктора.— Антуан, — изрёк я, — Роберт Эрастович любезно приглашает нас в «Остеллу» отдохнуть, побродить по горам. А что? Возьмём ружьишко да поохотимся на зайцев.— Я запрещаю тебе, Виктор, — брякнула Николь, но тут же поправилась: — Ты поедешь ко мне. Мама звала тебя.Я развёл руками:— Видите, что получается, Роберт Эрастович, буквально рвут на части.Он сидел уже за столом. Сюзанна наложила шампиньонов, и фон-барон облизнулся.— Большое спасибо за приглашение, мсье Мариенвальд, но мы с утра до ночи носимся по Арденнам. Вчера были в Намюре, Динане, Шервиле, искали командира «кабанов» Альфреда Меланже, но нашли лишь его могилу.— Ещё одну ложечку, Сюзанна, — улыбнулся чёрный монах, на Альфреда он даже не клюнул. — Жаль, что вы отказываетесь от «Остеллы», Виктор Борисович. Встреча с вами произвела на меня самое неожиданное впечатление, — продолжал он. — Я уж не говорю о том, что проникся к вам поистине отеческими чувствами, я вдруг затосковал по родине. Не странно ли, дожив чуть ли не до восьмидесяти лет, я внезапно понял, что всю жизнь был лишён родины. Если там живут такие замечательные люди, как вы, Виктор, то какой же стала ныне она, моя Россия, моя бывшая родина, мною же самим отвергнутая. Хочу признаться, Виктор, после нашей встречи я заболел ностальгией. Я потерял покой и сон.Куда он клонит?Но зачем гадать, дадим ему высказаться, регламент — без ограничений. А может, как раз в регламенте-то и все дело? Пока он тут соловьём заливается, там… Нет, это было бы слишком просто. Антуан вопросительно поглядывал на меня.— Прекрасно понимаю ваши чувства, Роберт Эрастович, — вставил я с улыбкой. — Но мне как-то неловко. Антуан слушает и не понимает нас. И Николь заинтригована, поглядите на неё. Может, введём их в курс?— О, разумеется, простите мою бестактность, дело не так-то просто, каким может показаться на первый взгляд…— Я переведу попа, — бухнул Иван, но тайного агента Интеллидженс сервис не так-то просто было пробить.— Мерси, мсье Шульга, — отозвался монах, переходя на французский. — Я попробую сам объясниться с моими друзьями, — он все петлял, прежде чем подбросить наживу. — Человеческое существование на земле, увы, имеет свои пределы, — по-русски продолжал он. — Именно поэтому я решил обратиться к вам с некоторым деловым предложением, если хотите, даже с нижайшей просьбой, можно трактовать и так, ведь просьбы должны сообразовываться с предложениями, недаром в старину говорили: дай добро и жди добра.— С удовольствием исполню любую вашу просьбу, Роберт Эрастович, но что я могу для вас сделать, ума не приложу, я ведь, можно сказать, уже на колёсах, через два дня уезжаю.— Вот как? — откровенно удивился он, не выдержав принятого тона. — Не успели приехать, а уже собираетесь нас покинуть. Через два дня? — переспросил он.— Одним словом, в четверг, — ответил я, забавляясь: значит, два дня всё-таки имеется в моём распоряжении. — Что делать, заканчивается мой ваканс.— Какой прекрасный паштет, — восторженно обратился он к Сюзанне. — Разрешите ещё кусочек. — Моё заявление испортило его игру, и теперь он обдумывал, как действовать дальше. — Каковы же ваши впечатления от Бельгии? — любезно поинтересовался он. — Вам не хотелось бы снова приехать сюда?— Прекрасная страна! А люди!.. Вот Антуан, он же за старшего брата мне стал. Правда, Антуан? Одна сестрёнка чего стоит! — И я ринулся на него с открытым забралом. — Теперь, пока я на этом маршруте, два раза в неделю буду прилетать в Брюссель. Чуть что, сразу махну к Антуану или Николь, ведь мы тут целые сутки торчим в порту, такая скука. И к вам могу нагрянуть, Роберт Эрастович, ведь вы так любезны…— Предчувствие не обмануло меня, что я могу обратиться к вам со своей просьбой, — он наконец-то решился, сейчас выложит, с чем пожаловал, а два денька я между тем заработал.Но меньше всего ожидал я того, что он выдал.— Я хочу просить вас, мой дорогой друг, — продолжал он сладко, — только поймите меня правильно, это поистине отеческая и от сердца идущая просьба — отвезите мой прах после моей смерти на родину и захороните мою урну на кладбище в Либаве.— Боже мой, — непроизвольно вырвалось у меня, — да вы ещё сто лет проживёте, Роберт Эрастович!— Нет, нет, умоляю вас, Виктор, не торопитесь с отказом, — он дотронулся до моей руки, ладонь была холодная и влажная, как лягушка, я едва удержался, однако придётся потерпеть, это ведь только присказка, а сказочка впереди — и весьма занятная. — Когда вы будете в моём возрасте, то поймёте, что человеку свойственно заботиться о своём будущем существовании в том неведомом нам мире. Вот почему я хочу хотя бы после своей земной жизни вернуться на родину своих предков.— Право, не знаю, — замялся я. — Никогда в жизни не приходилось сталкиваться с такими деликатными делами.— Предвижу, что могут возникнуть определённые препятствия, потребуются хлопоты с вашей стороны, — голос его сделался ещё более елейным, он словно в душу вползал. — Но именно ваша настоящая деятельность в Бельгии, ваша сыновняя чуткость и убедили меня, что лучшего порученца мне не найти. Я понимаю, что далёк от того мира, в котором живёте вы, но всё же мы соотечественники. Именно это обстоятельство и заставило меня предостеречь вас… Впрочем, я вижу, вы не горюете о том, что узнали, — он кивнул в сторону Николь.— Что вы, Роберт Эрастович, я ж не ханжа. Я просто счастлив, что заимел такую сестрёнку!— Да, мне трудно понять вас, — горестно отозвался он. — Вы человек из другого мира. У меня была мысль: за ваши хлопоты объявить вас своим наследником. Но вы же не возьмёте денег, я понимаю, вам это не нужно.— Не возьму, — чистосердечно признался я, вот, оказывается, куда он клонит.Но и монах был не так-то прост.— Мне это тоже уже не нужно, — с живостью парировал он. — Я познал суету мирскую и уже устал от неё. Но у вас теперь есть вновь обретённая сестра, у вас появились обязанности. Я объявлю её своей наследницей. Моё имущество в Бельгии оценивается в пятьдесят миллионов франков.Вот она, наживка на крючок — и какая! Они там времени не теряли. Я облегчённо вздохнул.— У вас же есть наследница или невеста, — напомнил я прежде, чем заглотить золотой крючок.— Она получит свою долю, Николь — свою, — с готовностью отозвался он, все у него уже продумано. — Я оставлю Николь два дома: «Остеллу» и тот, который вы так любезно посетили, эта доля составит не больше десяти миллионов, так что невеста будет не в обиде.Я не выдержал, захохотал, так он меня уморил:— Да я-то тут при чём, дорогой Роберт Эрастович? Расскажите лучше сестрёнке об этом: как она в миллионерши выйдет…Он рассказал. Николь подскочила к фон-барону, лизнула его в череп: что она — дура или только прикидывается? Иван, как полагается, сидел совершенно ошарашенный, Антуан и бровью не повёл — разыграно как по нотам.— Итак, все согласны, как видите. Но что же я должен делать, Роберт Эрастович?— Почти ничего. Только поехать со мной в посольство, чтобы дать своё поручительство.— И когда же? — невинно полюбопытствовал я.— Да хоть сейчас. И уж, конечно, сегодня, ибо завтра праздник, и всё будет закрыто. Мы можем поехать прямо на моей машине. Два часа, и мы в посольстве.— И?..Наконец-то он всё-таки добрался до истинной цели, вот когда он себя с головой выдал. Тут и гадать нечего: благородный мотив, разве можно отказать старику в такой просьбе? А цель-то, цель у него одна — вывести меня из игры. В посольстве он наговорит с три короба, соловьём разольётся… А у меня и без того времени кот наплакал, уже третий час, день-то почти прошёл.— Простите, Роберт Эрастович, — твёрдо отвечал я, — ваша просьба для меня — святое дело, но нынче никак не могу, у нас уже намечены маршруты. Дело в том, что мы нашли в доме убитого Альфреда тетрадь, которая нам кое-что рассказала о предателе. Давайте отложим вашу просьбу до следующего моего прилёта, я с превеликим удовольствием…Но потусторонние дела уже не интересовали его, как я и предполагал. Чёрный монах встрепенулся:— Что же рассказала вам тетрадь? Если это не секрет, разумеется.— Она и рассказала нам о Щёголе, — вот моя ответная наживка, пусть теперь он заглатывает.— Ах, суета, — сдержанно отозвался он, — я в этих играх не участвую. Я же знаю, что вам, русским, всюду мерещатся заговоры, предатели, козни империализма… Очень жаль, что вы не можете сегодня, в таком случае я должен вас покинуть…Николь снова лизнула его в череп. Монах заторопился, чтобы скорее приняться за земные свои делишки, но тут из моей спальни донёсся нечленораздельный зов, грохнул обрушившийся предмет. Сюзанна мгновенно подхватила поднос с закусками, поспешила в спальню, прикрыв за собой дверь. Чёрный монах с любопытством проводил её взглядом и, откинув сутану, приземлился на стуле. Грохот повторился, правда, в несколько приглушённом виде, зато Сюзанна тут же вылетела обратно с пылающим лицом.— Мадам, кажется, проснулась? — проговорил фон-барон не без некоторого ехидства. — Как её самочувствие?— Мерси, — растерянно отвечала Сюзанна, глядя на Антуана. Я посмотрел на Ивана.С безмятежным видом Иван поднялся и с достоинством направился к спальне.— Мадам надо сделать компресс, — бросил он на ходу. — Так я своей Терезе делаю.О дверь что-то грохнуло.— Иду, иду, мадам, — невозмутимо отозвался Иван, открывая дверь и отшвыривая ботинок с дороги.— В последнее время матушка стала весьма раздражительной, — заметил вскользь Антуан. — Даже в церковь перестала ходить!Чёрный монах глядел на нас с явным недоверием. Однако тайный агент Интеллидженс сервис вовремя пробудился в нём, он соболезнующе улыбнулся:— Как давно не видел я вашей матушки, мсье Антуан. Если вы не возражаете, я хотел бы засвидетельствовать ей своё почтение.— О, это ей будет весьма приятно, — с такой же учтивостью отозвался Антуан. — Сейчас я спрошу у матушки, мсье Мариенвальд, — и тоже направился в спальню.Сквозь раскрывшуюся дверь до нас донеслось отчётливое булькание и хриплый вскрик, долженствующий означать радость. Я увидел испуганные глаза Николь.— Кстати, Роберт Эрастович, — живо обратился я к чёрному монаху. — Чуть было не забыл, хорошо, что вы задержались. Я тоже хотел бы просить вас о небольшом одолжении. Взгляните, какую интересную вещицу мы нашли вместе с тетрадью в доме Альфреда Меланже, — в спальне, кажется, все утихомирилось, я продолжал более размеренно, доставая из папки злополучный конверт, который так подвёл меня вчера. — Смотрите, Роберт Эрастович. Убийца Альфреда послал эту карточку из Ла-Роша через два дня после убийства. Он хотел замести следы, но и сам оставил след. Письмо заказное, и конверт с бланком. Как вы думаете, дорогой Роберт Эрастович, можно узнать по конверту, кто послал его? А что, если в Ла-Роше на почте ещё работают люди, которые вспомнят отправителя. Или по почерку… — я замолчал, потому что сказанного было более чем достаточно. Передо мной сидел пыльный старец, и я видел, пока говорил, как неумолимо и точно менялось его лицо: подозрение — интерес — удивление — полная растерянность — страх — вот как оно менялось.— Откуда вы взяли этот конверт? — спросил он, почти не владея собой, рука его безвольно потянулась ко мне.Я сам не ожидал такого эффекта. Что же это такое получается? Переборщил я — вот что получается. Ну припру я его сейчас с этим конвертом, заставлю признаться, что он и есть тот отправитель — а дальше что? А дальше ничего не получится, тем более, что он довольно-таки успешно уже приходил в себя: мгновенный страх — сомнение — спокойствие — уверенность — и вернулся на исходную точку — подозрение, с той, однако, разницей, что теперь оно, это подозрение, было обращено на меня: все ли я сказал, что знаю…Антуан на цыпочках вышел из спальни, заботливо прикрыл дверь и произнёс взволнованным полушёпотом:— Матушка весьма сожалеет, что не может принять вас, мсье, у неё сильная мигрень и кашель.Антуан явно переигрывал, но барону стало не до матушки. Я поспешил навстречу, чтобы исправить свою же промашку.— Я же говорю вам, Роберт Эрастович, сестра Альфреда нам конверт дала, Агнесса, тогда она совсем маленькая была, про убийство брата ничего не знает, а сейчас она вроде как психическая. Так вы мне поможете? Видишь, Антуан, Роберт Эрастович крайне заинтересовался нашим конвертом. Столько лет прошло. Это же почти неисполнимая задача: найти отправителя по такой бумажке. Но Роберт Эрастович обещает помочь.— Там же штамп отеля есть, — с готовностью вмешался Антуан. — Это всё-таки даёт надежду.— Что и говорить, — голос чёрного монаха обрёл прежнее спокойствие, — вы сильно меня удивили. Дело в том, что отель, штамп которого стоит на конверте, принадлежит мне. Значит, конверт был послан из моего отеля, кто-то из моих постояльцев… — Он задумался глубоко и сосредоточенно. — Когда это было, вы говорите? Март сорок седьмого? Это несколько осложняет дело, потому что я стал владельцем отеля только год спустя, но попробовать все же можно, — он требовательно протянул руку за конвертом.Я сделал вид, что не заметил этого жеста, аккуратно спрятал конверт в заветную папочку. Вчера он подвёл меня, нынче выручил и в будущем ещё послужит.— Да мы же вместе с вами и поедем, Роберт Эрастович, — бодро сказал я. — Хоть сейчас. И разберёмся на месте.— Как вам будет угодно, — сухо бросил он, — но в данную минуту…Из спальни донёсся вопрошающий глас.— Ты меня уважаешь, матушка? — Это Шульга изо всех своих бедных сил трудился на французском языке для родины.Мариенвальд удивлённо оглянулся на дверь. В копеечку обойдётся мне Иванова помощь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43