Теперь, фактически лишившись своего главного агента-исполнителя, он практически не имел возможности влиять на события.
Эта мысль заставила Смита поморщиться. Теперь, когда фактически восстановлена прямая телефонная связь с Вашингтоном, он снова сможет лично разговаривать с самим Президентом. Но что он ему скажет? Что его главный агент сбежал в самоволку?
Внезапно зазвонил телефон.
— Харолд В. Смит? С вами разговаривает сержант Вудроу из полицейского участка Гарлема. Я по поводу вашей жалобы, сэр.
— Вы нашли мою машину?
— Да. Она у меня на столе. Как вам ее послать — посылкой или бандеролью?
— Извините, не понял...
— На моем столе лежит то немногое, что осталось от вашей машины, сэр...
— Как это, «то, что осталось от моей машины»?!
— От нее осталось одно крыло и пять осколков красного стекла задних габаритных огней, сэр.
— Так... А преступников вы нашли?
— Преступников? Да вам просто повезло, что мы вообще хоть что-то отыскали! Это же Гарлем!
— Но я своими глазами видел, как колеса, снятые с моей машины, банда грабителей закатывала в здание «Экс-Эл СисКорп»! Неужели нельзя хоть колеса оттуда забрать?!
— Вы что же, хотите, чтобы я послал туда полицейских?
— Ну конечно! В этом здании спрятана украденная собственность!
— Кроме вашей собственности, в этом здании прячутся с полсотни головорезов, каждый из кото рых вооружен автоматом и непременно пустит его в дело, едва там появятся полицейские! Тут нужно вызывать спецподразделение по борьбе с бандитизмом!
— Хорошо, соедините меня, пожалуйста, с командиром этого спецподразделения.
— Пожалуйста! Но это не даст никакого результата. Они занимаются террористами, заложниками и так далее в том же духе. Они не станут возиться с возвращением украденной собственности.
— То есть вы хотите сказать, что абсолютно беспомощны перед преступниками?
— Нет, я хочу сказать, что четыре автомобильных колеса не стоят жизни полицейских.
— Благодарю за участие!
— Всегда к вашим услугам, сэр, — ответил сержант и тут же повесил трубку.
Харолд В. Смит позвонил своему страховому агенту и рассказал о случившемся. Пошуршав бумагами, агент заявил, что сумма страховки, подлежащая выплате, составит приблизительно тридцать три доллара.
— Как?! Тридцать три доллара за микроавтобус?!
— За микроавтобус тридцатилетней давности.
Как вообще эта машина еще ездила? Она же совсем дряхлая старушка!
— Она отлично бегала! — возразил Смит.
— Ну да, конечно, — хмыкнул агент. — Мне очень жаль, доктор Смит, но ваша машина была слишком старой, чтобы выручить за нее приличную сумму. Кто знает, может, лет через пять она бы считалась антикварной, и тогда вы смогли бы продать ее за хорошие деньги.
— Большое спасибо, — холодно произнес Смит.
Повесив трубку, он открыл чемоданчик и достал портативный компьютер. На дне чемоданчика тускло блеснул старый армейский кольт, неожиданным образом снова вернувшийся к своему хозяину.
Что ж, наверное, действительно пора купить новую машину, подумал Смит.
Он вспомнил, что капсула с ядом, которую он обычно носил при себе, так и осталась у Римо Уильямса. Значит, если из Овального кабинета придет приказ закрыть КЮРЕ, Смиту, возможно, придется глотать не капсулу с ядом, а свинцовую пулю из своего старого кольта.
Честно говоря, он бы предпочел свести счеты с жизнью именно с помощью кольта, верно служившего ему в далекие годы работы в ЦРУ и Управлении стратегических служб.
Глава 4
Мастер Синанджу сидел под созвездием Семи Звезд в свете огромной холодной луны Аризоны.
Велика была его печаль, тяготившая душу и сердце. Он сам привел приемного сына к родному отцу, рискуя при этом навсегда потерять его. Только глубокая любовь к Римо заставила старика пойти на такой страшный риск. Для Чиуна, сына Чиуна, внука Йи, правящего мастера Синанджу, славы всей Вселенной, долг перед Домом Синанджу был превыше всего.
Рискуя потерять самого способного за всю историю Дома ученика, Чиун также рисковал смертельно оскорбить своих предков, которые ни за что не простят ему этой потери.
Но странное дело, он привел Римо к его предкам, которые оказались общими для них обоих. И тут нечего было стыдиться. Но надо же подумать и о будущем!
Вот потому-то и сидел Чиун под холодными звездами пустыни и старательно писал свою речь, от которой теперь зависело будущее Дома Синанджу.
Внезапно из темноты совсем рядом возник Санни Джой Ром.
Удивительно, что Чиун лишь в последний момент почувствовал его присутствие. Только один-единственный мастер Синанджу был способен на такое внезапное и абсолютно бесшумное появление! Впрочем, у этого долговязого индейца с печальными, но добрыми глазами и глубокими морщинами на лбу был несомненный талант, подобно мастеру Синанджу, подкрадываться незаметно.
— Я тебя испугал? — спросил Санни Джой низким рокочущим басом.
— Просто я слишком глубоко погрузился в раздумья. Иначе тебе не удалось бы застать меня врасплох.
— И что же ты пишешь?
— Речь.
Санни Джой опустился на прохладный песок напротив мастера Синанджу.
— Можно почитать?
— Ты не сможешь, она написана по-корейски.
— Тогда прочти ее сам.
— Я еще не закончил, — сухо отозвался Чиун.
Санни Джой поднял глаза к ночному небу. Яркие, почти прозрачные звезды висели так низко, что казалось, до них можно дотянуться рукой.
— Прекрасная ночь... — пробормотал он.
— Эта ночная красота ничуть не компенсирует тех невыносимых дней, что я провел на этой безжизненной земле.
— Значит, тебе не по вкусу жизнь в пустыне?
— Здесь могут жить только змеи и скорпионы. Поразительно, как мог Коджонг всю жизнь прожить в таком месте!
— Мой отец рассказывал, что Ко Джонг О пришел сюда из холодной и суровой страны, где круглый год дуют сильные холодные ветры, с неба сыплется снег и земля покрыта льдом. Добираясь сюда, он едва не замерз. И тогда Ко Джонг О поклялся найти такое место на земле, где бы он мог как следует отогреть свои кости. Потому-то и поселился именно здесь.
— Язык твоего племени — не корейский язык.
— Но у нас есть общие слова.
— Звезды твоего неба такие же, как и звезды моего.
— Конечно, ведь и Аризона, и Корея находятся выше экватора.
Чиун указал пальцем на висевшие совсем низко звезды и спросил:
— Как у вас называется это созвездие?
— Это? Большая Медведица.
— А как звучит на вашем языке?
— Семь Скво.
Чиун поморщился.
— А у нас оно называется Семь Звезд.
— Так оно и есть, вождь.
— Не надо называть меня вождем, прошу тебя. Можешь обращаться ко мне словом «харабоджи», что значит «дедушка», или «химонгмин», то есть «старший брат».
— Ну и чем тебе не по нраву слово «вождь»?
— Я тебе не вождь, а очень далекий родственник.
— Такой ли уж далекий? У нас с тобой общий предок — Ко Джонг О, — возразил Санни Джой.
— Согласен. Но он женился не по правилам, не на корейской женщине. Вот кровь его потомков и оказалась разбавленной, не чистой корейской, поэтому мы с тобой очень далекие родственники.
— Пусть так, раз ты хочешь.
— Да, именно так! Я — Верховный мастер Синанджу и в этом качестве — самый главный для моего народа человек, каждое мое слово для людей деревни Синанджу — закон!
— Наш последний вождь умер несколько лет назад, и с тех пор я его заменяю.
— Разве ты сын того вождя?
— Нет.
— Значит, тебя нельзя назвать новым вождем племени?
— Конечно, нет! Вождь — это человек, который руководит жизнью племени, а тот, кого называют Санни Джой, — хранитель обычаев и традиций Сан Он Джо, защитник племени перед лицом враждебных сил.
— У меня на родине, в деревне, мастер Синанджу является одновременно и вождем, и хранителем обычаев, и защитником.
— У нас эти обязанности распределены между двумя старейшинами племени. Единственным исключением был сам Ко Джонг О. Мудрый человек, он понимал, что смерть вождя, который в то же самое время действует и как защитник, неизбежно приведет к гибели всего племени, потому и решил распределить обязанности, — пояснил Санни Джой.
— Расскажи мне, что знают люди твоего племени о Коджонге.
— Ко Джонг О взял в жены индейскую женщину, и она родила ему трех сыновей, один из которых умер еще в младенчестве, а двое других выросли и возмужали. В свое время Ко Джонг О был изгнан из своей страны, чтобы предотвратить войну между братьями за наследство отца: тот повелел, чтобы один из сыновей унаследовал после его смерти все властные полномочия вождя, а другой занялся бы тщательным изучением и последующим хранением всех магических искусств Сан Он Джо.
— Тогда покажи мне что-нибудь из этой магии.
— Давненько я ею не занимался, — чуть смущенно пробормотал Санни Джой. — Боюсь, слишком уж стар я стал.
— Я гораздо старше тебя, однако мои руки, глаза и разум так же сильны и остры, как в те времена, когда у меня была густая темная шевелюра.
— Ладно, — проговорил Санни Джой, поднял вверх правую руку и, широко раскрыв ладонь, спросил: — Видишь мою руку?
— Конечно, ведь я не слепой.
Санни Джой поднес ладонь к лицу Чиуна и сказал:
— Следи внимательно.
— Хорошо, слежу.
Санни Джой придвинул ладонь еще ближе, чуть ли не к самому носу Чиуна, закрыв таким образом все поле зрения.
— А теперь я ущипну тебя за мочку уха, да так быстро, что ты не успеешь меня остановить.
— Это невозможно!
— Для всех, но не для Санни Джоя!
И с этими словами Санни Джой придвинул руку еще ближе.
— Что ж, попробуй! — коротко произнес кореец.
— Ты внимательно смотришь на мою ладонь?
— Мои зоркие орлиные глаза отлично видят твою широкую мясистую ладонь, — гордо заявил мастер.
— Вот и отлично! Не отвлекайся, потому что рука Санни Джоя стремительна, словно ястреб, хитра, словно лисица, и точна, словно стрела...
— Пока что ты только болтаешь.
Но в ту же секунду мастер Синанджу ощутил острое жжение в мочке левого уха.
Он моргнул. Может, ему почудилось?
Нет! Жжение в мочке левого уха становилось все сильнее!
— Ты надул меня! — гневно вскричал Чиун.
Санни Джой опустил руку, и в его темно-карих глазах загорелись искорки смеха.
— Как же я тебя надул? — спросил он.
— Ты велел мне следить за твоей правой рукой, а сам незаметно ущипнул левой!
— Правильно, я заставил тебя сконцентрировать все внимание на моей правой руке, чтобы левой прорвать твою оборону.
— Но это же обман, трюк! — возмутился Чиун.
— Именно так и поступал Ко Джонг О, который, согласно легенде, мог лисицу на бегу подоить!
— Но ведь это не Синанджу!
— Нет, это совсем другое искусство. Твое Синанджу нацелено на убийство врага, а Санни Джой знает, что врага можно перехитрить и совсем необязательно его убивать. Во всяком случае, там, где победу можно одержать путем хитрых трюков.
— О, из тебя получился бы страшный ассасин! — негромко проговорил Чиун.
— Может быть, — согласился собеседник, — во всяком случае, пока в племени жили Санни Джой, люди пребывали в полной безопасности.
— Потому что они жили в пустыне! — выпалил кореец.
— Между прочим, сюда, в пустыню, приезжают жить люди со всей Америки. В Юме тепло даже суровыми зимами.
— Здесь хорошо тому, кто любит вдыхать вместе с воздухом и песок.
— К чему ты клонишь? — поинтересовался Санни Джой.
— Ни к чему.
— Давай-ка начистоту! Что тебя гнетет?
— Ты говорил, что племя фактически осталось без вождя, так?
— Правильно.
— А я вождь своего народа.
— Таковы твои слова.
— Твое племя и мой народ одной крови.
— Ты говорил, что мы очень дальние родственники, — напомнил Санни Джой.
— Наши народы слишком долго жили вдали друг от друга. Настала пора объединиться.
— Мы и так едины. Во всех нас живет дух Сан Он Джо.
— Правильнее говорить дух Синанджу. Как мы можем быть единым народом, если живем порознь? — возразил Чиун.
— Теперь я понял. Что ж, мы всегда готовы принять твой народ.
— Не об этом речь, — поморщился кореец.
— Тогда скажи прямо, чего ты хочешь, — без тени улыбки сказал Санни Джой.
— Все твое племя должно отправиться вместе со мной в деревню наших общих предков. Прах Коджонга тоже должен быть перевезен туда, где покоится его отец, Нонджа, и его брат-близнец Коджинг.
Какое-то время Санни Джой Ром молчал. Где-то неподалеку раздался предостерегающий бряцающий звук гремучей змеи.
— Родина племени Сан Он Джо здесь, — тихо произнес Санни Джой. — Здешние звезды, ветер, солнце и луна знают нас, а мы их. Наша родина только здесь, и нигде больше.
— В моей деревне вы не будете знать нужды.
— До тех пор, пока не наступит безработица. А в таких случаях вы обычно начинаете топить своих детей женского пола.
Глаза Чиуна вспыхнули недобрым огнем.
— Кто сказал тебе об этом? Римо?
— Кто же еще?
— Со времен правления династии Минг в деревне Синанджу не был утоплен ни один ребенок, ни женского, ни мужского пола! — громко заявил Чиун.
— А мы своих детей вообще никогда не топили, — тихо произнес Санни Джой.
— Только потому, что в пустыне нет воды! — выпалил мастер Синанджу.
— Кто знает, может, потому-то Ко Джонг О и выбрал для себя именно это место. Кроме того, ты не совсем прав. Здесь есть Смеющийся ручей.
— Неужели старое высохшее русло заслуживает такого названия?
— Русло пересыхает только в сезон засухи, но вода всегда возвращается. Это приток реки Колорадо. Когда летний зной иссушает поток, мы зовем его Плачущей рекой.
— Все это мне давно известно. Я жду ответа, — сухо перебил его Чиун.
— Спасибо, мы никуда не поедем — вот мой ответ, — спокойно произнес Санни Джой.
— Но ведь ты не вождь, чтобы самолично решать подобные вопросы. Ты должен вынести мое предложение на обсуждение всего племени.
— Сожалею, но Ко Джонг О завещал, что в случае смерти вождя все его властные полномочия временно переходят к Санни Джою.
— Значит, это твое окончательное решение? — еще раз спросил Чиун.
— Извини, но здесь наша родина.
Кореец резким движением поднялся на ноги.
— Не родина это, а пустыня! Утром мы с Римо уезжаем. С тобой или без тебя.
— Ты уже говорил с ним?
— Конечно. Не думай, что сможешь уговорить моего приемного сына, сына по духу, остаться с тобой здесь, в пустыне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33