Подковерная борьба между Хвостом, Жадюгой и Петенькой зародилась давно. Внешне шестерки относились друг к другу дружелюбно, улыбчиво, на самом деле изо всех сил старались ошельмовать «дружана», подставить его.
— О чем был базар?
— Об отставнике…
Отпросившись у Красули, Петенька в сопровождении Куска помчался на Киевский вокзал. Конечно, надежды маловато, электрички отправляются почти ежеминутно, но вдруг повезет?
Не повезло. Поиски на перронах, опрос всезнающих беспризорных пацанов и пацанок ничего не дали — Савчук и его меченный кореш исчезли… * * *
Клименко и ненавидел, и любил трудную свою профессию. Ненавидел за необходимость перевоплощаться, хитрить, возиться с показаниями свидетелей, протоколами допросов и очных ставок. Любил за опасности, подстерегающие сыщика на каждом шагу, за моральное удовлетворение после поимки преступников.
Он понимал — без бумажной волокиты не обойтись, она помогает вычислить преступника, свести в единное целое доказательства его вины перед законом. Потом уже — выследить и повязать.
Сейчас наступила пора анализов и сопоставлений. Хотя бы мысленно «пробраться» в логово преступной группировки, возглавляемой Красулей, перебрать, будто четки, ее связи с другими бандами — скучная и нудная работенка, но без нее не выйти на арест бандитов. Не одного или двух-трех — всей банды.
Проводив трусливого подполковника, Василий не воспользовался общественным транспортом — любил размышлять на ходу. А подумать было над чем — беседа с Савчуком, на первый взгляд сумбурная, ничего не дающая, зародила новые вопросы.
Почему он решил, что квартиры отставников «пасут» именно красулинцы? Почему многообещаюшую фирму не опекает тот же Жетон, к которому, несмотря на все усилия, так и не удалось внедрить агента угрозыска? Да, Красуля удачно использует завербованных отставников, в частности, с их помощью она вышла на коллекционера, но почему за эту ниточку не мог уцепиться ее конкурент?
Значит, не следует торопиться с выводами, при встрече с Федоровым вполне могут проясниться неизвестные сейчас детали.
И Клименко поспешил в угрозыск.
Ему повезло — в коридоре столкнулся с Родиным. Вспомнил — на связи с ним находится Мальчик.
— Здорово, Димка! — провозгласил он, взяв коллегу под руку. — А я то, грешник, думал, что ты выслеживаешь подопечных бандюг.
Вид у Родина далеко не веселый, лучше сказать — грустный. Синяки под глазами — не самый верный признак грусти, их «носит» большинство вечно недосыпающих сотрудников. А вот опущенные плечи и пересекающие лоб морщинки — что-то новое.
— Дела не радуют, Василий… Пропал Мальчик. Пропустил уже две встречи. Или хозяйка «откомандировала» в дальние края, может быть даже — за рубеж, или…
Второе «или» для секретных агентов, каждую минуту ожидающих разоблачение и, естественно, расправы — более правдоподобная версия. А за безопасность подопечных кто отвечает? Конечно, сотрудник, у которого они на связи.
— Не горюй, сыщик, три к носу. Мало ли что — заболел, решил сбить со следа какого-нибудь пастуха, женился, в конце концов.
Димка изобразил страдающую улыбку. Промолчал, не отшутился.
— Хочу узнать — Мальчик в последний раз ничего не говорил о Федорове? Ну, не поручила ли Красуля покарать неверного хахаля, успокоилась ли, может быть, завела нового?
— Вроде, не успокоилась, скорее, наоборот, еще больше загоревала. О ликвидации Федорова слышать не хочет, хотя на этом настаивают обиженные за хозяйку щестерки. Поручила непременно отыскать возлюбленного и притащить в спальню.
— Нашли? — затаив дыхание, спросил Клименко. — Или вышли на след?
— По состоянию на прошлую неделю — нет, хотя боевики шныряют по всей области, дежурят неподалеку от дома — вдруг отставник заявится за забытыми вещицами…
Значит, все же белобрысый — красулинец! Клименко облегченно задышал, будто сообщение Родина выдернула из горла торчащую там затычку. Красулинские шестерки не страшны, ибо они вычислены и «проштампованы». Вот ежели бы отставников пасли люди Жетона — было бы посложней.
Еще раз ободрив коллегу — никуда не денется Мальчик, если не сейчас, то на будущей неделе обязательно об"явится — Василий попрощался с Родиным и пошел докладывать начальству.
Еще одна нелюбимая обязанность — почти ежедневные доклады! Казалось бы, появится у сыщика необходимость — сам придет посоветоваться или поплакаться, какая необходимость по часу держать его в кабинете, еще и еще раз пытаясь выудить обнадеживающие известия?
Но, как говорится в армейском Уставе, приказ есть приказ, он должен выполняться беспрекословно, точно и в срок. А чем отличаются сотрудники уголовного розыска от армейцев?
Начальник отдела, немолодой полковник с всегдашним недовольным видом и стаканом крепчайшего чая по правую руку, терпеть не мог многословия и заикания. Зато обожал собственные монологи, растянутые по временем на добрые часы, и начиненные, как автоматные рожки пулями, многочисленными советами и рекомендациями.
— Докладывай кратко, самое основное, — предупредил он Клименко, отхлебывая остывший чай. — На связь с Федоровым вышел?
— Еще нет. Зато говорил с…
— Меня интересует только Федоров, — позвякал ложечкой по блюдцу полковник, будто предупредил «докладчика» о том, что отведенное ему время подходит к концу. — О всех остальных встречах и беседах доложишь жене… Давай вместе разберемся в твоих проблемах. Не нашел отставника — значит, плохо искал, не использовал все свои способности. Если, конечно, они имеются. Что в твоих руках? Брошенная квартира, куда Федоров может в любой момент заглянуть. Раз. Из"ятые во время обыска записные книжки, где, не исключено, есть адрес теперяшней «захоронки»…
— Прошу разрешения выехать в Клин…
— А почему не на сочинский пляж? Сам знаешь, в милиции финансы поют романсы, в командировки отправляем только по сверхважным делам и на предельно короткие сроки. Недавно я лично ходил к начальнику управления, падал в ноги, просил разрешить поездку Никонорова для снятия показаний у преступника, отбывающего на зоне срок… Представляешь, не разрешил! А ты решил прогуляться по Подмосковью, отдохнуть от работы…
— В Клине живет Федоров, — с"умел все же втиснуться в монолог Клименко. — Ему компаньон, подполковник Савчук, сегодня отправил деньги. До востребования.
С минуту словоохотливый начальник отдела непонимающе глядел на подчиненного.
— Чего же ты молчишь, сопля замороженная? Так бы сразу и сказал. Беги, оформляй командировку и галопом в Клин. Не вздумай возвратиться без дружка — накажу.
Когда обрадованный легко полученным разрешением Клименко был уже возле дверей, его догнал очередной совет начальника.
— По информации, полученной от Мальчика, с Красулей связался посланец зарубежной мафии. Предположительно, немец. Мы, конечно, взяли встречу под контроль — послушали, записали на пленочку. Там далеко не все ясно. Станешь говорить с Федоровым — уточни. В частности, связана ли беседа в ресторане с планируемым наездом на коллекционера? Будут ли учавствовать иностранцы в этом ограблении? Ну, и дальше по тексту…
Выражение «по тексту» — одно из самых любимых в богатом арсенале полковника, его применение означает хорошее настроение и сверхдоброе отношение к собеседнику.
Когда Клименко открывал дверь — очередное «торможеие».
— Погоди еще немного… Видишь ли, — непривычно заколебался полковник, решая, стоит ли сообщать подчиненному очередную новость, — тут такое дело получается… Короче, позвонили из министерского олимпа, потребовали немедленного ареста Красули… Черт их знает, откуда им стало известно о ее существовании? В газетах лично я не читал, наши ребята — не из болтливых. А вот, на тебе, прознали… Сначала огорошили криками о бездеятельности уголовного розыска, пользуясь которой, бандиты прямо-таки терроризируют москвичей, потом, без передышки, — пожелание-приказ: повязать!
— Но мы же решили…
Полковник отчаянно манул рукой. Задел стакан с остывшим чаем, смахнул его на пол. Носовым платком аккуратно протер забрызганные папки.
— Кто там считается с нашими решениями и мнениями, наивный ты человек! Нынче с профессионалами поступают, как с лошадьми на пашне — погоняют и погоняют, не взирая на усталость и жару… Короче, придется брать Красулю. Лучше всего сделать это во время наезда бандитов на квартиру коллекционера. При разговоре с Федоровым учти и действуй соответственно… А жаль, страшно жаль — какие теряем возможности выйти на другие преступные группировки! И подставляем Мальчика, вернее, не подставляем — выводим из игры. После ликвидации красулинской банды он останется не у дел… Вот ты и поработай с отставником, вот и пощупай его внутренности…
Непонятно. Если принято решение брать Красулю — зачем вербовать ее любовника? Насколько понял Василий — операция по разгрому очередной преступной группировки исчисляется днями, за это время отставник ничего полезного сделать просто не успеет.
Но опять-таки — приказ есть приказ.
Девяносто процентов советов и рекомендаций Клименко привычно пропустил мимо ушей, оставив в перегруженном сознании только самое основное. В том числе, возможное участие в задуманной Красулей операции зарубежной мафии.
Никто в уголовном розыске даже подумать не мог, что предстоящий арест женщины-бандитки — результат некоего механизма, запущенного обычным телохранителем видного политбосса Ангелом… * * *
Пришло время заняться самым нелюбимым делом — слежкой. В восемь утра открывается клинский почтамт, в семь вечера закрывается. С восьми до девятнадцати — рабочий день сыщика. Василий прогуливается неподалеку от входа, фиксируя настороженными взглядами не только мужчин, но и женщин, — Федоров может послать кого-нибудь со своим паспортом, оформит доверенность.
Для разнообразия сядет за столик и, наморщив лоб, пишет многостраничные послания. Прогуливается по залу, изучая выставленные на продажу детективы и газетную макулатуру. Сидит в жестком полукресле возле переговорного пункта, поглядывает на часы и горестно покачивает головой. Дескать, повсюду — реформы, а вот в междугородней связи — прежний застой, сколько ожидаю и все бесполезно — не дают Новосибирск, хоть лопни не дают!
Короче, изобретает разные занятия, оправдывающие пребывание в почтамте.
На третий день показался, наконец, Федоров. Пришел самолично, не используя «подставок». Окинул взглядом операционный зал, прочитал надписи над окошечками и подошел к нужному. Хмурый, чем-то недовольный.
Клименко не стал торопиться — пусть «клиент» получит деньги, авось, подобреет и не станет упрямиться. Судя по встречам в молодые годы, Михаил отличается бычьим упрямством. Упрется рогами — с места не сдвинешь. Впрочем, сколько лет пролетело, авось, годы смягчили натуру бывшего капитана.
На всякий случай подал условленный сигнал оперативнику — блокируй, дескать, выход, как бы не упустить «подозреваемого». Оперативник прошел к дверям, передал приказание Клименко коллеге из наружного наблюдения.
Все, теперь Михаил не уйдет, можно начинать операцию.
— Не торопись, Мишка, поговорим, — миролюбиво остановил сыщик Федорова, когда тот, небрежно засунув в боковой карман пиджака пачку купюр, двинулся к выходу. — Не узнаешь?
Отставник изумленно поглядел на приставучего мужика и вдруг тихо ойкнул. На подобии деревенской бабы, увидевшей в своем огороде соседскую козу.
— Боже мой, Васька? Откуда ты взялся, дитя мамино? И кто «расписался» на твоей физиономии?
Чувствуется — Федоров совсем не обрадован встречей со старым другом. Он не может не понимать — встреча заранее спланирована уголовным розыском, значит, за бывшим красулинским любовником все же следят. Зачем? В чем его могут обвинить? Не в том же, что он забрался в постель к преступнице и старательно отрабатывал полученные от нее немалые деньги? Глупо даже подумать.
— Нашлись — расписались, — вздохнул Клименко. — Теперь по гроб буду носить бандитскую отметину… А ты как попал в Клин? Чем занимаешься? Наверно, по прежней специальности? Как жена, дети?
Они шли по аллее чахлого бульвара. Сыщик забрасывал друга вопросами. Федоров старался либо отмалчиваться, либо отвечать короткими фразами. Да, нет, может быть.
Два оперативника блокировали друзей: один шел впереди, оживленно болтая со спутницей, тоже — офицером уголовного розыска, второй — сзади, заботливо поддерживал под локоток старого пенсионера, что-то нашептывая ему в оглохшее ухо. Оба не сводили взглядов со спутника Клименко. Черт его знает, этого незнакомца, что таится в глубине его сознания? Ударит ножом москвича — начальство до инфаркта доведет допросами и обвинениями.
Наконец, нашлась свободная скамейка, втиснутая в густые, давно не стриженные кусты. Оперативники, соответственно, заняли соседние лавочки.
— Странно ведешь себя, дружище, — раздосадованно поморщился Клименко. — Вместо радости от свидания со старым приятелем — какая-то замкнутость, даже — неприязнь. Или у тебя неприятности, или…
— А у кого в наше время — одни «приятности»? Тем более, у пенсионеров. Скажи, Васька, ты появился в Клину случайно или… преднамеренно? Если случайно — поговорим, если по заданию — будь здрав!
Непонятное ожесточение охватило Михаила. Скулы заострились, глаза прищурены, говорит жестко, будто сплевывает. Слишком много бед свалилось на отставника, одна Красуля чего стоит! А тут еще нежданное появление бывшего «гарнизонного сыщика». Милиция при желании отыщет несуществующую вину, посадит в СИЗО, там доказывай, что ты не верблюд…
Клименко заложил руки за голову, потянулся.
— Говорят, старая дружба не ржавеет. Зря говорят. Не только ржавеет, но и покрывается дырами-язвами. Вместо того, чтобы сесть за стол, выпить по стопешнику, вспомнить молодые годы, ты пялишь на меня злобные глазища… Ладно, Мишка, дело твое. Захотел откровенного разговора — держись.
Помолчал, будто нащупывая в темноте первую ступеньку лестницы, ведущую в душу Федорова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37