– Это вина федерального управления гражданской авиации, а не Белого дома, – сказала Тейт. – Мы проверяли, у них есть план полета и предупреждение об опасности. К тому же северо-восточный сектор ПВО поднял в воздух два F-16 с аэродрома в Отисе, и они его осмотрели – это VC-25, как пить дать.
Самолет ВВС № 1 обычно имел эскорт военных истребителей, если находился во враждебном воздушном пространстве или в непосредственной близости от него, а в эти дни, когда Казье разгуливал на свободе, воздушное пространство над Соединенными Штатами определенно следовало рассматривать как враждебное. Однако обычная процедура предусматривала, что истребители не должны подходить ближе чем на три мили – достаточно близко для такого большого авиалайнера, как 747-й, – а после захода солнца вообще не должно было быть никакого сопровождения, если только о нем не попросят, поэтому истребители, взлетевшие с небольшой базы на мысе Код, вскоре после перехвата вернулись домой. Наверное, с них сделали несколько обалденных снимков.
– Пожалуй, у меня неспокойно на душе, потому что обычно мы получаем сообщение от командования военными операциями в воздухе или от командования 89-й авиабригады, прежде чем они сажают VC-25, – сказал Милфорд.
Это не было ни законом, ни обычаем, но во время проведения специальных операций и особенно при чрезвычайном положении, как сейчас, центр операций миссий поддержки (ЦОМП) 89-й авиабригады – подразделения ВВС, которое сопровождало правительственные самолеты с базы ВВС Эндрюс, обычно извещал командование боевыми операциями и АВАКС, что у них будет спецрейс по такому-то и такому-то воздушному пространству. Чтобы облегчить перелет весьма важных персон, достаточно было устного согласия. От Милфорда не укрылась веселая улыбочка Тейт, и он добавил:
– А еще я расстроен, что не получил приглашения на президентскую вечеринку в саду.
– Все через задницу, как у нас заведено, – подбросила Тейт. – Хотите радировать и поднять хай в Эндрюс? Я могу связаться с ЦОМП. – Милфорд на мгновение заколебался, не желая лишний раз беспокоить экипаж VC-25, но Тейт приняла его нерешительность за согласие. – Связь, это ГИ, соедините меня с 89-й из ЦОМП на четвертой кнопке, ладно?
– Сделаем, – ответил офицер связи, а секундой позже сказал: – ЦОМП на четвертой кнопке, ГИ. Позывные “Полночь”.
– Благодарю.
– Эй, а это еще кто такой? – спросил Милфорд. Он переключился на вашингтонский сектор радарного экрана, где большая электронная стрелка указывала на быстро и низко идущую радарную цель прямо посреди округа Колумбия, всего в нескольких милях от Капитолия. – Господи Иисусе, кто это? Кто дал ему разрешение летать там?
– Диспетчер вашингтонских аэродромов по заходу на посадку знает о нем, сэр, – доложила Тейт, сверившись с отделом связи. – Это F-16 из Атлантик-Сити, “Дьявол ноль три”. Похоже, он летит по кольцевому маршруту Белтуэй.
– Но кто ему разрешил?
– Ему разрешил диспетчер вашингтонских аэродромов, сэр, – ответила Тейт. – Национальный аэродромный диспетчерский пункт тоже говорит с ним. Он летит по правилам визуального полета.
– Я этому не верю, я просто этому не верю, – сердито сказал Милфорд. – Еще два дня назад мы были готовы взрывать самолеты вроде этого за двадцать, за тридцать миль от столицы, а теперь позволяем им подлетать чуть ли не к парадной двери Белого дома. У него даже нет плана полета. А для чего же тогда мы здесь, в небе, если УВД позволяет этим ребятам летать, где им только вздумается? И от нас еще ждут, что мы задержим этого парня, если он окажется террористом?
Милфорд позвонил прямо диспетчеру вашингтонских аэродромов по заходу на посадку. Послышался ответ:
– Диспетчер вашингтонских аэродромов. Пул.
– Мистер Пул, это майор Милфорд, с борта “Кожа девять ноль”, радарного самолета, приданного вашему сектору, – ответил Милфорд. – У вас “Дьявол ноль три” летит визуально прямо по центру национального воздушного пространства класса Б. Я бы хотел, чтобы он убрался оттуда как можно скорее.
– Какая-нибудь особая причина, майор?
– Какая-нибудь особая причина? Сэр, у нас же чрезвычайное положение для ПВО! – прокричал Милфорд, стараясь сохранять самообладание. – Федеральное управление гражданской авиации, возможно, отменило некоторые специальные ограничения по полетам и по полосам воздушных подходов, но мы по-прежнему отвечаем за недопущение возможных террористов в воздушное пространство класса Б. Когда несанкционированные визуальные полеты проходят по жизненно важным воздушным артериям страны, это и впрямь осложняет нашу работу. Вам этого достаточно, мистер Пул, или мне еще поговорить с инспектором диспетчерских служб?
– Хорошо, хорошо, майор, я вас понял, – ответил диспетчер, явно сникший при этой угрозе и не имеющий никакого желания барахтаться в волнах. – А что если мы направим его на Ноттингем, а оттуда в международный аэропорт Атлантик-Сити, и по кольцевому маршруту больше не будет никаких полетов без предварительного согласования с вами?
– Было бы здорово, мистер Пул, спасибо, – сказал Милфорд. – “Кожа-90” связь прекращает. – Он отключил телефонную связь, снял головной телефон и устало протер глаза и лицо. – Господи боже мой, и что такое с этими диспетчерами? – пробормотал он. – Похоже, каждый из них считает, что с ним такого произойти не может, и они относятся ко всему так, будто ничего не случилось. У меня эти диспетчеры ФУГА, разрешающие летчикам, что только те ни пожелают, уже вот где сидят, а когда пилот оказывается террористом, обвиняют нас... Смотрите, вон еще один летит по правилам визуального полета, врывается в воздушное пространство класса Б. – Милфорд указал на новую цель, только что возникшую на экране и отмеченную службой наблюдения и оповещения как НЕОПОЗНАННАЯ. Цель шла медленно и направлялась на северо-запад, к вашингтонскому президентскому или потомакскому аэродрому со скоростью менее двух миль в минуту – легкий самолетик, совершающий осмотр местности. – Для острастки нам следует сбить этого парня.
– “Фокстрот Исполкома Один” разрешили снижение на посадку, – доложила Тейт. – Он в двадцати милях к северо-востоку от поттстаунского всенаправленного курсового маяка УКВ-диапазона.
– Он останется без хвоста, если хочет добраться до перекрестка РОННИ на высоте восьми тысяч футов, – заметил один из сотрудников управления вооружений, сидевших за спиной Тейт, наблюдая за тем, как снижается VC-25. Перекресток РОННИ в пятидесяти милях к северу от базы Эндрюс был обычным местом поворота для правительственных самолетов, совершающих посадку в Эндрюс. Пилоты получали прекрасный долгий и прямой подход, где почти не было движения и можно было обойтись минимумом поворотов, а значит, и не очень беспокоить пассажиров.
– Хорошо еще, что на борту нет президента, – сказал второй сотрудник управления. – Я слышал, Стальная Магнолия приходит в ярость и поносит весь экипаж, если ей закладывает уши при посадке.
– Сейчас ее мысли заняты делами поважнее... например, как добиться того, чтобы ей и президенту не предъявили обвинения.
Все засмеялись.
– Вот он, – доложил первый чиновник, следя по монитору за снижением “Фокстрота” и мысленно высчитывая его скорость. – Он идет на посадку со скоростью по меньшей мере полторы тысячи футов в минуту Я думаю, сегодня вечером полетят головы.
– Всем следить за изменением дискретного кода ответчика, – велела Тейт.
Прежде чем пройти высоту в десять тысяч футов, правительственные самолеты вроде “Фокстрота” переключали свои ответчики на какой-нибудь дискретный код, например, 2222, используемый только в районе терминалов, с тем, чтобы диспетчеры все поняли и предоставили самолету быстрое обслуживание. Когда происходило это переключение, цель обычно исчезала с экрана радара примерно секунд на двенадцать, пока компьютеры радара не подхватывали новый код. Если диспетчеры оказывались не готовы к этому переключению, они иногда терялись и нажимали кнопку тревоги.
Милфорд сканировал свои четыре жизненно важных объекта. Воздушное движение еще отнюдь не нормализовалось, но за последние несколько суток ночные полеты почти прекратились, а вот теперь они постепенно возобновлялись. Помогло сокращение числа ограничений на выбор маршрута полета, расширение полномочий диспетчеров и частичный отход от устоявшихся процедур прибытия и отправления. Этот новый самолет, медленно шедший по правилам визуального полета, который начался где-то в Мэриленде, находился сейчас над ноттингемским всенаправленным курсовым маяком УКВ-диапазона, по-прежнему направляясь на северо-запад – его курс наверняка приведет к базе ВВС Эндрюс с юга, но он определенно должен был ворваться в воздушное пространство класса Б. Этот дурак заслуживает того, чтобы его лишили лицензии, подумал Милфорд.
– Есть какие-нибудь данные об этом самолете, летящем по правилам визуального полета? – спросил Милфорд отдел воздушного наблюдения и оповещения.
– Все еще проверяю, КК.
Господи Иисусе, подумал Милфорд, какой непроходимый дурак. Чрезвычайное положение в воздухе официально еще не было отменено, хотя ФУГА и объявило, что полеты в крупнейшие аэропорты страны уже не должны проходить по специальным коридорам прибытия. Нетрудно было скрыть и идущее по всей стране перебазирование ракет “пэтриот” большого радиуса действия.
– КК, никаких изменений в системе опознавания государственной принадлежности цели по рейсу “Фокстрота”.
Милфорд немедленно переключился на радарный экран воздушного пространства класса Б над Вашингтоном и увеличил изображение, поместив VC-25 вверху радароскопа, а базу ВВС Эндрюс, место назначения самолета, внизу. “Фокстрот” находился на перекрестке РОННИ, заходя на посадку по приборам на левую взлетно-посадочную полосу один-восемь и уже опустившись до восьми тысяч футов... Однако по-прежнему никакого изменения в коде ответчика.
Экипажи, летающие на этих правительственных самолетах, подобных ошибок никогда не делали. Никогда.
Следующий вопрос заключался в том, как оповестить экипаж об этой промашке. Конечно, от экипажей VC-25 не требовалось менять коды ответчика или быстрого обслуживания этих самолетов, но задерживать в воздухе любой из президентских самолетов, особенно если президент на борту, считалось дурным тоном. Но и болтать об этом на открытой частоте тоже не ахти как умно. Милфорд переключил свою радиопанель на центр операций миссий поддержки 89-й авиабригады – на людей, которые поддерживали непрерывную связь со всеми правительственными самолетами:
– “Полночь”, это “Кожа-90” на общей линии ЦОМП, перехожу на прием.
– “Кожа-90”, это ЦОМП 89-й авиабригады, подождите. – Последовала довольно продолжительная пауза. Вероятно, таким образом старший дежурный на Эндрюс мог посмотреть в своей книге позывных, кто такой “Кожа”. Затем послышалось: – Я вас слушаю, девяностый.
– Я слежу за вашим самолетом SAM-2800 “Фокстротом”, находящимся в пятидесяти двух милях от Эндрюс, куда он направляется. Вы не можете попросить его сменить свой код запросчика? Прием.
– Простите, что вы сказали, девяностый?
– Повторяю, я слежу за “Фокстротом”, идущим на посадку в Эндрюс, а он не сменил свой код запросчика в соответствии с процедурой терминала. Вы можете попросить его сменить свой код запросчика?
Последовала еще одна небольшая пауза. Вероятно, старший дежурный запрашивал экипаж VC-25, передают ли они свой правильный код, и просил их немедленно изменить его, если они об этом забыли. Милфорд смотрел на свой радарный экран, ожидая, что код в любую минуту изменится, однако этого не произошло.
– Э-э... “Кожа-90”, мы не можем подтвердить вам местонахождение наших самолетов по этому каналу. Придется вам связаться с нами по безопасной линии. Прием.
– Что за чертовщину несет этот парень? – пробормотал Милфорд. – Весь белый свет знает, что этот самолет находится там. – По радио же он сказал: – “Полночь”, у меня есть подтвержденный военный план полета SAM-2800 и разрешение ФУГА на “Фокстрот”, летящий по приборам из Манчестера, штат Нью-Гемпшир, в Эндрюс. Сейчас он находится менее чем в пятидесяти милях от Эндрюс, снижается для посадки. Наблюдение за ним в воздухе ведется более часа. Я думаю, играть с этим самолетом в кошки-мышки поздновато. Мне только и нужно, чтобы он сменил свой запросчик системы государственной принадлежности цели. Прием.
После еще одной неопределенной паузы, из-за которой Милфорд чуть не чокнулся и из-за которой на него теперь обратили внимание все члены экипажа самолета АВАКС, дежурный ЦОМП заговорил снова:
– “Кожа-90”, старший диспетчер велит мне сказать вам, что нет никакого SAM-2800 или “Фокстрота”, идущего на посадку в Эндрюс. Все наши авиалайнеры проверены, и ни один из них сейчас не возвращается в Эндрюс . Тут явный обман.
Милфорд почувствовал, как кровь отхлынула от лица, а мышцы живота напряглись, и он подумал, что его сейчас вырвет.
– Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – громко выругался он, а по радио прокричал: – “Полночь”, вы уверены?
– Я не могу сообщить вам по этому каналу, где находится VC-25, “Кожа”, – ответил дежурный ЦОМП. – Могу, однако, сказать, что на посадку в Эндрюс он не заходит. Других наших авиалайнеров и близко нет от Эндрюс. Ближайший вылетел полчаса назад, место назначения – Лэнгли.
– Черт побери, я не могу этому поверить, – сказал Милфорд. Тейт и чиновники управления вооружений ждали указаний. Сейчас ему нужно было действовать... – Связь, это КК. Свяжитесь с вашингтонским подходом к зоне аэродрома и вашингтонским центром, посоветуйте им объявить чрезвычайное положение для воздушного пространства класса Б в районе Балтимор – Вашингтон. Мне нужно, чтобы воздушное пространство очистили, а тому семьсот сорок седьмому дали указание оставаться за пределами воздушного пространства класса Б. Служба наблюдения и оповещения, КК, отметьте радарную цель P045Y как “неизвестную”. Морин, у нас есть кто-нибудь на подхвате?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66