Вам не обязательно отвечать мне, нужно лишь отвернуть от Сан-Франциско, чтобы мы успели убрать с вашего пути кое-какие самолеты, а потом помочь вам сориентироваться... Борт пять-восемь-один, вас понял, перевожу в верхний эшелон... Неопознанный летательный аппарат, находящийся над ограничительной линией аэропорта, вы должны немедленно повернуть назад... Борт американского самолета три-семь-два, опасность столкновения! Неопознанный летательный аппарат в шестидесяти градусах, высота неизвестна... Дельта четыре-двадцать-два, у нас нарушен график заходов на посадку, прошу перейти во второй эшелон и повторить заход...
Винсенти резким движением сорвал с лица кислородную маску. Линии авиасообщений над Сан-Франциско запутывались с каждой минутой – и все из-за одного безумца.
Он должен был что-то предпринять!
Винсенти снова надел маску и включил микрофон.
– Служба слежения Сан-Франциско, говорит “Фокстрот Ромео” ноль-первый, нахожусь над мостом через залив, восемь тысяч футов над землей. Сообщаю, что объект, нарушивший график движения, летит на высоте тысяча футов. Это транспортный самолет L-600, пилотируемый скрывающимся террористом. Настоятельно рекомендую отложить все ближайшие вылеты, закрыть посадку и разрешить мне расправиться с этим ублюдком. Прием.
В эфире наступила полная тишина, точно из аэронавигационной зоны Сан-Франциско вдруг выкачали воздух. Этот эффект произвело слово “террорист”, мгновенно подействовавшее на всех, кто слышал его.
Наконец спустя полминуты или даже больше оператор передал:
– Хорошо, “Фокстрот Ромео” ноль-первый. Говорит служба слежения Сан-Франциско, ждите ответа.
Обычно диспетчеры употребляли выражение “ждите ответа” вместо подразумевавшегося “не мешай мне, я занят”, но сейчас оно означало “погоди, я расчищу тебе путь”.
– Борт английского самолета двенадцать-ноль-че-тырнадцатъ, разрешение на взлет отменяется. Дельта пять-девять-восемь, оставайтесь на прежнем месте. Борт пять-восемь-один, ложитесь на обратный курс и свяжитесь со службой слежения залива. Дельта четырнадцать, развернитесь и ждите дальнейших указаний. Борт американского самолета два-ноль-девять-девять, разрешаю заходить на посадку, вам отведена запасная полоса один-девять правая. “Фокстрот Ромео” ноль-первый, вижу вас на радаре, вы в одиннадцати милях к северу от порта Сан-Франциско, высота восемь тысяч пятьсот. Каковы ваши намерения?
– Я “Фокстрот Ромео” ноль-первый, прошу дать разрешение на экстренное вхождение в аэронавигационную зону класса Б, скорость пять-ноль-ноль узлов, и предупредительные оперативные меры против самолета-нарушителя, – ответил Винсенти.
Запросом на “предупредительные оперативные меры” военные летчики обычно выражали намерение выстроиться в боевой порядок или произвести дозаправку в воздухе, однако Винсенти хотел получить право на этот режим полета, чтобы перехватить Казье.
– Хорошо, “Фокстрот Ромео”, – необычно решительным тоном произнес оператор. – Вам разрешено на максимально допустимой скорости войти в аэронавигационную зону класса Б, чтобы блокировать пространство в радиусе пяти морских миль вокруг международного аэропорта Сан-Франциско и принять предупредительные оперативные меры против самолета-нарушителя. Оставайтесь на этой частоте.
– Ясно, разрешение принял, – ответил Винсенти, уже давивший на рычаг управления и чувствовавший, как от резкого перепада давления у него закладывает уши.
Из пике он вышел уже к югу от моста через залив и со снижением высоты пошел в сторону международного аэропорта Сан-Франциско. На экране радара к тому времени осталось лишь несколько зеленых точек, и только один самолет находился в непосредственной близости от аэропорта. Это был Казье.
– “Фокстрот Ромео” ноль-первый, вижу нарушителя на радаре, приступаю к оперативным действиям, – передал Винсенти. – Предлагаю связаться с Оклендом, там тоже нужно отложить все ближайшие вылеты. Думаю, летать над Сан-Франциско сейчас будет небезопасно.
– “Фокстрот Ромео” ноль-первый, что вы сказали?.. – тотчас прозвучало с диспетчерской вышки аэропорта. Однако ответа не последовало.
* * *
Сидевший за штурвалом L-600 Тадделе Корхонен до отказа выжал педаль газа. Под крылом промелькнули пирсы, доки и склады порта Сан-Франциско.
– Какого черта мы летим так низко над городом? – спросил Джефферсон Джонс, вместе с Казье убиравший со второго стеллажа пачки денег и упаковки кокаина. – Ты хочешь сбросить всю оставшуюся взрывчатку на Сан-Франциско?
– Конечно, нет, – ответил Казье. – Потеря “стингеров” не сулит ничего хорошего моим торговым операциям, и я должен поправить дела, сохранив хотя бы взрывчатку и боеприпасы. Кроме того, мы все еще летим. Пока мы в воздухе, у нас есть надежда.
Голоса, перебивавшие друг друга на канале диспетчерского пункта, внезапно сменились полной тишиной. Казье насторожился. Затем из динамика послышалось:
– Алло, “Фокстрот Ромео” ноль-первый, говорит служба слежения Сан-Франциско, ждите ответа... Борт английского самолета двенадцать-ноль-четыре, разрешение на вылет отменяется. Дельта пять-девять-восемь, оставайтесь на прежнем месте. Борт пять-восемь-один, ложитесь на обратный курс и свяжитесь со службой слежения залива...
– Черт возьми, что он творит? – опешил Джонс. – Такое впечатление, будто отсюда выметают всех, кто попадется под руку.
– Именно это он и делает, – сказал Казье. – Но зачем?
– Внимание всем самолетам, опасность в зоне воздушного движения. Борт американского самолета два-ноль-девять-девять, разрешаю заходить на посадку, вам отведена запасная полоса один-девять правая. “Фокстрот Ромео” ноль-первый, вижу вас на радаре, вы находитесь в десяти милях к северу от порта Сан-Франциско. Каковы ваши намерения?
– Я “Фокстрот Ромео” ноль-первый, прошу дать разрешение на экстренное вхождение в аэронавигационную зону класса Б, скорость пять-ноль-ноль узлов, и предупредительные оперативные меры против самолета-нарушителя, – прозвучал ответ.
– “Фокстрот Ромео” ноль один... Опять этот проклятый истребитель! – вырвалось у Джонса. – Командир, он снова у нас на хвосте!
– Ему ни за что на свете не позволят спикировать сюда на скорости пятьсот узлов, – сказал Казье. – Это невозможно.
– Ладно, “Фокстрот Ромео” ноль-первый, вам разрешено на максимально допустимой скорости войти в аэронавигационную зону класса Б, чтобы блокировать пространство в радиусе пяти морских миль вокруг аэропорта Сан-Франциско и принять предупредительные оперативные меры против самолета-нарушителя. Оставайтесь на этой частоте.
– О боже, ему дали карт-бланш! – Казье опешил. – Никакой оператор не вправе давать такие разрешения!
– И все-таки он получил их, – Джоне хмыкнул. – И теперь собирается стереть нас в порошок. Что будем делать, командир?
Казье стал оседать на пол. Сейчас он напоминал проколотый автомобильный баллон, из которого медленно выходит воздух.
Джоне впервые за все время увидел настоящий ужас, отразившийся на его лице. Казье смотрел в открытый грузовой люк L-600, как будто пытался разглядеть в темноте истребитель, выбирающий позицию для стрельбы.
– Дружище, мы можем сдаться в плен, – добавил Джонс. – Скажи ему, что мы сдаемся. По-моему, это лучше, чем умереть.
– Я никогда не сдамся! – выпалил Казье. – Слышишь, никогда!
Он подошел к панели бортовой связи и нажал кнопку микрофона.
– Аист, а ну-ка, живо лети в Сан-Франциско, к зданиям терминала.
L-600 тотчас накренился на левое крыло и начал снижаться. Казье переключил рацию на ультракоротковолновый диапазон.
– Внимание истребителю F-16, говорит Анри Казье. У меня на борту несколько тонн взрывчатки, и я готов сбросить ее на международный аэропорт Сан-Франциско, если вы не покинете этот район.
– Казье, ты отправишься на тот свет намного раньше, чем думаешь, – произнес мужской голос на той же частоте. – Я настигну тебя в двух минутах лета от аэропорта, а ракеты могу выпустить хоть сейчас – ты уже находишься в пределах их досягаемости (Винсенти блефовал, у него вообще не было ракет, а на расстояние прицельного огня он мог выйти не раньше чем через тридцать-сорок секунд). Бросай взрывчатку прямо сейчас, в залив, и уходи от берега. Потом повернешь на север, и я провожу тебя на базу морской авиации Аламеда.
Повернувшись к Джонсу, Казье крикнул:
– Готовь к сбрасыванию вторую тележку. Затем произнес в микрофон:
– А откуда мне знать, что вы меня не убьете после того, как я выполню все ваши приказы?
– Я не собираюсь давать тебе, сукин сын, никаких ручательств, кроме одного: если ты сейчас же не отвернешь от берега, то через три секунды будешь трупом. Какой вариант тебя больше устраивает?
– Хорошо, я сбрасываю взрывчатку. Только не выпускайте ракеты.
Он направился к Круллу. Общими усилиями они вытолкнули вторую тележку в грузовой люк, когда до мыса Фуллерс, начинавшегося к северу от аэропорта, оставалось несколько сотен ярдов. Затем Казье взял в руки микрофон и нажал кнопку бортовой связи.
– Аист, сбавь скорость и поверни на север... а потом снова возьми курс на международный аэропорт и газуй на всю катушку.
И еще раз переключил рацию на УКВ.
– Готово. Взрывчатка сброшена, теперь я поворачиваю на север. Ваша взяла! Я хочу выступить с официальным обращением ко всем, кто слышит меня на этой частоте. Я, Анри Казье, сдаюсь в плен военно-воздушным силам Соединенных Штатов Америки при условии, что по мне не будет открыт огонь. А чтобы не было так называемого “несчастного случая”, призываю вас быть моими свидетелями.
– Черт возьми, да ты совсем рехнулся! – заорал Джонс, пытаясь перекричать свист ветра и рев авиационных турбин. – Ты собираешься сбросить последнюю тележку на международный аэропорт? Господи, тогда-то уж он наверняка выпустит по нам ракету... Иисус, пресвятая богородица...
– Будь у него ракеты, он бы уже давно сбил нас, – резонно заметил Казье. – У него только пушки, как и у предыдущего истребителя. Скорее всего, этот пилот хочет подождать, пока мы вылетим на середину залива, чтобы потом открыть огонь. Поэтому, я надеюсь, он не успеет догнать нас, когда мы повернем и наберем скорость. Вот так, безнаказанно, мне еще никто не угрожал. – Он бросил микрофон, затем подошел к стойке с парашютами и надел один из них. – Мы сбросим взрывчатку на аэропорт Сан-Франциско, а чуть позже незаметно парашютируемся. Аист включит автопилот и прыгнет с нами.
– Ошибаешься, никто никуда прыгать не будет, – сказал Джонс.
Пока Казье застегивал лямки парашюта, Джоне быстро нагнулся, одной рукой приподнял штанину своей спецовки, а другой вынул небольшой автоматический пистолет из кобуры, прикрепленной к его лодыжке.
– Заложи руки за голову и поворачивайся ко мне спиной.
– Что такое? – изумленно уставившись на пистолет, спросил Казье.
– Полиция, Казье. – Свободной рукой Джонс достал из заднего кармана бумажник, раскрыл, чтобы показать пятиконечную звезду, закрыл и сунул за пояс. – Ты задержан, подонок. Поворачивайся, живо.
– Шериф Джонс, если вы начнете стрелять в этом отсеке, мы оба окажемся в аду.
– Да, но сначала я увижу твою смерть, – сказал Джонс. – Отойди в тот конец отсека и повернись лицом к борту. Ну, пошевеливайся.
Когда Казье, который медленно двинулся к левому борту транспортника, обошел третью тележку с грузом, Джонс шагнул к переговорному устройству и нажал кнопку.
– Аист, это Джонс. Поворот на Сан-Франциско отменяется, держи курс на середину залива. Именем закона ты арестован. Я федеральный шериф, и, если ты поведешь самолет к берегу...
Внезапно L-600 накренился – так резко, будто выполнял “бочку”. Услышав слово “шериф”, Корхонен бросил самолет на левое крыло, и Джонс на несколько секунд потерял равновесие. Этого времени бельгийцу оказалось достаточно. Казье мгновенно упал на колени, – вот почему первая пуля Джонса пролетела мимо, – выхватил из правого голенища сапога автоматический “вальтер”, увернулся от второго выстрела, отпрыгнул в сторону грузового люка, а затем несколько раз нажал на курок. Он целился в сердце Джонса, но попал в горло и голову. Переодетый шериф успел сделать еще три выстрела и замертво рухнул на пол.
– Пора кончать с этим проклятым занятием, – пытаясь подняться на ноги, пробормотал Казье. – Если дела так и дальше пойдут, то скоро власти начнут залезать ко мне в постель.
Одна пуля задела его левую ногу, разодрав кожу от колена до лодыжки. Превозмогая боль, он встал, проковылял вперед и сел рядом с Корхоненом. Затем сказал:
– Молодчина, Аист. Я знал, что на тебя можно рассчитывать. Таких, как ты, в моей организации всего несколько человек.
– Спасибо, сэр. – Аист осклабился, обнажив два ряда гнилых зубов. – У нас падает давление во втором двигателе. Должно быть, пуля попала в маслопровод. В воздухе продержимся не больше десяти минут. Какие будут приказания?
– Нам нужно кое с кем свести счеты. Потом мы уберемся отсюда, получим деньги и укроемся в Мексике, – сказал Казье и показал в сторону международного аэропорта Сан-Франциско. – Веди самолет к главному терминалу, Аист. Начнешь огибать его справа, но в последнее мгновение свернешь прямо к нему. Тележку я приготовлю заранее. После этого ты возьмешь курс на юг, вдоль берега, поднимешься на среднюю высоту, поставишь автопилот, и мы оба выпрыгнем с парашютами. Проберемся к центральной равнине и свяжемся с нашими мексиканскими агентами. Еще раз спасибо, Дружище.
Он хлопнул Корхонена по плечу и вернулся в грузовой отсек.
Однако там он наткнулся на непредвиденное препятствие. Тело Джонса лежало в хвостовой части отсека между оставшейся тележкой и грузовым люком. Как Казье ни старался, со своей раненой ногой он не мог сдвинуть с места трехсотфунтовую тушу убитого шерифа. Взрывчатка оказалась запертой в самолете.
Он пожал плечами, запихнул “вальтер” поглубже в голенище сапога, сунул за пазуху несколько пачек стодолларовых купюр, затянул лямки парашюта и взвесил на руке две оставшиеся гранаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66