Посадка без плана запрещена.
– Оставайтесь на связи, я соединю вас с нашей центральной...
Примерно с минуту Кестрел ждал, пока его соединят, затем ему пришлось объяснить все сызнова дежурному диспетчеру, который ответил:
– Но, “Тигр”, у нас полным-полно самолетов, которые летят без плана. Система перегружена, за день мы пропускаем примерно пять процентов бортов без плана, и даже если каждый пилот, находящийся сейчас в небе, будет его заполнять, мы все равно не в силах проследить за всем этим.
– Понимаю ваши сложности, Даллас-Уэст, но давайте сперва займемся этим парнем, – перебил его Кестрел. – Перебросьте этот борт или на один из вспомогательных аэродромов, или обратно в Сан-Антонио. Мы не можем позволить ему приземлиться ни в Даллас-Форт-Уэрт, ни в Эллиане, ни в Лоуве.
– Как я понял, ваши правила предписывают военным визуально опознавать любой самолет, не имеющий плана или отклонившийся от курса?
– Верно, – ответил Кестрел. – Если он попытается приблизиться к аэропорту с воздушным пространством класса Б без плана. Если же он отклоняется от курса, то подлежит перехвату.
– Тогда почему просто не перехватить этого парня, проверить его визуально, а потом решить, может он садиться или нет?
– Наша цель не в этом, – принялся терпеливо объяснять Кестрел. – Цель перехвата вовсе не в визуальном опознании. При необходимости перехватчик должен быть готов сбить цель как можно дальше от всех крупных аэропортов и густонаселенных районов.
– Но почему, бог ты мой, вы обязательно хотите ее сбить?
– Да не хочу я ее сбивать! – воскликнул Кестрел. И взглянул на Хардкасла, который прислушивался к этому разговору с выражением крайнего изумления на лице. – Поймите, сэр, у этого самолета нет необходимых документов. Он не входит в систему, а это есть не что иное, как нарушение, заставляющее нас подозревать в нем террориста. Он приближается к крупному аэропорту с воздушным пространством класса Б, отмеченному федеральными властями как особо ценный и охраняемый объект. А он отклонился уже на три мили к востоку и летит на тысячу футов ниже, чем должен.
– Он следует вектору?
– Не знаю, сэр, – ответил Кестрел, готовый рвать на себе волосы от отчаяния. Потом обернулся к старшему помощнику, тот кивнул. – Да, мой старший помощник говорит, что он следует вектору, но это не столь важно. Важно, что у него нет плана, что он не включен в стандартное расписание и не следует указаниям, отклоняясь от курса. Я настоятельно прошу вас отвести его на вспомогательный аэродром или назад, к месту взлета.
Наступила недолгая, но томительная пауза, затем в наушниках снова прорезался голос:
– Ладно, “Тигр-контроль”, я... Но, сэр, тут у нас такое творится. И я не вполне уверен, что эту задачу...
– Я ведь уже объяснил вам все, если вы слушали, конечно!
– Я не совсем понял последнее, “Тигр”, – продолжал диспетчер занудным и отрешенным тоном, подсказывавшим, что он прекрасно слышал все, что говорил ему Кестрел, но не принял к сведению. – Если вы считаете, что на борту террорист, тогда я лучше свяжу вас со службой безопасности или своим непосредственным начальником. Оставайтесь на связи...
Хардкасл нажал кнопку своего микрофона.
– Даллас? Говорит адмирал Хардкасл, специальный помощник президента по борьбе с воздушным терроризмом. – Кестрел делал Хардкаслу отчаянные знаки, призывая не вдаваться в подробности, но было уже слишком поздно. – Я возглавляю все операции, связанные с охраной нашего воздушного пространства. И я приказываю вам отвести подозреваемый самолет от аэропорта Даллас-Форт-Уэрт, пока его не опознали. Вы меня поняли?
– Кто, вы сказали?
– Адмирал Хардкасл, специальный помощник президента.
– Вы хотите сказать... президента... Соединенных Штатов? Это вы имеете в виду?
Хардкасл окаменел от злости, на скулах заходили желваки. Он дернул микрофон, плотнее прижал его к губам и рявкнул:
– Мое имя Хардкасл, сэр! И я обещаю устроить вам веселую жизнь, если вы немедленно не выполните все мои указания!
– Э-э... ясно, мистер Хардкасл. – По тону диспетчера было понятно: он не привык, чтобы ему угрожали. – Я соединяю вас с нашим управляющим, отдавайте приказы ему и орите на него! Оставайтесь на связи! – и голос в трубке заглох, а вместо него зазвучала какая-то простенькая умиротворяющая мелодия.
– Черт бы его взял, он отключился! – воскликнул Кестрел. И приказал по селектору помощнику: – Тодд, направить “Танго Экс-Рей-311” на перехват цели 35Т90! Классифицировать цель как неопознанный объект. Объявить состояние боевой готовности в подразделениях 112, 113, 131 и 132, но огня не открывать. Дать знать всем остальным службам. – Затем Кестрел, обернувшись к Хардкаслу, с горечью заметил: – Что-то скверные у меня предчувствия насчет этого последнего, адмирал...
ГЛАВНЫЙ ИНФОРМАЦИОННЫЙ И КООРДИНАЦИОННЫЙ ЦЕНТР ПВО,
АЭРОПОРТ ДАЛЛАС-ФОРТ-УЭРТ
Полковник Валери Уитт совсем запыхалась, пока добежала от башни наземной службы до эскалатора, поднявшего ее на крышу терминала 2W. Именно там располагался информационно-координационный Центр. Она влезла в машину связи и оказалась лицом к лицу с капитаном Джимом Коннором и старшим сержантом артиллерийской технической службы Майком Пьерини.
– Что там у нас, Джим?
– “Тигр-контроль” только что определил этот объект как неопознанный, – ответил Коннор и постучал кончиком фиксационного карандаша по стеклу перед экраном радара. – У него нет плана, и “Тигр” направил к нему двух перехватчиков и объявил тревогу в подразделениях “пэтриот” Далласа и Карсвелла и подразделениях “хок” 131 и 132. Приказано огонь не открывать.
Уитт немного расслабилась и перевела дух. Очередная тревога, наверное, уже пятнадцатая за два дня, с тех пор, как она приступила к своим обязанностям. Ей уже доводилось сталкиваться с подобным в 1991 году, во время войны в Персидском заливе. Тогда, в первые дни конфликта, все службы системы АВАКС определяли любой мало-мальски подозрительный объект как неопознанный. Когда союзные силы притерлись и стали чувствовать себя увереннее, а действия их сделались слаженнее, боевую тревогу стали объявлять реже, и даже появление ракеты “скад” считалось обычным делом. Похоже, тут происходило то же самое. Уитт проверила данные: да, все подразделения “пэтриот”, “хок” и “эвенджер” доложили о полной боевой готовности и приняли к сведению команду “огня не открывать”. Неопознанный объект находился пока в тридцати милях, в пределах досягаемости ракет “пэтриот”, и через несколько минут окажется в радиусе действия подразделений “хок”. Истребители были в воздухе, и наземные службы вели их. Так что пока ничего страшного не случилось.
Уитт следила за экраном и видела, как истребители-перехватчики приближаются к подозрительному самолету. Все воздушное пространство в радиусе пятидесяти миль над аэропортом Даллас-Форт-Уэрт было поделено на коридоры безопасности, соответствующие стандартным требованиям подлета к любому крупному аэропорту По форме эти коридоры напоминали постепенно сужающиеся желоба, причем сужение начиналось с четырех радиомаяков, расположенных в разных точках вокруг аэродрома, а высота их постепенно уменьшалась по мере приближения к взлетно-посадочным полосам и зданию аэровокзала. Если к Форт-Уэрт приближался какой-либо подозрительный объект, а подозрение вызывало сочетание малой высоты и большой скорости, отклонение от курса и отсутствие опознавательных знаков, то любой самолет, летящий вне такого коридора, можно было сбивать ракетами “пэтриот” класса “земля – воздух”. В радиусе двадцати миль от аэропорта эти коридоры заметно сужались, а в двух милях от взлетно-посадочной полосы напоминали по форме туннель, ширина которого составляла всего несколько сотен футов. И, хотя ракеты “пэтриот” могли сбивать вражеский самолет в любой точке его следования, даже на очень небольшой высоте и в непосредственной близости от аэровокзала, все же радиус их действия желательно было ограничивать двадцатью – пятьюдесятью милями от Даллас-Форт-Уэрт.
Ракеты “хок” могли быть задействованы на расстоянии от двадцати до двух миль от зданий аэровокзала, а ракеты “эвенджер” и “стингер”, равно как и пятидесятимиллиметровые пушки, – на расстоянии до двух миль.
– Все же не пойму, что там происходит, – пробормотала Уитт. Всего лишь несколько секунд назад этот самолет был обычным бортом, частным “боингом 727”, осуществляющим обычный или чартерный рейс, посылающим наземным радиомаякам обычные сигналы и ведущим себя вполне нормально, особенно с учетом новых условий, весьма осложнивших систему воздушных передвижений в целом. А теперь службы АВАКС признали его “неопознанным объектом”.
– В подразделении “пэтриот” ему дали код на уничтожение 0, 75, – заметил сержант Пьерини.
Контрольная компьютерная система “пэтриот” была запрограммирована таким образом, что любой признанный враждебным самолет оценивался по ряду параметров: расстоянию, скорости, направлению движения, высоте полета, точности следования курсу и удаленности от коридора безопасности. В зависимости от этих показателей каждой цели давался специальный код, или код на уничтожение. Так, код 1, 0 означал, что, по мнению службы “пэтриот”, данный объект готов нанести удар или по подразделению “пэтриот”, или в пределах его защитной зоны. А этому дали 0, 75. Возможно, они недооценивали противника...
– Огня не открывать, сержант, – сказала Уитт. – Там перехватчики. Пусть сами займутся этим сопляком.
– Все подразделения подтвердили прием команды “огня не открывать”, – ответил Пьерини.
БОРТ ИСТРЕБИТЕЛЯ F-16 “ТАНГО ЭКС-РЕЙ-311”
Вертикальные и горизонтальные линии на экране радара истребителя F-16 “Танго Экс-Рей-311” продолжали двигаться, но в верхней левой его части появился маленький белый квадратик. Капитан Рон Хаймс из сто одиннадцатой воздушной эскадрильи под названием “Техасцы”, базирующейся в Эллингтон-Филд, Техас, щелкнул переключателем дросселя и навел две белые линии на белый квадратик, затем продолжал нажимать и отпускать кнопки, пока линии не пересеклись на нем. Затем он переключился на среднюю частоту повтора, чтобы яснее видеть цель. Компьютер зафиксировал параметры неопознанного объекта: расстояние тридцать миль, скорость триста узлов, высота пять тысяч футов с тенденцией к снижению. Хаймс взялся за микрофон и доложил:
– “Танго Экс-Рей-311”, джуди! – Это означало, что цель на радаре есть и что он ждет дальнейших сведений.
– Слышу вас, триста одиннадцатый, – откликнулся дежурный по наведению на цель с борта Е-ЗС АВАКС. – Только проверьте носовую часть. Вам предоставляется квадрат 6-8.
– Триста одиннадцатый принял! Носовая в порядке! – ответил Хаймс, давая дежурному понять, что все оружие на борту в порядке. Затем он переключил внимание с экрана радара на приборную доску с экраном, где тоже были обозначены все данные по цели, и приготовился к перехвату. В отличие от используемых в течение последних нескольких лет истребителей F-16, на борту которых находились лишь пушки и боеприпасы к ним, Хаймс и его напарник были полностью экипированы не только для нанесения удара по цели, но и для перехвата. У Хаймса имелось шесть ракет радарного наведения AIM-120A “барашек”, по два навесных топливных бака под крыльями и двести снарядов для двадцатимиллиметровой пушки, а у его напарника – четыре ракеты AIM-9P “вертихвостка”, самонаводящиеся на источник теплового излучения. Ракета AIM-120A “барашек” представляла собой нечто вроде “ракеты-робота” средней дальности и могла самонаводиться на цель с расстояния в двадцать пять миль с помощью встроенного в нее радара, ее не надо было наводить с борта, а летела она со скоростью, вдвое превышающей скорость звука.
Над Далласом и в окрестностях Форт-Уэрта на небольшой высоте наблюдались туман, вызванный испарениями, а также типичные для летнего времени скопления кучевых облаков. Хаймс отметил небольшую термальную турбулентность на всех высотах. Его кабина со стеклянным фонарем превратилась сейчас в некое подобие парника – в нее проникали жаркие лучи техасского солнца, и грифельно-серый шлем пилота накалился. Обычно Хаймсу нравилось летать, даже в таких условиях, но это его задание было крайне ответственным и изнурительным. Лишь два истребителя F-16 из его подразделения были задействованы над Даллас-форт-Уэрт, все остальные машины ВВС техасской национальной гвардии были переброшены в Огайо охранять тамошние крупные аэропорты. А это означало, что Хаймсу и его напарнице, капитану Джани Маккаллум, одной из первых чернокожих военных летчиц в мире, приходилось откликаться на каждый вызов в окрестностях этого аэропорта с очень оживленным воздушным движением.
Прежде никто не думал, что истребителей придется использовать в таком напряженном режиме, и усталость начинала сказываться. В среднем истребитель национальной гвардии поднимался по боевой тревоге раз в три дня и находился в воздухе не более двух часов. Здесь же, в Даллас-Форт-Уэрт, они вылетали каждые несколько часов и днем, и ночью независимо от погоды. Порой они едва успевали перекусить и заправиться, как их снова поднимали в воздух. Каждый вылет длился от двадцати до тридцати минут, но напряжение и нагрузки, которые они испытывали при этом, были несравнимы ни с чем. Еще бы, ведь они преследовали чудовище, террориста, который мог одним махом уничтожить сотни людей, если пилот перехватчика не сумеет выполнить свое задание. Правда, пока все их вылеты сводились к тому, что они нацеливали свои смертоносные ракеты и пушки на лайнеры, полные мирных пассажиров, а вовсе не взрывчатки. Опасная игра...
Хаймс сначала заметил дымный след самолета и слегка качнул вертикальным стабилизатором, давая Маккаллум знак отойти чуть левее и занять более выгодную для стрельбы позицию, затем потихоньку начал набирать высоту. Когда лайнер оказался под ним, Хаймс продолжал маневрировать и занял позицию с правого борта “боинга-727”, ближе к хвосту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66