..» – писал он Грэнвиллу-Баркеру. Но его пьеса «из эпизодов» о молодом человеке, который случайно убил полицейского, несправедливо обвинившего проститутку в том, что она приставала к мужчинам, имела большой успех. Поставленная Лионом М. Лайоном, она целый год шла на сцене Амбассадордз-тиэтр. Глава 33БЕРИ-ХАУЗ Супруги Саутеры прочно вошли в жизнь Голсуорси, и неудивительно, что они решили поселиться вместе с дядей и тетей. Нужно было продать Фрилендз-Хауз – дом, приобретенный Голсуорси для сестры и племянника, и купить небольшой деревенский дом для Рудольфа и Ви, где Ада и Джон смогли бы иметь pied-б-terre Пристанище (франц.).

, как в Уингстоне. В августе 1926 года после бесплодных поисков в районе Пулбороу в Суссексе они случайно узнали о том, что продается дом под названием Бери-Хауз. И хотя его размеры были не совсем подходящими, Джон настоял на том, чтобы осмотреть его; в описании дома было сказано, что он построен в «стиле Тюдоров» и имеет пятнадцать спальных комнат.«Мне очень запомнилось, как дядя завернул за угол и увидел спускающиеся к меловым холмам террасы. Быстро оглянувшись, он сказал: «Это нам подходит», даже не заходя в сам дом. «Но он слишком велик», – сказал я с ужасом, чувствуя, как у меня подкашиваются ноги при виде поместья с серым каменным фасадом, средниками на окнах и большой, выложенной плитами крышей. «Ничего, старина, – сказал дядя, – мы его покупаем, и, если вы с Ви не возражаете, вы будете жить здесь вместе с нами».Так все и вышло. Дом был куплен за девять тысяч фунтов, вместо трех тысяч, которые они планировали потратить на покупку; сделка состоялась 16 августа 1926 года. Дом принадлежал Голсуорси, но истинными хозяевами в нем были Рудольф и Ви. Ви взяла на себя обязанности домоправительницы. Кроме того, постоянное присутствие в Бери молодой пары сделало жизнь супругов Голсуорси более приятной.Странно, что человек, столь чуждый эгоистическим побуждениям, как Голсуорси, так решительно выбрал этот дом, который никогда особенно не нравился Аде – «ее угнетала жизнь у подножия горы» – и который отпугивал молодых Саутеров своим размером и великолепием; к тому же, возможно, они не так уж и стремились жить бок о бок со своими пожилыми родственниками.Бери заставил своих обитателей жить на более широкую ногу, чем они привыкли; Дороти Истон все это не понравилось: «Все было по-другому... теперь уже не совершались прогулки, как в Дартмуре, а после ленча нужно было играть в теннис или крокет». Хью Уолпол нашел, что Бери «действительно очень красивый дом с жемчужно-серым фасадом и видом на лужайки, переходящие в открытое поле. Внутри дом очень чистый и сияет, как внутренность ореха; стены дома повсюду украшены картинами племянника Голсуорси. Все очень артистично и исполнено в свободном стиле. И все это очень похоже на оформление одной из книг Джона». Ознаменовала ли покупка Бери окончательное поражение Голсуорси? Стал ли он, который в молодости отверг образ жизни Форсайтов, уйдя в море на «Торренсе», дружил с Конрадом и молодыми Сондерсонами, а затем написал свой острый сатирический роман «Остров фарисеев», собственником, как Сомс? Два красивых фешенебельных дома, в которых жили они с Адой, были важны для него не как частная собственность, а как символ жизни, не очень отличавшейся от жизни его родителей в их поместьях в Кумбе, в Суррее, которую он теперь принял. Кроме того, он стал неким «отцом-благотворителем», причем не только для членов своей семьи, но и для маленькой общины в Бери. И, что самое главное, он навсегда оставил надежды на интеллектуальную или духовную эволюцию в послевоенном мире. Его произведения, мысли и образ жизни были всецело связаны с предвоенной Англией. Рудольф Саутер стремился к тому, чтобы жизнь в Бери – и в семейном кругу, и в кругу близких друзей – не была чужда радостям. Существовала одна довольно необычная игра, которая очень нравилась Голсуорси и в которую время от времени играли все домашние (кроме Ады) и гости; на спинке стула устанавливалась пробка, а игрок, сидя на своих руках, должен был губами ее переместить. Кончалась игра обычно тем, что игроки теряли равновесие, и Рудольф вспоминает случай, когда все присутствовавшие, включая Гилберта Мюррея – строгого профессора Оксфордского университета, – с хохотом валялись на полу гостиной.Составной частью жизни в Бери были и менее экстравагантные игры, такие, как теннис и крокет, и, конечно, участие в деревенской крикетной команде. Летом на уикенд съезжалось множество гостей, среди них лорд Понсонби, Дж. М. Барри, Арнольд Беннетт, Хью Уолпол, Грэнвилл-Баркер, Филипп Гуедалла Гуедалла Филип (1889–1944) – видный английский историк, биограф, эссеист, сотрудничал во многих крупных периодических изданиях.

и Джон Дринкуотер. Голсуорси в Бери вели «роскошный» образ жизни, а для писателей – его современников – такое существование было исключением. Как-то Арнольд Беннетт приехал к ним в гости на «роллс-ройсе», заметив при этом Ви Саутер: «Вы знаете, я никогда не думал, что меня увидят в такой мертвой штуке, как эта, и все же вот я в этом огромном «роллсе»». Он имел также свою яхту. У Дж. М. Барри в Стенуэе в Глостершире был огромный загородный дом (и еще два в других местах), и здесь каждое лето он принимал великое множество гостей, проводя сезон игры в крикет. (Иногда в числе его гостей были супруги Голсуорси.)Один из уикендов в Бери описан сразу двумя гостями – Арнольдом Беннеттом и Хью Уолполом. Арнольд Беннетт писал:«Душой этого дома был Джон, аккуратный во всем и всегда спокойный, говоривший хотя и мало, но всегда весомо, рассудительный, справедливый, добрый, придерживавшийся широких взглядов. Хозяйство вела жена его племянника; Ада занималась садом (они держали пятерых садовников). Она также занималась Джоном (в качестве его секретарши; он говорил мне, что терпеть не может секретарей), а Джон был здесь богом. Но он и заслуживал того, чтобы быть богом. Похоже, что он работал всего два – два с половиной часа в день. С 7.45 утра он ездил верхом. Завтрак в 9.30. Затем до 11 он разбирал почту. После работал до ленча, который начинается в 13.30. После ленча Джон занимался спортом (теннис и крокет), неспешно что-нибудь делал или читал. Его внешний вид соответствовал возрасту – неполным шестидесяти двум годам, но в спортивных играх он всегда меня обыгрывал. Могу заверить, что иногда он ворчал на своих близких, но всегда очень вежливо. Он сама доброжелательность. Но очень сдержан. Он уже почти лысый, с огромным лбом, высокий, тонкий; одет не слишком изысканно, но вполне прилично».В письме своему племяннику Беннетт описывает этот уикенд еще живописнее: «У Дж. Г. 5 садовников, 10 000 000 цветов, 3 собаки, 3 кота, 2 лошади и несколько марок по-настоящему хорошего хереса».Вспоминает Хью Уолпол:«Чудесное время: кроме нас, там были только Арнольд Беннетт с супругой...Имели место две «драматические» ситуации: первая – когда Арнольд, заикаясь (но не из скромности), поведал Аде Голсуорси, как он за свою журналистику получал сначала по шиллингу за слово, затем один шиллинг шесть пенсов, затем по два шиллинга, а теперь зарабатывает по полкроны. Это был настоящий «гимн расценкам», произнесенный его хриплым, грубым голосом, который поднимался все выше и выше, пока не перешел в пронзительный крик: «И мне она (журналистика. – К.Д.) нравится – нравится!» Ада, слушая об этих коммерческих успехах, становилась бледнее и бледнее, но старалась держать себя в руках.Второй раз Дж. Г. проиграл в крокет, чего он пережить не мог. Игра не является для него источником веселья. Для него это борьба за справедливость, и когда он проиграл, это выглядело так, как если бы мы прямо здесь, на лужайке, у него перед глазами, сыграли пьесу «Правосудие». Вообще же он очень милый – благородный, честный, справедливый, старается ничем не напоминать о своих нынешних успехах. Как тяжко для Арнольда было услышать за обедом, что за первое издание «Собственника» у Ходжсона только что заплатили 138 фунтов; но он перенес это, лишь упомянул свою «Повесть о старых женщинах» да сказал мне, что мой галстук по цвету совершенно не подходит к костюму».В Бери Голсуорси продолжал заниматься благотворительностью. Миссис Дин, чей муж работал у Голсуорси, пока тот жил в Бери, вспоминает, как каждую пятницу она разносила по домам местных жителей конверты. В этих конвертах содержались небольшие суммы – пять или десять шиллингов, которые он еженедельно раздавал особенно бедным людям или семьям. Впервые он начал это делать в 1910 году. «Беседовал с семьей старой миссис Чинз. Они в очень стесненных обстоятельствах, поэтому назначил им ренту в пять шиллингов, которую отныне буду им регулярно выплачивать», – писал он в своем дневнике в ноябре того года; а в январе 1911 года он вновь возвращается к этой теме: «Помог человеку по фамилии Дрюэлл открыть фруктовую лавку». Кроме этих рент, Голсуорси построил в Бери немало прекрасных коттеджей для работавших у него людей; они сохранились до сих пор. Мне рассказывали, что работа в Бери-Хаузе не была в тягость благодаря прекрасным условиям; более того, все эти люди были счастливы и очень преданы семье Голсуорси.Теперь Голсуорси писал, больше следуя многолетней привычке, чем из желания поведать что-либо миру; он не мог отказаться от установленного распорядка дня, более того, твердый график был опорой для человека, который привык все в своей жизни упорядочивать и систематизировать.Для Голсуорси, который очень любил все «раскладывать по полочкам», весьма характерен следующий «анализ» своего дня (и ночи):РАСПОРЯДОК ДНЯСон в постели– семь часовРазмышления в постели– один часПопытки не уснуть на стуле– полчасаЕда и выслушивание чужих раз говоров– два часаИгры с собаками– четверть часаИгры без собак (по телефону)– четверть часаОдевание, раздевание, прием ванны, гимнастика– час с четвертьюФизические упражнения на воздухе (пешие или верховые прогулки)– два часа (по меньшей мере)Физические упражнения в Лондоне (прогулка)– один час (самое большее)Пустопорожнее фантазирование и попытки отразить его на бумаге:
в деревне– четыре часав Лондоне– три часаПереписка и попытки собраться с мыслями:
в деревне– два часав Лондоне– четыре часаПросмотр газет– три четверти часаПринудительное чтение и другие попытки заняться делом– один часПриятное чтение– полчасаНапрасная правка старых и новых вещей– один часОбучение самой жизнью– все остальное время
Это можно назвать днем с восьми до двадцати одного часа. Дж. Г.
1927 год – первый с момента покупки Бери-Хауза – небогат событиями. В декабре предыдущего года Голсуорси в сопровождении Саутеров уехали на зиму в Южную Африку и вернулись в Англию лишь в конце марта. Большую часть года они провели в новом доме, где Голсуорси работал над последней частью своей трилогии – «Лебединой песней». Вторая часть трилогии, «Серебряная ложка», повествует о событиях в жизни дочери Сомса Флер. Ее муж Майкл Монт бросает издательское дело, начинает заниматься политикой и участвует в работе парламента, где он проповедует собственную политическую теорию – милый сердцу самого Голсуорси фоггартизм, суть которого состоит в идее, что будущее Англии зависит от ее земельной политики, которая должна дать стране возможность производить больше продуктов питания. Тем временем Флер, считающую, что положение ее мужа дает ей возможность стать хозяйкой великосветского салона, обвиняют в снобизме. Возникает скандал, приведший к суду, и Сомс вынужден увезти любимую дочь в кругосветное путешествие, пока не улягутся слухи и сплетни.Темой нового романа «Лебединая песня» становится возвращение Джона Форсайта и его жены в Англию. Флер, которая во время всеобщей забастовки работала в столовой, случайно встречает Джона и делает все, чтобы соблазнить его и вернуть себе. Но долг чести и верность жене помогают Джону освободиться от ее чар: он решает никогда больше не видеться с Флер. Обезумев от горя, Флер роняет в доме Сомса в Мейплдерхеме непогашенную сигарету, что становится причиной пожара. Сомс, пытавшийся спасти дочь, сам смертельно ранен.Убить Сомса Форсайта было для Голсуорси трудным и очень ответственным решением. Сомс – это «талисман» Голсуорси, принесший ему счастье, герой, без которого «Собственник» и «Сага» не состоялись бы. В апреле 1927 года он пишет Грэнвиллу-Баркеру: «Нет, сэр, Сомс переживет эту книгу. Я намереваюсь в финале убить его, и все же, я думаю, он меня переживет (он пока еще очень молод, ему, знаете ли, всего семьдесят два)».Но 12 августа он писал тому же адресату: «Я закончил свой роман, и теперь «Le Roi est mort» Король умер (франц.).

– это я Вам сообщаю по секрету, поскольку Вы этим интересовались». И в постскриптуме к тому же письму: «В воскресенье мне шестьдесят. Я очень стар!»Решение расстаться с Сомсом было, пожалуй, весьма закономерным; и шестидесятилетие автора сыграло здесь не последнюю роль. Хотя никто – ни родные Голсуорси, ни его читатели – не признавали этого, он начал утрачивать свое писательское мастерство. Его трилогия «Последняя глава» очень слаба, хотя и в ней есть черты того писателя, которым Голсуорси был когда-то, особенно в обрисовке образа Динни Черрел и в сюжетной линии, касающейся Уилфрида Дезерта. Трагедия Голсуорси заключалась в том, что он должен был встречать неудачи один на один, в то время как его близкие и литературный мир продолжали упорно твердить о его успехах.Была ли «Лебединая песня» задумана как вообще его последняя книга? Ведь «лебединая песня» – «последнее произведение поэта или композитора, созданное незадолго до его смерти» (OED) Oxford English Dictionary – Оксфордский словарь английского языка.

. Этот роман, безусловно, был последней хорошей книгой, написанной Голсуорси. Его друзья восприняли ее с восторгом. Каннингэм-Грэхэм Каннингэм-Грэхэм Роберт Бонтайн (1852–1936) –шотландский литератор, путешественник, общественный деятель.

назвал ее «последним камнем в монументальном здании, воздвигнутом Вашим гением», а Гилберт Мюррей писал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47