Как и то, что против него поначалу стояли только три рыцаря и двое оруженосцев.Граф Арден, наконец, соизволил раскрыть рот:— А вы, сэр Фиц-Борн, стало быть, тоже располагаете войском?— Ах, Ваша Светлость! — манерой говорить он походил на жеманную дамочку. Даже грациозно взмахнул рукой — мол, какое сравнение! — и добавил скромно:— У меня сейчас только этот десяток недотеп. Учить их и учить!— Дело обыкновенное, — как бы нехотя согласился граф, — готовых солдат взять неоткуда. Набираем, учим... А потом еще тебя же и предадут.— Ах, граф, как вы правы! — Торина чуть не скрутило от слащавого тона бандитского главаря. Он отошел к окну. Ну что за мерзкий тип!...А тот разливался соловьем. Он поведал надменному графу о своем друге — да-да, близком друге — владетельном герцоге, у которого много плодородной земли, но такие ленивые подданные! И этот добрый герцог нуждается в помощи, а как же, чтобы приструнить своих мужиков и заставить себя уважать. Вот он, Фиц-Борн, и служил помощью своему высокому другу.— Но вы, верно, лишили герцога немалого количества подданных? — лениво сощурил глаз хозяин замка.— Что для него дюжина мужиков! Другие вырастут. Они плодятся еще хуже тлей! И такие же вредные! — осмелевший барон-разбойник захохотал над собственным остроумием.— И достойный герцог вознаградил вас за эти услуги? — с интересом спросил граф Арден, поощряя своего собеседника на очередную волну вдохновенной похвальбы. Насчет маленького поместья на самой границе с угодьями монастыря, «а с этой братией каши не сваришь, ни выпить не пригласят, ни дамского общества — глушь, деревня!» А тут еще и проклятое мужичье смеет руку на благородного поднимать, да не то, что руку — оружие! Какие-то проходимцы с луками четырех парней у него уложили — да каких! Один к одному! А те, что остались — парочка ничего, а остальные — ну, деревня деревней...Манера речи допрашиваемого быстро менялась. Исчезла напускная жеманность, аристократическое лицемерие. Проявилось его истинное лицо.Торин хорошо знал, в чем дело. Он сам перед тем, как вести атамана банды пред графские очи, угостил его кубком вина — разбавленного не только водой, но и еще кое-чем дополнительно.Знание свойств гашиша было одним из преимуществ опыта лорда Ардена и его людей, проживших большую часть своих лет на Арабском Востоке.— Ваш манор находится, вы сказали, на границе с владениями обители? Вы владеете домом, землей, подданными?— Какие там подданные! — Фиц-Борна развезло, он уже обращался с хозяином как с закадычным приятелем. — Полдюжины мужиков, бабы с выводками... А дом хороший. В дождь или бурю не шелохнется и не протекает... Не хуже корабля... Нет, хуже! — пьяно возразил он себе. — Корабль лучше всего. Какой у меня был корабль!.. — он неожиданно прослезился.— Корабль? — подтолкнул его граф к дальнейшим излияниям.Оказалось, что Бернард Фиц-Борн не всегда был владетельным бароном. Раньше он был пиратом, и плавал больше всего в Балтийском море, знавал и данов, и ганзейцев, и даже русов, которые, вот идиоты, отдают жемчуг за сукно, одной штуки сукна хватит на две горсти, дикари, одно слово. Но корабль утонул, неизвестно отчего, утонул, и все, он едва сумел до берега доползти, он да еще четверо, среди них боцман, лихой мужик, потом вместе у герцога служили... То есть дружили... Но недавно этот изменник бросил и своего капитана, и герцога... И сбежал, сволочь. И золото увез! — возмущенный предательством помощника, атаман даже кулаком по столу стукнул. Вряд ли он соображал, где находится и что говорит. Хотя и выглядел человеком в полном сознании. Именно этого момента граф и ждал.— А приходилось вам навещать бухту Норфолк? — поинтересовался он у бывшего пирата.— А как же! Хорошее место. Берега пустынные, войти удобно, и глаз лишних нет. И отстояться можно, если случай...— Вот-вот, — подхватил сэр Конрад, — совершенно с вами согласен. Там и стоит мой корабль.— У вас... есть... корабль? — от изумления Фиц-Борн даже немножко протрезвел. Сказать по правде, такая новость Торина тоже ошеломила.— Еще бы! — и лорд Арден дал волю фантазии.Он поведал ошалелому атаману о своей лихой юности, о пиратских схватках в южных морях, о годах, не позволяющих ныне гулять в море. Тот внимал. Его отуманенное гашишем воображение уже рисовало новые подвиги. Больше, чем когда-либо на свете, от мечтал поступить на службу к этому необыкновенному графу.— Ваша Светлость! Помилуйте! Отдайте его мне! — прокричал он в восторженной мольбе. — Я вернусь и осыплю вас золотом!— Отдать? Как бы не так! Мой корабль! Я его не отдам... просто так. Гм... С другой стороны, он не может там стоять вечно. Обнаружат. Уведут. И команда не спасет.— Там и команда есть?— Да ну, какая команда! — сэр Конрад удачно скопировал недавний тон своего собеседника. — Десяток мужиков. Их еще учить и учить!— Я научу! — попавшийся на крючок пират готов был на все. — Я вам заплачу за него — потом. Сколько хотите, заплачу! Вдвое!— Потом? А что, сейчас у вас нет? — хитро скривился сэр Конрад.— Да откуда! — горестно воскликнул Фиц-Керн. — Если бы тот гад не сбежал... Кроме манора, ничего у меня не осталось.— Но манор остался? — уточнил граф.— Манор? — внезапная надежда окрылила пирата. — Конечно! Милорд, умоляю вас! Вам — манор, мне — корабль! Обменяемся!— Это не так просто, — сэр Конрад сделал вид, что колеблется. — У вас земельное владение. Я правильно понял, что оно принадлежит лично вам? Герцог подарил вам его?— Он подарит! — одурманенный Фиц-Борн забыл, что назвал герцога своим другом. — Я заплатил ему. Двадцать полновесных золотых! В присутствии того надутого приора из аббатства. Надул меня, гад! Я с этого манора и трех золотых не получил за два года.— Двадцать золотых. Хорошо, — произнес сэр Конрад тоном торговца, после долгих торгов заключившего выгодную сделку.— Хорошо — что? — не понял Фиц-Борн. У него в мозгах плескались моря и океаны.— Я даю вам двадцать золотых. Вы продаете мне ваше поместье. Это будет отражено в купчей. У меня в замке как раз гостит келарь Святой Анны, он засвидетельствует продажу.— А как же корабль? — все еще не соображал бывший — и будущий — пират.— А вы мне платите за корабль эти же двадцать золотых. Только это нигде не будет записано.— И... он станет моим?— Завтра же вы отправитесь в Норфолк. Возьмете с собой тех ваших людей, кому больше всех доверяете. С вами поедет начальник моих стражников, его хорошо знает команда корабля, и еще пять наемников. Принято, чтобы новый капитан платил команде задаток перед отходом, так что половину цены корабля — десять золотых — возьмете с собой. И напишете мне на них заемное письмо. Вернете, как вы сами сказали, вдвое.В этом предложении было все: и рассчетливость рачительного купца, и хитрость прожженного мошенника, и понятная для человека вроде Фиц-Борна осторожность в отношении золота. Договор был прост и выгоден обеим сторонам. Он делал их сообщниками.И он поверил.В самом радужном настроении Бернард Фиц-Борн отправился спать в отведенный его людям каретник.— Ну, вот и все, — сказал сэр Конрад жене, когда на следующее утро Торин с пятью товарищами, мрачные и невыспавшиеся, вернулись в крепость.Тяжкое досталось им дело, с сочувствием думал он, провожая своих ребят взглядом. Не рыцарское. Напоить четырех мужиков вином с сильным наркотиком, дождаться, пока умрут во сне... И похоронить.А потом еще тщательно уничтожить все следы.Это не убийство, а казнь преступников, заслуживших колесование, а не такую сладкую смерть! Но для того, кто убивает, живой человек все равно живой человек. Если, конечно, он сам не тупое животное...Так что сегодня к Мак-Аллистеру, Гарету и их товарищам лучше не подходить. Через день-два воспоминание потускнеет, пригладится, и к ребятам вернется обычная веселость. Но нынче поручать им охрану графини нельзя. В Ноттингем с Леонсией поедут другие: Лихтенвальд, Алан, Ламберт Блэкстон... Найдется, кому.На этот раз преподобные братья Святой Анны не проспали отъезда. И речи не было о вчерашнем. Наоборот, за составление и заверение купчей записи о продаже Борнхауза, небольшого поместья неподалеку от их обители, отец Пантор получил весьма существенную добавку к уже отмеренному вкладу графа Ардена в сокровищницу монастыря.За доставку такой суммы, да еще за принятие в паству аббатства обитателей Арден-холла достойный помощник келаря, вероятно, приобретет еще большее уважение среди братии. Ну и что же, что пришлось немного поработать посреди ночи! Он ведь еще в прошлый день выспался, гм...да простит его господь милосердный! Днем граф был, вероятно, занят, вот и велел разбудить после полуночи и Пантора, и этого, прости Господи, бывшего владельца манора.Злословие — грех, но можно без преувеличения заявить, что этот сосед доставил святой обители больше хлопот, чем все остальные, вместе взятые. И слава Богу, что он решился покинуть эти места, получив двадцать золотых — очень даже щедр милорд Арден, та земля столько не стоит...Хотя Пантор слышал, что его светлость герцог продал Фиц-Борну манор за ту же сумму. О жадности его светлости ходили такие слухи... Впрочем, дела герцога Саймнела доброго монаха не интересовали.Зато теперь граф Арден, будучи хозяином Борнхауза, становится близким соседом монастыря. Такая новость и сама очень обрадует лорда-аббата, даже если забыть о том золоте, что лежит в солидном окованном сундучке у самых ног трех монахов.Брат Пьер, певец, человек по натуре восторженный, даже украдкой потрогал сверкающие заклепки. Ему тоже досталось немало почтения и восхищения за пару последних дней. Будь он тщеславен, что монаху не подобает, он возгордился бы невероятно. Его не только слушали с удовольствием, его даже попросили научить народ рождественским песнопениям, и он провел весь вчерашний вечер, окруженный целым хором почтительных и старательных учеников. Можно смело сказать, что и им заработан этот богатый дар!Третий брат, имя которого было Томас, был смирен и ненавязчив. Крестьянский сын, лишь в силу своей природной сметки познавший в монастыре грамоту, он не пел песен и плохо знал латынь. Зато он умел слушать. Именно его следовало бы опасаться сэру Конраду и другим, у кого были тайны. Может быть, не вступи он послушником в обитель, Томас мог стать выдающимся шпионом.Нет, ни один из слуг Арден-холла не нарушил приказа господина насчет исповеди, но люди есть люди. А Томас сроду имел хороший слух, хоть и далеко ему было до брата Пьера.Ему все-таки удалось понять, присутствуя на первой встрече с хозяином Ардена, а также судя по внешнему виду и поведению его жителей, что новый лорд — не «старый вояка с мешком золота», а человек необычайно ученый и знающий человеческие души. И что графиня Леонсия, нацепившая зачем-то маску надменной куклы, на самом деле женщина очень добрая, умная и самостоятельная. О детях графа он пока ничего не мог сказать, кроме хорошего: сын-подросток весьма для его лет образован и мог даже с отцом Пантором вести беседу о неких стихах из Священного Писания, которые для самого брата Томаса до сих пор остаются непонятными. А дочь выглядит образцом скромности, не как многие знатные барышни, при кратком знакомстве с гостями взор держала опущенным, хотя ликом прелестна и станом царственна — уж это он смог определить.Больше всего честного Томаса поразило то, чего двое других вовсе и не заметили: слуги не боялись своего господина. Начиная от повара и кончая молчаливым истопником, люди вели себя в Арден-холле как полные его хозяева. Своими замечательными ушами брат Томас почти не услышал каких-либо отданных распоряжений — а работа во всем замке ни на минуту не прекращалась. Камины ровно горели, лошади сыто фыркали, обеды и ужины подавались без всякого напоминания.Так что какую-то тайну он нашел. Другое дело, что докладывать о ней приору было еще рано. Особенно после нынешней ночи. Пока почтенный Пантор и голосистый Пьер предавались стыду и покаянию, реально мыслящий брат Томас почуял подвох. Трое взрослых мужчин упились одной фляжкой до потери сознания! Как же! После того, как отвар доброго Ладри прояснил его мысли, Томас внимательно смотрел вокруг. И прибытие воинского отряда с пленными не укрылось от его взора. Он даже узнал некоторых.Когда же наутро от старшего собрата он услыхал о срочном отъезде Фиц-Борна и продаже им своего имения, а пленников во дворе после завтрака уже не было, настала пора делать выводы. И брат Томас спрятал под клобуком задумчивую усмешку. Хитер граф, хитер! Ну да ничего, с Божией помощью тайны его станут явными...Опять четверка мощных коней тянула повозку через лес. Все десять сопровождающих настороженно всматривались в строго определенное каждому пространство. Правила охраны все знали назубок.На этот раз доспехи были не пробковые. Рыцари надели невзрачную, но надежную боевую броню и выглядели весьма грозно.Превращение крытой грузовой телеги в большую карету произошло очень просто и быстро: часть досок выпилили, чтобы проделать окна, выстелили коврами пол и прибили скамьи. Потом натаскали туда столько цветных подушек, что внутри стало и мягко, и даже красиво. Вчера, когда там прятались воины, окна были плотно завешены. А сегодня свет проникал в повозку сквозь тонкое полотно, и пассажиры чувствовали себя как дома за дощатыми стенами и кожаной полостью.Конечно, для госпожи графини больше подошла бы та самая коляска, в которой она приехала, легкая и удобная, но сэр Конрад не захотел рисковать. Да, он был почти уверен, что банда Фиц-Борна была здесь единственной. Но почти — это еще не совсем. К тому же речь шла и о золоте, и о его собственной семье.Внутри кареты находилась Леонсия, обложенная мягкой рухлядью, и ее суровая Фрида.Ради такого случая девушка согласилась отложить свое вступление в отряд. Тем более, что охранять леди в путешествии — дело достаточно почетное и даже воинское. Напротив них сидели все три монаха, перед ними на полу — заветный ларец.Роланд ехал верхом. Ему выделили того самого Колоса, что казался недостаточно быстрым сыну графа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53