Тайна подземелья была, можно сказать, выставлена на всеобщее обозрение. А поскольку новое подвальное помещение было хоть и на виду, но совершенно недостижимо для чужаков, оказалось совсем не трудным скрыть боковой спуск в Пещеру Горячего Фонтана. Только у бедного Давида из Кента было право иногда спускаться туда, и умный мастер сам понял, что такие секреты не раскрывают кому попало. Об этом и шла речь между ним и хозяином крепости, когда Мак-Аллистер появился в помещении.— Ваша хитрость, милорд, достойна древних тиранов. Как можно так легко решать судьбы людей? Вы распорядились не только моей, но и жизнью этого невинного отрока, — указал он на Мозеса. Невинный сей отрок в этот момент с удовольствием перебирал неограненные топазы в глиняной миске. Их было ровно тридцать пять.Профессия отца была по душе мальчику, он всегда охотно помогал Давиду в ответственной ювелирной работе. И пальцы у него были ловкие. А тут столько драгоценных камней сразу! Перспектива навеки остаться в крепости Арден Мозеса не пугала. Скорее наоборот.— А моя бедная дочь? Вы обрекли ее на вечное одиночество, лишили мужа и детей! — патетически воздел руки к небу Давид, видя, что его страстные обвинения не вызывают у седобородого лорда ни капельки сожаления.— Я абсолютно уверен в благополучии леди Эстер, — отвечал хозяин, в совершенном спокойствии развалившийся в удобном деревянном кресле, которое вместе с некоторой другой мебелью заменило прежнее содержимое графской алхимической лаборатории. Теперь тут стояли два дубовых стола, скамьи, несколько кресел и два подсвечника на пять свечей каждый, чтобы мастеру было удобно выполнять тонкие работы даже в темное время суток. Сюда же принесли две узкие койки с кучей овчин, чтобы вынужденное заточение не обидело ни Давида, ни его юного сына.Но возмущение честного мастера не смягчила забота о его удобствах. Он негодовал, обрушивая на лорда Ардена шедевры красноречия и призывая Всевышнего в свидетели:— Вы посягаете на святое достояние человека — свободу воли! Иудеи не являются вашими подданными, милорд! Небесный владыка одарил избранный народ священным законом, избавил от рабства у неверных. Только Всевышний, благословен Он, имеет власть над моим народом. Мы не принадлежим никому: ни вашим христианским королям, ни лордам, мы ничьи подданные, никто над нами не властен!— И никто вас не защищает, — прервал его гневную речь сэр Конрад.— Что? — Давид на миг потерял нить своих обличений.— Иудей свободен, Давид. Это верно. У него нет господина. Поэтому каждый, у кого сила, безнаказанно грабит и убивает свободных иудеев. Мой дорогой мастер, свобода хороша, если есть чем ее защитить. А когда всякий вооруженный бандит может отнять имущество у тебя и честь у твоей дочери, чего стоит эта свобода? Не лучше ли все-таки кому-то принадлежать? Например, мне. А уж мой долг — позаботиться, чтобы мои подданные были сыты, здоровы и благополучны.— Долг? А с какой стати, позвольте спросить, вам об этом заботиться?— Мне это выгодно, мастер. Просто выгодно. Неужели непонятно?— И в чем ваша выгода, милорд?— Ну, представьте себе. Я держу вас в неволе. Предоставляю жилье, пищу, одежду, любимую работу, возможность учить сына всему, чему тот захочет научиться. Я также предоставляю вашей дочери право и, что еще важнее, возможность жить так, как она желает. Все это не так уж и дорого. Тем более, что мне досталась значительная часть ваших богатств.— Что я от этого получаю? Во-первых, умелого и добросовестного работника. Причем на много лет, не рискуя его лишиться из-за смерти, болезни, увечья или предательства. И все тайны остаются при мне. Во-вторых, у меня дополнительный паж в доме и достойная, образованная молодая девица. Она может быть очень полезна для моей дочери, если займется с нею разными женскими искусствами, в которых преуспела.— В-третьих, в моем доме растет новый мастер, который послужит и моему наследнику. В этом и состоит главная привилегия властелина — растить будущее. И именно в этом привилегия подданного — знать, что его дети также будут защищены, что у них будет кров, пища и право на труд. Так что выгода обоюдная, мастер Давид, не спорьте!— Вашими бы устами да мед пить, милорд... — невесело засмеялся ученый еврей. — Тысячи властелинов прошли по земле до вас, тысячи придут после. Если бы все было так, как вы говорите, золотой век не прекращался бы под луной. Но рабство во все времена убивало дух, а власть развращала и губила даже тех, кто начинал с самыми добрыми намерениями.— Это не возбраняет нам с вами попробовать еще раз. Рискните, друг мой! Тем более, что выбора у вас почти нет. Вашим детям уже здесь понравилось. И леди Эстер тут свободнее, чем в любом другом месте.Давид смолчал. Он уже слышал о желании дочери заняться военным делом. И у него хватило здравого смысла не устраивать ей скандала на глазах у сотни людей. Но это не значило, что он смирился.— Свобода — хитрая штука, мастер. За пределами этой крепости вы были свободны. А вот ваша Эстер — нет. Тут вы жалуетесь, что попали в неволю, а она рада, что освободилась от необходимости подчиняться чужим желаниям. И если уж на то пошло, мне кажется, вы негодуете столь громогласно именно потому, что лишились не свободы, а власти над своей дочерью.На это у Давида не нашлось ответа. Он только недовольно фыркнул и оглядел подземелье, ища, на чем бы выместить свое возмущение. И увидал слушающего их спор Торина Мак-Аллистера. У него достало такта остановиться и дать графу возможность переменить собеседника.— Привет, Торин. Как съездилось? Дом для графини сняли?— Сняли-то сняли, но я ваших лошадей в залог отдал. С повозкой.— Ну, отдал и отдал. Вернутся. Это все, что ты хотел мне сказать?— Может, выйдем отсюда? — предложил Торин. Его новости лучше было обсуждать наедине.— Не возражаю. Спокойной ночи, мастер Давид, и постарайтесь не очень страдать в неволе. Во всем можно найти лучшую сторону, даже в рабстве. Поверьте, у меня большой опыт...Вслед за своим начальником стражи, граф поднялся в свой кабинет и кивком велел Эвальду сторожить за дверью.— Рассказывай.— Место засады я, кажется, нашел, — без предисловий доложил Торин.— Это в двух милях от границы ваших владений. Там лесная дорога изгибается зигзагом, и небольшой отряд можно спрятать за поворотом. Но зато и наш конный резерв никто не увидит. Правда, для лучника нет подходящего места у дороги, придется ему стрелять издалека. Так что если они там засядут, у нас шансов больше.— Они могут также просто встретить повозку на прямой дороге. Если есть кони, могут пустить навстречу несколько верховых, а остальные в это время подскачут со боков. Это даже более вероятно, едут-то люди в основном безоружные, а от охраны в таких случаях толку не много... Зависит от того, сколько у них людей и какие они. Чтобы налететь на полном скаку, да еще из лесу, где лошадь может споткнуться или даже запутаться в кустах, нужны опытные наездники и хорошие кони.— Вообще-то оба варианта для нас выигрышные. Какие бы ни были у них люди, наши намного лучше. Даже против верховых мы несколько минут продержимся без труда, а там подоспеет наш резерв.— Значит, все в полном порядке? — прищурился лорд Арден. — А мне почему-то кажется, что ты говоришь не все. Что-то произошло?— Произошло, — кивнул задумчиво Торин.— Расскажешь мне?— Нет.— Почему?— Я поклялся.— Вот как? — удивился граф. — Добровольно поклялся?— Добровольно.— И ты уверен, что твое молчание не повредит ни мне, ни другим людям?— Почти уверен, — ответил Торин.— Значит, все-таки не совсем?— Не совсем... Ну, почти совсем, — поправился он.— Но тем не менее, ничего не расскажешь?— Не расскажу.— Что ж, ничего не поделаешь. Я тебе доверяю. Но о чем же, в таком случае, ты хотел побеседовать?Торин поежился в нерешительности, ему вообще не свойственной:— О... О вашей дочери, милорд. О леди Хайдегерд.— Хм... Вот, значит, о чем речь, наконец.Сэр Конрад вздохнул.— Я слушаю.— Милорд. Я имею честь просить руки леди Хайдегерд, — заявил он.— Да неужели? И давно ты так решил? — прищурился граф.— Вчера. Когда она сказала, что вы намерены выдать ее за меня.— Так и сказала?— Именно так. Ну, или почти так.— В каком смысле «почти» ?— В том смысле, что вы бы не возражали, если мы с ней поженимся.— А! Ну что ж, я и вправду не возражаю, — пожал Конрад плечами. — Это все? Ты доволен ответом?— Милорд! — возмутился Торин. — Речь идет о счастье молодой леди! Вашей дочери!— Сынок, — снова вздохнул граф Арден, — ты сделал предложение и получил ответ. Положительный. Чего тебе еще надо?— Чтобы Хайди была счастлива. Я ее люблю. Я ее всегда любил. Еще с детства. А теперь ей пришла пора, ну, понимаете... Ей пора замуж.— Что, мучает тебя? — подмигнул сэр Конрад. Ему ли не знать, чем развлекаются юные девы.— Я не жалуюсь, — пожал плечами молодой рыцарь. — Пусть играет, если ей хочется. Но все же ее замужество — это очень серьезный шаг, и не понимаю, почему вы об этом так шутите...— Торин! — прервал его сэр Конрад, и с лица его сошла усмешка: — Ну, сам подумай, за кого я могу ее выдать? За кого-нибудь из местных баронов? Или за иностранного принца? Как ты думаешь, с кем Хайди будет счастлива?— Есть, наверное, достойные женихи... Хоть бы и при дворе короля.— У этого короля такой двор, что и родная дочь мужа не нашла, — фыркнул граф. — И даже если бы нашелся высокородный и красивый герцогский сын, ты представляешь себе, чего от нее будут ждать? Быть благочествой католичкой, рожать детей, подчиняться мужу и, не дай бог, не позволить никакому другому мужчине прикоснуться к себе.По-твоему, моя Хайди будет при этом счастлива? А ты знаешь, что ее невинные игры вроде вашего вчерашнего развлечения считаются здесь смертным грехом, и если женщину на таком поймают, она не то что мужа, и жизнь может потерять. Даже герцогиню не пощадят!— Уж будто все они тут такие благонравные...— Они не благонравные. Они прятаться умеют. А наша с тобой милая девочка не умеет! Она до сих пор в глубине души убеждена, что все мужчины вокруг созданы для нее, и только по доброте душевной мучает одного тебя, зная, что ее все равно простят... В том-то и дело, она уверена, что ее простят, что бы она ни сделала, она ведь никогда не сделает ничего плохого!— Она чудесная девушка, милорд. В ней нет ни капли зла. И она не хотела меня мучить. Она совершенно искренне предложила, чтобы, раз уж она мне обещана, я ее взял даже без свадьбы.— Вот именно! — сэр Конрад даже вскочил. — Просто так и сказала! Без задней мысли, без хитрости и без кокетства. Если бы ты в самом деле решил воспользоваться ее предложением, она бы отдалась без сопротивления. А за такое здешнюю девушку ославили бы блудницей, прокляли на веки веков и из дому выгнали. Так как я могу позволить ей выйти за кого-либо, кроме тебя? Только ты, и никто другой. Так что не удивляйся легкости моего согласия. Можешь жениться хоть завтра.Торин не ответил. Он только удивленно взглянул на графа, опустил голову в прощальном поклоне и ушел. Глава X Голова отца Пантора, почтенного помощника келаря Святой Анны, жестоко болела. И с подобающим раскаянием он твердил про себя, что это его собственная вина. Разве так уж необходимо было за завтраком выпить все, что гостеприимный замковый повар, дай ему Бог здоровья, наливал в кубок достойного монаха? Повар — он же мирянин. Да еще из таких дальних мест, где, верно, и не слыхали о жесткой дисциплине, отличающей прославленную обитель Святой Анны. Достоуважаемый инок мучился похмельем и совестью. Что подумает о братии Святой Анны этот могущественный лорд, а уж что скажет его леди — лучше и не предполагать!И ведь надо же такому случиться в день отъезда! Знал же еще вчера: завтракать — и в карету! Ну, что за причина: мол, леди задержалась в своих покоях. Они всегда опаздывают. На то и леди. А ты, уважаемый брат, сиди и жди! И нечего было пробовать то вино, что лорд любезно передал для самого аббата!!!Попробовав этого вина — совсем капельку! — отец Пантор уснул так основательно, что пробудился перед самым обедом. И его младшие собратья тоже. И расплатой за грех чревоугодия и невоздержанности была ужасная головная боль.— Прошу вас, святые отцы! — воззвал Герт Ладри, ставя на дубовый стол кувшин и несколько кубков. — Это вам поможет. Чудесный отвар, после него голова совершенно новая. Как рукой снимет всякую хворь. Потом еще чуток отдохнете, и все забудется.— Как же, забудется! — простонал брат Пьер, тот, с божественным голосом. Впрочем, голос у него сейчас был хриплый и слабый. — Это ж позор на весь мир. Монахи перепились в гостях у лорда! Из-за нас графиня в Ноттингем не поехала. Представляю, как она рассердилась! И дадут ли еще нам хоть что-нибудь, это еще вопрос. Как бы после всех угощений да уважений не уйти отсюда пешком, да несолоно хлебавши...— Не беспокойтесь, добрый брат, — утешил его мастер Ладри, — леди графиня даже обрадовалась, что выезд задерживается. Такая дама, да чтобы собралась за один день! Чем дольше, тем больше времени ей на всякие банты да притирания. Завтра поедете, и вино для аббата еще найдется в погребах, только уж, чур, без спросу не пробовать. Такой, знаете ли, благородный напиток: кому он предназначен, тому от него самое что ни на есть блаженство. А случайно или по злоумышлению — само же и покарает.Монахи слушали болтовню Герта и вздыхали. Попенять бы за шутки такие над святыми отцами, да сами же виноваты! Не открывали бы той баклажки — не случилось бы такого позора...В это время сэр Конрад, его жена и три оставшихся в замке рыцаря тревожно ждали известий.Почти все войско Ардена отправилось в путь сразу после рассвета. Одна из больших, запряженных четверкой крытых телег медленно двигалась через лес. Торин рассудил, что спешить некуда, а дюжина людей в доспехах — тяжелый груз даже для четырех тяжеловозов. Встретят или не встретят?.. Прав ли был милорд в своих рассуждениях насчет врагов, местных нравов, разбойничьих повадок?Место на козлах Торин оставил за собой. С двух сторон он прикрыт неширокими досками, а стрелка спереди как-нибудь да заметит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53