Потому и облюбовали его два существа, которые копошились на куче тряпья.
Сейчас оба бомжа – бомж и бомжиха – лежали в точности так, как вождь оставил их накануне. Удовлетворенно хмыкнув, Кофи прикрыл дверь привратницкой и вышел из церкви. В свидетелях он не нуждался.
Портфель патологоанатома остался одиноко стоять йа сваленных в одном из углов досках. Доски послужили молодому вождю жестким ложем. Портфель с его курткой, джинсами и любимой рубашкой этой ночью заменял подушку.

52

Два обтянутых брюками зада вздымались над линолеумом, как зенитные орудия. Следователь Ананьев и судмедэксперт Амбарцумян из его бригады изучали находку.
За окном еще толком не рассвело, и под потолком горела лампочка без абажура. Ее давно заволокли клубы дыма, извергаемые ббоими любителями сигарет «Прима».
На полу перед сыщиками лежал белый чистый лист бумаги. На листе судмедэксперт рукой в резиновой перчатке перебирал желтые раковинки.
– Вот смотри, Саш, – говорил судмедэксперт, беря одну из раковинок. – Это старушечье.
– Любовь Семеновна! – обрадовался Ананьев.
Глаза у него от усталости были красные, как у кролика.
– Обрати внимание, какой странный срез, – эксперт погер резиновым пальцем. – Это уже не срез, Саш. Это скус.
– Скус? Что за слово? – Ананьев насторожился. – Я, Леня, таких ел овей не проходил.
– Я таких тоже не проходил, – кивнул эксперт и сладко зевнул. – Но это ухо было откушено – вот следы зубов.
Впервые вижу ухо, которое человек отгрыз зубами.
– Я, честно говоря, тоже впервые…
А эти, самые маленькие, чьи?
– А это, Саш, женские. В годах была бабонька.
– Елена Владимировна, – словно сам себе сказал следователь. – Видимо, это все, что от нее осталось.
Общежитие просыпалось. Хлопали двери. Перекрикивались в коридорах и туалетах студенты. Латиноамериканцы здоровались с африканцами.
В Африке распространены английский с французским, а вся Южная Америка пользуется испанским и португальским.
Поэтому студенты говорили друг другу «Доброе утро» по-русски. Без русского – никак.
– А вот, видишь, будто кисточки для бритья торчат?
– Стариковские, – догадался следователь. – Константин Васильевич, семьдесят пять лет.
Эксперт Амбарцумян покосился на него:
– Слушай, Саш, я вот все думаю: у тебя голова или компьютер?
Капитан Ананьев хлопнул соратника по плечу:
– Не отвлекайся. Давай ближе к телу.
– Да куда уж ближе…
– Тогда объясни: почему четыре пары ушей почти не воняют?
Эксперт зевнул и сказал:
– Это был первый вопрос, который я себе задал. Видишь, в пакете из-под ушей крупинки?
– Ну. Дальше.
– Это остатки бальзамирующего порошка. Твой негр приносил сюда очередную пару ушей и натирал порошком.
Ананьев подозрительно посмотрел на эксперта и медленно произнес:
– Во-первых, этот негр такой же твой, как мой. А во-вторых, что-то я не видел, чтобы в питерских хозяйственных магазинах продавался порошок для хранения трупов.
– Не так все просто, Саш. – Амбарцумян потянулся и широко зевнул. – Это добро черномазый с собой привез.
– Слушай, кончай зевать! – приказал Ананьев. – Я тоже человек. Двое суток почти без сна.
– Ну извини, Саш, – сказал эксперт, зевая в свой резиновый кулак. – Ты уже втянулся, привык. У тебя, может, второе дыхание открылось. А меня ты среди ночи поднял…
– Ты к тому времени тоже, можно сказать, втянулся. – Ананьев хлопнул эксперта по плечу и потребовал: – Давай дальше вешай лапшу про порошок.
– Этот маньяк из тропиков? – уточнил эксперт и закурил, чтобы не уснуть, еще одну «Приму».
– Из тропиков. Седьмой градус северной широты.
– Так вот, Саш. В жарком, влажном климате покойники начинают разлагаться в первый же час. Поэтому их кремируют в день смерти…
– Извини, дай-ка прикурить, – следователь потянулся с сигаретой. – Газ в зажигалке кончился. Ты продолжай, продолжай…
– Некоторые тропические колдуны владеют секретом бальзамирования тел.
С его помощью они демонстрируют племени свою силу. Дикари смотрят на то, что покойник не разлагается, как на чудо… Точный состав порошка нам до сих пор неизвестен.
– А случаи применения в Питере уже отмечались?
Эксперт вновь зевнул и сказал:
– Два года назад предприниматель из Заира убил сожительницу, набальзамировал и продолжал спать с трупом в одной постели.
– А, точно! – Ананьев хлопнул себя по лбу. – Я тогда в отпуске был. В Крым с семьей ездил.
– Вино домашнее пил, – мечтательно протянул Амбарцумян. – Они там за наши российские рубли штаны с себя снять готовы…
– Вот именно, – печально подтвердил Ананьев. – На Кипре, я думаю, дешевле отдохнули бы. И вина там ничуть не хуже крымских… Ладно, отставить. Лирика потом будет. Когда мы этого мокрушника возьмем.
Следователь, кряхтя, поднялся с линолеума. Уселся на кровать Кофи Догме.
Эксперт собрал уши в пакет, тоже встал и спросил:
– Так сколько уже на нем?
– Кондратьевых уже пятеро, – буркнул капитан.
– За эту ночь, может, еще кого грохнул? Нам бы это здорово показатели поправило, а? Каждое убийство выделяется в отдельное дело. Выходит, раскрыто сразу пять или даже больше преступлений, убийца задержан. Тебе, Саш, кроме ордена, майора дадут.
– А ты, значит, уже орденок примеряешь?
– Да будет тебе подкалывать. – Амбарцумян выразительно потряс пакетом с ушами. – Ты же знаешь, что все судмедэксперты – страшные циники. Цинизм – это наша самозащита от таких вот кошмариков.
Ананьев поднял желтый от никотина палец и поводил им перед носом эксперта:
– Э, нет! Никого он больше не замочил. Его интересуют только Кондратьевы.
А из Кондратьевых осталась одна Катя, у нее круглосуточное дежурство в квартире.
Словно в подтверждение этих слов, в кармане следователя забубнила радиостанция. Он вытащил ее и прибавил звук.
– Первый, я Третий, Первый, я Третий.
– Слышу, слышу, что Третий. Как дела?
– Нормально, товарищ капитан. Девушка спит. Один раз во сне орала, как резаная. Что-то приснилось…
– Хорошо, что девушка спит. Смотри, сам там рядом с ней не усни… Все, терпи до девяти, тебя сменят. Конец связи.
– Впервые слышу, чтобы мания выражалась в стремлении истребить конкретную семью, – выдохнул эксперт вместе с дымом и на миг исчез за дымовой завесой. – Что ты об этом думаешь, Саш?
Следователь оперся усталой спиной о стену. Подложил для удобства подушку, на которой прежде спал студент Догме.
Потер лоб. Поморгал красными глазами.
– Понимаешь, отец этой Кати не всегда склады «Тоусны» охранял. Он служил в спецназе. Я направил в Минобороны официальный запрос. Но, в принципе, мне все рассказал его сослуживец. Он теперь начальник кадров в цирке.
– Иванов из цирка? Никогда бы не поверил, что эта туша служил? в спецназе.
От любопытства эксперт даже зевать забыл.
– Сейчас он к тому же алкоголик, даже при мне коньячок потягивал. А в молодости эта туша была ходячей машиной для убийств, – сказал следователь. – В семьдесят первом году роту Кондратьева забросили в Дагомею. Парни там славно потрудились. Произвели почти бескровный государственный переворот. Иванов говорит: это было для них обычным делом.
– Ну и какое отношение…
– Сейчас поймешь. Этот черномазый, – Ананьев похлопал по постели, – приехал из Бенина. Оказывается, так с семьдесят шестого года называется Дагомея. Иванов подозревает, что это мститель. Там, видишь ли, у бравого капитана Кондратьева был роман с дочкой вождя.
А этот черномазый – внук вождя. Улавливаешь?
Эксперт отозвался:
– Улавливаю… Выходит, он приехал, чтобы родного папашу угрохать?
Ананьев вскочил и сказал:
– Не могу сидеть. В сон клонит… Раз улавливаешь, хотя все это пока одни догадки, бери ноги в руки и вали к себе в лабораторию. Чтоб у меня было экспертное заключение об идентификации ушей.
Эксперт возмутился:
– С чем же я буду сравнивать? Ушей – четыре пары, а трупа всего два!
Следователь потер виски и сказал:
– Не знаю, с чем сравнивать. Ты эксперт, тебе видней.

53

Кофи Догме стоял в подъезде жилого дома и через окно смотрел на небольшую автостоянку перед входом в общежитие иностранных студентов. Было уже почти светло.
Двери общежития изредка выпускали прилежных латиноамериканцев и африканцев, но основная масса обитателей прилежностью в учебе не отличалась. Первые утренние лекции совершенно не пользовались популярностью.
Внимание Кофи было приковано к микроавтобусу, который он никогда близ стен своей общаги не видел. Нельзя сказать, что Кофи хорошо разбирался в автомобилях советского производства, но ему очень не нравилась длинная антенна, торчащая из крыши микроавтобуса.
Рядом с микроавтобусом стояли «Жигули» цвета «мокрого асфальта». Воздух был по-осеннему насыщен влагой, асфальт не высох после вчерашнего ливня, и машина действительно сливалась с мокрой автостоянкой. Желтые листья лежали на ее крыше, будто на земле.
Такие «Жигули» Кофи тоже никогда здесь не видел. Это ему тоже очень не нравилось.
В очередной раз распахнулись двери, и на крыльцо вышел лысый дядька в очках. Русские лысые дядьки в общежитии не проживали. Сын тропических лесов напряг зрение. В одной руке дядька нес небольшой чемоданчик, а в другой…
Кофи грянул вниз с седьмого этажа, позабыв о лифте. Он уже покинул подъезд, а лестница вместе с перилами продолжала гудеть и вибрировать. Он бросился на улицу. Прижался спиной к могучей липе и замер.
Из двора, тихо урча, показалась машина цвета «мокрого асфальта». Аккуратный водитель даже включил габаритные огни.
Кофи отделился от могучей липы. Сделал обеспокоенное лицо.
Шагнул наперерез. Взмахнул рукой, прося водителя остановиться. И нагнулся к приспущенному стеклу.
Судмедэксперт видел фотографии молодого вождя. Знал, что тот в голубых джинсах, клетчатой рубашке и серой куртке. Сейчас перед ним стоял с поднятой рукой взволнованный прилично одетый чернокожий. Шляпа, плащ, галстук.
– Вы что-то хотели? – высунул эксперт голову в окно.
– Да, я хотел спросить, – чернокожий обернулся, не подслушивает ли кто. – Вы из милиции?
– Нет, – честно сказал эксперт и зевнул. – А что случилось?
Чернокожий был явно разочарован.
– А-а-а-а, – протянул он. – Я думал, вы из милиции. Тогда извините.
Судмедэксперт видел, что чернокожий потерял к нему всякий интерес и уже поворачивается, чтобы уйти.
– Послушайте, – окликнул он. – Я эксперт-криминалист. Это почти милиция. Что у вас случилось?
Глаза чернокожего заблестели, он вновь оживился:
– Я знаю, где этот черный убийца из Бенина! Если его не остановить, он перережет полгорода!
– Какой черный убийца? – тупо переспросил эксперт.
– Кофи Догме! – выкрикнул чернокожий и тут же в ужасе обернулся, опасаясь, что Кофи Догме за такое предательство немедленно вонзит ему спицу в третий сердечный клапан.
– Ну, и где же он?
– Если вы из милиции, я сейчас покажу. Это дом через два квартала отсюда.
Догме ночует там у любовницы.
«А ты, значит, уже орденок примеряешь?» – промелькнули в голове слова следователя.
– Садитесь, – эксперт указал на переднее сиденье рядом с собой.
– Сейчас езжайте по этой улице до перекрестка, – произнес пассажир, усаживаясь. – Потом один квартал направо.
– Как вы определили, что я имею отношение к милиции? – спросил эксперт, выруливая из двора.
– Я живу в этом общежитии. Вчера появились незнакомые люди и пополз слух, что ищут Догме из Бенина. Этот негодяй должен мне двадцать долларов. Как вы думаете, мне их отдадут, когда его арестуют?
– Здесь направо? – уточнил Амбарцумян, притормаживая у светофора. – Если у него вообще найдут какие-то деньги, их, конечно, пустят на оплату долгов.
Кофи нащупал в левом кармане плаща капроновую удавку, которую он давно приготовил для Кати Кондратьевой. Зажав удавку в кулаке, он переместил руку за спинку водительского сиденья. Метнул взгляд на заднее сиденье. Пакет с ушами преспокойно лежал на чемоданчике.
Эксперту хотелось утешить черномазого. Наверняка давал в долг без расписки. Плакали двадцать долларов. «То-то он так в поимке этого Догме заинтересован, – с презрением подумал эксперт. – То-то он так копытом бьет!»
Вождь расправил в пальцах петлю.
Мысль «То-то он так копытом бьет» стала последней в спокойной мирной жизни судмедэксперта Леонида Игнатьевича Амбарцумяна.
В то же мгновение что-то мелькнуло перед его очками. В шею словно впилась стальная проволока. Эксперт в ужасе скосил глаза вправо.
Кроткого любителя двадцати долларов подменили. Лицо чернокожего лучилось.
Зубы сверкали, глаза блестели. Два выражения уживались одновременно на этом лице. Выражение счастья. И зверства.
Леонид Игнатьевич все понял. Сонливость как рукой сняло. «Жигули» цвета «мокрого асфальта» завиляли по проезжей части.
– Если сделаешь аварию, – предупредил вождь, – сразу удавлю. Умрешь до того, как машина остановится.
Огромный черный кулак слегка сжал концы удавки. Эксперт захрипел. Ощутил, как свободная рука страшного пассажира наскоро ощупала карманы. Оружие эксперту не полагалось.
– Что вам от меня нужно? – икая от страха, вымолвил Амбарцумян, когда хватка чуть ослабла.
Машина перестала вилять. Однако водитель в момент нападения убрал ногу с педали акселератора и забыл об этом.
«Жигули» начали подергиваться, грозя вот-вот заглохнуть.
– Если попробуешь привлечь внимание ментов или еще чье-нибудь, тоже умрешь немедленно, – с дьявольской улыбкой произнес Кофи. – Поэтому советую ехать быстрее. Так, как все.
Машина тут же прибавила ход.
– Куда ехать? – прошептал Амбарцумян.
– Домой к Кондратьевым. Адрес ты должен знать.
Стоял прохладный сентябрьский день, но эксперту было очень жарко. Он с ужасом спросил:
– Что вы задумали?
– Ты должен догадываться, что я задумал. Уши видел?
Амбарцумян сидел за рулем ни жив ни мертв. Хорошо хоть машин на питерских улицах в такую рань еще немного. Он едва заставил себя сказать:
– Видел.
– Там не хватает одной пары. Знаешь чьей?
– Догадываюсь… Но как вы сделаете это?
– С помощью вот этой самой штучки, которая сейчас на твоей шее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27