https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/lesenka/s-bokovym-podklyucheniem/
- Это, Кьо, говорил враг, - сказал Роканнон.
Лицо фииа не изменилось.
- Кьо, - спросил Роканнон (по обычаю ангья, обращаясь к отдельным
фииа, вместо личных имен употребляли названия деревень, в которых те
живут, поскольку было неизвестно даже, есть ли у отдельных фииа свои имена
или нет), - Кьо, если бы ты постарался, смог бы ты услышать врагов умом?
В коротких записях, сделанных во время единственного посещения им
деревень фииа, Роканнон отметил, что фииа редко отвечают прямо на
поставленные вопросы; и ему хорошо запомнилась их скрываемая за улыбкой
уклончивость. Однако Кьо, волей судьбы погруженный в чуждую для него
стихию звуковой речи, ответил на вопрос Роканнона.
- Нет, Повелитель, - сказал он сокрушенно.
- А можешь ты слышать умом других из твоего народа, в других
деревнях?
- Немного. Если бы я в их деревнях жил... тогда, может быть, и смог
бы. Фииа иногда переходят жить из родной деревни в другую. Рассказывают
даже, что когда-то фииа и гдема говорили умом друг с другом как один
народ, но это было давным-давно. Рассказывают, что...
Он замолчал.
- У твоего народа и у "людей глины" и в самом деле были общие предки,
хотя теперь вы живете совсем по-разному. Что ты хотел сказать, Кьо?
- Рассказывают, что давным-давно на юге, на высоких местах, где все
кругом серое, жили те, кто мог говорить умом со всем живым. Все мысли
могли слышать они, Старые, Самые Древние... Но мы спустились с гор, одни в
долины, другие в пещеры, и забыли ту, трудную жизнь.
Роканнон задумался. Никаких гор к югу от Халлана на континенте вроде
бы нет. Он встал, чтобы взять "Путеводитель" и посмотреть карты, однако
его остановил приемник, до этого шипевший на той же частоте. Опять
зазвучал голос, но теперь далекий, гораздо слабее того, который он слышал
перед этим; звучал то более, то менее внятно, в зависимости от помех, но
говорил этот голос на общегалактическом:
- Номер Шесть, отзовитесь. Номер Шесть, отзовитесь... Говорит Фойе.
Номер Шесть, отзовитесь.
После бесконечных повторений и пауз голос продолжал:
- ...Говорит Пятница... Нет, говорит Пятница... Говорит Фойе; как вы
меня слышите, Номер Шесть? Сверхсветовые должны прибыть завтра... и мне
сейчас нужен полный отчет об обшивке "семь-шесть" и о сетях. Реализацией
сногсшибательного плана пусть занимается Восточный отряд. Вы меня слышите,
Номер Шесть? Завтра мы свяжемся по ансиблу с Базой. Будьте добры прямо
сейчас передать мне информацию об обшивке. Обшивка "семь-шесть". Нет
необходимости...
Голос потонул в приливе помех, а когда появился снова, расслышать
удавалось уже только отдельные слова и обрывки фраз. Помехи, молчание,
обрывки фраз - и вдруг врезался голос более близкий, он быстро говорил на
неизвестном языке, который Роканнон слышал до этого. Говорил и говорил; не
шевелясь, так и не убрав руку с "Путеводителя", Роканнон слушал. Так же
неподвижно сидел в тени на другом конце комнаты фииа. Голос в динамике
произнес две пары чисел, потом их повторил; при повторении Роканнон уловил
слово, на языке цивилизации в созвездии Кита означающее "градусы". Он
открыл блокнот и записал числа; по-прежнему слушая, открыл наконец
"Путеводитель" на той странице, где начинались карты Фомальгаута-2.
Числа, которые он записал, были 2828 - 12140. Если это широта и
долгота... Он углубился в карты: рука, державшая карандаш, раза два
прикоснулась заостренным кончиком к точкам в открытом море. Попробовал
вариант, где 121 означал западную долготу, а 28 - северную широту, и
кончик карандаша оказался немного южнее горного хребта, пересекающего
примерно посередине Юго-Западный Континент. Роканнон замер, не отрывая
взгляда от карты. Приемник молчал.
- Что это было, Повелитель Звезд?
- Кажется, я знаю теперь, где они. Возможно. И у них там ансибл. - Он
посмотрел на Кьо невидящим взглядом, потом взгляд повернулся к карте. -
Если они и вправду там... Мне бы только добраться туда и расстроить их
планы, мне бы отправить через их ансибл хотя бы одно сообщение Союзу, хотя
бы...
В свое время картографирование Юго-Западного Континента было
проведено исключительно с воздуха, и обозначены лишь горы и самые большие
реки. Сотни квадратных километров неизвестности, и о точном
местонахождении цели можно только гадать...
- Я не могу сидеть, сложа руки, - сказал Роканнон.
И, снова подняв глаза, встретил ясный, непонимающий взгляд маленького
фииа. Встал и начал мерить шагами каменный пол комнаты. Приемник шептал и
потрескивал.
У него только одно преимущество: враг не знает о нем и его не ждет.
- Хорошо бы использовать против них их собственное оружие, -
продолжал Роканнон. - Я, пожалуй, попробую их найти. На юге. Не только
твоих родичей убили эти чужаки, но и моих товарищей. Мы с тобой оба
одиноки, оба говорим на неродном для нас языке. Я был бы очень рад, если
бы ты остался со мной.
Он сам не знал, почему эти последние слова у него вырвались.
По лицу фииа мелькнула тень улыбки. Параллельно, не соединяя их, он
поднял над головой руки. Огоньки свечей в подсвечниках на стенах
раскачивались, подпрыгивали, меняя форму.
- Было предсказано, что Скиталец будет выбирать себе товарищей, -
сказал фииа. - На какое-то время.
- Скиталец? - переспросил Роканнон.
Но на этот раз фииа ему не ответил.
3
Медленно, шурша подолами юбок по каменному полу, Властительница
Замка, мать Могиена, Хальдре, шла через высокий зал. Ее темная кожа с
годами потемнела еще больше, когда-то золотые волосы стали белыми. И все
равно красота, отличавшая женщин ее рода, не покинула Хальдре. Роканнон
поклонился и приветствовал ее так, как того требовал этикет:
- Привет Повелительнице Халлана, дочери Дурхала, Хальдре
Золотоволосой!
- Привет Роканнону, нашему гостю, - и она посмотрела на него сверху
вниз спокойным взглядом. Как большинство женщин ангья и все мужчины этого
народа, она была выше Роканнона. - Расскажи, почему отправляешься ты на
юг.
Она неторопливо прохаживалась по залу, и он прохаживался рядом с ней.
От темных гобеленов, свисавших с высоких стен, воздух казался тоже темным,
а балки потолка - черными, и только под этим потолком были узкие окна,
через которые наискосок вниз падал в зал холодный утренний свет.
- Я отправляюсь на поиски врагов, Повелительница.
- А что будет, когда ты их найдешь?
- Я надеюсь войти в их... замок и через их... машину, передающую
вести, рассказать Союзу, что враги здесь, на этой планете. Она стала их
убежищем, и очень маловероятно, что Союз сам сможет их найти: ведь миров
так же много, как песчинок на морском берегу. Но найти врагов нужно во что
бы то ни стало. Они и так уже причинили вашей планете немало зла и
причинят еще больше другим планетам.
Хальдре кивнула.
- Верно ли, что ты хочешь отправиться в путь налегке, взять с собой
всего несколько человек?
- Да, Повелительница. Путь долог, и придется переправляться через
море. И сила врагов так велика, что противопоставить ей я могу только
хитрость.
- Одной хитрости мало, Повелитель Звезд, - сказала старая женщина. -
Я пошлю с тобой четырех верных ольгьо, если четырех тебе достаточно, двух
крылатых коней с поклажей и шесть под седлом и дам серебра - на случай,
если варвары в чужих странах потребуют платы за ночлег для тебя и моего
сына Могиена.
- Могиен отправится со мною вместе? Из всех твоих даров,
Повелительница, этот - самый дорогой!
Она задержала на нем свой печальный, но твердый взгляд.
- Я рада, что он приятен тебе, Повелитель Звезд, - и она снова
медленно пошла с ним рядом. - Могиен жаждет отправиться с тобою вместе,
ведь он любит тебя, да и приключения любит, и ты, великий властитель,
идущий навстречу большой опасности, тоже жаждешь, чтобы с тобой отправился
он. Поэтому, считаю я, так и должно быть. Но прошу тебя сейчас,
сегодняшним ранним утром в Большом Зале, запомнить мои слова и не боятся
упреков от меня, когда ты возвратишься: я не верю, что Могиен с тобой
вернется.
- Но ведь он должен унаследовать Халлан, Повелительница!
Она шла и молчала; в конце зала, под потемневшим от времени
гобеленом, на котором золотоволосые ангья дрались с крылатыми великанами,
повернула назад и наконец заговорила снова:
- Халлан унаследуют другие властители. - Ее спокойный голос был полон
холодной горечи. - Вы, Повелители Звезд, снова среди нас, снова приносите
нам свои обычаи и войны. Реохан превратился в прах; долго ли простоит
Халлан? Сама планета наша теперь стала всего лишь песчинкой на берегу
ночи. Все меняется сейчас, но в одном я не сомневаюсь по-прежнему: над
моим родом нависла черная тень. Моя мать, которую ты знал, впала в безумие
и заблудилась в лесу; отец мой погиб в бою, муж стал жертвой
предательства; и когда у меня родился сын и я радовалась его рождению, дух
мой скорбел, предчувствуя, что жизнь сына будет короткой. Сам он об этом
не скорбит: ведь он ангья, он носит два меча. Но моя доля мрака в том,
чтобы одной править приходящим в упадок родовым владением, жить, жить и
пережить их всех... - Она помолчала. - Тебе, чтобы выкупить свою жизнь или
право идти вперед, понадобится больше сокровищ, чем у меня есть. Возьми
вот это. Тебе я вручаю это, Роканнон, а не Могиену. Для тебя мрака в этой
драгоценности нет: разве не твоей была она когда-то в городе по ту сторону
ночи? Для нас же она обернулась лишь тенью и бременем. Прими ее снова,
Повелитель Звезд; используй ее, если будет нужно, как выкуп или как
подарок.
Хальдре расстегнула у себя на шее золотое ожерелье с большим синим
камнем, стоившее жизни ее матери, сняла его и протянула Роканнону. Он взял
его, почти с ужасом слыша приглушенный холодный стук золотых звеньев, и
поднял взгляд. С высоты своего роста Хальдре смотрела прямо на него, и ее
голубые глаза в прозрачной темноте зала тоже казались темными.
- А теперь бери с собой моего сына, Повелитель Звезд, и следуй своим
путем. Да погибнут твои враги, не оставив сыновей!
Полосатый конь, на котором сидел Роканнон, несколько раз взмахнул
крыльями, и далеко внизу остались пламя факелов, дым, снующие тени,
голоса, суета и шум. Всего лишь пятнышко неяркого света на уходящих вдаль
темных холмах, Халлан остался позади; широко раскинутые, почти невидимые
во мраке крылья поднимались и опускались, и в лицо Роканнона бил встречный
ветер. Восток позади начал светлеть, и ярко сияла Большая Звезда,
предвестница восхода, до которого, однако, было еще далеко. И день, и
ночь, и утро, и вечер были величественно неторопливы на этой планете,
которой, чтобы повернуться вокруг своей оси, нужно было тридцать часов. И
медленной была также поступь сезонов: сейчас начиналось весеннее
равноденствие, и предстояли четыреста дней весны и лета.
- О нас будут петь песни в высоких замках, - сказал Кьо со своего
седла за спиной у Роканнона. - Будут петь о том, как Скиталец и его
спутники во тьме неслись по небу на юг перед началом весны...
Кьо хохотнул. Словно рулон серого шелка, расписанный холмами и
цветущими равнинами Ангьена, развертывался под ними; пейзажи становились
все ярче и наконец вспыхнули яркими красками и резкими тенями: на
горизонте царственно поднялось дневное светило.
В полдень они спустились отдохнуть часа два на берегу реки, текущей
на юго-запад, к морю, вдоль русла которой они следовали; позже, когда уже
начало смеркаться, они спустились снова, на этот раз к небольшому замку,
стоявшему на вершине холма, как все замки ангья; холм этот огибала та же
река. Владелец и жители замка встретили их радушно. Хозяева с трудом
удерживались от вопросов: верхом на четырех крылатых конях, вместе с
наследником Халлана и четырьмя ольгьо, путешествовали фииа (такого еще
никогда не бывало) и кто-то говоривший со странным акцентом, одетый, как
ангья, но без мечей, и бледнолицый, как ольгьо. Вообще-то любовные связи
между представителями этих двух каст, ангья и ольгьо, были куда
многочисленнее, чем большинство ангья готовы были признать; ты сплошь и
рядом встречал светлокожих воинов и золотоволосых слуг. Ну а с этим другом
наследника Халлана было уж совсем непонятно. Сам же Роканнон, не желая,
чтобы о его присутствии стало известно всем на планете, молчал, а их
гостеприимный хозяин не осмеливался задавать вопросы наследнику Халлана; и
если в конце концов хозяину и довелось узнать, кто был его странный гость,
то лишь из песен, в которых годы спустя тот был воспет.
Так же, в полете над изумительной красоты горами и долинами, провели
семь путников и следующий день. Переночевали они в деревне ольгьо у реки,
а на третий день оказались в местах, новых даже для Могиена. Река, широкой
дугой поворачивавшая здесь к югу, теперь растекалась по заводям и
старицам, холмы уступили место просторам равнин, а небо над горизонтом
поблескивало, как затуманенное зеркало. К концу дня они увидели белый
утес, на вершине которого стоял замок; дальше тянулись лагуны,
перемежаемые серыми песками, а еще дальше расстилался морской простор.
С седла Роканнон опустился усталый, ломило спину, а в голове от ветра
и движения все звенело; и когда он снова посмотрел на замок, то подумал,
что из всех виденных им твердынь ангья эта самая жалкая. К бокам
пострадавшей от времени приземистой крепости жались, как мокрые цыплята к
курице, две кучки хижин; из кривых узких улочек на путешественников пялили
глаза местные ольгьо, почему-то бледные и коренастые.
- Похоже, что они здесь перемешались с "людьми глины", - сказал
Могиен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20