Джордж успел сориентироваться и сел не на диван, куда его подталкивали, а в кресло — глубокое и неудобное, с лопнувшими пружинами.
Да, она и ее муж хорошо знали Эдварда Шубриджа. Муж, конечно, знал его лучше, потому что учился вместе с ним в школе, а может быть, гость что-нибудь выпьет, а может кофе или чай? Джордж согласился на кофе, но миссис Энгерс не двинулась с места. Она налила себе джина с водой, не слушая, что говорит Джордж, налила и ему.
Джордж взял стакан и мысленно вздохнул. Опять ему попалась одинокая дама, очередная миссис Грэдидж — более современная, более обеспеченная, но одиночество то же самое. Она закурила сигарету с ментолом, и Джордж понял, что именно этот запах он почувствовал сразу, как только вошел. Ему ничего не пришлось говорить, он только время от времени подбрасывал ей вопросы, а когда она позволяла себе чересчур игривое телодвижение или замечание, только вежливо улыбался и зарывался поглубже в спасительное кресло.
Муж ее работает в Лондоне, занимается отделкой и оборудованием гостиниц. Он очень загружен работой и редко приезжает из столицы, у него там небольшая квартирка. (Джорджу не надо было рассказывать о мистере Энгерсе. Он легко вообразил себе всю ситуацию.) Она обожает сельскую жизнь: свой дом, сад, и у нее здесь столько друзей! Эдвард Шубридж? Ах да! Кстати, раньше этот дом принадлежал его родителям. Они приехали сюда из Брайтона. Энди (Джордж догадался, что это ее муж) часто бывал у них. Он дружил с Эдвардом. Нет, она не знает, где Эдвард сейчас. И муж тоже не знает. Он часто вспоминает Эдварда. Они некоторое время вместе работали в гостиничном бизнесе. Кажется, в Париже. Или нет, в Штутгарде. Когда старики Шубриджи умерли (она — через год после него. От горя. И оба похоронены на местном кладбище), Эдвард несколько лет прожил тут один. Иногда сдавал часть дома. Они с Энди снимали у него жилье в течении года. Он рассудил, что ей будет здесь нехорошо, ведь она не любит город, а он все время занят на работе… Дом большой, гораздо больше, чем кажется снаружи. Она покажет его целиком. А что, может быть, действительно кофе? Она налила себе еще джина, взяла стакан у Джорджа и тоже наполнила; этому Джордж не очень противился, но поклялся себе, что на экскурсию по дому не пойдет. Подниматься в спальню нельзя. Эта дамочка явно из тех, что не задумываясь применят силу, если ей приглянулся мужчина.
Три раза она спросила у Джорджа, уверен ли он, что они не встречались раньше, и гадала, где это могло быть, пока Джордж не возвращал ее к основной теме разговора, мечтая, чтобы она в конце концов села, а не перемещалась туда-сюда, демонстрируя ему сквозь разрез юбки кусок толстой подрагивающей ляжки. Она не садится, потому что все время нужно к буфету, подумал Джордж, а кроме того старается произвести впечатление. Не на того напала! Если предстоит иметь дело с такими дамочками, когда он займется «Солнечными садами», скорее всего, придется отказаться от этого предприятия.
Вообще-то, если откровенно, Эдвард Шубридж ей не очень-то нравился, доверительно сообщила Джорджу миссис Энгерс. (Наверняка ей не удалось пробудить в нем страсть, решил Джордж). Странный тип. Ну умный, конечно, светлая голова. Зарабатывал кучу денег. Ну, в общем, много. Только ледяной какой-то, ничем его не прошибешь. Иногда казалось, он где-то за миллион миль отсюда, в каком-то своем мире. Рыбья кровь…, даже не пошутит никогда. Ничего удивительного, что его женитьба не удалась. Энди говорил, его жена тоже работала в гостинице. Администратором или что-то в этом роде. После рождения ребенка (миссис Энгерс не помнила, кто это был — мальчик или девочка) жена его сошла с рельсов, стала путаться со всеми подряд. Это вышло ей боком. Он бросил ее и забрал ребенка. Энди говорил, вроде бы она погибла в автомобильной катастрофе, когда ребенку было три года. Нет, если честно, Эдвард ей совсем не нравился. Не то чтобы она его часто видела. Когда они купили дом, Энди встречал его в городе, а потом он просто исчез. Энди ужасно носился с этим Шубриджем. С самого начала, когда познакомился с ним в школе. Просто боготворил его.
Миссис Энгерс направилась к буфету, хотя стакан ее не успел опустеть, открыла дверцу, вынула большой потрепанный альбом и вернулась с ним на диван.
Она похлопала по сиденью рядом с собой:
— Идите, посмотрите альбом. Энди был помешан на фотографии. Сейчас — уже нет. Времени не хватает. — Она посильнее похлопала по дивану. — Идите же. Здесь сплошной Эдди Шубридж.
Словно отправляясь на казнь, Джордж пересел на диван и сказал, посмотрев на часы:
— Боюсь, я злоупотребляю вашим гостеприимством. Вы и так уделили мне слишком много времени, и я…
Она похлопала его по плечу, улыбаясь влажными губами, глядя ему в лицо широко раскрытыми глазами. Шелковая блузка, надетая на голое тело натянулась, и под ней отчетливо проступили груди.
— Ну что вы! Я всегда рада помочь человеку найти друга. Ведь дружба самое стоящее чувство на свете, верно? Любовь — другое дело. Тут бывают сложности. Но чистая дружба и сочувствие, — она положила руку ему на колено,. — это не стоит всех сокровищ.
Джордж встревоженно кивнул и поспешно принялся за джин. Миссис Энгерс взяла у него недопитый стакан и пошла к буфету. Когда она вернулась, раскрытый альбом лежал у Джорджа на коленях. Отдельные прикосновения он готов был стерпеть, но, по крайней мере, его добродетель была как-то защищена.
Склонившись над Джорджем, она сказала:
— Ну-ка, дайте я найду фотографии Эдди. Вам это будет интересно.
Прижавшись жаркой ляжкой к его ноге, миссис Энгерс стала листать альбом, показывая ему фотографии; болтовня ее то и дело прерывалась пьяным хихиканьем. Джордж, опасливо отодвигая ногу, с раздражением думал: ну почему это поручения Бланш вечно оборачиваются такими неприятными встречами? При этом он пытался сосредоточиться на фотографиях Шубриджа и на пояснениях миссис Энгерс. Она наклонилась ниже и потерлась о Джорджа, как большой благоухающий джином котенок, продолжая говорить и хихикать, рассматривая фотографии.
— Вот это я. Нет, правда. Трудно поверить, да? Боже, посмотрите, что за платье! Неужели мы носили такое? Ага, вот этот снимок мне очень нравится. Мы с Энди были на пляже одни. И он меня снял, вот нахал, правда?
Несколько раз она откидывалась назад; грудь ее вздымалась в пене рюша, призывный взгляд блуждал, и Джорджу стало ясно, что пока не совершится прелюбодеяние, его отсюда не выпустят. Не то чтобы он в принципе возражал против прелюбодеяния, но партнерша его не устраивала. Альбом был просмотрен почти до конца и Джордж с завистью подумал об Альберте, мирно спящем на заднем сиденье машины. Джордж представлял себе, что будет дальше. Миссис Энгерс закроет альбом, выронит его из рук, потом что-нибудь скажет и, хихикая, раскинувшись в откровенно соблазнительной позе, повернется, призывно протянув к нему руки; взгляд ее потускнеет от желания, и такому джентльмену, как Джордж, без скандала будет не уйти, потому что отвергнутая женщина — это…
И тут в прихожей зазвонил телефон.
— Кто там трезвонит ни свет, ни заря? — сердито воскликнула миссис Энгерс. Телефон не унимался, и она, не выдержав, встала и направилась к двери.
Спасен, сказал себе Джордж, и наблюдая, как она, шатаясь, выходит из комнаты, подумал: что же уж такое повелительное заключено в телефонном звонке? Рефлексы по Павлову: чем бы ты ни был занят, не подойти к телефону нельзя. Слава тебе, Господи!
Остановившись в дверях, она оглянулась, с улыбкой подмигнула ему и сказала:
— Не скучай, милый. Плесни себе еще немного джину. И мне тоже.
Она театрально взмахнула рукой и почти вывалилась из комнаты.
Джордж встал и ринулся мимо буфета к окну. Рванув шпингалет, он услышал се голос:
— Энди! Милый! Как я рада, что ты позвонил… Ангел мой, а я сижу тут одна — одинешенька и думаю о тебе…
Джордж шагнул через подоконник, не потрудившись прикрыть за собой окно, опрометью бросился к машине. Включив мотор, он рванул с места во весь опор, но выехав на главную дорогу, немного замедлил ход: погони он не ждал и слишком много выпил — не хотелось неприятностей с полицией. Проверка на алкоголь после разговора с Лидией Энгерс стала бы достойным завершением этого прекрасного утра.
Альберт пробрался с заднего сидения на переднее и в неожиданном порыве нежности ткнулся носом в руку Джорджа.
— Ради бога, — простонал Джордж, — хоть ты-то не лезь! А то продам тебя первому встречному живодеру.
Альберт свернулся калачиком и закрыл глаза, но тут же вскинулся от испуга, потому что Джордж вдруг завопил:
— Тьфу ты, проклятье! Я же оставил шляпу у этой чертовки!

***
В шесть часов вечера Буш в своем кабинете, выходящем окнами на Сент-Джеймский парк, прочитал только что поступившее донесение о Джордже Ламли. Пятьдесят других донесений ждали своей очереди на столе. Краткие исчерпывающие сведения: Ламли, тридцать девять лет, считается паршивой овцой в семье, живет на выплачиваемое родителями содержание, иногда работает. Пять лет назад какое-то время был торговым агентом пивоваренного завода в Тивертоне. Через год стал совладельцем маленькой кофейни в Кроуборо, но через полгода ушел оттуда (или его выгнали). Разведен. Детей нет. Время от времени в качестве частного агента выполняет поручения медиума мадам Бланш Тайлер из Солсбери. Дом Ламли построен из известняка, крыт тростником, подвала в нем нет. Возле дома — птичий садок из проволочной сетки размером тридцать на десять футов, в котором содержаться волнистые попугайчики, фазаны, две дикие утки с подрезанными крыльями и три бентамки — курицы и петух.
Прочитав это и поместив для передачи Сэнгвиллу, Буш услышал, как за спиной у него открылась дверь. Он обернулся и увидел Грандисона.
Грандисон, кивнув, подошел к столу. Он молча взял в руки донесение о Джордже Ламли, пробежал его глазами и положил обратно.
— И все остальные в том же духе, — сказал Буш.
— Что ж тут удивительного? Этого следовало ожидать. На блюдечке с голубой каемочкой нам ничего не подадут.
— Скотленд-Ярд со смеху помирает. Грандисон улыбнулся:
— И отлично. Смех снижает агрессивность. Выглядим же мы, конечно, бледно. Но действуем вполне разумно. Возможно, хватаемся за соломинку, но… Монокль у него выпал. Грандисон погладил бороду, потом улыбнулся. — У вас никогда не возникало желание помолиться?
— Помолиться?
— Не надо повторять за мной, как эхо, Буш. Что плохого в молитве? Никогда не повредит как следует помолиться и попросить у бога помощи в ниспровержении зла. Мы в нашем деле слишком редко полагаемся на бога. Вы, конечно, знаете, о каком боге я говорю?
— Не думаю, что о христианском.
— Правильно. Есть только один бог, который понимает нас и иногда нам сочувствует. Бог удачи, властитель совпадений, манипулирующий временем и местом. Да, бывает, он вмешивается и помогает. Статистически это едва ли сказывается на кривой раскрытия преступлений, но такова реальность.
— Согласен. Но в такие вещи начинаешь верить, только когда они на самом деле произойдут.
— Вот именно. Пока у нас полный туман. И сейчас самое время для усердной молитвы: у меня такое чувство — и в этом я признаюсь только вам — что надеяться мы можем лишь на случай. В общем, молитесь. И в то же самое время займитесь вот этим, — он положил перед Бушем листок, — вместе с людьми из министерства внутренних дел и полиции проверьте обеспечение безопасности всех лиц из этого списка. Возможно, следующая жертва в нем не числится. Это зависит от того, на какой куш рассчитывает наш приятель — на миллион, полмиллиона или на более скромную сумму.
Когда Грандисон ушел, Буш пробежал глазами список. Более тридцати человек, среди них — самые значительные лица в Англии. Буш думал о похищении принца или герцога или например, лорд — канцлера, или премьер — министра, о том, как это будет замалчиваться в то время, как стране придется тайно выплачивать выкуп. Все это вытеснило из его сознания мысль о таких незначительных личностях, как Джордж Ламли и медиум мадам Бланш Тайлер.

***
Прибыв вечером в Рид-Корт, Бланш застала мисс Рейнберд с тяжелейшим приступом мигрени. Мигрень разыгралась сразу после обеда. В течении дня мисс Рейнберд несколько раз порывалась позвонить мадам Бланш и отменить предстоящий визит, но в конце концов передумала. С юных лет она была приучена, что любую договоренность нужно неукоснительно соблюдать и отменить назначенное свидание можно только в самом крайнем случае.
Перед отъездом из Солсбери Бланш позвонила Джорджу домой в надежде, что он уже вернулся из Брайтона и сможет сообщить ей что-нибудь новенькое; накануне вечером он позвонил ей из брайтонской гостиницы и рассказал обо всем, что удалось к этому времени разузнать. Но к телефону никто не подходил. Возвращаясь домой, Джордж остановился перекусить, а потом поставил машину на обочине и соснул часок другой. Домой он приехал через десять минут после звонка Бланш.
В холле ее встретил Сайтон и помог ей раздеться. Высокий седовласый, с выражением значительности на лице, Сайтон всю жизнь провел в услужении и умел инстинктивно, но с большой точностью определять социальный статус разных людей. Бланш он давно уже поместил на ступеньку ниже себя. Впрочем, она была ему симпатична: сам уже старик, почти ровесник мисс Рейнберд, он по-прежнему ценил видных женщин. Он также прекрасно знал, зачем Бланш ездит к мисс Рейнберд, хотя, разумеется, не опускался до того, чтобы подслушивать под дверью или собирать сплетни на кухне. Что-то ему подсказывала интуиция, что-то он выводил логическим путем, об остальном только догадывался — и по возможности все тщательно проверял. Род занятий мадам Бланш тоже был ему хорошо известен, поскольку он собственными ушами слышал, как мисс Куксон, бывая в гостях у хозяйки, не таясь рассказывала про мадам Бланш. Но как бы там ни было, его уважение и привязанность к мисс Рейнберд оставались неизменными.
Помогая Бланш снять дорожную куртку, он слегка откашлялся и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33