Я смотрела на это зрелище, и волосы у меня шевелились от ужаса. Кто бы мог подумать, что эта Топишна окажется не детской фантазией, а самой что ни на есть реальностью? Многовато нечисти развелось в этом городе, однако. И куда только светляки смотрели?
Но Белочку надо выручать. Я, поморщившись, встала, вытянула кинжал и направилась в туман, где замерла темным внушительным холмом переставшая кружиться туша Топишны. Интересно, девочка еще жива? Я прислушалась и удивилась: сквозь издаваемые чудищем глухие завывания явственно слышался возбужденно-радостный говорок Белочки:
– …А она так выросла, так выросла, ух! Я сказала, она сейчас нам на головы упадет?! А эта тетенька, она маг, представляешь! Тетенька – и маг, разве так бывает? Я думала, она врет, а она и правда маг.
Недоумевая, держа кинжал в выставленной руке и осторожно шагая, я приблизилась. Но незамеченной мне остаться не удалось.
– Вот она! Тетенька маг, а я маму нашла!
Холм величественно развернулся и оказался чудовищных размеров теткой с заплаканной физиономией. Висящая у нее на шее Белочка просто терялась на фоне этой громадины.
– Кхм… – сказала я, – здрасте.
Тетка поставила Белочку на землю и подошла ко мне.
– Ой, – сказала она, быстро вытирая лицо извлеченным откуда-то платком величиной с лодочный парус, – очень приятно. Так это вы спасли мою единственную дочь?
– Кхм… – соригинальничала я и засунула кинжал в ножны. – Ну, большой моей заслуги тут нет, я просто увела ее из дома, где она пряталась. Я и представления не имела, что этим ее спасаю. Даже наоборот, мне казалось, что, уводя, я подвергаю ее… – но договорить я не смогла, потому что мамаша подскочила ко мне и обхватила своими лапищами. Остатки воздуха в мгновение вылетели из моих легких со сдавленным хрипением, в глазах потемнело. Я попыталась вдохнуть – тщетно. Да что же это такое, она что, наоборот, желала своей дочке смерти? И теперь, в негодовании, собирается задушить меня за вмешательство в ее планы? Я задергалась, жалея о том, что убрала кинжал, но тут Белочка издала очередной радостный вопль, и женщина, видимо отвлекшись, ослабила хватку. Я воспользовалась этим, вырвалась из захвата и отскочила на безопасное расстояние. Белочка скинула мою куртку и, повизгивая, ускакала куда-то в туман, и оттуда донеслось ее веселое бормотание. Женщина с сожалением посмотрела на меня, потом в туман и снова на меня.
– Ах, если бы вы знали, что нам пришлось пережить! – воскликнула она, заламывая руки. – Какие страдания, какой ужас! Поначалу эти изверги, которые вообще непонятно чем занимаются, не захотели нас пустить. Я до сих пор в возмущении – как они посмели? Мой муж – член магистрата, но нас все равно не пропустили! О-о-о, клянусь памятью моей матери, я этого так не оставлю. Эти прихвостни Света совсем забыли свое место! Ну ничего, я им напомню!
Выглядела женщина очень даже воинственно, обширные телеса колыхались в такт ее выкрикам, а вдохновенно-злобное лицо, все в разводах от потекшей краски, окаймленное всклокоченными волосами, напоминало маску первобытного идола. Не люблю светляков, но к тем, которые умудрились ее не пропустить, испытала в этот момент нешуточное уважение. Пожалуй, им пришлось не легче, чем ректору и компании. Дама между тем решила, что достаточно меня заболтала, и попыталась тихонько подобраться поближе, но я была начеку и вовремя отодвинулась на безопасное расстояние. Та вздохнула, остановилась и продолжила:
– А потом, когда начался тот кошмар, я сказала этому ничтожеству, чтобы он пошел и нашел нашу дочь, а он ушел куда-то и вернулся лишь под утро в доску пьяный! А когда мы наконец пришли сюда, то нашли лишь развалины! – Женщина воздела распростертые руки к небу. – Беда! Разор! Трагедия! Я думала, мое бедное сердце разорвется на части! Мы начали искать бренные останки нашей единственной дочери, и мне казалось, что этого зрелища мое сердце наверняка не выдержит. Хотя скажу прямо, искала только я, это ничтожество все порывалось бросить нашу кровиночку на произвол судьбы и завалиться спать, хоть бы и прямо на останках своего собственного чада! Пьянь подзаборная! Не членствуй он в магистрате, я бы давно его выгнала, так я ему и сказала! И тут – о чудо! – я услышала медоточивый голос моей дочурки, и доносился он откуда-то сверху. Слезы полились у меня из глаз, ведь я была уверена, что слышу ее из самого рая! Ах как мне хотелось в последний раз на нее взглянуть, я пошла в сторону голоса, надеясь еще на одно чудо, и что же я вижу?
Женщина снова вынула платок, уткнула в него лицо и от души разрыдалась. Испускаемые при этом звуки очень походили на те, что производит водяная мельница во время работы.
– Кхм, – сказала я еще раз, – миледи, я…
Женщина оторвала платок от лица, с трубным звуком высморкалась и раскрыла объятия:
– Ох, бедное мое сердечко, какие волнения! Милая моя девочка, дай я тебя обниму! Ты представить не можешь, как я тебе благодарна! Я в жизни не испытывала такой радости, ни разу с тех пор, как в прошлом году я наконец раздобыла рецепт слоеного имбирного пирога.
– О нет, благодарю вас, не стоит, – пробормотала я, отстраняясь, – у меня… я упала во время… недавних событий и повредила себе ребра, да. Опасаюсь, не случилось ли перелома.
– Ох, – женщина всплеснула руками, – бедняжечка! Надеюсь, я не причинила тебе неудобств? Но я так тебе благодарна, так благодарна!
– Махель! – донесся голос из тумана. – Где ты там?
– Здесь! – рявкнула Махель в ответ так, что у меня в ушах зазвенело. – Иди сюда, бестолочь! Белочка с тобой?
В ответ из тумана донеслось раздраженное бормотание, возня, детские повизгивания, и через пару минут в нем нарисовался двойной силуэт. Одна фигура принадлежала, несомненно, Белочке, а вторая какому-то мужчине. Очевидно, тому самому пьянице, ничтожеству и бестолочи, то бишь – отцу девочки. Белочка подбежала к маме, радостно пискнула и уткнулась лицом в ее необъятные одежды, мигом в них утонув.
– Познакомься с нашей благодетельницей. – Махель царственным жестом указала на меня. – Если бы не она, мы могли бы потерять нашу дочь!
Из тумана проявился невысокий худощавый мужчина с очень желчным выражением лица. Он посмотрел на меня со странной смесью любопытства и презрения, как на редкой омерзительности насекомое.
– Очень приятно, – сказал он тоном, которым обычные люди говорят «чтоб тебе сдохнуть», – Нолт Анкил, советник по делам медицины. Мы вам… э-э-э… благодарны.
Он еще раз смерил меня взглядом и обернулся к своей благоверной.
– Махель, я думаю, у нас больше нет причин здесь задерживаться. Почему бы нам не вернуться обратно в гостиницу? Эта обстановка начинает действовать мне на нервы.
Туша возмущенно колыхнулась:
– Нолт! Я думаю, мы должны отблагодарить девочку.
Нолт обернулся ко мне, и я поняла, что поначалу показавшееся мне желчным выражение его лица было на самом деле вполне нормальным и, пожалуй, даже доброжелательным. Зато сейчас оно таковым не было.
– Махель, – процедил он сквозь зубы, – позволь мне напомнить тебе, что мы стоим на развалинах нашего дома. Мы разорены, а ты предлагаешь мне заняться благотворительностью.
Белочка вынырнула из глубин маминого платья и попыталась что-то сказать, но Махель положила руку ей на голову и прижала обратно к себе.
– Нолт, – сказала она укоризненным тоном, – но ты же забрал наши драг…
– Сшшш, – прошипел Нолт, быстро вставая между мной и женой. – Вот, – сказал он, доставая из кармана золотой, и тон его ясно говорил, что эта монета составляла большую часть упомянутых Махель драгоценностей, – возьми. Пусть мы разорены, но я не позволю себе неблагодарности.
Я удивленно посмотрела на протянутую монету. Он что, шутит? Нолт, похоже сам восхитившись своему благородству, продолжал:
– Если вам потребуется протекция, можете обратиться ко мне. Но, – быстро добавил он, – не в ближайшее время, сейчас, сами понимаете, мне будет не до вас. Через пару месяцев или полгода я, возможно, смогу вам помочь.
Я хмыкнула:
– Спасибо. Вы, наверное, меня с кем-то перепутали. Я не нищенка, и мне не нужны подачки. Рада была встрече.
Я прошла мимо Нолта, так и замершего с протянутой рукой, подхватила с земли свою куртку и ушла в туман, бросив напоследок:
– Пока, Белочка!
Вслед мне неслись возгласы очнувшейся мамаши:
– У-у-у, неблагодарная! То-то она сразу сказала, что и не собиралась спасать нашу дочурку! Подачки ей наши не нужны, видите ли, какая гордячка! Ничего, я это еще припомню, чай, мы не последние люди в этом городе!
Похоже, она могла продолжать в таком ключе довольно долго, но мне было наплевать. Вопли слышались еще пару кварталов, потом потихоньку сошли на нет. Жалко Белочку. Хороший ребенок, но в кого она вырастет с такими родителями – нетрудно представить.
Катаклизм и в самом деле оказался не слишком обширным. Сильно пострадали квартала три, примыкавшие непосредственно к эпицентру – там целых домов практически не осталось. Да еще пара кварталов требовала серьезного ремонта. А дальше дома были в основном целы, возле оцепления повреждений на зданиях не наблюдалось вообще, да и туман порядком рассосался. Вчерашнюю «живую изгородь» убрали, вместо нее улицу перегораживал аккуратный металлический заборчик с острыми кольями. За ним стояли и пялились в глубь улицы человек десять, а возле прохода, оставленного у стены здания, подпирали стену два типа в серых робах, немедленно мной заинтересовавшиеся. Они вцепились в меня взглядами сразу, как я вышла на этот участок улицы, но ничего пока не предпринимали.
– Кто такая? Откуда идешь? – спросил один из них, что помоложе, дождавшись, пока я подойду вплотную.
– Ирси Нассен. Иду оттуда, – мотнула я головой. – Еще вопросы?
Светляк слегка растерялся, я уже собиралась отстранить его и пойти себе дальше, но помешал второй:
– Очень приятно, миледи Нассен. Не соблаговолите ли пояснить, каким образом вы оказались внутри оцепления? – спросил он, подходя ко мне. И что-то промелькнуло в прищуре его глаз такое, что мне определенно не понравилось. Мысли в голове заметались.
– Э-э-э, – протянула я, лихорадочно соображая: соврать, что спряталась внутри, на манер Белочки, или сказать что-нибудь более похожее на правду. – Просто прошла… когда начался этот… катаклизм. Видимо, всем было не до меня, вот я и прошла, у меня было важное сообщение для милорда Тавина, точнее, важная информация, поэтому…
– Понятно, – перебил меня светляк, замысловато крутанув пальцами правой руки у меня перед носом, – все понятно.
В поспешно включенном истинном зрении в воздухе дотаивали остатки заклинания, сильно похожего все на то же злополучное Определение Тьмы. Я бы и рада была ошибиться, но слишком часто я эту связку узлов наблюдала в последнее время. Холодок дурных предчувствий тонкой струйкой пробежал по позвоночнику.
– Что понятно? – спросила я с вызовом.
– Варт! – рявкнул светляк, не отрывая от меня пристального взгляда. – Это она!
Я напряглась. Второй светляк, видимо Варт, вздрогнул и принялся лихорадочно рыться в поясной сумке.
– Вот, – сказал он, доставая из сумки какой-то предмет и протягивая его первому светляку. Тот, не глядя, взял и тут же протянул мне.
– Я буду вам очень признателен, – сказал он с холодной усмешкой, – если вы наденете его сами.
Я присмотрелась и вздрогнула. Шрацблат! Как же так?
– А если не надену? – спросила я, не слыша своего голоса и надеясь, что он не дрожит. Ну, по крайней мере, дрожит несильно.
– Если не наденете? – переспросил светляк, чуть наклонив голову, и усмехнулся еще шире. – В таком случае его надену вам я. А если вы еще и сопротивляться будете, то я имею право применить силу. В любых пределах, вплоть до… ну, вы понимаете.
Я сжала зубы и протянула руку. Светляк аккуратно вложил мне в ладонь желтую матерчатую ленту в три пальца шириной с закрепленной посредине круглой бляхой, отошел на шаг и уставился на меня выжидательным взглядом. Я вздохнула и повязала ленту на голову так, что бляшка оказалась посредине лба. А что оставалось делать? Драться с ними – глупо. Я сейчас не готова к драке, да если бы и была готова, не думаю, что это бы мне помогло. Одно дело – узколобая фанатичка из полудикого монастыря, и совсем другое – умный и умелый боевой маг ордена. Даже если мне повезет и я положу их обоих, ситуация не станет лучше. Убежать мне тоже не светило.
– Готово. Активизирован, – сказал Варт, пряча в сумку какой-то предмет. Второй светляк удовлетворенно кивнул, подошел ближе и всмотрелся мне в лицо с нехорошим интересом. Время шло, я уже слышала, как пульсирует кровь у меня в ушах, а он все молчал. Появилась мысль – а может, они просто не знают, что под оркрисом человек не способен совершать никакие осмысленные действия? Но в следующее мгновение мне стало ясно: этот – знает, и очень даже хорошо. Ему просто доставляло удовольствие смотреть на мои мучения. У меня уже плыли разноцветные круги перед глазами, когда этот гад наконец раскрыл рот:
– Дыши.
Я со всхлипом глубоко вдохнула. Однако плоховато следят светлые за моральными качествами своих бойцов. Надо будет пожаловаться при случае одному знакомому первому принципалу.
– Иди к главному зданию ордена. Зайдешь через вход в левом крыле.
Святые Девять! Идти через весь город с желтой повязкой на лбу? Вот ведь урод, а? Не то чтобы так уж сильно заботилась о своей репутации, но это уж слишком! Эх, если бы я хоть говорить могла, я бы ему сказала… Но ноги уже сами несли меня по улице. Дерьмо!
К счастью, никого из хороших знакомых мне не встретилось. Или я их не заметила, ибо не то чтобы головой крутить, глаза скосить не могла. Вроде пара знакомых лиц мелькнула по дороге, но уверенности у меня не было. И все равно – стыд-то какой. Вдобавок мне нестерпимо хотелось… ну… по-маленькому, и проблема эта была нешуточная. Путь долог, никакой возможности отлить мне не представится, и если я еще и обмочусь по дороге, то мне останется только менять имя и валить из города.
Скучающий охранник в холле удивленно поднял при виде меня брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59