Вечернее собрание было назначено у брата Фарнсворта. В присутствии членов церкви твой отец попросил брата Болла сформулировать свои возражения против видений и дать возможность ответить на них. Таким образом и был проведен этот вечер. Брат Болл проявил большое упорство и противодействие. Он согласился с некоторыми нашими утверждениями, но держался своего мнения достаточно твердо. Брат Эндрюс и твой отец высказывались ясно, объясняя непонятные ему вопросы и обличая его неправильное отношение к адвентистам седьмого дня. Мы чувствовали, что в тот день мы сделали лучшее, что могли, чтобы ослабить силы врага. Наше собрание продолжалось до десяти часов [656] вечера.
На следующее утро мы вновь собрались в молитвенном доме. Говорил твой отец. Но перед его проповедью враг внушил одному бедному, слабому брату, что тот имеет для церкви чудесную весть. Брат не совсем уверенно ходил по комнате, говорил пустое, стенал, кричал, с ним творилось нечто ужасное, чего, казалось, никому не понять. Мы старались открыть глаза исповедующим истину, хотели показать им, насколько их состояние ужасно и мрачно, насколько они отступили от Бога; мы делали все, чтобы они признали это, обратившись таким образом к Господу с искренним раскаянием, дабы и Он обратился к ним и исцелил их отступничество. Сатана пытается помешать работе, воздействуя на этого бедного, сбитого с толку человека, дабы вызвать отвращение у тех, кто хочет поступать благоразумно. Тогда я встала и представила ясное свидетельство этому человеку. Он два дня ничего не ел, а сатана обманул его и довел до того, что человек просто перестал контролировать себя.
Затем проповедовал твой отец. После этого у нас был небольшой перерыв, по окончании которого я постаралась рассказать о реформе здоровья и одежды, а также представила ясное свидетельство для тех, кто препятствует спасению молодежи и неверующих. Бог помог мне определенно высказаться относительно брата Болла и именем Господа указать ему на то, что он делает. Брата мои слова сильно тронули.
Вечером снова состоялось собрание у брата Фарнсворта. Во время собраний стояло ненастье, но брат Болл не пропустил ни одного из них. Поднимался один и тот же вопрос - обсуждение его поведения. И если когда-либо Господь помогал человеку говорить, то это случилось в тот вечер с братом Эндрюсом, когда он подробно остановился на вопросе страданий ради Христа. Был упомянут случай Моисея, который "отказался называться сыном дочери фараоновой, и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное, греховное наслаждение, и поношение Христово почел [657] большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища; ибо он взирал на воздаяние" (Евр. 11:24-26). Брат Эндрюс указал, что это один из многих случаев, когда поношение Христово было оценено выше земных богатств и почестей, высоких титулов, ожидания короны и царской славы. Взор веры был направлен на славное грядущее, и будущее воздаяние казалось настолько великим, что обесценивало все земные сокровища. Дети Божьи переносили насмешки, бичевание, оковы и тюремное заключение, их побивали камнями, искушали, вынуждали странствовать в овечьих и козьих шкурах, они терпели лишения, страдания и мучения, но, укрепившись надеждой и верой, они называли эти страдания легкими. Будущая, вечная жизнь настолько ценна для них, что они считали свои страдания незначительными по сравнению с грядущей наградой.
Брат Эндрюс привел в качестве примера одного верного христианина, которому предстояла мученическая казнь за веру. Брат-христианин беседовал с ним о силе христианской надежды, о том, сможет ли она укрепить его, когда плоть его будет пожирать огонь. Он просил брата, идущего на костер, подать знак, что христианская вера и надежда сильнее ярости пожирающего огня. Он также ожидал своей очереди, и это должно было укрепить его в огне. Первый христианин обещал подать ему такой знак. Его вели к позорному столбу на виду у праздной, любопытной толпы, собравшейся поглазеть на сожжение христианина и осыпавшей его насмешками и бранью. Дрова были уложены, огонь зажжен, и второй христианин сосредоточил свое внимание на страданиях и смертных муках своего брата, чувствуя, что многое зависит от поданного знака. А огонь разгорался и разгорался. Тело уже начало чернеть, но знака не было. Ожидавший казни брат не мог оторвать взгляда от страшного зрелища. Уже руки мученика обгорели, и он, казалось, не подавал признаков жизни. И вот когда все решили, что огонь сделал свое дело и что казненный испустил дух, вдруг среди пламени две обожженные руки поднялись к Небесам. Брат-христианин, чье сердце уже ослабло, [658] увидел этот желанный знак, и сильное волнение пронизало все его существо и обновило его веру, надежду и мужество. Он заплакал слезами радости.
Когда брат Эндрюс рассказывал о почерневших, обгоревших руках, вздымающихся из пламени, он сам плакал, как дитя. Почти все присутствующие рыдали. Это собрание закончилось около десяти часов вечера. Тучи мрака рассеялись. Брат Хемингуэй поднялся и сказал, что он был полным отступником, ибо употреблял табак, противился видениям и преследовал жену за то, что она верила им. Брат уверил всех, что больше не будет так себя вести. Он попросил прощения у жены и у всех нас. Его жена ответила ему с большим чувством. Его дочь и некоторые другие братья и сестры поднялись для молитвы. Брат заявил, что свидетельства сестры Уайт, по всему видно, ниспосланы непосредственно от Небесного престола и что он никогда больше не посмеет выступать против них.
Тогда и брат Болл сказал, что если все обстоит подобным образом, как мы это представили, его дело плохо. Он заявил, что осознал свое многолетнее отступление и то, что он препятствовал молодежи получить спасение. Мы возблагодарили Бога за его обращение и решили рано утром в понедельник отправиться в город Брейнтри, штат Вермонт, для встречи приблизительно с тридцатью верующими. Но погода была слишком холодной, ветреной, ненастной для двадцатипятимильной поездки в санях после таких тяжелых трудов, и мы решили остаться и продолжить работу в Вашингтоне, пока брат Болл не примет решение за истину он или против, дабы церковь освободилась от обстоятельств, связанных с его заблуждением.
Собрание в понедельник началось в десять часов утра. На нем присутствовали братья Родмен и Ховард. На это собрание был послан брат Ньюэлл Мид, почти такой же слабый и нервный, как твой отец во время последней болезни. Снова разбиралось положение дел в церкви, и самому строгому порицанию подверглись те, кто препятствует ее благосостоянию. [659] Мы чрезвычайно ревностно умоляли этих братьев обратиться к Богу и развернуться в правильную сторону. Господь помогал нам в этой работе. Брат Болл осознал свое состояние, но преобразовывался медленно. Его жена глубоко ему сочувствовала. Наше утреннее собрание закончилось в три или четыре часа пополудни. Все это время мы попеременно занимались серьезной работой с необращенной молодежью. Мы решили, что вечернее собрание начнется в шесть часов.
Непосредственно перед тем как идти на собрание, я вспомнила кое-что интересное из данных мне раньше видений, о чем и рассказала братьям Эндрюсу, Родмену, Ховарду, Миду и некоторым другим. Мне казалось, что ангелы рассеивают тучи и открывают дорогу лучам света с Небес. Темой видения была избрана жизнь Моисея. Я воскликнула: "О, если бы я имела талант живописца, чтобы запечатлеть пребывание Моисея на горе!" Он был еще крепок силами, или, на языке Священного Писания, его крепость "не истощилась". Его взор с годами не затуманился, и тем не менее на этой горе он должен был умереть. Ангелы схоронили его, однако Сын Божий вскоре сошел, воскресил Моисея из мертвых и взял на Небо. Но прежде Бог дал ему увидеть благословленную Им Землю Обетованную. Она стала как бы вторым Едемом. Это видение прошло перед взором Моисея, подобно панораме. Ему было показано явление Христа при Его первом пришествии, отвержение Его иудейским народом и Его крестная смерть. Затем Моисей увидел Второе пришествие Христа и воскрешение праведных. Я также говорила о встрече двух Адамов - первого Адама и второго Адама - Христа, когда сад Едемский снова расцветет на земле. Подробности этого интересного видения я решила поместить в Свидетельство № 14. Братьям хотелось, чтобы все это я повторила на вечернем собрании.
Наше собрание в тот день прошло особенно торжественно. В воскресенье вечером на душе у меня было так тяжело, что я плакала навзрыд около получаса. В понедельник был [660] сделан торжественный призыв, и Господь вернул Себе души людей. Во вторник утром я шла на собрание с небольшим облегчением. Я очень легко говорила в течение часа о том, что мне было показано в видении, упомянутом выше. Наше собрание было осенено благодатью. Брат Ховард плакал, как дитя, равно как и брат Родмен. Брат Эндрюс проповедовал ревностно и трогательно, со слезами на глазах. Брат Болл поднялся и сказал, что ему кажется, что два духа этим вечером были около него. Один из них говорил ему: "Можешь ли ты сомневаться, что данное свидетельство сестры Уайт ниспослано с Небес?" А другой дух представил перед ним те возражения против нас, которыми он снабдил врагов нашей веры. И брат Болл сказал: "О, если бы я мог избавиться от всех этих сомнений, я бы осознал все зло, которое причинил сестре Уайт. Я на днях отослал несколько статей в газету "Надежда Израиля". О, как бы я хотел вернуть их назад!" Он сильно расчувствовался и горько плакал. Дух Господень пребывал на собрании. Казалось, ангелы Божьи летают очень близко и отгоняют злых духов. Проповедник и народ плакали, как дети. Мы почувствовали, что обрели почву под ногами и что силы тьмы удалились. Наше собрание закончилось на доброй ноте.
Мы назначили еще одно собрание на следующий день на десять часов утра. Я говорила о смирении и прославлении Христа. Брат Болл сидел рядом со мной, и все время, пока я свидетельствовала, плакал. Я говорила около часа, а затем мы начали трудиться для молодежи. Родители привели на собрание детей для благословения. Брат Болл встал и смиренно покаялся в том, что в семье он вел себя не должным образом. Он покаялся перед женой и детьми, признавшись, что находился в отступлении и был для них не помощью, а препятствием. Слезы обильно текли из его глаз, его сильное тело содрогалось, рыдания душили его, когда он изливал свою душу.
Брат Джейсон Фарнсворт также находился под влиянием брата Болла и не во всем был согласен с адвентистами, соблюдающими субботу. Он исповедал это со слезами на глазах. [661] Затем мы обратились с искренним призывом к детям, и тринадцать из них поднялись и выразили желание стать христианами. В их числе были и дети брата Болла. Один или двое из них покинули собрание из-за необходимости вернуться домой. Один молодой человек лет двадцати прошагал около сорока миль, чтобы увидеть нас и услышать истину. Он не исповедовал никакой религии, но прежде чем покинуть собрание, он встал на сторону Господа. Это было одно из самых лучших собраний, и по его окончании брат Болл подошел к твоему отцу, со слезами покаялся в своей неправоте перед ним и попросил прощения. Потом он подошел ко мне и покаялся, что причинил мне большой вред. Он спросил: "Можешь ли ты простить меня и молиться, чтобы и Бог простил меня?" Мы уверили его, что нам следует простить его, как и мы сами надеемся быть прощенными Богом. Мы все расстались в слезах, чувствуя, что благодать Божья почила на нас. Вечером собрания не было.
В четверг мы поднялись в четыре часа утра. Ночью начался дождь и продолжался до того времени, когда мы решились поехать за двадцать пять миль в Беллоуз-Фоллс. Первые четыре мили были чрезвычайно трудны, так как мы выбрали уединенную дорогу напрямик через поля, чтобы объехать крутые склоны холмов. Мы ехали по рытвинам и ухабам и чуть не вываливались из повозки. Перед восходом солнца буря стихла, а когда мы добрались до хорошей дороги, наши сани легко заскользили. Установилась отличная погода, и такого чудесного дня для поездки мы не могли припомнить. Прибыв в Беллоуз-Фоллс, мы обнаружили, что на час опоздали к скорому поезду, а до отправления пассажирского тоже оставалось около часа, так что мы никак не смогли бы попасть в Сент-Олбанс раньше девяти часов вечера. Мы взяли места в хорошем вагоне, разложили ужин и насладились своей простой пищей. Затем мы, по возможности, приготовились ко сну.
Когда я спала, кто-то энергично потряс меня за плечо. Я открыла глаза и увидела женщину приятной наружности. Она сказала: "Ты не узнаешь меня? Я сестра Чейз. Сейчас поезд на станции Уайт-Ривер и будет стоять здесь несколько минут. Я живу недалеко отсюда. Каждый день в течение этой недели [662] я прихожу к поезду в надежде увидеть вас". Тогда я вспомнила, как я обедала в ее доме в Ньюпорте. Она была так рада увидеть нас. По всей округе только ее мать и она соблюдали субботу. Ее муж работал проводником на железной дороге. Она очень быстро говорила. Поскольку сестра Чейз не могла посещать собрания, то постоянно читала "Ревью". Ей хотелось иметь книги для распространения среди соседей. Самой ей приходилось работать, чтобы купить книги и газету для себя. У нас состоялась полезная, хотя и краткая беседа. Но поезд тронулся, и нам пришлось расстаться.
В Сент-Олбанс мы встретили братьев Гоулда и А.К. Бордо. У брата Бордо был удобный крытый фургон, запряженный парой лошадей. Но двигался он так медленно, что мы достигли Эносбурга только после часа ночи. Мы очень устали и продрогли, легли отдыхать после двух часов и проспали до семи часов утра.
Субботним утром у нас состоялось многочисленное собрание; люди приехали, несмотря на плохие дороги. Я только что была на собрании и посвятила немного времени конференции. Твой отец проповедует утром, а я - после полудня. Мы молимся о том, чтобы Господь помог нам. Видишь, какое длинное письмо я пишу тебе. Прочитай это всем заинтересованным, особенно отцу и матери Уайт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100