.. в определенной мере.Уничтожение Лозини повлечет за собой и уничтожение Альфреда Уэна, его ставленника.Фаррел сумел даже убедить себя, что, по сравнению с Уэном, он действительно реформатор. Под его, Фаррела, руководством Тэйлор станет чистым и более честным городом.Лимузин остановился перед главным входом «Карлтон-Шепард», единственного отеля первого класса в Тэйлоре. Там, на шестом этаже, Фаррел оборудовал свою главную квартиру, занимая полностью весь этаж. Это должно было подчеркнуть большие возможности кандидата.Впятером они вошли в лифт: Фаррел, Элеонор, Джек и двое фликов в гражданском. Кабина стала подниматься. Находящиеся в ней люди, прижатые друг к другу, молчали.Когда лифт остановился, указатель на щитке показывал лишь пятый этаж. Лифтер сам казался обеспокоенным. Он несколько раз нажал на кнопку, подергал за контрольную рукоятку, но лифт так и оставался неподвижным.— Зачем вы остановили? — спросил один из фликов в гражданском.— Я не останавливал, — стал оправдываться лифтер, и в этот момент в дверь постучали. Лифтер обратился к фликам: — Открыть?Они сами были в нерешительности, а Фаррела внезапно обуял страх.«Нападение? — пронеслось в его голове. — Такие случаи бывали во время национальных выборов, но не во время городских. Кто может покушаться на мою жизнь?»«Лозини! — подумал он. — А вдруг Лозини что-нибудь разнюхал и начал немедля действовать, решив сначала убрать конкурента Уэна, а потом взяться за наведение порядка в своем хозяйстве».— Откройте! — сказал наконец один из фликов. Они не доставали оружия, но правые руки обоих согласно скользнули к задним карманам, откинув полу сюртука.Лифтеру нужно было сперва открыть решетку, потом уже выкрашенную золотистой краской дверь, в которую они увидели двух человек, стоящих на лестничной площадке. Один из них приветливо кивнул фликам.— Не беспокойтесь, Туми, — сказал он. — Это Калезиан послал нас.Напряжение ослабло. Значит, это были полицейские. Фаррел принял их сначала за людей Лозини, ему казалось, нечто враждебное исходит от них.— Что произошло? — спросил один из фликов.— Неприятности на шестом, — ответил один из стоявших на площадке. — Попытка нападения на мистера Фаррела. Надо, чтобы он прошел к себе другим путем. А все остальные могут подниматься. Никому ничто не грозит. Мистер Фаррел?Говорящий сделал приглашающий жест, но Фаррел все еще колебался, не зная, как поступить. Стоявший рядом флик возразил:— Мы пойдем вместе с вами!— Калезиан хочет, чтобы вы оставались на месте, — сказал один из парней, — придется прикрыть нас, когда мы поведем мистера Фаррела по другой лестнице.— Мы обязаны оставаться с ним! — настаивали флики в штатском.— Здесь в кабине с вами жена кандидата!— Мы рискуем стать живыми мишенями, — вмешался другой вновь прибывший.— Я не уверен, что знаю вас, — сказал флик.— Послушайте, Туми!Вновь прибывший достал из кармана потертый бумажник, открыл его и протянул флику:— А вы ведь меня уже видели!Туми утвердительно кивнул головой, но, недостаточно убежденный, все еще колебался.— Мы получили приказ не покидать мистера Фаррела!— Проклятье! — пробормотал вновь прибывший. Он был недоволен, и в руках его появился пистолет. Стоящие в кабине бессознательно отшатнулись назад.— Руки за голову! — раздался строгий холодный приказ.Видимо, длительные переговоры ослабили внимание фликов, и они не успели достать свое оружие.Фаррел беспрекословно подчинился приказу. Он видел, что флики еще колебались. Потом и второй человек на лестнице выхватил свой пистолет, также направив его в кабину. И флики поняли, что им следует повиноваться.— Вы тоже, — сказал один из парней лифтеру, который широко открытыми глазами, с недоумением следил за всем происходящим.Лифтер тотчас поднял руки.Первый незнакомец сделал Фаррелу знак своим оружием:— Выходите!— Не... не убивайте меня, — промычал Фаррел.Он был страшно напуган, но старался говорить как можно спокойнее, не раздражая напавших. — Нет никаких оснований, я...— Заткнитесь, болван! Если бы я хотел вас убить, вы давно бы были мертвы. Я лишь хочу поговорить с вами.Затем, обратившись к своему спутнику, он сказал:— Постереги их! Я скоро вернусь.— Жаль, что не вышло по-другому.— Сойдет и так, — обернувшись к Фаррелу и злобно глядя на него, словно тот был виноват, что первоначальный план не удался, он добавил:— Ну, выходите, быстро!Фаррел, пошатываясь, вышел. Он почти поверил, что его не собираются убивать. Во всяком случае, не сейчас...«Что же им нужно от меня?» — лихорадочно думал он.— Опустите руки и идите нормально. Сюда, направо.Фаррел послушно направился по пустому коридору, он чувствовал за спиной дыхание идущего следом незнакомца. Они дошли до двери с зажженной над ней красной лампочкой, и незнакомец приказал:— Сюда!Фаррел послушно открыл дверь, прошел в нее и очутился на небольшой лестничной площадке.Здесь Фаррел подождал, не последует ли команда спускаться или подниматься, но незнакомец молчал. Он плотно закрыл за собой дверь, дернув за руку, заставил Фаррела повернуться и с силой ударил в живот, чуть ниже пояса.Тот согнулся пополам и отлетел к стене, схватившись обеими руками за живот: страшная, режущая боль пронзила его.Незнакомец ждал. Лицо его было непроницаемым, ледяные глаза равнодушно наблюдали за поверженной жертвой.Фаррел старался восстановить дыхание, борясь с подступающей тошнотой и прислушиваясь к постепенно затихающей боли в животе. Сощурив глаза, с открытым ртом, смотрел он на этого страшного человека, пытаясь понять, почему он так поступил с ним и что намерен делать дальше.— Я хочу, чтобы вы поняли, что мне не до шуток! — сказал незнакомец. — Надеюсь это вам ясно. Горло у Фаррела было каким-то чужим, будто протертым наждачной бумагой, и ему было довольно трудно говорить.— Очень хорошо! Теперь ответьте на мои вопросы. Только правду. Во-первых, кто вас финансирует?Фаррел не сразу понял вопрос.— Я не... — он закашлялся, и это также причинило ему боль. Схватившись за горло, он спросил: — Что? Я не понял...— Один из помощников Лозини вас финансирует. Кто из них?«Господи! Скандал!» — это первое, что пришло Фаррелу в голову.— Уверяю вас, вы ошибаетесь...Незнакомец держал пистолет в левой руке. Он тут же поднял его и сильно ударил Фаррела по правому плечу.Фаррел завопил от боли. Вопль этот эхом отозвался по всей лестнице. Незнакомец молниеносно зажал Фаррелу рот и крепко прижал его голову к стене, пока не замерло эхо.Фаррел же схватился рукой за свое плечо: боль была невыносимой. Он чувствовал, как дрожат его губы, и знал, что незнакомец прекрасно понимает его состояние. В нем боролись злоба и страх. Этого страха он бесконечно стыдился.Наконец незнакомец отпустил его голову и отступил на шаг.— Мне некогда терять время напрасно, — сказал он. — Я тороплюсь. Я знаю, кто вас финансирует, кто, кроме людей Лозини, может вас поддержать, а кто нет. Этот список очень короток. Итак, кто это? Или вы мне скажете правду, или я просто разорву вас на части здесь же и пойду задавать этот вопрос другому.«Он знает... — подумал Фаррел. — Ему известны несколько человек, но он не знает, кто именно. Может, солгать ему, указав на кого-нибудь другого? А что, если я скажу ему, что это Фрэнк Фаран, парень из ночной „коробки“?»— Если вы мне солжете, — продолжал незнакомец, словно прочитав его мысли, — так вот, если вы мне солжете, я вернусь ровно через час и убью вас! Сделать это будет несложно, точно так же, как мы это сделали только что.Фаррела била мелкая дрожь... Он мучительно думал:«Как сказать этому чудовищу правду? Безусловно, я потом смогу отрицать все, тем не менее...»Незнакомец поднял кулак.— Буанаделла! — завопил Фаррел. — Луис Буанаделла! Глава 24 Гаролд Калезиан с портфелем в руке спустился по трапу самолета и сел в темно-зеленый «бьюик», ожидавший его на стоянке в аэропорту Тэйлора под палящим солнцем. Он бросил портфель на заднее сиденье машины, включил кондиционер и направился в город. Через десять минут он уже заводил «бьюик» в цокольный этаж роскошного здания, где жил один, расставшись, но не разведясь с женой.Калезиан вошел в лифт, чтобы подняться в свою квартиру на восьмом, самом верхнем этаже здания. С балкона его квартиры был виден центр города — вид напоминал днем мрачноватые театральные декорации, ночью же, благодаря неоновым вывескам, вполне впечатляющий.Калезиан открыл входную дверь и вошел в квартиру. Здесь было очень душно: уйдя из дому в восемь утра, он оставил все окна закрытыми.Калезиан нахмурился, закрыл за собой дверь и, держа в руке портфель, прошел из прихожей в гостиную.«Должно быть, отказал кондиционер», — подумал он. Но окно в гостиной оказалось открытым. Может быть, ветер? Казалось бы, нет никаких оснований для беспокойства. Все должно было совершиться, как задумано, ничего не должно сорваться! Учтена каждая мелочь.Тем не менее, Калезиан, проходя через гостиную, чтобы захлопнуть окно, невольно крепче сжал ручку портфеля.На балконе, облокотясь о балюстраду напротив двери, и слегка щурясь от солнца, стоял Ал Лозини.— Салют, Гаролд, — сказал он.Удивленный Калезиан молча застыл на месте. Поведение Лозини было так же странно, как и его появление здесь. Он не выглядел ни агрессивным, ни недовольным. Похоже, он стоял, против обыкновения никуда не торопясь. В ярком солнечном свете яснее читался его возраст.— Выходи-ка на солнышко, — предложил Лозини. — Это тебе полезно.Калезиан, не выпуская из руки свой портфель, вышел на балкон.— Ты меня просто удивил, Ал, — наконец проговорил он.— В молодости я был взломщиком. Твои замки — семечки! Я мог приехать сюда на фургоне и в три четверти часа вывезти отсюда все!Калезиан нахмурился.— Есть вещи, которые никогда не забываются, я полагаю, — сказал он, — например, взломать замок, вскрыть квартиру.— Нет, есть вещи, которые забываются! Например, не доверять всем! — твердо сказал Лозини.— Что-то я тебя не понимаю, — сказал Калезиан, а сам подумал: «Неужели он все знает?»— Садись, Гаролд, — предложил Лозини, указав на стул.Калезиан колебался. Мелькнула мысль, что стоит сделать два шага, и Лозини окажется за балюстрадой. «Восемь этажей — и от него останется только лепешка».Но Калезиан вряд ли сможет объяснить причину подобного «несчастного случая». У него не было такого веса в полиции, чтобы приостановить потом расследование, которое неизбежно начнется в этом случае, особенно если все это произойдет под балконом его квартиры.Все эти мысли лихорадочно пронеслись у него в голове, и ему вдруг показалось, что Лозини обо всем догадался: и о том, что Калезиан попытается столкнуть его вниз, и о том, как это и для него, Калезиана, опасно, слишком опасно.— Ну, Гаролд, садись же!Калезиан уселся верхом на шезлонг, крепко упираясь обеими ногами в пол, готовый ко всему. Портфель он положил на колени и оперся на него руками. Он старался напустить такой же равнодушный вид, какой был у Лозини.— Ты хочешь мне что-то сказать? — наконец проговорил Калезиан.Лозини не ответил. Он изучал Калезиана, будто раздумывая, стоит ли с ним откровенничать.Гаролд Калезиан ждал. Внешне ему удалось скрыть свое нервное напряжение. В конце концов Лозини медленно кивнул. Потом отвернулся, чтобы посмотреть на город.— Пока я тебя ждал, — начал он, — я много думал о прошедшем. Как все здорово складывалось когда-то!И каким орлом я был.— Естественно. Ведь все меняется, к сожалению, — вставил Калезиан, внимательно слушавший излияния Лозини.— А теперь я почти уничтожен, — продолжал тот. — Знаешь, как тяжело это говорить? Я смотрю на себя в зеркало, вижу почти старика и не узнаю себя... Такое ощущение, будто я забыл то, что всегда знал, и не могу понять, как это случилось. Точно так же, будто забыл надеть брюки, выйдя в город...— Ты еще в полной форме. Ал, — отозвался Калезиан, мысленно спрашивая себя, не хочет ли Лозини сказать всем этим, что готов отойти от дел. Так ли это? Может, он и пришел сюда просто сообщить о своей отставке и попросить помощи у него, Калезиана, чтобы спокойно и тихо совершить все это. Калезиан почувствовал, как его напряжение постепенно спадает: — У тебя впереди еще долгие годы, Ал!— Не успокаивай меня, Гаролд. Я почти решил устраниться и все бросить... И отправиться играть в шашки... — добавил Лозини с горькой усмешкой.Калезиан внимательно наблюдал за ним, взвешивая каждое его слово.— Почти? — невольно переспросил он.— Да, Гаролд.Лозини сунул руку в карман своего пиджака так медленно и красноречиво, что Калезиан не сомневался ни секунды: Лозини достанет пистолет. И вдруг он и вправду появился в руке Лозини, и дуло его было направлено прямо на Калезиана.Пальцы Калезиана, сжимавшие портфель, ослабли сразу же, но он сдержал себя, сидел, не шелохнувшись.— Осторожнее, Ал! — только и сказал Калезиан.— Да, я уйду, — все так же спокойно, все тем же безразличным тоном продолжал Лозини, — но только так, как захочу сам! Я не позволю себя уничтожить. Я не позволю сбросить себя, как ненужного старика!..— Ал, я не понимаю, о чем ты...— Датч или Эрни? — оборвал его Лозини. — Это не может быть никто третий.Калезиан сощурил глаза, ошеломленный услышанными именами, но, глядя прямо в дуло грозно направленного на него пистолета, не мог больше изображать невинного.— Ал, у тебя преимущество передо мной в двадцать лет, — сказал Калезиан. — Я действительно не могу...— Это верно, мерзкий подонок! — твердо сказал Лозини и грязно выругался тем же странно спокойным тоном. — У меня, действительно, большое преимущество перед тобой! Но ты этого даже не знаешь. Все, что я пока хочу от тебя, это имя, понял? Эрни Дюлар или Луис Буанаделла? И ты мне это скажешь! Так который же из них?— Ал, я не имею ни малейшего представления, кто это...— Я размозжу твою грязную башку, — продолжал Лозини, голос его стал твердым и угрожающим. — Или сперва выстрелю тебе в ногу, и ты останешься хромым на всю оставшуюся жизнь. Если останешься... Тебе придется волочить лапу, когда отправишься к своим подручным... Если отправишься...— Ал!..— Не пытайся больше отрицать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29