Но это было то же, что и по отношению к Николасу — ее он тоже игнорировал!Почему, спрашивала она себя каждую ночь, почему он так отдаляется от нее? Зачем тогда он разыскал ее и заставил ехать с ним?Конечно, здесь не было уединенных мест, но все-таки, упрямо говорила она себе, при желании они могли бы поговорить — если бы только он этого захотел. Даже простой, ничего не значащий повседневный разговор лучше, чем эта привычка пристально смотреть сквозь нее. Теперь она с болью вспомнила те дни в Париже. Иногда глаза его загорались, но проблеск чувств тут же исчезал. Желание? Ненависть? Что это было?Ее немилосердно изводило его молчание по поводу их будущего. Что бы она ни делала, ее мучило беспокойство: что же ему нужно от нее? Совершенно отчаявшись, как-то ночью она решила, что он замыслил страшную месть, но не хочет настораживать ее прежде времени. Эти мрачные мысли лишили ее последней надежды уснуть, она осторожно выбралась из фургона и села на жесткое деревянное сиденье, уставившись в глубину ночи.Мягкие серебряные дорожки ущербной луны освещали лагерь. Все спали, кроме мужчин, стоявших на часах. Тут и там в неясном свете потухающих костров она видела очертания спящих. Она подумала, замечают ли они, какие странные отношения существуют между ней и Джейсоном? Как всегда, ее мысли обратились к мужу. Где он? Спит где-то впереди? Проверяет посты?Внезапно, как будто ее бессвязные мысли дошли до него, он возник рядом и резко спросил:— Какого черта ты здесь делаешь?От неожиданности она чуть не свалилась со своего жесткого сиденья, если бы не его стальные руки. На мгновение они прижали ее к его телу, и это мгновение она так и висела, почти лежа на его груди, подняв свое лицо к его лицу. Но все продолжалось лишь секунду. Пробормотав проклятие, он поставил ее на землю, его губы жадно искали ее рот.Вспомнив его реакцию на ее неосторожное ответное чувство в Белле Виста, она воспротивилась волне жгучего желания, охватившего ее. На этот раз он не собирался возлагать на нее ответственность за собственные чувства, но она настойчиво отодвигалась от него, насколько позволяли его руки, а ее губы, обычно такие теплые и мягкие, были крепко сжаты. Осознав, что она делает, но не зная, что за этим стоит, он ослабил объятия и поднял голову — его глаза блестели в неясном свете.— Поддразниваешь? — Его ладонь тихонько поглаживала ее обнаженную руку, прозрачная и легкая сорочка слегка прикрывала ее грудь, и дрожь желания — желания, чтобы его тело взяло ее — пробегала по ней, когда его глаза замерли на неясных очертаниях ее сосков под тканью.Она была охвачена не только желанием, но и злостью — на свою неодолимую слабость перед ним. Что бы она ни делала, было неверным! Она видела его низко склоненное лицо, напряженный подбородок и подрагивающий мускул на щеке. Тихим голосом, задрожавшим от внезапной ярости, она прошипела:— Что же ты хочешь, Джейсон? Когда я тебе отвечаю, я — шлюха. Когда я этого не делаю, я дразню тебя. Скажи, какую роль я должна играть, чтобы ты был доволен! — злобно закончила она.Губы Джейсона от ярости сжались так же, как и ее, он больно схватил ее за руку.— Послушай, — с трудом произнес он, — нам стоит поговорить. Но здесь не время и не место. То, что ты сидишь ночью около фургона, преднамеренно или случайно, служит приглашением для любого мужчины. Мне жаль, — с сарказмом добавил он, — если я не так истолковал твои поступки.— Почему же тебе жаль? — с таким же сарказмом парировала она. — В прошлом я этого не замечала.Она вырвала руку и повернулась, чтобы взобраться в фургон, но его руки тисками обхватили ее за плечи и развернули к нему лицом.— Будь ты проклята! Ты самая упрямая, вспыльчивая и сварливая женщина, какую я когда-либо встречал. Мне кажется, для нас существует лишь единственный способ решения, — мрачно сказал он. И прежде чем она поняла значение сказанного, он нагнулся и поднял одеяло, которое лежало на земле рядом с передним колесом телеги.Она тупо смотрел на него, потом озадаченно спросила:— Ты все время спал здесь? Тяжело дыша, он огрызнулся:— Да! Каждую ночь, как верный пес, охраняющий свою хозяйку!Резко рассмеявшись при этих словах, — он потащил ее за собой, широкими шагами удаляясь от спящего лагеря.Внезапно догадавшись, что он задумал, она взмолилась:— Джейсон, отпусти меня! Отпусти меня обратно! Он зло посмотрел на нее:— Вряд ли! Мы можем говорить лишь одним способом — и я желаю говорить!Когда фургоны скрылись за деревьями и кустами, он резко остановился и бросил одеяло на мягкий ковер из сосновых иголок. Кэтрин сделала еще одну попытку и нелепо пригрозила:— Я буду кричать!— Нет, не будешь! Твой рот будет слишком занят! — Он жадно притянул ее к себе — на этот раз ему не нужно было ее ответа.Кэтрин ослабла от сознания неизбежного — она хочет его, в таком случае, зачем же притворяться? И она не сопротивлялась водовороту страсти, болью отзывавшейся у нее в пояснице. Когда Джейсон потянул ее вниз на одеяло и снял с нее ночную сорочку, она не противилась, отогнав слабую мысль, что потом она будет ненавидеть и себя и его. Страсть опалила ее всю, каждая клеточка ее существа горела огнем страстного желания. Ее рот жаждал губ Джейсона, ее руки смело и бесстыдно ласкали его тело, как и он ее.Она подвергла его танталовым мукам: разжигая страсть, ее пальцы медленно скользили вниз по груди, медленно-медленно достигли его плоского живота и паха и остановились. Джейсон, который застыл при ее первом легком прикосновении, исступленно прорычал: «Быстрее, котенок!» И потянул ее руку вниз, туда, где он желал ее чувствовать. Потом, как бы в наказание за то, что она дразнила его, он играл с ней: его руки и губы ласкали знакомые изгибы тела, потом, поставив колено между ее бедер, он раздвинул ее ноги. Его руки и пальцы вызывали такую сладостную боль, что Кэтрин подумала, она умрет от желания, если он сейчас же не возьмет ее. Ее тело возбужденно выгнулось, она дала ему понять, чего хочет, и затем, когда ее губы умоляюще раскрылись, он взял ее, прервав ее удовлетворенный стон и почти причинив ей боль. Чувствуя, как двигается в ней, как впивается в нее своим большим телом, как руки его сжимают ее ягодицы, а губы впитывают ее губы, Кэтрин не ощущала ничего, кроме Джейсона, и того, что он ей давал. И его имя звучало в ней дрожайшей тетивой:Джейсон, Джейсон, ДЖЕЙСОН!Потом, когда она вернулась в реальный мир, его руки все еще нежно ласкали ее, а губы слегка пощипывали шею: она услышала, как он сказал со смехом:— Ты, маленькая дикая кошка, зачем расцарапала мне спину?И, прижавшись к ее гладким плечам, пробормотал:— Хм, котенок, я так скучал по тебе. Ты, как огонь в моей крови, но, — извиняясь, добавил он, — тебе лучше вернуться назад, пока на нас не наткнулся один из дежурных — или, что еще хуже, пока кто-нибудь не решил украсить свой пояс нашими скальпами. А вообще-то лучше бы никому не обнаруживать нас.Легкий шорох сзади заставил Джейсона тут же выхватить нож, который Кэтрин не замечала и который появился в его руке как по волшебству. Схватив одеяло, она инстинктивно откатилась в сторону, чтобы освободить ему путь. Внезапный тихий смех Джейсона заставил ее поднять глаза — в двух футах, не более, с бесстрастным лицом стоял Пьющий Кровь!Секунду высокий индеец выразительно смотрел на Джейсона, а затем исчез. Даже в свете луны было видно, как покраснела Кэтрин. Она подавленно спросила:— Он был здесь все время? По лицу Джейсона расползлась широкая улыбка, он пожал плечами:— Возможно! Пьющий Кровь — лучший из мужчин, которые у меня есть, никто не сделает и движения, чтобы он не узнал об этом. Но не беспокойся, котенок, — поддразнил он ее. — Он очень сдержанный и неболтливый. Насколько я его знаю, скорее всего, он отвел глаза и не обращал на твои крики удовольствия внимания, а следил за тем, чтобы никто не помешал нам — никто, будь то друг или враг.Смущение сковало все ее тело, а беззаботность Джейсона привела в ярость. Она шарила в темноте, разыскивая свою ночную сорочку, и, найдя, поспешно натянула ее на себя. Затем быстро пошла к фургону, не обращая внимания на Джейсона. С каждым шагом оскорбление казалось ей все более очевидным. В фургоне в ее ушах все еще звучал его тихий смех, и, лежа в темноте, она чувствовала, как горят от стыда ее щеки. Одна мысль о том, что завтра ей придется лицом к лицу столкнуться с чероки, казалась ей нестерпимой, хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Как мог Джейсон отнестись к этому так просто?На следующее утро Кэтрин была настолько подавлена, тиха и замкнута, что Жанна забеспокоилась:— Мадам чувствует себя хорошо?Именно в этот момент мимо проходил Пьющий Кровь, лицо Кэтрин залилось краской, ей тут же померещилась улыбка в уголках его четко очерченных губ, и она ответила резким, твердым голосом:— Нет! И занимайся своим делом!Порядком напуганная мрачным настроением мадам, Жанна тотчас замолчала, решив, что длительное путешествие идет ей во вред. Счастливое бульканье Николаев привлекло ее внимание, и она тут же забыла о Кэтрин и о ее странном поведении.Этого нельзя было сказать о самой Кэтрин. В ее воображении проносились сотни картин, в которых она подвергала мучительным пыткам и Джейсона, и Пьющего Кровь. День продолжался, время от времени она лицом к лицу сталкивалась с Пьющим Кровь, и ее смущение постепенно исчезло, уступив место негодованию. После того как Пьющий Кровь несколько раз проехал мимо ее фургона, каждый раз останавливаясь, чтобы задать Сэму какой-либо незначительный вопрос якобы по просьбе Джейсона, Кэтрин отправилась на поиски.Вскоре она нашла Джейсона верхом на мускулистом гнедом. Одна длинная нога привычно зацепилась за выступ седла, белая рубашка расстегнута почти до талии, шляпа сдвинута назад — он был занят скручиванием тонкой сигары. Она завороженно наблюдала за движениями его длинных пальцев, за тем, как он закончил эту тонкую работу и удовлетворенно раскурил сигару. Выпустив дым из ноздрей, он приподнял бровь в немом вопросе, что она здесь делает, и Кэтрин почувствовала, как ее сердце затопила любовь. Какая же ты глупая гусыня, сказала она про себя, а вслух твердым голосом произнесла:— Я хочу поговорить с тобой.С насмешливым выражением Джейсон ответил:— Так говори, я же тебя не останавливаю.— Есть ли какие-нибудь особые причины, по которым Пьющий Кровь задает Сэму бесчисленные бессмысленные вопросы? Не проходит и мили, чтобы он не подъехал к нам и не сказал какой-нибудь чепухи.Его зеленые глаза заблестели, усмешка тронула уголки рта, он посмотрел вниз, затем медленно оглядел ее. Она ждала ответа. В конце концов, когда она уже была близка к тому, чтобы в ярости топнуть ногой, он вынул изо рта сигару и медленно сказал:— Я подумал, что после прошлой ночи ты будешь чувствовать себя неловко с Пьющим Кровь, и решил, что ты лучше всего справишься с этим, если будешь чаще видеть его.— Большое тебе спасибо! Твоя доброта и предупредительность просто не знают границ, — сказала она с холодной вежливостью.Даже следы смеха исчезли из его глаз.— Тебе могут не нравиться мои методы, котенок, но я делаю то, что считаю нужным. Это мой человек, и я не хочу, чтобы между людьми, которые мне дороги, были натянутые отношения. Понимаешь?Почувствовав металл в его голосе, Кэтрин еще с минуту молча смотрела на него, потом повернулась на каблуках и гордо направилась к фургону.Пьющий Кровь больше не интересовался Сэмом, и Кэтрин стало легче. Джейсон прислушался к ее словам. К несчастью, она была не в том настроении, чтобы видеть его добродетели, если они у него были, по этому поводу она то и дело меняла мнение.Остаток дня пролетел незаметно, и не потому, что произошли какие-либо изменения в его обычном распорядке, и не потому, что изменился пейзаж — ей было о чем вспомнить и подумать. Не раз ее щеки вспыхивали румянцем при мысли о прошлой ночи, но она была растревожена последними его словами. Всем сердцем желая понимать его слова и поступки, она страшилась не правильно истолковать их мотивы и в конце концов решила, что эти слова любой мужчина говорит любой женщине после удовлетворения страсти.Что касается его желания — ведь он не любил ее, когда овладел впервые, и сейчас мало что изменилось, — то это была долгое путешествие, он был без женщины, в этом все и дело! Она крепко держалась за эту мысль и дала слово больше не противодействовать ему. Ее тело всякий раз предавало ее, отвечая страстью на его прикосновение столь быстро, что она не успевала остановить себя. Вспоминая прошлую ночь, она знала, что стоит ему только протянуть руку, и строгие запреты, которые она накладывает на свои чувства, рассыплются, как старинный пергамент.Эта ночь вроде бы расшатала барьер между ними — Джейсон начал искать встреч с ней, был внимателен и даже пустил в ход обаяние, вызвав трепет в ее сердце. Кэтрин старалась не замечать предназначенных ей ослепительных улыбок, притворяясь, что не слышит его, злила его своим ледяным самообладанием, односложными ответами.Подсев к ней во время ужина, он устроился поудобнее, прислонившись спиной к колесу фургона, и пытался вытащить Кэтрин из ее раковины. Физически она была рядом, он мог протянуть руку и дотронуться до нее, и Кэтрин была бы поражена, если бы знала, как часто ему хотелось обнять ее и притянуть к себе.Но она настороженно относилась к каждому его движению, боясь, что он разрушит возведенную ею защитную стену. Когда он был рядом, она как бы замерзала изнутри: вежливо слушала, когда он говорил, но только если он говорил о чем-то постороннем. А Джейсон, ненавидя эту спокойную чужую улыбку, готов был трясти ее до тех пор, пока у нее не застучат зубы, или целовать ее до тех пор, пока она не растает рядом с ним.Несмотря на то, что между ними было так много нерешенного, они постепенно начали многое узнавать друг о друге. По молчаливому обоюдному согласию, не подлежало обсуждению ни их прошлое, ни их будущее. Табу не распространялось на то, что было до их встречи в цыганском таборе и что случилось во время путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24