— Адам, я рожаю!— Господи! — ужаснулся он, в два прыжка преодолел комнату, подхватил ее на руки и понесся наверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки и во все горло созывая слуг. — Черт побери, куда они все подевались? — в страхе бормотал он.Последующие часы были хаотичны, но Николае Сен-Клер Сэвидж, которому так не терпелось увидеть свет, пробился в мир через три часа после того, как Адам уложил Кэтрин в постель. Это были стремительные и трудные роды. Кэтрин едва не задохнулась, но облегченно услышала, как закричал младенец. Вскоре ей, ослабевшей от разрешения, вложили в руки крохотный запеленутый комочек — нового представителя мужской половины человечества.Николае родился маленьким, зато он быстро прибавлял в весе и размерах, а в четыре месяца набрал и превзошел все, что не получил при своем преждевременном рождении. У него было многое — обожание матери, безумная любовь дяди и внимание всей челяди Белле Виста, и никаких причин, мешающих наслаждаться тем миром, в котором он объявился.Теперь Кэтрин находила свою жизнь самой замечательной, а дом брата — самым лучшим местом Вселенной. Она буквально расцвела, улыбка ее стала более нежной, движения более уверенными. К ней вернулась прежняя стройность, но лицо изменилось — округлилось, а глаза стали еще глубже.Теперь это была молодая женщина. За те весенние месяцы, что они с сыном провели под огромными магнолиями, которые росли возле Белле Виста или в прохладе широкой галереи перед фронтоном дома, ее красота стала вызывающей.Даже Адам был поражен этим восхитительным существом в своем доме. Наблюдая, как она смеется, склонившись над зеленоглазым сыном, глядя на ее длинные, вьющиеся волосы, блестящие, словно вороново крыло, на ее кожу цвета абрикоса под жарким солнцем, на губы, напоминающие спелые вишни, на блестящие аметистовые глаза, он был просто ошеломлен и подавлен.После всех споров Кэтрин наконец убедила его, что ее решение единственно правильное, что их жизнь должна остаться такой, как она есть. Вместе они написали Рэйчел о том, что у нее родился внук, и оба пригласили ее переехать к ним в Натчез.Кэтрин особенно хотела, чтобы мать была поблизости, если уж не в Белле Виста, то хотя бы в их городском доме в Натчезе. Рождение сына словно открыло ей глаза: она поняла, как страдала Рэйчел, когда Рейна украла у нее Кэтрин и Адама, как она потом боролась за детей, вновь скрепляя те узы крови, что связывали их. Не было никаких причин, чтобы Рэйчел оставалась в Англии, когда дети ее устроили свою жизнь в Америке и хотели, чтобы она присоединилась к ним. Кэтрин изложила все эти доводы.Это было ее третье письмо к матери с тех пор, как она исчезла, в обоих она умоляла Рэйчел не сообщать Джейсону, если он станет ее разыскивать, своего местонахождения. Рэйчел выполнила ее просьбу и отсылала ничего не значащие ответы на запросы герцога Роксбери об исчезнувшей жене его племянника. Но, читая последнее письмо дочери, она почувствовала боль за них обоих: такие молодые, такие гордые и такие глупые.В последнем письме о Джейсоне не было никаких упоминаний, но, зная теперь о рождении его сына, она глубоко задумалась и пребывала в этом состоянии немало дней. Ей было о чем поразмышлять Как и написала Кэтрин, ее действительно мало что удерживало в Англии. Она была относительно богата и могла не опасаться, что станет обузой для детей. Слава Богу, она еще в состоянии сама о себе позаботиться. И хотя идея совместной жизни с Адамом и Кэтрин была словно глас с небес, ей хватило мудрости подумать, что новизна жизни втроем под одной крышей скоро пройдет и лучше будет, если она сразу подыщет себе небольшой, уютный домик неподалеку от них.Итак, все решено! С авантюрным блеском в голубых глазах Рэйчел вручила свои дела в руки весьма уважаемого управляющего старинной банкирской фирмы их семьи. Не отвечая на комментарии Эдварда о том, что она явно поглупела, сошла с ума и так далее, Рэйчел невозмутимо готовилась к воссоединению со своими детьми. Перед отплытием, после долгих бессонных ночей, она собралась с духом и нанесла визит в Лондоне герцогу Роксбери.Герцог — его серые глаза при этом смеялись — не проявил никакого изумления, когда она положила перед ним письмо Кэтрин и сказала с шутливой небрежностью:— Мне уже несколько месяцев известно, где Кэтрин. Я не сказала бы вам об этом, если бы не рождение мальчика. И я не намерена, чтобы права этого ребенка отрицались.Роксбери невозмутимо взял письмо и медленно прочел его.— Значит, Джейсон, его отец, и не подозревает об этом, — сказал он наконец. — Не хотите ли, чтобы я проинформировал его об этом событии?Рэйчел колебалась, и герцог, глядя на ее все еще молодое лицо, мягкие вьющиеся волосы и яркие синие глаза, подумал бесстрастно, на кого похож ее ребенок, родившийся много лет назад, на нее или на своего отца?Рэйчел вернула его мысли к настоящему, когда сказала:— Я направляюсь, чтобы присоединиться к Кэтрин и моему сыну в Натчезе, и я намерена развязать этот узел. Попрошу вас написать Джейсону о моем приезде и объяснить, чтобы он ничего не предпринимал, пока я не увижусь с ним. Я должна бы сделать это сама, но вы, — она выстрелила в него вызывающим взглядом, — знаток в сглаживании дел подобного рода и, без сомнения, сделаете все наилучшим образом.— Без сомнения, — сухо подтвердил он. Потом спросил небрежно:— Вы все еще помните зло, дорогая? Вы же знаете, что все делалось ради блага.Рэйчел вспыхнула и с болью, какую не знала уже многие годы, запнувшись, ответила:— Ко… конечно нет!Сузившимися глазами Роксбери с минуту смотрел на смутившуюся Рэйчел, потом спросил:— Вы полагаете, что приняли мудрое решение — отправиться в Натчез?Рэйчел не стала делать вид, что не поняла его.— Может быть, оно и не мудрое, но я не вижу оснований, почему одинокой немолодой женщине нужно оставаться в Англии, когда можно жить рядом со своими детьми. Вы ведь знаете, я не собственница.Герцог медленно кивнул и неожиданно почувствовал себя безмерно уставшим. Потом спокойно произнес:— Если вы приняли твердое решение, я не буду уговаривать вас изменить его и напишу Джейсону этим же вечером. Значит, сообщить ему, что вы встретитесь с ним в Новом Орлеане?— Нет! Сначала я должна поговорить с Кэтрин, иначе это будет предательством по отношению к ней. Она убеждена, что ничто не смирит ее и не заставит быть женой Джейсона.— Тогда, Бога ради, на что вы надеетесь? Она скрестила с ним взгляд, потом твердо ответила:— Я намерена сделать так, чтобы Кэтрин хотя бы согласилась делить своего сына с ним. Это не правильно, что мальчик будет расти, не зная, кто его отец. И если они не могут жить вместе, то, по крайней мере, они могут вежливо встречаться.Рэйчел покинула дом герцога встревоженная и расстроенная и была рада очутиться в отеле, где остановилась. Взяв себя в руки, она присела к маленькому столику на тонких ножках и начала писать Кэтрин. Она писала и успокаивалась, и к концу письма легкая улыбка озарила ее лицо. Она чувствует, все будет хорошо. Скоро, очень скоро она будет с ними и заживут они замечательно.Если бы Рэйчел знала, какое письмо отослал герцог Джейсону, она бы так не думала. Он полностью пренебрег ее просьбой. Будь рядом с ней Джейсон, он по своему опыту мог бы ей сказать, что никогда не следует доверять Роксбери.Впрочем, Рэйчел и сама могла бы помнить об этом. Глава 4 Май — чудесный месяц. Нет еще изнуряющей летней жары, и Кэтрин наслаждалась восхитительными теплыми днями. Незадолго до этого у нее вдруг пропало молоко, и негодующий Николае с сожалением был переведен к кормилице. Теперь у нее было больше времени, чтобы заняться собой, поскольку в доме было достаточно черных служанок, готовых примчаться на малейший его писк.Она познакомилась с несколькими компаньонами Адама, в основном такими же молодыми холостяками, как и он сам. Раньше все приглашения, которые к ним поступали, можно было отклонять, ссылаясь на беременность. Теперь она решила немного расширить круг знакомств, в конце концов, она собиралась сделать Натчез своим домом.Бывший губернатор Стефан Майнор был одним из самых респектабельных друзей Адама. Его жена и Кэтрин сразу понравились друг друга. Катарину Линтот Майнор, невозмутимую длиннолицую блондинку, восхищала отчужденность Кэтрин от общества. Не зная истинных причин этого, «желтая герцогиня», как называли Катарину Майнор, выказала сестре Адама свою благосклонность и одобрение, после чего Кэтрин обнаружила, что оказалась в центре общественной жизни Натчеза. Не зная удовольствия от балов и званых вечером, которые были местом встреч жен и дочерей здешних плантаторов, она начала восхищаться ими в той же степени, в какой недавно еще опасалась.Время от времени на ее горизонте обозначались некий темные тучи: непонятно, почему никогда не появляется муж этого милого создания? Конечно, никто прямо не спрашивал, где ее муж, тем не менее эта загадка была темой оживленных рассуждений дам.Тем из них, кто пробовал углубиться в предмет, пренебрегая хорошими манерами, Кэтрин научилась давать пустой ответ, но однажды она похолодела, когда, усыпанная бриллиантами, пожилая леди промурлыкала: «Вы говорите, Сэвидж? Не родственники ли Сэвиджей Бове?» Кэтрин сделала вид, что она не расслышала, и быстро перевела разговор на другую тему.Но был один человек, кто не понимал намека, что тема отсутствующего мужа не подлежит обсуждению, и она начала содрогаться, встречая стройного, улыбающегося испанского лейтенанта Бласа Давалоса.Лейтенант объявился в роли пылкого поклонника, но Кэтрин не нравилась вспышка сомнений, появившаяся в его черных глазах при упоминании ее замужнего имени. Он определенно ухаживал за ней, умело отсекая от нее других поклонников, так что ей ничего не оставалось делать, как терпеть его комплименты и знаки внимания. Несмотря на то что Кэтрин постоянно напоминала, что она замужняя женщина, Давалос открыто добивался ее, к общему неодобрению пожилых матрон.Однажды вечером, когда Давалос увел ее с бала в большом доме Майноров, выстроенном в испанском стиле, чтобы немного пройтись и подышать свежим воздухом, Кэтрин вынуждена была резко заговорить с ним:— Это неприлично. Я замужняя женщина, и вы не должны компрометировать меня. Проводите меня в зал.Но Блас только лениво улыбнулся и, не обращая внимания на ее требование, подтолкнул Кэтрин к вымощенной камнем тропинке между высокими, благоухающими кустами роз.— Разве, моя дорогая?— Что «разве»? — Кэтрин осторожно взглянула на него в свете ярких фонариков, висящих над их головами.— Разве вы замужем?Скорее разгневанная, чем напуганная, она воскликнула:— Конечно! Как смеете вы задавать мне подобные вопросы?— Я заметил, что вы не угрожаете мне гневом вашего мужа. Может ваш муж не подозревает, что вы живете в Натчезе или что вы вообще существуете?Кэтрин ничего не ответила. Вырвав свою руку из рук Бласа, она круто развернулась на каблуках и заспешила в сторону бальной залы; ее шелковое платье волочилось по земле следом. Блас остановил ее громким возгласом:— Я все думаю, женился ли Джейсон на вас? Или только обесчестил? Ваш сын определенно напоминает Джейсона, и я не стану винить вас, если вы придумали это замужество, чтобы прикрыть позор.Ошеломленная, разом побледневшая, Кэтрин резко выпалила:— Я не намерена обсуждать с вами, кто мой муж. И если вы думаете, что мой муж этот Дж… Дж… Джейсон, почему вы не спросите об этом его?— Я могу сделать это. Но я бы предпочел вместо этого, чтобы вы были ко мне более благосклонны!Почувствовав неприкрытую угрозу, она бросила ему взгляд, полный отвращения:— Вы достойны только презрения! Идите и спрашивайте Джейсона обо всем, что вам угодно, но я предпочту умереть, чем оставаться хотя бы еще минуту в вашем обществе!Высоко подняв голову, она направилась в бальную залу, и, если Давалос и хотел еще что-то сказать, он вынужден был замолчать, потому что на аллее появился еще один ее поклонник, Годфри Андерсон. Невидяще улыбнувшись своему спасителю, она позволила проводить ее обратно в дом и флиртовала с ним весь остаток вечера, не оставив Давалосу ни малейшего шанса продолжить разговор.Несколько дней она жила в страхе, что Блас осуществит свою угрозу Узнав, что его вызвали на службу в Луизиану, она совсем забеспокоилась. Но затем письмо от Бласа, полученное на следующей неделе, в котором он сожалел по поводу этого эпизода, дало ей надежду, что он ничего не скажет Джейсону, — если он действительно его знал.Скрытое любопытство по поводу ее отсутствующего мужа не утихало, но благодаря бывшему губернатору и его жене, явно симпатизировавших Кэтрин, она была принята во всех аристократических домах. Атмосфера таинственности вокруг нее делала ее еще более привлекательной в глазах молодых джентльменов, и галантные кавалеры всегда оттесняли от нее Адама, горя желанием составить ей компанию.Кэтрин старалась достойно играть роль молодой матроны с подрастающим сыном, но трудно было сидеть и вести чинные разговоры со старшими дамами, когда ноги так и ходят в такт вальса. И когда вокруг столько блестящих джентльменов, готовых закружить ее по блестящему паркету зала для танцев.— Тебе надо быть более осмотрительной, дорогая, — предупредил ее Адам, когда однажды вечером они возвращались после очередного приятного вечера у Майноров. — Несколько человек полагают, что твой муж — просто выдумка, чтобы объяснить рождение Ника. Если ты не будешь остерегаться, кто-нибудь найдет время, чтобы выяснить, существует ли в действительности мистер Сэвидж. Как неосмотрительно мы не дали ему еще одно имя, кроме твоего настоящего. Но более всего меня беспокоят телячьи взоры, какие кидает на тебя молодой Андерсон. Его отец тупоголовый тори, и, если только до него дойдет, что единственный сын близок к тому, чтобы сделать предложение женщине с сомнительным прошлым, он проследит твою родословную от Адама и Евы!Сонно улыбнувшись, Кэтрин поддразнила его.— Адам, ты сам говоришь, как тупоголовый тори.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24