— Самонадеянности? — В ее голосе слышалось изумление. Он кивнул.— С моей стороны было слишком самонадеянно думать, что я смогу предусмотреть все поступки Давалоса.Кэтрин замерла. Этот незнакомец с виноватыми глазами и мягким голосом смущал ее. Она была в смятении от его ласкового прикосновения. Кэтрин приготовилась к бурному, яростному взрыву, но спокойный, признающий свою вину человек сбил ее с толку, и, запинаясь, она сказала:— Это была не только твоя вина.— Джейсон нежно гладил ее руку своими загорелыми пальцами, потом внезапно поднял голову — как хорошо знала она этот злой взгляд. Гораздо лучше, с горечью подумала Кэтрин, чем то выражение нежности, которое было на его лице мгновение назад.— Нет, это была моя вина, — сказал он резко, затем тяжело вздохнул и уже более спокойно добавил:— Сейчас не время спорить. Оставим это. Я предпочитаю сражаться на равных, а сейчас у меня такое чувство, что своим ботинком я раздавил месячного котенка.Она почувствовала себя задетой; Не хватает, чтобы ее жалели! Ее гордость не могла вынести этого, и она огрызнулась:— Пусть это тебя не останавливает!Он ухмыльнулся на ее злобный выпад и почти пропел:— Моя маленькая волшебница!Она ответила ему яростным взглядом и без всякого перехода сказала:— Я голодна.Джейсон рассмеялся, а чуть позже Кэтрин наблюдала, как он достает куски хлеба, вяленое мясо и головку желтого сыра.Возможно, это не была та диетическая пища, которая требуется для больной, но Кэтрин быстро управилась с ней. Джейсон молча протянул ей чашку с прохладной озерной водой, и она с благодарностью запила хлеб и мясо. Он ждал, когда она закончит с едой, и со вздохом сказал:— Не думаю, что это самая лучшая пища в твоем положении. Пока не стемнело, поставлю-ка я пару силков. Я, конечно, не сравниваю себя с нашим поваром в имении, но приготовить тушеное мясо и бульон смогу. Главное, чтобы было мясо!Кэтрин теперь во всем от него зависела. Она думала, что умрет от смущения, когда в первый же вечер, невзирая на ее протесты, он обмыл ее грязное и избитое тело теплой водой, согрев ее в большом черном чайнике на очаге. Ее грязную окровавленную одежду он бросил в угол, как настоящая сиделка разорвал на бинты одну свою рубашку, а в другую завернул ее. Мягкая льняная ткань живительно прильнула к ее измученному телу, и она с благодарностью откинулась на кровати.Лицо Джейсона, когда он осторожно обмывал ее тело, было только заботливым, он прикасался к ней так, как это сделала бы мать.Лишь после этого Джейсон попросил Кэтрин рассказать обо всем, что с ней произошло. Но Кэтрин не могла говорить — ни об изнасиловании, ни о том, что она убила человека. Настойчивые вопросы мужа привели к тому, что она уткнулась лицом в подушку и прошептала:— Я не хочу говорить об этом. Джейсон оставил ее в покое — позже все выяснится, сейчас ей нужно отдохнуть и окрепнуть. Ему не хотелось думать об утраченном ребенке, слава Богу у них есть Николае, он любим и в безопасности в Терр дю Кер. Теперь там бабушка и дедушка, которые, нужно думать, откликаются на каждое требование юного джентльмена. Последствия этого они еще почувствуют, когда вернутся домой.На следующее утро в ловушке, поставленной накануне, Джейсон нашел молодого оленя. Он сварил крепкий бульон, который Кэтрин нашла восхитительным. В течение следующих дней Джейсон изощрялся как мог, готовя ей вкусные блюда. Он боялся, что у нее начнется жар, но этого не случилось, и чувство страха за нее начало постепенно отступать.Джейсон почти не оставлял ее одну, отлучаясь лишь на то, чтобы принести воды, присмотреть за лошадьми и проверить силки. Он быстро справлялся с этой работой и тут же возвращался в хижину. Дважды в день, перед рассветом и перед закатом, он уходил проверять, нет ли каких знаков, говорящих о приближении Давалоса. Ему не хотелось оказаться захваченным врасплох. Когда Джейсон сидел на пороге хижины, глядя на горизонт, где высокие темные деревья встречались с голубым чистым небом, Кэтрин не могла бы сказать по его лицу, тревожило ли его что-нибудь. Сама она тосковала по сыну и по Терр дю Кер, и по своей матери — Джейсон рассказал о ее приезде. Но больше всего ей хотелось, чтобы было нарушено их уединение.Они мало говорили, обычно Джейсон задавал ей вопросы и получал односложные ответы. Оба понимали, что им многое нужно обсудить, но они не торопились. Кэтрин постепенно набиралась сил. На третий день он разрешил ей встать, но при первых же признаках усталости грубо отправил ее обратно в кровать. Не зная почему, она разразилась слезами, и это потрясло их обоих. Джейсон обнял ее вздрагивающее тело, его губы нежно прикасались к заплаканному лицу, голос дрожал, когда он успокаивал Кэтрин.— Не надо так плакать, маленькая моя любовь. Я больше, не буду грубить, но ты так упряма, что иногда это сводит меня с ума. Успокойся. Конечно, я животное, и, когда выздоровеешь, ты сможешь отомстить мне.Всхлипнув еще раз, она посмотрела ему в лицо, переполненное нежностью. Наверно, это из-за болезни, в изумлении решила она. Не мог же Джейсон смотреть на нее с любовью?Легко поцеловав ее в нос, он спросил:— Теперь лучше?Кэтрин вдруг одарила его широкой улыбкой, от которой у него слегка закружилась голова. Губы его медленно раздвинулись в ответной улыбке.На следующий день он опять разрешил ей подняться, но лишь на шестой день позволил надеть брюки и рубашку, которые привез для нее.. Часть дня он заставлял ее отдыхать, но вечером после обеда, когда они впервые ели вместе за деревянным столом, он разрешил ей присоединиться к нему и посмотреть, как садится солнце. Обняв рукой за плечи, он прижал Кэтрин к себе и поцеловал в лоб. Стоя рядом с мужем, любуясь гаснущими красками дня, она хотела, чтобы это мгновение продолжалось вечно. Но солнце быстро село, и Джейсон, чувствуя, как она дрожит от вечерней прохлады, нежно увел ее у дом.Здесь она налила себе кофе из кофейника, который стоял на краю очага, и спросила:— Еще слишком рано, чтобы ложиться спать. Что мы будем делать?Джейсон насмешливо улыбнулся, и, поняв, что скрывается в ее невинном вопросе, она тут же воскликнула:— О, я не имела в виду это! Просто хотела сказать, что мне еще не хочется спать, и я не хочу, чтобы ты укладывал меня в постель, как уставшего ребенка!— Я никогда не укладывал тебя в постель, как ребенка.Она не обратила внимания на его замечание, быстро глотнула кофе, обожгла при этом язык и посмотрела на него так, словно это была его вина. Но не стала ссориться и попросила:— Расскажи мне о хижине. Откуда ты знал, что она здесь?Он тоже налил себе чашечку кофе и сел на стул напротив. Они спокойно разговаривали несколько минут, и вдруг Кэтрин спросила:— Джейсон, скажи, что ты здесь нашел? Я знаю, это не Сибола, но ведь что-то ты нашел?Он поставил на стол кофе и ответил вопросом на вопрос:— Откуда ты взяла? Я не говорил ничего подобного.— Нет, ты что-то нашел. Были же у Давалоса основания говорить, что ты знаешь что-то. И еще та фраза: «Изумруды и золото, которые вы носите, являются ключом к тому, за чем охотится Давалос». Джейсон медленно провел рукой по подбородку.— Никакого ключа тут нет. Это просто безделушка, которую мне хотелось иметь. Было два таких браслета, — продолжал он. — Один — у моего друга, Филиппа Нолана. Мы втроем — он. Пьющий Кровь и я — нашли сокровища, их было немного и, конечно, это была не Сибола.Как ребенок, которому пообещали на ночь сказку, Кэтрин выдохнула.— Расскажи еще.Джейсон устремил задумчивый взгляд на потолок, но видел он высокое жаркое солнце над высокими равнинами земли команчей. Воспоминания нахлынули на него с такой силой, словно он снова переживал все это.Снова предстала перед ним высокая отвесная стена каньона Пало Дуро, и он почувствовал тот восторг, который охватил его при виде пирамиды, возвышавшейся на дне каньона. Нолан знал, что это действительно был храм ацтеков. Потом они обнаружили пещеру и в ней нашли золотые браслеты.Захваченный воспоминаниями, он с трудом вернулся к реальности. Кэтрин, увлеченная его рассказом, спросила:— Ты потом вернулся туда?— Нет. Когда все есть, зачем желать большего? Странное выражение промелькнуло у него в глазах, и она поспешно пробормотала:— Я только спросила, не сердись на меня.— Забудь об этом. Все это было так давно. Вернулся ли туда Нолан, я не знаю, да меня это и не волнует. — Неприятно удивленный ее неподдельным интересом, он напомнил себе, что в то время сам был не старше нее, и тут же смягчился.— Не золотой ли браслет Нолана лишил покоя Давалоса? — осторожно спросила Кэтрин. Глаза Джейсона потемнели.— Возможно. Давалос всегда был алчным существом. И он не один. Я убежден, еще многие верят в золотые города ацтеков, только и ждут, чтобы их открыли.— Как бы я хотела быть мужчиной! Это несправедливо, что вам дано так много приключений, — вздохнула Кэтрин.— А разве, то, что я тебя похитил, для тебя не приключение?Не думая, что она говорит, Кэтрин привычно возразила:— Это было ужасно! Разве можно сравнивать то, что разрушило всю мою жизнь, с твоими впечатлениями?Боже, как застыло его лицо! Лучше бы подавиться ей этими словами! Глава 13 После того вечера время потекло медленнее. Они пробыли в хижине уже две недели, и Кэтрин заметно поправлялась. Она несколько раз заговаривала о том, чтобы уехать, но, казалось, Джейсон не торопился возвращаться. С раздражением она спросила, как долго они еще останутся здесь, и он лениво усмехнулся:— А к чему такая спешка? Я тебя не съем! С подозрением глядя на него, она поинтересовалась:— Разве никто не будет беспокоиться о нас? Джейсон безразлично дернул плечом.— Какая разница — днем раньше, днем — позже?— Как ты жесток! Я хочу видеть сына, и Рэйчел, наверное, сходит с ума от беспокойства. Если не ради меня, то хотя бы ради них вернемся как можно скорее!Джейсон, который в это время отдыхал, лежа на кровати, только сверкнул в ответ глазами, особенно заметными на фоне бороды, покрывшей его щеки и подбородок, взял Кэтрин за руку и притянул ее к себе. Оказавшись лицом к лицу с мужчиной, которого она любила несмотря ни на что, она пустила в ход единственное свое оружие — злость. Правда, оно далеко не всегда срабатывало, пасуя перед его влечением, уступая ее желанию, но сегодня ей было легко ненавидеть его ленивое высокомерие.— Отпусти меня! — Она яростно барахталась в его железных руках, пока он не уложил ее рядом и не начал целовать лицо.— Кэтрин, ну почему ты борешься со мной? Я начинаю подозревать, что с собой ты тоже борешься. Интересно, почему?Испуганная тем, что он рядом, она возобновила попытки освободиться, но он подмял ее под себя, уверенный в том, что сейчас она растает, как это бывало в прошлом. Но его прикосновения вызвали у нее не жар желания, а непреодолимый панический ужас. Когда она почувствовала его железные руки, внезапно в ее сознании помимо ее воли произошла страшная подмена — он стал Давалосом. Кэтрин сражалась, как дикое животное. Джейсон видел ее глаза, полные ужаса, слышал отчаянную мольбу:— Не трогай меня! О Боже, пожалуйста, не трогай! Если сначала он скептически отнесся к ее сопротивлению, то теперь озадаченно понял, что здесь не просто обычное ее упрямство. Он отпустил Кэтрин и хмуро наблюдал, как она отскочила в угол, как ее трясло.— Я просто не хотела, чтобы ты так до меня дотрагивался.На Джейсона страшно было смотреть.— Кэтрин, это должно прекратиться! Я не желаю всякий раз насиловать тебя, когда тебя хочу, как не желаю жить в состоянии постоянной войны. Пора признать тот факт, нравится тебе или нет, что мы женаты, и я не могу любить тебя платонической любовью! Не знаю, что у тебя на уме. Может быть, скажешь, что на этот раз я сделал такого, что так неприятен тебе? После того как Давалос похитил тебя, ты странно себя ведешь. Ради Бога, объясни, в чем дело?Она только проговорила:— Ребенок. Раздраженно вздохнув, он убрал со лба прядь волос и смотрел, как она стоит в углу, съежившись, напоминая раненое животное.— Ребенок, которого ты потеряла?Она кивнула.— Но какое это имеет отношение к твоему поведению в Терр дю Кер?Разозленная его настойчивостью, она разразилась истерическим потоком слов:— Я не хочу быть самкой! Найди кого-нибудь другого для этой роли! Я слышала, что ты сказал Элизабет в то утро в Париже. Ты никогда не хотел жениться на мне! Если ты только хотел, чтобы тебе подарили вереницу детей, почему не выбрал ее?— Ты думаешь, что говоришь? — неприязненно спросил ее Джейсон. — Я не знаю, о чем вообще идет речь, да и ты, наверно, тоже!— Говорю тебе, что я слышала! Ты сказал ей, что я нужна только для того, чтобы рожать сыновей, и ни для чего другого!Он давным-давно забыл ту сцену с Элизабет и зло ответил:— Не имею понятия, о чем ты говоришь! Если я так глупо и отвратительно объяснил твоей кузине, то просто для того, чтобы у нее не было на меня видов.— Я тебе не верю! Тебя заставили жениться на мне, и ты решил, что я подхожу для твоих целей! — кричала Кэтрин из своего угла.Тут Джейсон перебил ее:— Здесь ты заблуждаешься. Никто не мог заставить меня жениться, если бы я сам не захотел этого. Ты могла быть дочерью короля Англии, но если бы я тебя не выбрал — хочу добавить, сам не выбрал, — ничто не заставило бы меня жениться на тебе!Джейсон теперь так же тяжело дышал, как и Кэтрин, и был зол не меньше нее.— И никто не подталкивал меня. Если ты помнишь, это я предложил пожениться. Я мог запросто отправить тебя обратно в Англию!— Ты сказал, что тебе нужна лишь производительница. Ты сказал это Элизабет! — Кэтрин боялась поверить тому, что слышит. Господи! Этот разговор с Элизабет отравил ей жизнь!— Если бы мне нужна была женщина только для деторождения, я не выбрал бы тебя с такими узкими бедрами, а выбрал бы Элизабет — она больше подходит для этой роли, если ты помнишь, у нее чудесные широкие бедра!Кэтрин обиженно спросила:— Тогда почему же, если я не подхожу для этой роли, ты на мне женился?Джейсон совсем обезумел от ярости. Он подскочил к Кэтрин, встряхнул ее и заорал:— Бог знает! Конечно, не из-за твоего чудесного характера!И тут вдруг его осенило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24