– Кого бы ни прислал Марио, парень будет профессионалом.
Валенти задумчиво кивнул.
– Это верно. – Он взглянул на девочку. – Что скажешь, Али? Как насчёт прогулки?
Али с тревогой слушала переговоры мужчин. Она начинала понимать, что вопрос о прошлом Тони и о нынешних его проблемах куда серьёзней, чем ей казалось. Одно дело – разговоры вроде тех, что вели они с Тони до того, как все началось. Даже романтично, будто в мультиках о Богарте. Но теперь все было по-настоящему. Пусть так, решила она, но если сейчас бросить это дело, она никогда не узнает что это было. Олень, музыка… И вообще, Тони – её друг, а друзей не бросают, когда становится туго. Она сумела улыбнуться ему:
– Чего же мы ждём?
– Как по-твоему: кролики умеют читать? Али махнула рукой:
– Ох, Тони, давайте без глупых шуток.
– Ладно, ладно. Пусти-ка меня к двери. Возьму кое-что, и можно отправляться.
– Идите, – разрешила Али, – но имейте в виду: если не вернётесь через пять минут, уходим без вас.
Валенти, скрываясь за дверью, бросил Баннону взгляд, как бы говоря: «Ну что с ней поделаешь!» Тот рассмеялся.
– Пошли, – предложил он Али, – подождём его в конце дорожки.
Али пошла за ним. Предвкушение находок в лесу возбудило в ней свойственную от природы жизнерадостность. Когда Валенти показался на крыльце, Али уже приплясывала от нетерпения, забыв о своих страхах.
4
Хови Пила разбудило бьющее в глаза солнце. Перевернувшись, он придавил раненое плечо и поспешно перекатился обратно на спину. Над ним низко нависал оштукатуренный потолок. Повернув голову, Хови осмотрел комнату. Какого черта?.. Стенные панели под дерево, полки, забитые старыми изданиями «Райдер дайджест», в рамке на стене – карась, зеркальный шкафчик со свалкой дезодорантов, косметических флакончиков и колготок – что за бред? Да ещё приснилось черт-те что…
Он сидел в старом разбитом «форде» посреди леса. Машину давно бросили, в ней и мотора-то не было, но он вертел баранкой, изображая шофёра. Такая машинка была в рощице за домом его родителей, и Хови часто забирался в неё, играя то в Аль Капоне, то в гонщика. С тех пор прошло много лет, но во сне он снова сидел в старой машине, вдыхая запах плесневелой кожи и ржавчины.
И это бы ещё ничего. С этим он бы разобрался, если бы не здоровенный оленюга, набросившийся на них прошлой ночью. Зверь стоял перед машиной, глядя на него сквозь треснувшее ветровое стекло. И в оленьих глазах он видел смерть – тот же взгляд, что у Эрла, когда он отправлял на тот свет своего соседа.
Олень обогнул машину, подбираясь к водительской дверце, и Хови помнил, как нажал на газ, словно старый «форд» без мотора и без колёс мог увезти его от беды. Он давил педаль, а олень, пригнув рога, надвигался на него, становясь все больше и больше, пока не врезался в борт машины с оглушительным грохотом.
Хови так и сидел, вцепившись в баранку, глядя, как он пятится для новой атаки, – и вдруг очутился уже не в машине, а на шоссе. На него из полосы стелющегося тумана надвигался грузовик. На капоте торчали оленьи рога, фары сверкали подобно глазам чудовища. Хови кинулся в лес, уворачиваясь от колёс. Оказавшись в чаще, он осмелился обернуться и увидел, что грузовик исчез, а вместо него, уставив рога, летел олень. Кажется, тогда он и проснулся.
Теперь Хови вспомнил все: и сон, и явь. Он понял, где находится, и неуверенно сел, ощупывая плечо под повязкой. Адски больно. Этот макаронник, который пустил в него пулю, ещё поплатится, чтоб его… Хови попытался встать, но тут дверь открылась и вошла брюнетка, возившаяся с ним прошлой ночью.
– Ни-ни, – проговорила она, грозя ему пальчиком. – Доктор Мэллон прописал покой, малыш.
– Какой доктор?.. Шерри усмехнулась.
– О, глупыш. Я Шерри Мэллон – вспоминаешь?
Хови кивнул.
– Ага. Медсестра. Конечно, помню, только не знал, как тебя звать.
Появилась блондинка Лайза, прислонилась к косяку. Сегодня обе облачились в обтягивающие джинсы – Шерри со свитером, а Лайза – с кружевной блузкой.
– И как мы себя чувствуем? – поинтересовалась Шерри.
– Малость не того. Жуткий сон.
– Ну, это понятно. Я с утра смоталась в аптеку за антибиотиками и накачала тебя.
– А сколько… сколько времени?
– Около половины двенадцатого, – отозвалась от дверей Лайза.
– Где Эрл?
– Сказал, должен кого-то встретить в Оттаве. – Лайза подошла к кровати. – А остальные все на работе – кроме нас.
– Вы не работаете? Лайза улыбнулась:
– Хорошо бы так. Нет, у меня каникулы. То-то кое-кому радости, верно? А мне все равно делать нечего. И у Шерри отгул.
– Хочешь поесть? – предложила Шерри.
– А можно будет встать к столу?
– Ну… если не будешь колобродить. Хови помотал головой:
– Где уж мне сейчас колобродить…
– Когда Эрл обещал вернуться? – спросил Хови, прикончив яичницу с ветчиной.
– Он не обещал, – отозвалась от мойки Лайза.
Хови обдумал ответ. Господи, только бы Эрл его не бросил.
– Слушайте, – заговорил он, – я благодарен вам за заботу и все такое…
– Обращались как с белым человеком, – усмехнулась Шерри. Она сидела за столом напротив, развернув перед собой сборник кроссвордов.
– Слово из восьми букв, «основательный»? – прочитала она.
– «Крепкий», – предложила Лайза.
– Из восьми букв.
– Тогда «солидный».
– Ну ладно, подсмотрю.
Она заглянула на последнюю страницу и вписала в квадратики: «глубокий».
– Вы, ребята, местные? – спросил Хови. Лайза обернулась к нему от мойки:
– Мы – ребята?
– Нет, я хотел сказать… Лайза рассмеялась:
– Ничего, это я просто дразнюсь. Я выросла в Перте, а Шерри с Запада.
– Где бродят бизоны, – закончила Шерри. – Страх и ненависть Великих Равнин.
Отсылка к Хантеру С. Томпсону прошла мимо Хови.
– Перт отсюда к югу, верно? – спросил он.
– Всего в нескольких милях по дороге от Ланарка, – согласилась Лайза, – А что?
Хови задумался, не зная, как подать вопрос. Не хотелось выставляться перед ними недоумком – не так уж часто пара хорошеньких телок тратила на него улыбочки. Но кое-что ему нужно было узнать.
– Видели машину, в которой мы вчера приехали?
Лайза кивнула:
– Она так и стоит во дворе. На вас что – тягач налетел?
– Нет. Олень.
Шерри подняла голову:
– Олень? Брось. Давай серьёзно.
– Нет, правда. Самый здоровый, какого я видел. – «А то я много их видел, – добавил он про себя. – Ну, хоть бы и в зоопарке». – Ростом с лося!
– Может, это лось и был? – предположила Шерри.
Хови покачал головой:
– Нет, самый настоящий олень. Выскочил из лесу и давай нас бодать. Мы как раз встали на просёлке где-то к югу отсюда. У вас тут часто такое случается?
– Что? – переспросила Лайза. – Чтоб олени бодали машины?
Хови кивнул.
– Впервые слышу.
– Я в Скалистых горах видала, как быки окружают машины, – припомнила Шерри, – но они никогда не бодались.
– И ещё там была музыка, – продолжал Хови, путаясь в словах. – Такая… нездешняя…
Девушки смотрели на него, ожидая продолжения. Но он молчал, и Лайза тихонько захихикала.
– Покуриваешь? – спросила она.
– Что? Нет. То есть я тогда был не под кайфом. – Ему хотелось сказать, что музыка как-то связалась для него с нападением оленя. Но он чувствовал, что это прозвучит глупо.
– Ну, наверно, надо что-то делать, – заговорила Лайза. – Что скажете, доктор Мэллон?
– Я бы прописала пару хороших затяжек, – отозвалась Шерри.
Лайза взглянула на Хови:
– Как тебе, морячок?
– В самый раз, – ответил тот.
Дурак он был, что заговорил об этом, и хорошо хоть, не с Эрлом. Бог знает, что сделал бы с ним Эрл, потому что теперь, подумав, Хови сам понимал, как глупо было заводить такие разговоры. Но воспоминания о музыке тревожили его, и он твёрдо решил вернуться и послушать её ещё раз. В ней было что-то опасное, что-то в ней несло ему боль, он твёрдо знал это, хотя не умел объяснить.
– Держи, Хови, – окликнула его Шерри, протягивая сигаретку. – Затянись разок.
Хови с улыбкой взял самокрутку, отбросил непривычные мысли. На хрен. Потом подумает. А сейчас у него тут пара смачных штучек, косячок и вволю расслабухи. Олень и музыка подождут. И Эрл подождёт, если на то пошло.
Он затянулся, глубоко втягивая дым, и взглянул на девушек. Может, ему повезёт заполучить кого-нибудь из них. Черт, а может, даже обеих? Он улыбнулся, чувствуя, как кое-что под столом быстро твердеет, и затянулся ещё разок, прежде чем передать косяк соседке.
5
– Ты, верно, умом тронулся, что так болтаешь при малышке, – сказал Баннон.
Валенти взглянул на Али, почти скрытую от них густым подлеском. Дорожка постепенно превратилась в тропинку, но кто-то явно по ней похаживал. Почти заросла, заметил про себя Валенти. Кто мог здесь гулять? Он пару раз видел потрёпанный грузовичок, заезжавший в лес. На нем приезжала небольшая компания: пожилой мужчина, более молодая пара и трое-четверо ребятишек – все в поношенной, но чистой одежде. Они оставляли грузовик на целый день и уходили в лес по этой самой тропе.
Последний раз они появлялись здесь осенью. Тогда Валенти, заметив у них рюкзаки и тюки, принял их за обычных туристов, но теперь у него появились сомнения. Может, те люди доставляли продукты лесным жителям? Музыканту Томми, скажем? Или Малли?
– Говорю тебе, – продолжал Баннон, – ты просто напрашиваешься на неприятности.
– Али – славная малышка, – возразил Валенти. – С ней не будет хлопот.
Баннон покачал головой:
– Пока для неё это вроде игры или кино. Но что будет, если до неё дойдёт, что за работу ты делал для семьи… Иисусе, да и просто что такое семья?
– Думаю, она понимает.
– Фигня. Она ещё ребёнок.
– Я в тринадцать лет убрал первого, – сказал Валенти.
– В тринадцать?
– Угу. Поселился по соседству один парень – без всяких связей, чужак – и решил завести дело. Толкать наркоту, понимаешь? Ну, padrone это не понравилось, и он послал родственника потолковать с парнем, да только тот не вернулся. А через пару дней то, что от него осталось, нашли подвешенным в одном из складов padrone. С парня заживо содрали кожу. Марио рассказывал, он был ещё тёплым, когда его снимали… провисел там живым все это время… – Валенти покачал головой. – В общем, дело было серьёзное. Беда в том, что тот парень – толкач – нигде не появлялся без быков, a padrone не хотелось устраивать бойню. Так что один умник и догадался: «Эй, на улице полно ребятишек – и кто станет оглядываться на мальчонку?»
Валенти взглянул на Баннона. Тот кивнул, показывая, что слушает.
– Никто, – продолжал Валенти. – Никто не оглянется. Ни тот парень, ни его быки. Так я и получил первый контракт. Все устроил Марио. У меня в кармане был пистоль, и я бежал с компанией мальцов, пиная мячик. Мячик подкатился к машине того парня, и я подбежал к ней. Быки на меня и внимания не обратили – Иисусе, кто смотрит на мальчишку? Так что я подошёл, сделал два выстрела и был таков.
– Гадкое дело – посылать на такое ребёнка.
– Слушай, я только этому делу и учился. – Валенти остановился, чтобы подчеркнуть значение слов, и Баннон остановился вместе с ним. – Я не какой-нибудь ковбой, – продолжал Валенти. – Не из тех, кто делает зарубки на стволе и прочие глупости. Да я никогда и не использовал один ствол дважды. Но что я умел, то умел, а при padrone глупостями не занимались – никакой фигни capitof . Если уж просят кого убрать, значит, дело плохо.
– Мне говорили, – кивнул Баннон. Валенти тоже кивнул:
– Да. Потом дело пошло по-другому. Padrone старел – может, стал хуже видеть. Не знаю. Но по большей части моя работа для семьи Магаддино состояла в разговорах, понимаешь? Я должен был поговорить с парнем – может, он задолжал кому-то деньги или услугу, а когда дошло до дела, норовил увильнуть от расплаты. Всякое. Убирали кого-то редко – прежде. Это вредило делу.
– Кому нужны лишние сложности? – вставил Баннон.
– Точно. Кому они нужны? Но теперь дела пошли так… – Валенти покачал головой. – Говорю тебе, читаю газету или смотрю новости и не верю своим глазам. Не то что все это дерьмо в Центральной Азии – нет, прямо здесь. Говорят, серийные убийцы. Как это парень может убивать ради удовольствия? То есть я ещё понимаю, разозлиться, малость съехать с катушек, и когда для дела, тоже понимаю – но как можно заниматься этим для забавы?
Баннон качнул головой и постучал себя пальцем по виску.
– Вот-вот, – подтвердил Валенти. Потом взглянул вперёд, не увидел Али и встревожился:
– Эй, надо идти, а то, пожалуй, встретим Али на обратном пути.
Баннон пропустил его вперёд.
Али походила на щенка, рвавшегося с поводка, и Валенти в конце концов махнул ей рукой:
– Давай вперёд, разведывай. Мы догоним.
И она помчалась вперёд, наслаждаясь ощущением свободы, которым наполнял её лес. После короткой пробежки девочка замедлила шаг, стала останавливаться и заглядывать во все дыры. Её внимание привлёк яркий блеск у тропы, но это оказалась всего лишь обёртка сигаретной пачки, скатанная в тугой шарик. Гораздо интереснее была муравьиная дорожка, пересекавшая тропу. Али раздвинула кусты, чтобы посмотреть, откуда марширует муравьиная колонна, и тут же сморщила нос, обнаружив тельце мёртвого бурундучка. Отпустив ветки, она пошла дальше.
Тропа змейкой вилась между деревьями. Примерно в миле от участка Тони она упёрлась в ручей. Али остановилась, неуверенно поглядывая на россыпь камней, торчавших из воды. Удастся ли по ним перебраться?
На том берегу тропа продолжалась. По обе стороны от брода ручей был шире – насколько могла видеть Али. Здесь было футов семь в ширину, а дальше – восемь-девять, и никаких камней. Задумавшись, сумеет ли Тони одолеть переправу, она решила для начала сама попробовать, насколько это сложно. Оказалось, что камни лежали не как попало. Встань на один, занеси ногу – и следующий словно ждёт, чтоб на него наступили. Али в три шага очутилась на другом берегу.
Забавно, подумала она, присаживаясь подождать Тони с Томом. На первый взгляд кажется, что перейти будет трудно. Прямо оптическая иллюзия. Али наклонилась, чтобы поближе разглядеть каменистый брод, и тут у неё за спиной зашелестели кусты. Девочка испуганно обернулась. Страх не совсем прошёл, когда она разглядела узкое личико Малли, склонившееся к ней с прибрежной ивы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40