Доспехи того оказались не так уж и сильно задеты мимолётным ударом – но падение на каменные плиты с высоты седла не осталось бесследным. А в руке ещё бессильно блестел куцый обломок тяжёлого палаша, разлетевшегося вдребезги после сильнейшего удара по голове.
– Граф ван Зее? – с трудом сдерживая никак не унимающееся, рвущееся из груди дыхание, спросил Гуго. Обнаружив на ладони кровь пополам с потом, он ощупал голову. А, не смертельно – Фиона или Берта залечат так, что и следа не останется. Лежащий пошевелился и слабо застонал.
– Да, сэр, – через силу выдавил он, хрипло пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха – так приложило его о камни. Гуго нагнулся, подал ему руку – и помог пожилому ветерану кое-как подняться.
– Граф, сегодня вы не можете защитить вашего короля.
– Увы, да, – согласился тот. Ван Зее вздохнул с трудом, скрежеща покарёженным сочленением где-то в изуродованных доспехах. Затем взглянул за спину Гуго, пошатнулся – и побледнел.
– Ох, боги! С негодованием отбросив мелькнувшую было мысль, что благородный граф таким образом может просто пытаться отвлечь его, дабы подобно грабителю сунуть меж рёбер кинжал, Гуго обернулся. И сам почувствовал, что вновь покрывается потом – на этот раз холодным. Когда-то он видал картину, написанную спятившим монахом, в одном из своих видений наблюдавшим зрелище заваленного телами грешников ада, где бессмертный дракон Снирр пирует на выпотрошенных трупах. Вечно голодный и бессмертный, он жадно, с чавканьем и хрустом хватает и жрёт, жрёт, жрёт… И усыпанная перемешанными останками площадь вполне могла бы служить тому провидцу натурой. Кошмар, бред спятившего мясника, попавшего на бойню и изрубившего там щербатым топором всех подряд. Клочья мяса, белеющие кости, блестящие груды вывороченных внутренностей и чья-то нелепо дёргающаяся в агонии нога – и всё это плавает в озерце из крови и экскрементов. В высшей степени неприглядное зрелище – и Гуго на миг ощутил омерзение к самому себе. Глухо застонав, он повернулся в ту сторону, где заметил какое-то движение. Сквозь застящую глаза дурманную пелену он признал осторожно пробирающегося сбоку барона. Шатающийся, с бессмыссленно шарящими безумными глазами, ван Хольм в противоположность графу позеленел лицом, но шёл. Вот он поскользнулся, упал на четвереньках, и тут же зашёлся в спазмах. И всё же он поднялся. На трясущихся ногах, расстёгивая и роняя по пути измятые и испачканные доспехи, барон наконец приблизился.
– Вы чудовище, сэр Майкл. Но Гуго уже пришёл в себя. Смерть неприглядна, но и к её зрелищу можно привыкнуть. Уж на Ривердэйле навалили куда больше – и своих, и чужих… правда, не в одном месте.
– О-о, ещё какое чудовище, барон, – затем он повернулся и пристально всмотрелся расплывающимся взором в возвышающийся в паре шагов Железный Дворец. Подошёл, похлопал по маслянисто поблёскивающим чёрным плитам.
– Граф, там у самого входа в парк мается Патрисия и ещё одна малышка. Приведите их сюда – и желательно боковыми коридорами. Право, не стоит им смотреть на такое… Ван Хольм поднял скорбно опущенную голову.
– Что с принцессой? С ней всё в порядке?
– С ней не всё в порядке, – от жёсткого взгляда Гуго барон пошатнулся сильнее, но всё же устоял. – Но это «не всё» – по вине вашего короля и старшего принца. И сейчас я буду с них спрашивать – на этот раз ЗА ВСЁ. Граф ван Зее покивал задумчиво, и скрылся в сторону. А Гуго воткнул меч в расселину между плитами двора и быстро умылся в бьющем из ниши фонтанчике, равнодушно к страстям людским плещущемся в резной каменной чаше.
«Сегодня в тот час, который неукоснительно, год за годом, король Олаф изволил посвящать обеду, ему всё же пришлось остаться на железном, выкованном лучшими мастерами троне. Ибо шёл по дворцу некто, чья сила потрясала, а жестокость сводила с ума. И шаги незнакомого смутьяна раздавались всё ближе и ближе…» «Закат Королевства Хаоса» летописца Джеронимо.
Высокая узорчатая дверь в тронный зал разлетелась в щепу от мощного удара. Красное дерево и золочёные узоры разлетелись по мраморному полу, порождая зрелище, коего в принципе быть не могло – непорядок перед ликом короля! Но не забегали челядинцы, не засуетились лакеи и прибиральщики. Не бросились полировать мрамор потеющие от страха и усердия рабы. Ибо по залу шёл посланец самой смерти. Сегодня он принял вид крепкого и ладного молодого парня. На плече он легко, как тросточку, нёс позднее обросший самыми невероятными слухами и легендами окровавленный двуручник – но серые и холодные глаза пришельца вгоняли в трепет и ужас куда сильнее. Гуго шёл неспешно, даже нарочито медленно, с наслаждением чувствуя, как под ногами с хрустом мусора раздавливается, казалось, былое величие Королевства Хаоса. Как долго он ждал этого часа, представляя его в своих мечтах. Как войдёт, сорвёт с обветшавшей картины мира старую маску – и с хохотом швырнёт её в лица богам. Но пусто было в его сердце. Холод. Холод и усталость, да ещё какая-то тоскливая мысль – а ведь на самом деле ему не нужно ничего этого. С хряском развалилась и обрушилась кольцевая галерея по периметру залы. Давясь криками, дёргаясь в предсмертных судорогах, с неё посыпались арбалетчики – то Фиона послала свой очередной привет. Но Гуго в кошмарном и липком тумане видел перед собой только одно пятно, бледное и невыразительное. Белое, вытянутое и костлявое лицо короля Олафа – проклятого богами и людьми. И когда до подножия трона осталось несколько шагов, тогда только Воин остановился, и под сводами дворца рыком молодого и сильного зверя разлетелся железный голос:
– Здорово, дядюшка! Не признал родную кровь, что ли? Долгие века пролетели словно мгновения, и лишь тогда с вершины трона раздался сухой, словно костлявый смешок.
– А-а, принц Гуго! Пришёл сменить меня на троне? Надо же – лучшего короля у моей страны никогда не было – и вовеки не будет. Сын Света и Хаоса, рождённый от мезальянса королевой Изольдой и моим младшим братом, принцем ван Дер… Ласточкой слетел с плеча меч, красно-стальным прозрачным полукругом с лёгким хрустом коснулся короля – и увенчанная железной короной голова улетела куда-то за трон. И не успело брызнувшее кровью тело дёрнуться и осесть на потёртые до блеска подлокотники, как клинок опустился, преданным псом замерев у ног хозяина. А Гуго, чувствуя в сердце только одну тоску, обвёл залу усталым взглядом.
– Я ведь предупреждал – не произносить при мне этого имени… С лёгким шорохом и радужными переливами у трона прямо из воздуха соткалась чуть растрёпанная, но от того не менее прекрасная Фиона в своём неизменно зелёном костюме. Подбоченившись, она осмотрелась. Покачав неодобрительно головой, наклонилась и хозяйственно подобрала у подножия железную корону с зубцами. Вытерла от крови краешком алой, подбитой горностаями королевской мантии, повертела в руках.
– И что теперь, Гуго? – от группы застывших в ужасе и оцепенении людей шагнул высокий молодой человек с властным, так похожим одновременно на короля и Патрисию лицом – наследный принц. Пожав плечами, Гуго покосился на бледных Патрисию и Сабрину, с огромными глазами стоящих у его левого плеча.
– Фиона, тебе трон этот нужен? Волшебница хмыкнула непонятно, завертела головой.
– Нет, дорогой, уж больно сомнительное приобретеньице… А вообще, погоди, – она лукаво посмотрела на своего Воина. – Ты не будешь против, если я приберу его? Проделаю в сиденьи большую дыру и распоряжусь поставить в отхожем месте.
– Кощунство, конечно – но мне нравится, Фи, ход твоей мысли. А дворец переплавить на крестьянские плуги и бороны? – он даже нашёл в себе силы улыбнуться. Кивнул задумчиво.
– Вообще-то, я хотел посадить на трон матушку. В этой стране, но на другой трон и в другом дворце. Но ему ответила не Фиона, а наследный принц.
– Не многовато ли? От Эксера до Лорндейла многие тысячи лиг. Сесть сразу на два трона? А не порвётся ли у этой грязной шлюхи задн… Это был некрасивый, грязный удар снизу – почти без замаха. Самое обидное и и оскорбительное для солдата – пропустить удар снизу в пах. Размаха, конечно, не хватило, и меч застрял где-то на уровне пояса. А Гуго, придерживая клинок, перехватился поудобнее, рванул – и резко поднял лезвие до самой грудины, разваливая принца пополам. Он придвинулся, пристально вглядываясь в закатившиеся блекло-чёрные глаза. Смотрел до тех пор, пока их живой блеск не сменился глянцевитым равнодушием смерти – и на изгаженный пол с клинка соскользнул уже труп.
– Никто не смеет безнаказанно обижать Королеву, – Гуго обвёл залу ненавидящим взором. – Кто-нибудь хочет сказать ещё что-то про мою матушку? У входа раздался шум, и в разгромленную залу вбежал молодой человек. Судя по тому, как резво, словно от прокажённого, от него шарахнулись солдаты и придворные, ожидая скорой и быстрой расправы, это и был тот самый принц Родерик, незваный и совсем ненужный брат. Гуго обернулся – и вздрогнул. То же лицо, та же навеки изуродованная усохшая правая рука. И та же тщедушная комплекция паренька, которого он едва не сшиб вчера вечером. Они долго смотрели глаза в глаза. Не вечность, как пишут потерявшие всякий стыд бумагомаратели, но очень и очень долго. Медленно поднялся клинок верного двуручника – и с усталым вздохом до изнеможения навоевавшегося солдата спрятался в ножны.
Они шли по серому, скрывающему очертания вокруг туману. Молодой воин с задумчивым лицом, суровой красоты которого не портило даже несколько угрюмое выражение, и зеленоглазая красотка с роскошной рыжей шевелюрой. Позади осталось всё – и вдруг открывшаяся дверь, словно вырезанная огненным резцом демонов. Это сестрица Берта, до крови закусив от волнения губу, несколькими штрихами нарисовала дверь. Ту самую дверь, только не в никуда. На стене маменькиного будуара, что открылась там – и прямо в тронную залу Эксера. И явление Королевы во всём своём блеске – как и положено по всем канонам воинских традиций – монарх последним входит в завоёванную крепость. Закончилась и церемония всяких присяг и вассальных клятв, которой руководили граф ван Зее и барон ван Хольм, ошарашенные неслыханной милостью – сама Королева позволила им первыми служить ей. И Родерик, что хоть и лишился титула принца, но Королева назвала его «сын мой» – и Патрисия расплакалась от радости. И теперь остался лишь короткий путь сверху, от привязи с усталыми загнанными лошадьми и вниз к пристани, где познавший все моря Калхан до сих пор не может прийти в себя от изумления. Ибо невесть с какими ветрами в порт Монтеро влетела легендарная и незабываемая «Лилия» – да-да, из того самого букета «танцующих Л». Всего лишь одна чудесная, напоенная ароматами трав и мягко светящаяся от магии ночь, и возрождённая красавица ласково и нетерпеливо поцеловала своего капитана, окбнаружившего себя вдруг, к своему удивлению, вовсе и не старым. Уверенная поступь Воина и цокот по булыжнику серебряных каблучков Ведьмы постепенно вывели на причал, прямо к опущенным сходням. Сбросивший лет эдак сто капитан пыхнул трубкой и с достоинством поклонился. Но не им, а скинувшей капюшон плаща женщине, что доселе терпеливо стояла рядом. Королеве. И от блеска её величия заискрилась даже морось, осевшая на седой от древности булыжник.
– Надолго, дети мои? И внезапно любящая улыбка озарила лицо Воина. Он обнял сразу обеих – и мать, и Фиону, под чьим сердцем уже блистала искорка новой жизни.
– Мы вернёмся, мам – но уже втроём.


Вместо эпилога.

– Пап, а пап! Мы играем, а Паоло не хочет быть Железным Королём! Он ведь самый старший!
– Ну, дети… Не стоит на ночь глядя поминать такое. Вообще-то, самый старший должен быть Капитаном.
– Слышали, малявки? Дядюшка Алекс, а расскажи нам ещё раз ту сказку!
– Да, да, дядюшка – про Воина и Рыжую Ведьму!
– Ласскази, дядька!
– Хм, да ведь вы её уже наизусть знаете.
– Па, а где они сейчас?
– Хех, да прямо над вами. Видите, вон самая яркая звезда, что горит чистым алмазным блеском…
– Да, мы помним, помним – это Королева, и по ней моряки находят берег!
– А чуть ниже и вправо вон он Фрегат, и старый Капитан железной рукой ведёт его меж звёзд – по реке времени. Обминает мели, где в тумане прячутся коварные тёмные звёзды, и держит курс в вечность.
– И вон те две звезды под парусами – красная и зелёная… ну продолжай, дядюшка Алекс!
– Да, дети. Красная, это огонёк в трубке Капитана. И пока она горит, старый моряк стоит у штурвала – и Фрегат не будет знать помех на своём пути. А зелёная – это взгляд Рыжей Ведьмы, что стоит рядом с Капитаном и усмиряет тёмные бури.
– У неё правда зелёные глаза? Как у мамы?
– Чистая правда, Талли – как у твоей мамы.
– Ну дальше, дальше!
– Эй, тихо-тихо, малыши – не прыгать. Уставший Воин спит в каюте Фрегата, и шорох звёзд убаюкивает его, поёт свою тихую и вечную песню, словно плеск волн. И плывёт Фрегат вокруг Королевы, что выглядывает своего верного Воина. Но встретятся они, лишь когда придёт в наш мир беда.
– И тогда Воин проснётся и убъёт тысячу врагов?
– Может, и больше. А может, и меньше – Королева милостива, и умеет прощать.
– Дальше, дядюшка! Вон та звезда… Ну?
– Это Сибелис – Учитель, и россыпь маленьких звёздочек вокруг, это его ученики. Вон та – это Паоло. А вон та – это малышка Люси от удивления раскрыла рот…
– Ой! Я больше не буду, па – рассказывай. Ну пожалуйста! Только с самого-пресамого начала. Но чтоб у меня братик появился.
– Гм, а почему бы и нет? Так слушайте…
«Славен град Ривердэйл, столица Объединённого Королевства, стоящий посреди необозримого океана…



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37