Этакого извечного и женского – спросите при случае у Королевы. Только не думаю, что её величество вам ответит.
– Не беспокойтесь ни о чём, почтенный капитан. Вы верите моим предчувствиям? И она взглянула в грустное лицо бравого моряка, как умеют только женщины и только некоторые из них, и тот невольно упал на одно колено и приложился к ручке, не выдержав взгляда в упор этих серо-фиалковых, затягивающих и чарующих девичьих глаз.
– Верю, леди, – коротко ответил шкипер, склонив перед молодой очаровательной дамой стриженую голову.
Фиона тихонько сидела в уголке заведения старого Фабьо и от тоски наливалась вином. За стенами выл словно сорвавшийся с цепи ветер, печаль плескалась по её сердцу от одной только мысли – как там Гуго? А нужный человек всё не приходил. И когда уже терпение молодой волшебницы готово было лопнуть и разлететься тысячей гневных осколков вместе с останками этого острова, в дверях показался капитан Калхан. Почтенный моряк отряхнул влагу со своего блестящего от дождя плаща, повесил его на вешалку и степенно прошествовал в залу. Поздоровался с ватагой в углу, ущипнул пониже спины смуглую и отозвавшуюся шаловливым смехом разносчицу. Поговорил с хозяином заведения и сделал заказ. Не так уж и трудно оказалось Фионе подправить незаметные прочим течения и веяния, чтобы изголодавшийся старый моряк выбрал столик для ужина как раз тот, где в одиночестве волшебница уже сидела как на иголках. Сам собой завязался лёгкий, ни к чему не обязывающий и в то же время вежливый разговор. Под конец, когда капитан уже доел свою «треску по-королевски» и потягивал стаканчик лёгкого белого кьянти, Фиона сообщила о себе, что она пассажирка с «Хотстрима» и пережидает здесь непогоду.
– А-а, слыхал, – степенно кивнул Калхан. – Эстрем – жёсткий, способный капитан и порядочный человек.
– А правду ли он говорил как-то в кают-компании, – волшебница от возбуждения блеснула глазами. – Что его корабль это прошедшая через несколько рук и изрядно обветшавшая «Леди» – из тех самых, знаменитых «гончих океана»? Почтенный моряк вскочил стремительно, словно дубовая скамья укусила его за седалище.
– Что? – и выскочил из таверны в таком волнении, что не попрощался с дамой и даже – о ужас! – позабыл на краю стола свою широкую треугольную шляпу. «Вот и всё – Умнице он после проверки непременно доложит, а уж та быстро сообразит, что и как делать» – почувствовав, как от облегчения после хорошо сделанного дела вдруг разыгрался ещё тот аппетит, Фиона с сомнением принюхалась к витающим в воздухе ароматам стряпни. Заказала и себе треску, да ещё и кувшинчик во-он того белого вина. И варёного с зеленью омара. Дела пошли
– гулять так гулять!
С колотящимся сердцем, стоя на вдруг ставших ватными ногах, капитан Эстрем обвёл взглядом присутствующих. Уж не мерещится ли ему всё это, упаси морские боги? Сама графинюшка пригласила его в свой знаменитый Домик-на-Холме, полюбопытствовала насчёт корабельных бумаг, угостила отменным винцом да вежливой беседой – с подходцем и уважением. Но это всё ещё бы ничего – в конце концов, род Ривердэйлов славен на полмира своим радушием и гостеприимством. Но эти последние слова:
– Капитан, сколько я вам буду должна за возможность осмотреть и отремонтировать вашу «Леди»? Согласитесь, в самую пору ущипнуть себя за бок, и призадуматься при этом
– да крепко ли сидит на плечах голова и не завязались ли двойным узлом мозги? Да вернувшись в свою каюту, употребить на сон грядущий чарку неразбавленного рому…
– Вы не могли не слыхать, капитан Эстрем, что остров наш защищают могущественные волшебные силы. Так вот – они умеют не только бить по вражеским силам, – одною только бархатной дружелюбной интонацией её светлость могла нынче убедить кого угодно и в чём угодно. – С куда большей радостью они творят. Графиня встала со своего кресла – нечто среднего между троном и чудищем с плоской высокой спинкой, творения полубезумного гения столяра Пьетро. Она прошлась по тенистой зале, лукаво посмотрела на моряка, так и отказавшегося, несмотря на настойчивое предложение, сесть в присутствии её светлости.
– Так вот, коль скоро осенняя буря принесла белокрылую «Леди» в ласковые ладони Ривердэйла… Это судьба, капитан Эстрем. Изрядно сбитый с толку моряк молчал, чувствуя как от непонятного волнения скачет сердце, а пересохшие губы отказываются повиноваться. А графиня, очаровательно волоча за собой короткий шлейф платья, подошла к окну. Миг-другой всматривалась сумерки, разрываемые в клочья разгулявшейся окончательно погодой, а затем поворотилась к капитану. В движении её скользило столько изящества, помноженного на природные (ах, Берта!) данные, что сердце моряка едва не выскочило из груди. «А почему бы среди прочих не появиться Капитану?» – от этой мыслишки Люция так взволновалась и пришла в восторг, что едва удержала себя от восхищённого возгласа.
– Посмотрите мне в глаза, капитан Эстрем. Сами собой зажглись свечи в настенных канделябрах и подсвечниках. Бешеные огни заплясали танец с тенями по углам, и даже ароматические факелы – подарок темнокожих купцов с далёкого полудня – зажглись дымными огоньками. В боковую дверь бесшумно влетела Санни-Челина, немало озабоченная тем обстоятельством, что прямо в Домике творится такая сильная волшба. Однако Червовая Дама мгновенно разобралась в ситуации – уж над обшивкой носовой части «Лучезарного» она в своё время корпела вместе с молодым красавцем Сибелисом. Ах, какие времена были…
– Ничего не бойся, шкипер, – она поощряюще улыбнулась и под локоток подтолкнула моряка. Тот сделал шаг вперёд – и его твёрдый, хоть и немного сбитый с толку взгляд сразу утонул в глубине прекрасных женских глаз. Сердце ещё раз-другой судорожно трепыхнулось напоследок… и всё кончилось. «Он не отвёл глаз перед лицом судьбы!» – душа Люции пела, а сама она едва не пустилась впляс. Мало таких твёрдых и в то же время чистых людей, что могут трепетно и в то же время уверенно раскрыться ей навстречу. Шепнув племяннице (и наставнице) пару слов и прояснив ситуацию, графиня подошла к своему креслу и осторожно села на краешек. Всё бы хорошо – нет, просто чудесно! Но кто-то определённо ей ворожит… Задумавшись на миг, её светлость оставила на потом свои непростые думы и обратилась к смятенному моряку:
– Капитан Эстрем, я повторяю вновь свой вопрос – сколько вы затребуете за работу над «Леди»? Думайте быстрее – мне нужно идти готовить и собирать Силу… а если я что решила, будет по-моему!
Эстрем стоял на пирсе и не знал – верить ли ему своим глазам или нет. От волнения перед увиденной картиной он хотел было снова ущипнуть себя, но вовремя спохватился. И так синяков на боку хватает. Волшебным, непостижимым образом бухта до сих пор не уснувшего Ривердэйла оказалась накрыта невидимым колпаком спокойного воздуха. Вода блестела ровно, словно тёмное зеркало. Даже приветливые огоньки домишек на том берегу и яркий, ритмично подмаргивающий глаз маяка не дрожали своим отражением. А у пятого причала, непостижимым ни уму ни сердцу образом над морем воспарила «Леди». Слабо светясь нежно-голубым сиянием – всем корпусом, рангоутом и даже такелажем – корабль застыл рядом с камнями пирса, где развернулась суета работ. Кто-то зычным голосом бывалого корабельного плотника требовал брус сорок-на-восемьдесят из каменного дуба, а повозка из верфи (растудыть вас через русалку!) привезла тиковые доски и ореховые клинья. По днищу самым волшебным образом, словно по ровной земле ходили люди и небрежно, шваброй или метлой легко очищали его от намертво приросших водорослей и ракушек. А у основания причала в большом котле варила своё зелье прекрасная и растрёпанная ведьма Санни-Челина. Дюжий матрос из экипажа «Леди» здоровенным черпаком разливал исходящее бледным зеленоватым светом варево по вёдрам подбегающих людей, и те спешили к кораблю, чтобы втереть волшебный эликсир в каждую доску и каждый клочок корпуса. Приглядевшись, капитан приметил, как запросто стоящая почти вверх ногами у килевого бруса девчонка со спущенным на одной коленке чулком тут же пинком опрокинула принесённое ей ведро и принялась шваброй размазывать мерцающую лужицу по обшивке. А у пера руля двое парней, с хохотом рассказывая друг другу развесёлые истории, натирали штыри крепления, запросто шлёпая по зеленоватым светящимся бликам босыми ногами. Спохватившись, что стоит столбом и бездельничает в то время, когда должен проявлять образчик бдительности и рачительной хозяйственности, Эстрем подошёл поближе и принялся осматривать каждый уголок знакомого много лет корабля. Однако оказалось, что боцман Ленд и пара бригадиров с верфи дело своё знают, а весело болтающий народ исполняет их указания быстро и обстоятельно. Осторошно перешагнув через фальшборт, капитан самым волшебным образом пошёл по крутому борту, пленяющему глаз знатока своими плавными изгибами – ведь недаром на всех «танцующих Л» в подводной части не было места, где четырёхфутовая линейка по всей длине плотно прилегала бы к обшивке. Осторожно перебирая ногами и запретив себе удивляться чему бы то ни было, Эстрем скоро добрался и до днища. Над головой мерцало тихо хлюпающее зеркало воды, а вокруг пыхтела какая-то девчушка, одной рукой грызущая здоровенный персик. На ноги ей были надеты большие щётки с ремешками, и девчонка запросто каталась на них словно на коньках зимой, полируя обшивку из горного вяза до умопомрачительного блеска.
– Па-аберегись! – совсем рядом с капитаном опрокинулось очередное ведро, обдав его раскалёнными словно лава брызгами. Против ожидания, капли с него испарились почти сразу, оставив лёгкое чувство щекотки и отчего-то запах зелёных яблок. А двое смуглых и усатых парней, блестя лоснящимися от пота спинами, тут же принялись растирать эликсир. Пройдясь и самым внимательным образом присмотревшись, принюхавшись, а пару раз даже приложившись щекой и прислушавшись к свим ощущениям, Эстрем вполголоса буркнул, что киль надо бы пропитать дважды – уж больно большая на него нагрузка. Его слова непонятным образом оказались услышаны, и чей-то громогласный бас заревел на всю бухту. Если опустить отсылы к морским чертям и прочие, столь любимые моряками солёные словечки, общий смысл свёлся к тому, что Санни-чтоб-тебя и вот-туда-тебя, такой-то-матери-шкипер требует повторить пропитку килевого бруса и фальшкиля, чтоб их всех шваркнуло-об-это, а сверху приголубило якорем-трам-тарарам, да прямо по темечку! Ведьма где-то над головой хохотнула, сыпанула охапку чего-то в свой котёл, отчего гуще повалил дым, тянущийся мимо капитана и уплывающий в мутную темноту неба под ногами. А цепочка снующих туда-сюда людей уже направила передаваемые вёдра к килю, и капитану волей-неволей пришлось отойти, чтобы не мешать. Напоследок самым пристальным образом осмотрев руль вместе с креплением, Эстрем отметил, что и тут необходимо повторить. Едва продравшись через сразу поднявшуюся вокруг кормы «Леди» суматоху, он осторожно пошёл дальше, и вскорости, к своему облегчению, ступил на сияющую палубу. Задрав голову, посмотрел вверх. Но там людьми распоряжался боцман, а уж в этом случае вмешиваться нужды и вовсе нет – старина Ленд скорее поубивает всех, нежели допустит что-нибудь этакое, а не то что упаси боги, небрежность. Заглянув в трюм, капитан обнаружил, что груз парит посередине пустого пространства, а бригада из горланящих зазудалую песню местных вовсю втирает содержимое подаваемых сверху вёдер, не пропуская ни единой щелочки. Здесь за работами присматривал штурман, от которого вкусно пахло душистым перцем, рыбой и местным вином. В проём люка сверху всунулась чья-то курчавая и лохматая глова.
– Капитана на причал, срочно! – завопила она ломающимся баском подростка и тут же исчезла. Заинтригованный Эстрем направил свои стопы куда сказано. И едва он шагнул на камни пирса, как к нему подскочил пухленький человечек и, представившись здешним ювелиром Соломоном, потащил капитана к стоящей рядом телеге. Он откинул лёгкую ткань, и ошеломлённый Эстрем едва не ослеп – так резанула по глазам большая плоская буква Л, казалось, отлитая целиком из благородного металла.
– Что вы, что вы, почтенный капитан! – замахал руками ювелир. – Как можно нагружать корабль бесполезным весом? Тонкие золотые листы, раскатанные до толщины волоса, и мы с племянником почли за честь заняться заказом нашей графинюшки. Трижды переспросив огорошенного видом сияющей буквы капитана – всё ли так, и не будет ли каких поправок или пожеланий, да можно ли браться таким же образом за буквы Е, Д и И, да выспросив, не слишком ли простецкая основа – красное дерево на серебряных клёпках с пропиткой из «зелёной» магии, непрестанно любезничающий и кланяющийся Соломон наконец утёр лицо большим красно-клетчатым платком и умчался работать.
– За племянником таки глаз нужен – глядишь, человеком станет! – извинился он и умчался работать дальше. И уже под утро, безошибочно угадываемое опытным моряком, работы наконец оказались закончены. Не удивляясь ничему и лишь отплёвываясь от набившего оскомину запаха магии, капитан облазил напоследок весь корабль и даже не поленился забраться на каждую мачту – осмотреть их все. От шпора, упирающегося в глубине трюма в килевой брус и до заново вызолоченых клотиков. «Таково было пожелание графинюшки, и я скорее продам последние штаны, нежели откажу её светлости в малейшей прихоти» – так сказал уставший и взмыленный толстячок-ювелир, обнимая на радостях своего прибывшего на причал племянника. И даже ноки реев на добрых несколько футов блистали благородным металлом
– на фоне лаково-чёрного рангоута это смотрелось особо щеголевато.
– Красавица! – сокрушённо вздохнул Калхан, самолично руководивший приведением в порядок штурманской рубки и мостика. Старый капитан снял с седеющей головы свою знаменитую треуголку и молодецки швырнул её о древние камни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37