Но как бы не так! Этот ночной дежурный валялся за стойкой с перерезанной глоткой. А минут десять спустя приходит какой-то старый алкаш и заявляет, что черный дьявол влетел в окно его дома и забрызгал все кровью.
– Какого черта это должно значить?
– Какой-то вьетнамец, хренов панк в черном велосипедном прикиде, невесть с какой радости свалился с моста и пробил окошко старого «шевроле», где дрых этот алкаш. Зрелище неприятное, кровищи и правда уйма. Но что интересно: как раз рядом с этой машиной, в траве, нашли нож.
Билли поднял взгляд и посмотрел вверх, на здание.
– Как думаешь, есть тут какая-нибудь связь?
– Да, Билли. Я думаю, что есть. Может быть, нам стоит съездить туда и посмотреть.
Они забрались в неприметную «кроун-викторию» Дилэни, и Бойд, сев за руль, повел машину прямо по Шестой, против движения. Пересекая Первую улицу, Бойд включил мигалку и сирену. Когда они проезжали мимо полудюжины ресторанчиков Малой Индии, здоровенный красный нос сержанта подрагивал, вдыхая экзотические ароматы. Этот малый с равным энтузиазмом приветствовал и пончики, и пряного цыпленка. Предубеждений на сей счет у него не имелось. Свернув на юг по Второй авеню, они доехали до угла с Хьюстон, и Бойд уже собирался повернуть на запад, когда Дилэни вдруг закричал:
– Стой! Останови машину! Это она!
– Кто?
– Останови эту чертову машину, ну!
В тот самый момент, когда они начали поворачивать, Дилэни увидел вспышку ярко-рыжих волос, поднимавшихся из станции метро Второй авеню на южной стороне Хьюстон-стрит, и, присмотревшись, безошибочно признал в рыжеволосой особе Финн Райан. Бойд ударил по тормозам, и шины «кроун-виктории» негодующе заскрежетали. Под вой сирены Дилэни устремился к метро наперерез транспортному потоку.
Финн обернулась на этот звук и увидела Дилэни, который мчался в ее сторону, лавируя между такси и доставочными фургонами, катившими по Хьюстон-стрит в шесть рядов. На миг она замерла, а потом повернулась и снова нырнула вниз, в темноту подземки. К тому времени, когда Дилэни добежал до южной стороны Хьюстон-стрит, девушка уже исчезла, и он, тяжело дыша, остановился у входа в подземный вестибюль. Мисс Райан пропала, и у него не было ни малейшего представления о том, куда она направилась.

ГЛАВА 14

Финн проехала по маршруту «Ф» одну остановку до Бродвей-Лафайетт, пересела на идущий в деловую часть города поезд линии «Джи», потом пересела снова, теперь на четвертый маршрут, следующий в Бруклин, и проделала на нем весь путь до Боулинг-Грин. Все это время она стояла, напряженно вцепившись в поручень и не замечая вокруг себя никого и ничего. Появление Дилэни стало для нее соломинкой, переломившей спину верблюда. Вид этого человека, мчавшегося к ней через улицу, отнюдь не наводил на мысль о спасителе, стремящемся протянуть руку помощи. Чертов детектив уже решил для себя, что она имеет какое-то отношение к смерти Питера и к убийству Краули, и труп Динозавровой Башки лишь усугубит его подозрения, пусть это и была очевидная самооборона. А ведь Финн даже не знала, кто он такой, этот азиатский парень! Похоже на то, что ее угораздило сделаться подозреваемой в нескольких убийствах подряд, и копы будут теперь гоняться за ней туда-сюда по всему Нью-Йорку.
Поезд прибыл на станцию Боулинг Грин в южной оконечности Манхэттена, и Финн встрепенулась. Согласно карте следующая остановка была возле Бруклинского муниципального центра, а тот район был ей почти незнаком. Она потратила немало времени, учась ориентироваться на Манхэттене, и уж во всяком случае не собиралась осваивать новую территорию сейчас, при таких обстоятельствах. Когда двери раздвинулись, она вышла наружу вместе с двумя десятками благопристойно одетых молодых особ мужского и женского пола, направлявшихся не иначе как на Уолл-стрит.
Финн выбралась на поверхность, бросила взгляд в направлении того места, где раньше стояли башни-близнецы, потом повернулась и направилась в Баттери-парк. Найдя подходящую скамейку возле дорожки для бега трусцой, шедшей прямо по контуру «большого пальца» Манхэттена, девушка задумчиво посмотрела на смутно вырисовывавшуюся в туманной дымке статую Свободы. Она сняла со спины рюкзак и поставила на скамейку, села рядом с ним, подогнув под себя ногу, и задумалась о том, что она имеет и каковы ее перспективы.
Ее звали Фиона Кэтрин Райан из Колумбуса, штат Огайо, и она изучала историю искусств в Университете Нью-Йорка. За всю жизнь ей довелось переспать не более чем с полудюжиной парней, она имела сложившиеся вкусы и предпочтения и решительно не доверяла тому, что слышала или видела в программах наподобие ток-шоу Говарда Стерна или «Секс и город». Она совершила путешествие по Италии, провела некоторое время в Амстердаме и Париже, но по-настоящему пьяной напивалась всего лишь три раза. Она не кололась, не курила ни сигарет, ни травки, не глотала «колеса», да и вообще не прибегала к лекарствам, если не считать такого безобидного болеутоляющего, как «Тайленол». Зимой она чертовски переживала из-за прыщиков.
Самым большим ее личным секретом было то, что, попроси ее Джонни Депп, она согласилась бы заняться с ним любовью прямо посреди Таймс-сквер, только вот на подобное предложение едва ли приходилось рассчитывать. Она знала, что неглупа, может быть, даже чуток поумнее большинства ровесниц, и пусть не ахти какая красавица, но очень недурна собой, что вполне ее устраивало. Она любила маленьких зверюшек, особенно кошек, и не выносила пауков и анчоусы.
Короче говоря, самая обыкновенная, нормальная девчонка. Как же могло случиться, что ей оказалось некуда податься, а по пятам за ней носятся копы с пушками и чокнутые азиаты с длинными ножами? Похоже, она здорово вляпалась, причем вляпалась во что-то такое, о чем не имела ни малейшего представления.
В настоящий момент Финн оставалось лишь пожалеть, что она не курит: все было бы облегчение. Она вздохнула и уставилась на водную рябь перед собой, туда, где встречались воды Ист-ривер и Гудзона. Ей и самой казалось, будто ее подхватило и уносит какое-то мощное течение.
В свое время она прослушала курс английской литературы двадцатого века, который читал профессор, прозванный Лысым Медведем за то, что волосы росли у него по всему телу, кроме головы. Ему было лет сорок с хвостиком, на занятия даже в феврале он ходил в шортах и акриловых носках, а его коньком на лекциях были беспрестанные разглагольствования о теореме Эмблера. Эрик Эмблер, родоначальник жанра триллера, во всех своих книгах следовал одной и той же сюжетной схеме: обычный человек неожиданно оказывается в экстраординарных и, как правило, чрезвычайно опасных обстоятельствах. У Лысого Медведя имелась масса разнообразных теорий по поводу того, чем привлекала Эмблера такая модель, но, по мнению Финн, Эмблер поступал так, потому что знал: его читатели – вовсе не убийцы или шпионы, а самые обыкновенные люди, так почему бы не вовлечь их в игру?
Беда состояла в том, что сейчас это коснулось ее самой и происходящее вовсе не было игрой. Финн не видела выхода из сложившегося положения. Вздумай она явиться в полицию и отдать себя в руки Дилэни, ей пришлось бы начать с объяснения того, почему она убежала. При одной мысли об этом ей представлялись сцены из сериала «Закон и порядок»: задержание, допрос, проводимый Ленни Брискоу, и препровождение в женскую тюрьму. Единственной альтернативой казалось бегство из города и возвращение в Колумбус. У нее есть ключ от дома, банковский счет и друзья. Там можно кантоваться если не вечно, то хотя бы до возвращения матери с Юкатана, или куда там ее занесло. По крайней мере, дома Финн будет в относительной безопасности.
Или не будет? Кто-то дожидался в ее квартире и распорол горло Питера. Вероятно, тот же самый человек, который убил Краули и сегодня утром снова покушался на ее жизнь. Скорее всего, это дело рук того азиата на велосипеде, но ясно ведь, что он всего лишь наемник. Ей удалось отделаться от него, но это не значило отделаться от его нанимателя. Как ни безумно это звучит, но кто-то явно хочет ее смерти, потому что она видела рисунок из тетради Микеланджело или просто узнала о нем. И этот «кто-то» не оставит ее в покое. Выяснить, кто она и откуда, можно хоть в Школе-студии, где она позировала обнаженной, хоть в Университете Нью-Йорка, ну а разузнав ее подноготную, преследователи, естественно, первым делом бросятся в Колумбус.
Мимо проплыла баржа, гоня перед собой упругую волну.
«Что ты делаешь, когда тонешь и опускаешься вниз в третий раз? – спросила себя девушка. – Ты зовешь на помощь, вот что ты делаешь». У Финн не было волшебного рога или свистка, но зато у нее был телефонный номер.
«Если это действительно будет вопрос жизни и смерти, а ты по какой-то причине не сможешь связаться со мной, позвони по этому номеру».
Сказав это, мать смерила ее самым долгим взглядом, какой Финн могла припомнить, нахмурилась еще сильнее и добавила: «Но имей в виду, дорогуша, говоря "вопрос жизни и смерти", я имею в виду именно это. Если припечет не так сильно, можешь просто вернуться домой, получить здесь степень и наконец выйти замуж за Давида Вайнера».
Это уж точно был бы конец. Давид Вайнер по прозвищу Сарделька был влюблен в нее с шести лет, и факел его чувства, похоже, по сию пору полыхал так ярко, что ясными ночами она при желании могла бы видеть его с Манхэттена, но этого малого отличало редкостное даже для паренька из ортодоксальной еврейской семьи занудство. Он прославился тем, что его стошнило во время собственного «бармицва», да так, что он забрызгал раввина и едва не угодил на Тору, которую ему предстояло читать. Ныне он стал пространственным дизайнером, что, конечно, звучало неплохо, но на деле было занятием весьма скучным, ему под стать. По существу, его работа сводилась к тому, что, когда вы говорили, сколько человек собираетесь вместить в здание, он рассчитывал, сколько для них потребуется нужников и сколько кубических футов воздуха должно приходиться на каждого из жильцов, чтобы они не задохнулись. Это полезное занятие приносило неплохие деньжата, но Давид как был, так и оставался унылым сухарем, не говоря уж о том, что шевелюра его смахивала на ершик для мытья посуды, а ножищи были такие, что он мог перейти озеро Эри, не замочив лодыжек.
Как сказала мать, человек на другом конце телефонного провода когда-то работал с ее отцом, причем слова эти прозвучали так, словно отец Финн был не профессором антропологии из Университета штата Огайо, а кем-то совсем другим. Финн, конечно, пыталась расспрашивать ее, но мать отговаривалась ерундой, причем с таким выражением лица, что становилось ясно: разумнее будет глубже не копать.
Использовав нестираемый химический маркер, мать записала нужный телефонный номер на внутренней стороне клапана рюкзака Финн, причем цифры были написаны в обратном порядке, а спереди и сзади к ним было добавлено еще по три цифры, совершенно случайных. Не удовлетворившись этим, она заставила дочь выучить номер наизусть. Вообще-то подобные действия мало походили на поведение матушки, отправляющей дочку на учебу в университет, но, с другой стороны, Амелия Маккензи Райан не была обычной матерью-наседкой. Так или иначе, она дала номер на тот случай, если вопрос встанет о жизни и смерти. Он так и встал.
Финн подняла рюкзачок и направилась обратно через парк к телефонной будке на краю тротуара. Нашарив в кармане джинсов четвертак, она бросила монетку в щель и набрала номер. Прозвучало три гудка, потом раздался щелчок и включился автоответчик.
«Это Майкл Валентайн, фирма "Ex Libris", Лиспе-нард-стрит, тридцать два, Нью-Йорк. Мы принимаем только по предварительной договоренности о встрече. Пожалуйста, оставьте свое имя, номер телефона и любые другие данные, и, надо надеяться, я перезвоню вам когда-нибудь в ближайшем будущем. Пока».
Послышался «бип», и наступила тишина.
– И ты тоже пошел к черту! – в сердцах бросила Финн, кладя трубку.
Только по предварительной договоренности? Надо надеяться? Когда-нибудь в ближайшем будущем? Одно ясно: этот Майкл Валентайн не бизнесмен. И надо ли надеяться, что подобный тип поможет ей выпутаться из передряги? С другой стороны, голос у него, несомненно, приятный: чуть грубоватый баритон с хорошо замаскированным чувством юмора. Слыша такой голос, всегда надеешься, что его обладатель будет выглядеть как Аль Пачино, разве что помоложе да повыше ростом. Правда, такие надежды никогда не сбываются. Поскольку ни малейшего представления о местонахождении Лиспенард-стрит у Финн не было, она просто остановила такси и назвала водителю адрес. Таксист тоже никогда не слышал о такой улице, но у него, по крайней мере, имелась возможность свериться с «Атласом пяти районов» Хэгстрома. Сообразив, что это недалеко, он объехал Бивер-стрит, вернулся на Бродвей и через несколько кварталов высадил Финн. Липсенард оказалась узкой и короткой, всего в два квартала, улочкой между Бродвеем и Шестой авеню. Шагая вдоль первого квартала, Финн заметила вывеску пиццерии под названием «Микеланджело» и задумалась, что бы могло означать подобное знамение. Нижние этажи большинства зданий были заняты магазинами, галереями и кафе, в которых кипела жизнь. Лишь дом 32 составлял исключение: окна его были наглухо закрыты стальными ставнями на всех этажах, а на единственной серой двери со сложным замком висела на уровне глаз прикрепленная кнопками выцветшая визитная карточка.
ExLibris
Антиквариат .
Научно - исследовательскаяинформация .
Толькопопредварительнойдоговоренности .
Пожалуйста, посмотрите в камеру и улыбнитесь.
Камера оказалась маленькой черной коробочкой размером с грецкий орех в верхнем левом углу дверного проема. Финн подняла на нее глаза, высунула язык и сдвинула брови.
– Как вам это, мистер Хренов Задавака?
– Прекрасно, душенька, но я бы все же предпочел улыбку.
Ответ прозвучал почти сразу, и Финн отскочила назад, сильно покраснев.
– Подойдите поближе. Вы вышли за пределы видимости, – произнес голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33