«О мама» в соседнем номере сменилось на «о господи», но, по крайней мере, Финн должна была воздать должное невидимому любовнику за его выносливость. Снаружи, над ее головой громыхали по старому стальному мосту грузовики, а колеса легковых автомобилей, перекатываясь по дорожному покрытию, издавали более слабые, скрипучие звуки. Парочка за стенкой после череды «о боже», «хочу еще», охов и стонов наконец стихла.
Финн взбила крохотную подушку и посмотрела на наручные часы. Было три часа утра.
Ее мать, археолог и антрополог, всегда говорила, что разрозненные находки становятся научными материалами, позволяющими восстановить истинную картину прошлого, лишь после того, как подвергнутся логическому анализу. Девушка решила использовать этот метод применительно к собственной ситуации.
Поначалу казалось, что нет никакой связи между убийствами Питера и Краули, но исчезновение бегло сделанного ею наброска из блокнота рядом с телефоном и тот факт, что ее преследовал Динозавровая Башка, меняли дело. Раз тот малый последовал за ней, стало быть, он следил за квартирой, ждал ее. Вероятно, был готов ждать всю ночь. Утром, при более оживленном движении, она могла бы и не заметить хвоста. Но на кой, собственно говоря, черт кому-то могло понадобиться ее выслеживать? Единственной нитью между всеми этими событиями, во всяком случае такой, которую можно было проследить, являлся обнаруженный ею в хранилище графики рисунок Микеланджело. Получалось, что кто-то готов на все, даже убивать, и не раз, лишь бы сам факт его существования не был обнародован.
Финн нахмурилась и зевнула. Определенная логика здесь присутствовала, но какая-то ущербная. Зачем было преследовать ее после того, как она пообщалась с копом? Да и вообще, от Краули только и требовалось, что спрятать или уничтожить рисунок. Тайна была бы сохранена, ибо в документах и в электронной базе данных под указанным номером числится не представляющий особой ценности рисунок второстепенного художника шестнадцатого века Сантьяго Урбино. Так или иначе, единственным свидетельством существования произведения Микеланджело был цифровой чип в ее фотоаппарате. Стоп! Широко раскрыв глаза в темноте, Финн уставилась на примостившийся на краешке кровати рюкзак. Неужели все дело в этом? Мог ли Динозавровая Башка или те, на кого он работает, знать о сделанных ею снимках? Нет, это исключено! Когда она фотографировала рисунок, в хранилище было пусто, и она никому об этом не рассказывала. Даже Питеру.
Финн вздохнула. Ей оставалось разыграть последнюю карту, но это подождет до завтра. Из-за стенки донесся смех, потом заскрипели пружины: кто-то из этой парочки встал. Девушка поморщилась. Ладно, пусть хоть кто-то получит удовольствие от сегодняшней ночи.

ГЛАВА 12

Финн поняла, что заснула, потому что внезапно проснулась. Звуки снаружи затихли и свелись к нечастому глухому тарахтению грузовиков, проезжавших по мосту над ее головой. К счастью, сон ее был крепким, без сновидений. Отметив про себя, что спала не раздевшись, она бросила взгляд на светящийся циферблат своих «Тимекс» и не сразу сообразила, который час. Было шесть утра, и свет уже проникал сквозь грязное окно.
– Ой, мамочки, о боже мой, я хочу еще! – донесся из соседней комнаты тихий задыхающийся голос.
Так что же ее пробудило? Финн застыла на кровати, напрягшись и настороженно сосредоточившись. Скрипы, шорохи – все это в старых домах дело обычное; грохочущее эхо доносится с моста; отдаленная сирена тоже не внушает опасения. А что это за скребущийся звук? Мыши у них здесь, что ли? Или крысы? Она слышала о крысах Нью-Йорка, нескольких даже видела. Здоровенные, противные твари с желтыми зубами, иногда такими длинными, что они прокусывали собственную нижнюю губу. Эту гадость вечно показывают в голливудских ужастиках, демонстрирующихся в кинотеатрах, куда можно въезжать прямо на машине.
Но нет. Это не чертовы голливудские крысы. Финн широко открыла глаза и уставилась на точку в воздухе на полпути между кроватью и потолком. Точно так же она делала в рисовальной студии во время позирования, желая отгородиться от чужих взглядов. Если отрешиться от всего постороннего, звук легче поддастся определению, когда он послышится снова.
Так и вышло: стало ясно, что это тихое, настойчивое трение металла о металл. Осторожно присев на кровати, девушка посмотрела на дверь. Вот оно: квадратный язычок металла медленно двигался вверх и вниз по зазору между створкой и дверной рамой, отыскивая засов. Стальная линейка. Кто-то пытался проникнуть внутрь, и вряд ли это был Евгений. Скорее уж Динозавровая Башка. Финн свесила ноги с кровати и, потянувшись, схватила рюкзак. Ситуация была из тех, какие в кино не показывают: парень со стальными когтями на манер Фредди Крюгера лезет в дверь, чтобы изнасиловать и убить жертву, а той, бедняжке, срочно приспичило отлить, иначе она обмочится.
– Дерьмо, – прошептала Финн.
Она громко прокашлялась и с глухим стуком опустила ноги на пол. Поскребывание прекратилось, поблескивающий кончик линейки замер. На цыпочках Финн проскользнула в ванную, стянула джинсы и трусики и присела над унитазом, стараясь его не касаться. Никогда в жизни ей не случалось облегчиться и подтереться так быстро.
Спустив воду, девушка застегнула джинсы, наблюдая, как в водовороте унитаза вместе с оставшимися от прежних постояльцев окурком и презервативом закружилась пара тараканов, – видимо, пока она спала, они переместились туда из раковины, чтобы совершить самоубийство. С рюкзаком в руках она выскользнула из туалета. Кончик линейки так и торчал, не двигаясь, из дверной щели. Финн прошла к кровати, легла на нее, поворочалась, чтобы заскрипели пружины, издала драматический вздох, словно собираясь вновь погрузиться в сон, а потом осторожно передвинулась к окну и замерла в ожидании, не сводя глаз с двери.
Прошла целая минута, прежде чем линейка вновь пришла в движение. Как только это произошло, Финн закинула рюкзак за спину, распахнула окно (как ни странно, его нигде не заело), убрала сетку на пол и выглянула наружу, чтобы выяснить, есть ли возможность улизнуть. Если нет, ей останется только встать у двери и, когда преследователь откроет-таки замок, треснуть его рюкзаком.
Оказалось, что за окном находится площадка пожарной лестницы, еще один пролет которой вел на крышу. Не бог весть что, но лучше, чем ничего. Она высунула наружу ногу, поднырнула головой под раму и выбралась на площадку, которая под ее тяжестью задрожала. Финн представила себе, как ржавые крепежные болты вываливаются из раскрошившихся кирпичей стены, поежилась и тихонько, как могла, полезла наверх.
Ухватившись за изогнутую ручку на самом верху лестницы, Финн подтянулась к крыше. Она рассчитывала найти там чердачную дверь, через которую можно попасть на внутреннюю лестницу, но не тут-то было. Перед ней простиралась бугристая, шаткая с виду, промазанная варом поверхность крыши. То здесь, то там поблескивали лужицы. На крышу выходило с полдюжины стояков и вентиляционная труба – и ничего больше. Походило на то, что, поднявшись сюда из комнаты, она угодила из огня да в полымя.
Внизу что-то отчетливо звякнуло: кто-то выбрался на пожарную лестницу. Должно быть, Динозавровая Башка. Финн прикинула, что этот тип окажется на крыше не позже чем через полминуты.
Слева в лучах раннего утреннего солнца поблескивали окна башни Конфуция, справа виднелась грязная полоска Ист-ривер и мозаика крыш между рекой и отелем «Кулидж». Конечно, можно закричать и позвать на помощь, только вот кто услышит этот зов? Ждать помощи было неоткуда, рассчитывать приходилось только на себя.
В пяти футах над головой Финн проходили самые нижние перекладины Манхэттенского моста. Выбежав на середину крыши, она взобралась на воздуховод, встала на цыпочки, вытянула руки вверх и, уцепившись за широкую перекладину, вскинула вверх обутые в кроссовки ноги, обхватив ими края балки. Потом Финн собрала все свои силы, подтянулась, выгнув дугой спину, качнулась и забросила себя на перекладину, так что оказалась сверху, животом на ней.
Потом Финн приподнялась на четвереньки и посмотрела на верхушку пожарной лестницы, а когда там появилась макушка черного шлема, вскочила и побежала по балке, стараясь держаться середины. Находившая внизу крыша отеля неожиданно исчезла, и у Финн перехватило дыхание: она обнаружила, что находится на высоте четырех этажей над землей.
То и дело она натыкалась на вертикальные стойки и вынуждена была останавливаться и огибать их. Чем дальше она продвигалась, балансируя на головокружительной высоте, тем сильнее билось ее сердце и тем более ненадежным становилось ее положение. Пустое пространство под мостом использовалось главным образом как автомобильная свалка, и в случае падения она наверняка грохнулась бы прямо на какой-нибудь брошенный драндулет. Финн рискнула оглянуться назад и, к своему ужасу, увидела, что Динозавровая Башка тоже исполняет роль акробата на брусьях, причем, похоже, нисколько не нервничает, ловко продвигаясь вокруг вертикальных стоек и при этом почти не снижая темпа.
Расстояние между ними сокращалось, и Финн поняла, что у нее нет надежды добраться до дальнего стыка к мосту, где она могла бы наконец спуститься вниз. Преследование заняло всего пять минут, и к настоящему моменту он отставал от нее всего на дюжину ярдов, перемещаясь явно быстрее ее. У следующей вертикальной опоры ей опять придется задержаться, она снова потеряет время, и все кончится тем, что они окажутся на одной и той же перекладине.
Услышав позади слабое позвякивание, она испуганно обернулась, ибо вспомнила, что такой же звук предшествовал предсмертному крику Питера.
Позади нее двигался человек без лица, в черном шлеме и плотно облегающих велосипедных шортах, полностью готовый к действию и сохранявший на перекладине идеальное равновесие, зажав между большим и указательным пальцами правой руки длинный тонкий нож, он легко скользнул к последней разделявшей их вертикальной стойке и схватился за нее одной рукой. Когда он качнулся, чтобы обогнуть ее, до слуха Финн донесся приглушенный пластиковым забралом смех. И именно этот глумливый смех пробудил в ней вспышку ярости. Вместо того чтобы бежать от этого мрачного призрака, облаченного в бесстыдный облегающий наряд, она, словно валькирия с развевающимися на ветру огненными волосами, метнулась ему навстречу, срывая на бегу рюкзак, и как раз в то мгновение, когда он огибал стойку, с размаху изо всех сил ударила его рюкзаком в пах.
Динозавровая Башка истошно заорал, не только от боли, но и от испуга, ибо в самый худший из возможных для него моментов потерял равновесие. Нож выпал из его руки. Лезвие, поблескивая на солнце, полетело вниз, ударилось о ржавую крышу старой, разбитой машины, отскочило и упало в заросли сорной травы, а его обладатель продержался еще с полсекунды, размахивая руками и пытаясь восстановить баланс.
Потом он, не переставая орать, сорвался вниз и рухнул на тот же самый автомобиль, от которого отскочил его нож. От удара забрало черного шлема треснуло, как черная яичная скорлупа, и Финн увидела его лицо. Ее преследователь оказался молодым азиатом, китайцем или вьетнамцем. Он не двигался. Всхлипывая наполовину от страха, наполовину от облегчения, Финн уставилась на него, думая, что и сама запросто могла оказаться на его месте. Потом она снова забросила рюкзак за плечи, повернулась и двинулась по перекладине дальше, к улице.

ГЛАВА 13

Лейтенант Винсент Дилэни стоял на тротуаре, засунув руки в карманы и глядя вверх, на угловое здание. Улица впереди него была загромождена пожарными машинами, каретами скорой помощи и полицейскими автомобилями. Повсюду вспыхивали огни. Место происшествия было оцеплено, и за ленточным ограждением толпились люди, многие в халатах и шлепанцах. Большинство из них находились там несколько часов, и их это, похоже, не слишком радовало. Сержант Уильям Бойд, его напарник, вывернул из-за угла с двумя пластиковыми стаканчиками кофе в руках и промасленным пакетом в зубах. Святой Бернард, да и только. Добравшись до Дилэни, он вручил ему стаканчик, открыл освободившейся рукой пакет и спросил:
– Хочешь пончик?
– Давай.
Прищурившись, Дилэни заглянул в пакет, выудил оттуда пончик с шоколадной глазурью, надкусил его и запил глотком кофе. Бойд остановил выбор на пончике с банановым кремом.
Дилэни снова уставился на здание. Весь последний этаж представлял собой обугленные руины.
– Что ты выяснил?
– Пожар начался примерно в четыре тридцать. На площадке пятого этажа до сих пор чувствуется запах бензина, так что это определенно поджог.
Покончив с первым пончиком, Бойд снова запустил руку в пакет, извлек другой пончик, с засахаренными орехами, и принялся жевать.
– Был там кто-нибудь наверху?
– Один малый из квартиры пять «Б». Он встает рано, потому и учуял запах бензина первым. Позвонил, сообщил об этом, а потом выбрался сам. Насчет пять «А» он ничего не знает. Говорит, что вся задняя часть здания была охвачена огнем.
– Пожарные там уже побывали?
– Ну.
– Что нашли?
– Ничего.
Последним оказался пончик с корицей. Пакет опустел, и Бойд, бросив туда стаканчик из-под кофе, смял все это в липкий комок.
– Билли, твоя лаконичность почти столь же поразительна, как твой аппетит.
– А чего тут распинаться, ничего и есть ничего. Ни черта не нашли. Или я врать должен?
– Ладно, а что дал опрос?
– Малый из пять «Б» сообщил, будто слышал шаги на лестнице. Чуть позже двух.
– Он видел, кто это был?
– Нет.
– Что еще?
– Платный звонок на углу.
– Ну и что со звонком?
– Я на всякий случай проверил в телефонной компании. Звонок был сделан в два десять.
– Интересно.
– Ага, и еще более интересно, куда он был сделан.
– Не кокетничай, Билли, это тебе не идет. Выкладывай.
– В «Кулидж».
– Ночлежку у моста?
– Именно туда. Узнав об этом, я, ясное дело, решил переговорить насчет этого звонка с ночным дежурным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33