Бежать навстречу и обнять его, или улыбнуться ему со счастьем на лице, или поблагодарить пожатием руки? Я остановилась в дверях, и он понял, что я никогда к нему не подойду, если от него не будет сигнала:
– Ты похожа на испуганного цыпленка… Извини, что я повел себя бесцеремонно, это было сильнее меня.
Он меня осторожно обнял, а я сделала так, что мои руки остались без движения: я не смогла повторить его жеста.
– Мелисса, ты мне позволишь пригласить тебя сегодня вечером на ужин?
Я кивнула в знак согласия и улыбнулась ему, затем я осторожно поцеловала его в щеку и поднялась домой.
– Кто это был? – спросила мать с огромным любопытством.
Я пожала плечами:
– Никто, мама, никто…

12:45 ночи

Каждый говорил о себе.
Мы друг другу рассказали больше, чем можно было предположить.
Ему двадцать лет, он учится на филфаке, у него умное и оживленное лицо, что делает его необыкновенно привлекательным. Я его слушала очень внимательно; мне нравится смотреть на него, когда он говорит. Я чувствую дрожь в горле и в желудке. Я чувствую себя согнувшейся, как стебелек цветка, но не сломленной. Клаудио умиротворенный, спокойный, успокаивающий. Он сказал, что знает, что такое любовь, но она выскользнула из его рук.
Проводя пальцем по краю бокала, он спросил:
– А ты? Что ты расскажешь о себе?
Я разговорилась и приоткрыла ему щелочку света, которая слегка раздвинула тучи, в которых спрятана моя душа. Я ему рассказала о своих несчастливых историях, но никакого намека на свое желание открыть и найти новое чувство.
Он посмотрел на меня внимательно, грустно и сказал серьезно:
– Я рад, что ты мне рассказала о своем прошлом. Я радуюсь при мысли, что встретил тебя.
– Какой мысли? – спросила я, испугавшись, что он имеет в виду, что я как бы легкодоступна.
– Ну, то, что ты девушка, извини, женщина, которая пережила разные ситуации и сумела стать такой, какая ты есть, сумела приобрести свой взгляд на все, чтобы все понимать правильно. Мелисса, я никогда не встречал женщины, как ты… и сейчас, вместо нежности, я начинаю испытывать к тебе мистическое и непреодолимое притяжение…
Его речь прерывалась длинными паузами, во время которых он на меня подолгу глядел и затем вновь продолжал говорить.
Я улыбнулась и сказала:
– Ты еще не очень хорошо меня знаешь. Ты, наверное, испытываешь только одно из чувств, о которых только что говорил, или вообще никакое.
– Ну да, это правда, – сказал он, после того как внимательно меня выслушал. – Но я хотел бы попытаться тебя узнать, ты мне это позволишь?
– Конечно, конечно, я тебе это позволю! – сказала я, схватив его руку, лежавшую на столе.
Мне казалось, что я во сне, дневник, во сне прекрасном и бесконечном.

1:20

Только что мне пришло сообщение от Валерио. Он говорит, что хочет меня увидеть. Но сейчас даже мысль о нем далека.
Я знаю, мне было бы достаточно в последний раз заняться любовью с профом, чтобы понять, чего же на самом деле хочу я и чем Мелисса на самом деле является: чудовищем или человеком, способным давать и получать любовь.

10 июня 2002 г

Как здорово, дневник, учебный год закончился!
В этом году результаты, как и прежде, были неважными, я мало занималась, а мои учителя мало беспокоились, чтобы понять, что со мной происходит… В общем, в следующий класс я все-таки перешла, они избежали возможности окончательно испортить мне настроение.
Сегодня днем после обеда я видела Валерио, он меня попросил прийти на встречу в бар «Эпоха». Я просто туда помчалась, полагая, что в этот вечер будет хорошая возможность понять, чего же я хочу. Доехав почти до места, я с ходу затормозила, скрипя тормозами по асфальту, чем привлекла внимание всех.
Валерио сидел за столиком один и, качая головой, наблюдал с улыбкой за всеми моими действиями. Я попыталась придать себе достойный вид, вышагивая медленно и приняв серьезное выражение лица.
Я направилась к его столу, виляя задницей, а когда была около него, он сказал:
– Лоли, ты разве не видела, как все на тебя смотрели, когда ты шла?
Я покачала головой и сказала, что нет.
– Я не всегда отвечаю на взгляды.
К Валерио подошел мужчина с видом загадочным и немного хамским, он мне представился, сказав, что его зовут Флавио. Я пристально на него посмотрела, а он прервал мое любопытство и сказал:
– У твоей девчушки глаза слишком хитрые и слишком красивые для ее возраста.
Я не дала возможности Валерио ответить и опередила его, сказав:
– Ты прав, Флавио. Мы будем только втроем или еще кто-нибудь? – И попала в точку, дневник, я не пользуюсь приличествующими случаю словами и улыбками, когда цель только одна.
Чуть смутившись, Флавио посмотрел на Валерио, и тот сказал:
– Она капризна, тебе лучше делать то, что она говорит.
– Видишь ли, Мелисса, – продолжил Флавио, – я и Валерио подумали, что ты могла бы принять участие в одной неординарной вечеринке, он мне говорил о тебе; меня сначала остановил твой возраст, но потом, узнав, какая ты… короче, я уступил и очень заинтересован увидеть тебя в деле.
Я его спросила просто:
– Сколько тебе лет, Флавио?
Он мне ответил, что ему тридцать пять. Я кивнула головой в знак согласия, я думала, что он старше, но поверила ему
– А когда должна состояться эта неординарная вечеринка? – спросила я.
– В следующую субботу, в 22 часа, на одной вилле у моря. Я заеду за тобой, вместе с Валерио, разумеется.
– Если я отвечу «да».
– Конечно, если ты ответишь «да».
Несколько секунд молчания, и затем я спросила:
– Я должна надеть что-нибудь особенное?
– Главное, чтобы не слишком бросался в глаза твой возраст. Все знают, что тебе восемнадцать, – ответил Флавио.
– «Все» – это кто? Сколько их? – спросила я, обращаясь к Валерио.
– По крайней мере, пять пар гарантировано. Придут ли другие, мы пока не знаем.
Я решила принять участие.
Мне жаль Клаудио, но я не уверена, что такая, как я, может быть хорошей и любить его. Я не думаю, что я – та, кто сделает его счастливым.

15 июня 2002 г

Нет, я не та девушка, которая сделает его счастливым.
Я этого не заслуживаю.
Мой телефон продолжает звонить: это он вызывает меня или посылает свои эсэмэски. Я его оставлю, вот что. Я ему не отвечу, я просто не буду обращать на него внимания. Ему это надоест, и он поищет счастье в другом месте.
Но тогда: почему мне страшно?

17 июня 2002 г

Почти в полном молчании, не считая коротких и внезапных диалогов, мы приехали туда, где была назначена встреча.
Это была небольшая вилла за городом, на другой части морского берега, где скалы уступают место песку. Местность была пустынной, а дом довольно изолированным. Мы проехали через высокие железные ворота, и я сосчитала машины, припаркованные на дорожке: их было шесть.
– Моя сладенькая, вот мы и приехали. – Флавио этой своей манерой злит меня до потери сознания… кто, блядь, он такой? Что это он себе позволяет: называет меня «сладенькая», «дорогая»,"малышка"… Я бы его задушила!
Нам открыла дверь женщина, примерно лет сорока, обаятельная и надушенная. Она меня измерила взглядом с головы до ног, взглянула на Флавио с одобряющим видом, он ей слегка улыбнулся.
Мы прошли по длинному коридору, на стенах были развешаны абстрактные картины. Когда мы вошли в зал, я почувствовала огромное смущение, потому что на меня были устремлены десятки взглядов: большинство присутствующих были мужчины, кто в галстуке, кто без, кто-то с маской на лице, но в основном гости были без масок с открытыми лицами. Несколько женщин подошли ко мне и задали вопросы, на которые я ответила целой серией вранья, о чем накануне у нас была договоренность с Валерио.
Проф подошел ко мне и сказал:
– Не дождусь, когда начнется… Я хочу тебя лизать и быть в тебе всю ночь, потом смотреть, как ты это делаешь с другими.
Я сразу подумала об улыбке Клаудио: он никогда не пожелал бы увидеть меня в постели с кем-нибудь.
Флавио принес мне бокал с крем-виски, что мне напомнило кое-что, произошедшее несколько месяцев назад… Я подошла к фортепьяно и вспомнила, каким образом совсем недавно я отвязалась от Роберто. Я ему пригрозила, что все расскажу его девушке, если он не перестанет мне названивать, и потом добавила, чтобы его дружки держали язык за зубами и помалкивали относительно меня. Это сработало, он больше не проявлялся!
В какой-то момент ко мне подошел мужчина лет тридцати, у него была такая легкая походка, словно он летел; у него были круглые очки и огромные сине-зеленые глаза, лицо в оспинках, но красивое.
Он пристально на меня посмотрел, а затем сказал:
– Чао, это о тебе столько говорили?
Я взглянула вопросительно и сказала:
– Зависит от того, кто тебе это говорил… А о чем, в частности, говорили?
– Ну… мы знаем, что ты очень молодая, я лично не верю, что тебе уже восемнадцать. Нe потому, что ты так не выглядишь, а потому, что я это чувствую… Короче, мне сказали, что ты уже много раз принимала участие в вечеринках, как сегодня, но только с одними мужчинами…
Я покраснела и захотела выяснить.
– Кто тебе это говорил? – спросила я.
– Ну… какая разница… слухи разные ходят… ты хорошенькая писюшка, да? – И он заулыбался.
Я попыталась сохранить спокойствие и находиться в игре, не испортив ничего.
– Мне никогда не нравились схемы. Я согласилась на это, потому что хотела…
Он на меня посмотрел, прекрасно сознавая, что я вру, и заявил:
– Да здравствуют схемы: есть люди, чьи схемы просты и понятны, а есть другие, сплошной каприз в стиле рококо…
– Тогда моя схема – нечто среднее, – сказала я, очарованная его ответом.
Подошел Валерио и сказал, чтобы я к нему присоединилась на диване.
Я кивнула тому мужчине, увильнув от прощания, потому что была уверена, что в середине вечеринки мы окажемся внутри друг друга.
На диване уже сидели молодой человек спортивного вида и две женщины, довольно вульгарные, с чрезмерным макияжем, обе с копной светлых волос оттенка платины.
Я и проф оказались в центре этого огромного дивана, он залез рукой мне под кофточку и стал гладить мою грудь, это меня привело в смущение и замешательство.
– Ну Валерио… неужели именно мы должны начинать?
– А почему бы и нет, ты не согласна? – спросил он, покусывая мочку моего уха.
– Я так не думаю… У нее на лице уже проштамповано желание, – сказал с амбицией спортивный парень.
– С чего это ты взял? – спросила я с вызовом.
Он не ответил, а только запустил руку мне под юбку между ляжками и стал с напором меня целовать. Я начала поддаваться, этот тупой напор меня все увлекал и увлекал за собой. Я приподнялась, чтобы дотянуться до него и поцеловать, проф воспользовался этим и стал поглаживать мою задницу сначала медленно и нежно, по затем его движения трансформировались, превратившись в решительные и горячие. Люди вокруг меня перестали существовать, даже если они были там и наблюдали за мной, в ожидании того, что один из мужчин по обе стороны от меня начнет в меня проникать.
Пока парень меня целовал, одна из двух женщин обхватила его грудь и стала целовать в затылок. В какой-то момент Валерио поднял мою юбку, все стали любоваться моей задницей и моей половой щелью, выставленными напоказ на незнакомом диване среди незнакомых людей. Моя спина изогнулась наподобие арки, и я полностью предложилась ему, в то время как незнакомый парень впереди меня держал мои груди и сильно их сжимал.
– М-м-м, ты пахнешь, как молодой персик, – сказал какой-то мужчина, подошедший меня понюхать, – ты гладкая и нежная, как свежий персик, только что вымытый. Молодой персик созреет, потеряет свой цвет, затем вкус, и, наконец, его кожица станет вялой и морщинистой. В самом конце он сгниет, и черви высосут из него всю мякоть.
Я выпучила глаза, лицо мое покраснело, я рывком обернулась к учителю и сказала:
– Пойдем отсюда, я не хочу.
Это случилось как раз в тот миг, когда мое тело начало полностью расслабляться…
Бедный Флавио, бедный спортивный парень, бедные все и бедная я.
Я поставила в тупик всех, и себя тоже; я со слезами на глазах побежала прочь по длинному коридору, открыла входную дверь и пошла к машине.
Стекла машины были полностью запотевшими от чрезмерной влажности, в которую были погружены и дом, и я.
По дороге домой не было произнесено ни слова. Перед самым подъездом я сказала:
– Ты все еще ничего не сказал о моем письме.
Долгие секунды молчания и затем лишь:
– Прощай, Лолита.

20 июня, 6:50

Я прикоснулась губами к телефонной трубке и услышала его голос, едва пробудившийся.
– Я хочу быть с тобой, – прошептала я тихо-тихо.

24 июня

Сейчас мочь, дорогой дневник, и я на террасе своего дома.
Я любуюсь морем.
Оно такое спокойное, тихое, меленое; теплый воздух смягчает волны, и я слышу их отдаленный шум, мирный и деликатный… Луна немного спряталась и, кажется, наблюдает за мной взглядом сочувствующим и прощающим.
Я спрашиваю ее, что я должна делать. Она мне говорит, что трудно удалить коросты от ран из сердца.
Мое сердце… я не помнила, что оно всего лишь одно у меня. А может, я этого никогда не знала.
Какая-нибудь волнующая сцена в кино никогда по-настояшему меня не взволновала, какая-нибудь хорошая песня никогда меня не растрогала, а в любовь я всегда верила наполовину, полагая, что, скорее всего, невозможно узнать ее по-настоящему. Я никогда не была циничной, нет. Просто никто меня не научил, как помочь выйти наружу моей любви, которую я держала внутри себя упрятанной, скрытой от других. Но она была где-то, нужно было ее разрыть… И я искала, устремившись в тот мир, откуда любовь была выслана напрочь; и никто, повторяю, никто меня не остановил на этом пути и не сказал:
– Нет, малышка, здесь нельзя пройти.
Мое сердце было закрыто в ледяной келье, было опасным делом разрушить ее одним ударом: сердце могло бы остаться навеки со следами от ран.
Но приходит солнце, не это сицилийское – оно обжигает, пышет огнем, порождает пожары, а иное – мягкое, хорошее, доброе, которое полегоньку растапливает лед и не создает опасности залить внезапно обильным потоком мою иссушенную душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15