— Остальное где, пидор беспредельный? — с интересом спросил он.Когда Денис с «Самсонайтом» и Адриан с маленькой черной сумкой, распухшим бумажником в кармане, в куртке «Харлей-Дэвидсон» и кепке «Go Blue» уже вышли из вагона, Адриан вдруг остановился.— Денис, — сказал Адриан, — я не понял.— Чего ты не понял?— Я не понял. Как они могли попасть в запертое купе?— Я откуда знаю? Я не по этому делу.— Как ты думаешь, Денис? Если я у них спрошу, они мне скажут?Денис посмотрел на часы.— Хочешь — спроси сам. Может, скажут. Только быстрее давай.— А ты со мной не пойдешь?Денис замотал головой.— Тебе интересно, ты и иди. А я тут подожду. Да не бойся, не съедят. Мужики с понятием…Казаки и проводник сидели в служебном купе и держали в руках стаканы с водкой. Закусывать, судя по всему, они собирались содержимым собранной для Адриана коробки. Увидев вошедшего, замерли.— Тебе чего? — боязливо спросил проводник. Адриан осторожно присел рядом.— Я хотел спросить, — начал он, — мне непонятно… Как это получилось, что вы попали ко мне в купе? Через окно, правда? Да?На мгновение в купе воцарилась могильная тишина. Ее разорвал хриплый квакающий звук. Это хохотал казак Петро, складываясь пополам и багровея.— Ох! — вытер он слезы, отсмеявшись. — Понравилось, значит? Решил у себя в Штатах подхимичить? Так наука, станичник, это штука такая. Коммерческая. У нас бесплатные ленинские университеты миллионов давно закончились. Понял? Ну что, корешки, — обратился он к остальным, — покажем баклану секрет рабочего мастерства? Не бесплатно. — Он поднял волосатый палец. — Не бесплатно.Адриан решительно достал бумажник.— Сколько?Казаки переглянулись.— Эх. Ну давай так. Мыльница твоя с тобой? Чего смотришь? Фотоаппарат с тобой? Дай сюда.Петро схватил аппарат, которым перед отправлением поезда проводник фотографировал его, Мишку и Адриана, и спрятал его в карман галифе.— Подарок от заморского гостя. Покажи ему, Семка.Проводник достал с полки металлическую загогулину.— Стандартный инструмент. Пассажир изнутри запрется, потом нажрется вусмерть или плохо станет. Вот этим снаружи и открываем. Смотри.Проводник вышел из купе, закрыл дверь, что-то заскрежетало, и Адриан увидел, как металлический засов под дверной ручкой сперва поворачивается, запирая дверь, а потом поворачивается, отпирая ее обратно.— Понял?Адриан замотал головой.— Нет. Не понял. Я еще запирал на эту… вот на эту.Он показал пальцем на металлическую щеколду в левой верхней части двери.— А! Ну это проще простого. Сейчас я дверь закрою, а ты защелкни.Проводник снова выщел. Адриан опустил щеколду. Через мгновение чуть ниже нее из щели между дверью и стеной выползла металлическая полоска, поерзала немного, надавила на щеколду, подняла ее в исходное положение и замерла. Затем над щеколдой из той же щели вылез металлический крючок, развернулся, зацепил щеколду и снова опустил. Крючок исчез, металлическая пластина опять подняла щеколду, скрылась в щели. Дверь открылась, и проводник положил перед Адрианом изогнутую вязальную спицу и металлическую линейку.— На. Дарим тебе. Дома пригодится. Глава 28«Братья Карамазовы» На часах было двенадцать дня. В кинотеатре «Россия» шли первые две серии «Братьев Карамазовых», а у меня было навалом времени. Потому что последний зачет я сдал вчера, а до начала сессии оставалась еще неделя. Я заплатил полтинник за билет и двинулся к входу.В этот момент кто-то сзади положил мне на плечо тяжелую руку. Я обернулся. Передо мной стоял мужичок в тулупе, белых бурках и кроличьей шапке с торчащими ушами. Узкие серые глаза с прищуром рассматривали меня в упор.— Друг, — сказал мужичок, — я за тобой наблюдал. В кино, что ли, намылился?Я кивнул.— Любишь кино?Я снова кивнул.— Студент?Я кивнул. Прозорливость мужичка уже начала меня волновать.— А деньги любишь?Деньги в романтической студенческой среде, поголовно едущей за туманом и строящей голубые города с комсомольскими путевками в карманах, любить было не принято. Поэтому я неопределенно пожал плечами.— Нормально, — сказал мужичок. — Фарт любишь? Риск, в смысле.Тут уже я опять кивнул. Кто же в молодости признается, что не любит риск.Мужичок отпустил мое плечо, отступил на шаг, окинул меня с ног до головы тем же прищуренным взглядом и снова приблизился.— Я про тебя так понимаю, — пробормотал он мне в самое ухо, — что ты мужик правильный. И кость у тебя крепкая. Придется — так три срока выдюжишь. Таких правильных мужиков мало. Поискать. Согласен со мной?Я очень даже был согласен. Про то, что таких, как я, еще поискать. И даже насчет трех сроков мне понравилось.— Короче, — продолжил мужичок, — мне напарник нужен. Вечером знаешь какой лом за билетами пойдет! А я тут договорился. Все билеты на вечер мои. В долю пойдешь? Впополаме со мной. На три к одному.Денег у меня с собой не было. То есть были, но мало. Десятка и трояк. Десятки было жалко.— Впополаме не потяну, — честно признался я.— Сколько есть?— Трояк.— Давай. Кино кончится, подходи в кассы. Я там буду.Отдавая ему три рубля, я прекрасно понимал, что больше не увижу ни этого, так полюбившего меня мужичка, ни тройного навара. Ни даже самих этих трех рублей. Но почему-то мне не было жалко трех рублей. Может, потому, что у меня была крепкая кость, и был я правильный фартовый мужик и свободно мог потянуть аж три срока.Сеанс закончился одновременно с наступлением темноты. Я закурил и пошел по направлению к станции метро «проспект Маркса». На улице начало подмораживать. У ресторана ВТО кого-то ждали — там стояли люди в дубленках и с цветами, а рядом крутились фоторепортеры. Поравнявшись с ними, я вдруг вспомнил, что в кассах меня ждет напарник с дивидендами на мои три рубля. Я прекрасно понимал, что никого там на самом деле нет, но все же повернулся и побежал, расталкивая толпу.Удостоверившись в ожидаемом отсутствии мужичка, а одновременно и в том, что билеты на вечерние сеансы продаются совершенно свободно и без всякого ажиотажа, я в очередной раз двинулся к метро. И вдруг позади раздался истошный крик:— Стой! Падла, стой, друг!Я повернулся. За мной бежал мой несостоявшийся партнер. Он не бежал. Он летел, чудом держась на ногах, хватаясь за шарахающихся прохожих, занимая распластавшимися полами тулупа половину улицы, ушанка чудом держалась на его мокрой от пота голове, по-блатному прищуренные глаза были теперь широко и радостно распахнуты, а раззявленный рот вопил:— Падла, друг! Стой, погоди!Он добежал, удержался, обняв меня за плечи, задыхаясь и дрожа от пьяного возбуждения.— Друг, — пробормотал он заплетающимся языком, — падла. Друг. Я тебя обманул. Сука я. Сука последняя. Выпить надо было. Понимаешь? Очень надо было. Понимаешь? Нету у меня твоих трех рублей. Я их пропил. Прости, друг. Вот. Возьми что есть.И он высыпал мне в ладонь горсть монет.— Нормально? Скажи — нормально? Друг! Сука я. Не держи зла. Лады? Ну вот.Он повернулся и пошел, волоча ноги, в сторону кинотеатра «Россия».А я остался, сжимая в кулаке мокрую мелочь. Глава 29Письмо домой Добрый день, папа!Когда ты получишь это письмо, я уже поеду дальше на восток. Просто я хочу сразу же сообщить тебе последние новости о нашем деле. В Москве мне удалось получить важную информацию про «Афакс». Этот корабль прибыл во Владивосток вовремя, но потом начались проблемы. Дело в том, что в соглашении между правительством адмирала Колчака и Соединенными Штатами был один неурегулированный вопрос, о котором позже. Поэтому «Афакс» неделю простоял в порту и его не разгружали, а потом по телеграфу поступило распоряжение вернуть «Афакс» вместе с грузом в китайский порт Харбин.В Харбине «Афакс» находился двадцать шесть дней, затем снова вернулся во Владивосток. Но правительство Колчака не успело разгрузить «Афакс», потому что этого правительства уже не было, а самого Колчака арестовали и расстреляли большевики. Капитан «Афакса» попытался выйти из порта, но большевики не разрешили, высадили экипаж на берег и задержали корабль вместе с грузом.Потом, когда американское правительство обратилось к большевикам с протестом, они вернули экипаж на корабль и разрешили отплыть в Харбин. Но груза на корабле не было, и никаких объяснений новые власти не дали.Теперь я расскажу про неурегулированный вопрос. Это, может быть, не совсем правда, но ты сможешь легко проверить. У правительства Колчака не было денег, чтобы заплатить за печатание денег. И вообще ничего не было. Был только золотой запас, который они вывезли в Америку и положили в банк. И там была такая финансовая схема. Когда размещался заказ на печатание денег, то часть этого золотого запаса переходила в обеспечение оплаты за эту работу. Если напечатанные деньги привозились в Россию, то представитель правительства Колчака расписывался в получении, и эта подпись означала, что золото, лежащее в обеспечении, идет в оплату работы. Только после этого начиналась разгрузка.Но с «Афаксом» было по-другому. Там была ошибка, и в обеспечение положили не столько золота, сколько стоила работа. Поэтому была такая задержка, и потом груз пропал.Но на самом деле этот груз не пропал. У меня есть совершенно достоверная информация, что он находился на складе во Владивостоке до мая 1925 года, и этот склад очень хорошо охранялся. Потом его перевезли в один из сибирских городов, который называется Иркутск. И там этот груз тоже долго хранился на складе. А через несколько лет после войны груз из Иркутска увезли. Никто не знает куда.Но в Москве один пожилой джентльмен, который знает всю эту историю, сказал мне, что в Самаре живет один человек. У этого человека может быть информация про то, что было дальше.Я немного удивлен, почему ты мне не сказал об этом раньше. Когда я узнал, для меня было неожиданно. Я имею в виду, что эти деньги, которые были на «Афаксе», печатала компания «Юнайтед Принтерс». Та самая, в которой работали прадедушка и дедушка. Не может быть, чтобы ты про это не знал. Хотя это и не так важно.Интересно, знают ли эту историю в «Юнайтед Принтерс»? Может быть, тебе следует позвонить президенту компании? Или ты хочешь, чтобы с ним связался я? Дело в том, что груз этот по закону является собственностью «Юнайтед Принтерс», потому что за него так и не было заплачено. Наверное, он имеет нумизматическую ценность, хотя и не очень большую, потому что эти деньги никогда не были в обращении.Когда я ехал в Самару на поезде, со мной произошло неприятное происшествие. У меня украли все вещи и все деньги. Но потом все вернули и даже объяснили, как это было сделано. Я расскажу тебе, когда вернусь домой. Это очень интересно.Самара — большой город. Но меньше Москвы. На центральной площади стоит памятник одному полководцу. Он сидит в такой повозке с пулеметом и показывает рукой, куда стрелять. Это национальный герой, и он утонул в реке. Мне очень понравился. Я хотел сделать фото, чтобы прислать тебе, но у меня не было камеры, потому что я ее подарил людям, которые у меня украли вещи.У меня в Самаре есть еще одно дело. В Москве господин Шнейдерман передал мне документы касательно нашего родственника Иоганна Дица. Теперь его зовут Иван Диц. Он много работал на одной почте в Сибири, а здесь живет старая леди, на которой он хотел жениться. И она может знать его адрес. Эту старую леди зовут Анна Трубникова.К госпоже Трубниковой я пойду завтра утром. Я уже знаю ее адрес. Этот адрес нашел Денис, о котором я тебе писал раньше. Он тоже в Самаре и помогает мне решать проблемы. Твой любящий сын Адриан Тредиллиан. Глава 30Телеграмма TRY TO LOCATE THE FREIGHT STOP URGENT STOP IMPORTANT STOP COMPLETE RED TAPE STOP ANY CONTACTS WITH THE UNITED PRINTERS EXCLUDED REPEAT EXCLUDED STOP DAD Глава 31Самый читающий народ Сперва за дверью было тихо, потом раздались шаркающие шаги, лязгнуло железо, и в открывшемся прямоугольнике показалась мужская фигура.— Вы ко мне?— Нет, — сказал Адриан. — Я не к вам.— А к кому?— Мне нужна госпожа Трубникова?— Зачем?— Мне нужно задать ей вопрос.— Какой? — терпеливо спросил мужчина.Адриан растерялся. Мужчина осмотрел его с ног до головы и освободил проем.— Проходите. Вот туда, в залу.Адриан прошел по захламленному коридору, заваленному старой обувью, тазами, связками журналов и пожелтевших газет и беспощадно ярко освещенному стоваттной лампочкой, в большую комнату, в центре которой стоял круглый обеденный стол, покрытый красной скатертью. На скатерти сверху лежала сложенная вдвое вытертая клеенка, на клеенке стояла кастрюля, из которой торчал половник, рядом тарелка с дымящейся картошкой и раскрытая книга, перевернутая переплетом вверх. Мужчина указал Адриану на стул и сел рядом с тарелкой.— Зачем вам нужна моя дочь? — не очень дружелюбно поинтересовался он.— Ни зачем, — честно ответил Адриан. — Мне нужна Анна Трубникова.— Это и есть моя дочь.Адриан растерялся еще больше. Судя по возрасту хозяина, его дочь вряд ли могла иметь какое-то отношение к Иоганну Дицу.— Я, наверное, ошибся, — робко сказал он, начиная вставать. — Я хотел видеть Анну Трубникову. Наверное, совпадение…— Вы сядьте, сядьте, — посоветовал мужчина. — Я дверь-то запер. Так какое у вас дело к моей дочери?Адриан сел обратно.— Это ошибка, — убежденно произнес он. — Мне нужна другая Анна Трубникова. Которой много лет. Она живет в этом городе. Я хотел спросить у нее про своего родственника, который тоже жил здесь перед войной. И недолго после войны. Я его ищу. Она может про него знать.— Вы иностранец, что ли? — вдруг спросил хозяин, по-видимому, только сейчас уловивший акцент.— Из Америки, — сообщил Адриан. — Меня зовут Адриан Тредиллиан Диц.Хозяин привстал и протянул Адриану руку.— Трубников. Сергей Андреевич. Преподаватель русского языка и литературы. Так вам Анна Андреевна нужна?— Наверное, — признался Адриан. — Я просто не знаю, что Андреевна. Я знаю только — Анна Трубникова.— Есть хотите? — неожиданно спросил Сергей Андреевич. — А то стынет.— Нет, спасибо, — вежливо отказался Адриан. — Вы, пожалуйста, кушайте. Я подожду. Если можно.Сергей Андреевич подошел, шаркая тапочками, к посудному шкафу, достал вторую тарелку, поставил ее перед Адрианом и положил рядом вилку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40