Небо расчерти
ли слоистые волокна облаков, похожие на дымные полосы. Отсюда, со взгорка,
было видно, как над центром Рузаева, освещенного газосветными сильными л
ампами, вздымается оранжевый отсвет, похожий на йодистый пар.
Пахло сиренью и горьковатым ароматом цветущих тополей. Прибитая росой п
ыль на дороге всасывала звук моих шагов. У калитки стоял в сторожкой напр
яженной позе Барс. Тоненьким горловым подвизгом он дал мне знать издали:
«Слышу, дожидаюсь!»
Я отворил дверь в дом и позвал его:
Ч Пошли со мной… Нам тоже спать пора…
Ч Припозднился ты, брат, Припозднился, Ч благодушно сказал Владилен, от
орвавшись от маленького транзисторного приемника, вещавшего спортивны
е новости. Владилен удобно устроился в старом глубоком кресле, верхняя п
уговица на брюках расстегнута, подтяжки сброшены с плеч, он весь был замк
нут на процессе спокойного вечернего пищеварения.
Женщины перетирали за столом вымытую посуду. Лара обессиленно кивнула м
не, а Галя сосредоточенно не смотрела на меня. Она выражала мне свое неудо
вольствие тем, что я напрочь забыл о ней в такой тяжелый, волнительный ден
ь, не оказал должного внимания, отказался от столь необходимого мне сопе
реживания. И тем самым лишил ее дополнительного веса в глазах столь близ
ких мне людей, переживающих горе, которому она сейчас сочувствовала, а я с
воим отсутствием снижал тяжесть понесенного удара и гасил накал ее сост
радания.
Барс робко потыкался мне в ноги, потом понял, что его не выгонят, отошел в у
гол и свернулся в лохматый ком.
Ч Ты есть не хочешь? Ч спросила Лариса.
Я отказался. Уселся за стол, откинулся на спинку стула, вытянул ноги, и огр
омная усталость навалилась на меня. Мне не хотелось говорить, думать, не х
отелось никого видеть. Одно огромное желание владело мной Ч лечь, закры
ть глаза, свернуться, как Барс, клубком, забыть все, забыть этот долгий ужа
сный день.
Ч Тебе удалось, что-нибудь узнать? Ч спросил Владилен, не отрываясь от с
воего приемника. В транзисторе, что-то пищало, скрипело, билось, скорогово
ркой суетливо бормотало. Казалось, что он держит в руке маленькую клетку
с напуганным беснующимся зверьком, но зверек матусился напрасно Ч его п
ищащий страстный шепот мало волновал Владилена. Приблизительно так же, к
ак и мои сведения, которые я должен был добыть. Владилен Ч безмятежно сча
стливый, спокойный человек. Равнодушный ко всему на свете.
Ч Нет, ничего не узнал я покамест, Ч нехотя ответил я и спросил у Лары: Ч
Тебе не доводилось слышать от отца о каких-нибудь конфликтах с завучем?

Ч С Вихоть? Ч удивилась Лара. Ч С Екатериной Сергеевной? Не-ет! Вроде не
т, не слышала. Ничего особенного не припоминаю. Вообще-то он о ней отзывал
ся не очень уважительно, но ничего особенного не говорил, а почему ты об эт
ом спрашиваешь?
Ч Да так, просто хочется знать, Ч лениво ответил я и пояснил: Ч Мне нужно
знать все, что здесь происходило. Я хочу точно выяснить отношения отца с э
тими людьми.
Ч Ты все Ч таки надеешься восстановить справедливость? Ч спросила Га
ля.
Галя Ч удивительный человек. Она никогда не оперирует бытовыми понятия
ми. Для нее существуют только всеобщие категории: Справедливость, Любовь
, Верность. Для нее мир выстроен из крупных блоков глобальных отношений.

Я пожал плечами:
Ч Моя задача Ч искать не справедливость, а правду.
Ч Какая разница? Ч хмыкнула Галя.
Ч Большая. Я думаю, что у людей очень разные представления о справедливо
сти. Бывает, что справедливость одного человека становится злодейством
для другого. Мне нужна правда, она универсальна для всех.
Ч Тогда непонятно, почему тебя заинтересовали отношения Николая Ивано
вича с завучем, Ч сказала Галя. Ч По Ч моему, она очень симпатичная женщ
ина. Мне нравятся такие люди Ч пусть резкие, прямые, но они знают, чего хот
ят в жизни.
Ч Да? Ч усомнился я. Ч Возможно… Во всяком случае, мне показалось, что о
на не очень хорошо относилась к нашему деду. И мне она точно не нравится…

Галя обиженно промолчала, а Владилен выключил приемник, встал, потянулся
Ч крупный, рослый, хорошо кормленный, в красивой заграничной рубашке и с
расстегнутой верхней пуговицей на брюках. Ничто не могло порушить его вз
аимной влюбленности с жизнью. И вальяжную его представительность ниско
лько не портила розовая плешь, которую он закрывал поперек головы аккура
тной волосяной попонкой. Владилен улыбнулся мне доброжелательно и сказ
ал:
Ч Стас, может быть, ты слишком высокие требования предъявляешь к людям?

Ч А в чем они, эти высокие требования?
Владилен смотрел на меня снисходительно-ласково, как мудрые отцы взираю
т на своих шустрых, ершистых несмышленышей.
Ч Ведь тут вопрос совсем непростой, Ч глубокомысленно поведал он. Ч Н
адо подойти к нему достаточно широко, чтобы картина была и реалистичной,
и объективной. Мой тесть Николай Иванович был человек замечательный во в
сех отношениях, но людям простым, незамечательным Ч тем, кто с ним жил и р
аботал, Ч доставалось несладко…
Я опешил и немного растерялся:
Ч А чем же это несладко было тем, кто с ним жил и работал?
Ч Он предъявлял людям невыполнимое требование Ч быть не хуже его, Ч ус
мехнулся Владилен. Ч А это было весьма затруднительно, поскольку челов
еком он был во многих отношениях исключительным. Но, на мой взгляд, ему не
хватало очень важного человеческого свойства Ч терпимости к чужим сла
бостям и недостаткам.
И снова было не ощущение горечи, или боли, или гнева, а воспоминание об уди
вительном сне заполнило меня.
Сон во сне. Сон за пределом сна, а внутри бесплотного шатра, под невидимым
сводом Ч здесь была явь. Висящий в воздухе стакан. Предмет, опирающийся т
олько на мою волю. Удерживаемый силой души…
Я внимательно смотрел на Владилена и думал о том, что Кольяныч никогда не
жаловался мне на зятя, никогда не хвалил его, не упоминал его. Я знал, что он
зятя недолюбливает. Только однажды он сказал:
Ч У нас нормальный литературный конфликт отцов и детей. Только в жизни к
онфликт наш развернут наоборот: мой зять Ч очень серьезный, сытый, пожил
ой человек, немного утомленный людской глупостью, а я… Ч Он задумался
Ч А вы? Ч спросил я.
Он тихонько засмеялся, яростно блеснул стеклянным глазом и сообщил шепо
том:
Ч Я Ч мальчишка, убежавший с уроков…
Ч Вот видишь, как все по Ч разному воспринимают людей, Ч сказал я Влади
лену. Ч Мне-то всегда казалось, что Кольяныч
Ч единственный человек, который прощал людям все. Он мог войти в положен
ие любого человека…
Да, он входил в положение любого встречного, с азартом входил, энергично, с
искренним интересом. По-моему, иногда забывал выйти, так и жил подолгу с ч
ужой бедой, с соседской радостью.
Ч А я разве возражаю? Ч воздел руки Владилен. Ч Мог войти, помочь, посоч
увствовать, простить и промолчать, но внутри осуждал, и это было видно, а л
юдям неприятно, когда их осуждают за их слабости. Люди любят нравиться, им
хочется, чтобы их уважали, ценили и чтобы ими восхищались.
Ч Это точно, Ч заметил я. Ч Вот такой человек, как ты, заслуживает непре
рывного восхищения. Я сам всю жизнь мечтал быть таким, как ты, но у меня это,
к сожалению, не получилось.
Владилен легко засмеялся, он не желал замечать моего недоброжелательст
ва, он просто махнул на меня рукой:
Ч Ладно, брось подначивать. Дед прожил долгую, хорошую жизнь. Знаешь, как
Монтень сказал: «Кто научил бы людей умирать, научил бы их жить».
Я помолчал и сказал:
Ч Мне кажется, что, если бы люди научились жить так, как Кольяныч, для них у
тратил бы свой страшный смысл вопрос о том, как умирать.
Владилен помотал головой:
Ч Ну, с этим я не согласен! Ведь ты же сам больше всех хочешь выяснить, поче
му и как, при каких обстоятельствах умер старик? Ведь тебя же это волнует?

Ч Да, это меня волнует, Ч твердо ответил я. Ч Потому, что он не просто уме
р, а, мне кажется, его убили. И допустить в этом хоть тень сомнения я не могу.

Ч И это правильно! Ч горячо поддержал Владилен. Ч Кабы только удалось
Ч это было бы замечательно! Хотя я склонен полагать, что это вряд ли возмо
жно.
Ч Почему вы все заранее уверены, что это невозможно? Ч спросил я. Ч Поче
му вы не стучите ногами от нетерпения, почему не подталкиваете локоть от
жадного ожидания, почему не кричите: давай, давай, мы ждем от тебя ответа!..

Владилен хмыкнул:
Ч Давай, Стас! Давай, давай! Мы ждем от тебя ответа, но опасаюсь не дождатьс
я…
Ч Уточни…
Ч У тебя исходная установка неправильная. Николай Иваныч был человек н
еплохой и честный, и ты человек неплохой и честный. Отсюда ты делаешь непр
авильный вывод: у доброго, старого, честного человека не может быть много
врагов. Надо пошустрить и сыскать одного Ч единственного прохвоста, кот
орый учинил эту беду…
Ч А в чем неправильность моего вывода?
Ч В том, что мой тесть мог иметь очень много врагов или недоброжелателей
. И имел их наверняка.
Ч Это почему?
Ч Потому, что он был стар и очень активен. Старики Ч вообще люди трудные.
Как говорит мой заместитель, они из-за склероза не помнят вчерашнего бол
ьшого добра, а пустяковое старинное зло всю жизнь в себе лелеют…
Ч Посовестись, Владик Ч твой тесть ни на кого никогда зла не держал…
Ч Ошибаешься, Стас! Ты находишься в добросовестном, искреннем заблужде
нии, поскольку вы с Коростылевым вообще похожие люди, а он был вовсе не хри
стосик и на плохих человечков зло не просто держал, а изо всех сил с ними б
ился. И они его за это дружно не любили. Понятно?
Ч Понятно, Ч кивнул я профессору теоретической банальности.
Ч И этих самых человечков должно быть немало. Поэтому я и не уверен, что т
ы найдешь среди них автора телеграммы.
Ч Ладно, поживем Ч увидим, Ч сказал я. Ч Мне так не кажется. Попробуем, п
оищем, посмотрим. Надеюсь, что найдем.
Ч Да, это было бы хорошо, Ч повторил Владилен. Ч К сожалению, я послезав
тра должен уезжать, ты же знаешь Ч служба не ждет, мне вообще надо готовит
ься к отъезду.
Владилен, кадровый работник Внешторга, полжизни провел где-то за рубежа
ми, и у меня постепенно создалось впечатление, что он воспринимает жизнь
как очень доброжелательный, заинтересованный, активный турист. Хотя, воз
можно, я был к нему несправедлив.
Ч А ты куда едешь сейчас? Ч спросил я его из вежливости, хотя, честно гово
ря, мне это было безразлично.
Ч Должен ехать в Уругвай.
Ч В командировку?
Ч Да нет уж. Заместителем торгпреда. Года на два Ч на три… Ч Помолчал не
много, потом добавил. Ч Вот если эта история не задержит…
Я удивился.
Ч А как это может тебя задержать?
Ч Ну, знаешь ли Ч это не вопрос… По-разному бывает. И посмотреть на эту ис
торию могут по-разному. Кто-то умер или кого-то убили, какие-то неприятнос
ти, странная история. Кадровики ведь люди въедливые. Конечно, история эта
во всех отношениях неприятная.
Ч Да ты не бойся, тебя эта история никак затронуть не может, Ч сказал я и
почувствовал, что меня распирает от желания сказать ему, что-нибудь злоб
ное, обидное.
Ч А я и не боюсь, Ч усмехнулся Владилен и серьезно добавил, Ч но все рав
но думать об этом приходится…
Он взялся за ручку двери и неожиданно спросил самого себя
Ч и вопрос этот прозвучал как ремарка в старых пьесах Ч «в сторону».
Ч Оно мне надо?
И вышел.
Да и мне пора идти укладываться. Притомился я сегодня. Надо выспаться, зав
тра предстоит трудный день. Надо довести до конца эту странную историю.
Где-то на задворках усталого мозга, на краю дремлющего сознания жило ощу
щение, или воспоминание, или предчувствие я знаю ответ на все вопросы, со м
ной это уже все было, однажды я уже все это пережил Ч терял, любил, скорбел
и ненавидел.
Но когда? Кого? Не мог понять. Или припомнить, а может быть, предположить.
Почему? Почему же никому не нужно знать, отчего и как умер Кольяныч? Почему
этого не хочет директор школы Оюшминальд? Почему так ожесточенно отталк
ивает мои вопросы Вихоть? И Владилену это совершенно не нужно Ч дед ведь
уже прожил долгую, хорошую жизнь. Странно. Непонятно мне.
У Лары закрывались глаза, и веки у нее тяжелели и опускались, как у дремлющ
ей птицы. Только Галя выглядела бодрой, но думала она сейчас о чем-то дале
ком.
Ч Идемте спать, Ч сказал я.
Лара ответила:
Ч Да, пора. Я устрою Галю с собой, а тебе, Стасик, мы постелили на диванчике
у папы, наверху…
Я поднялся по скрипучей лестнице в мансарду. Здесь прошла какая-то очень
важная часть моей жизни.
Удивительная комната, переоборудованный в жилье чердак, с потолком, косо
падающим от одной из стен почти до самого пола на противоположной сторо
не. Легкий запах пыли и дыма и тугой дух смолистой сосновой вагонки, котор
ой обита мансарда.
Кожаный черный диван с валиками. Старый буфетик с выпуклыми фацетными ст
еклами, превращенный в книжный шкаф. Подзорная труба. Старый барометр. Ст
арая керосиновая лампа с цветным фаянсовым абажуром Рассохшиеся венск
ие стулья. Этажерка.
Нигде в домах больше нет этажерок. Вообще нечасто встретишь сейчас в дом
е столько старых вещей. Не старинных, а старых. Люди не ощущают поэзии стар
ых вещей Ч с первого рубежа благополучия они выкидывают этот надоевший
хлам и покупают модненькую полированную мебелишку из прессованных опи
лок. На следующей ступеньке преуспеяния возникают финские и югославски
е гарнитуры, а те, кто взошел уже в полный материальный порядок, начинают а
зартно собирать «старину», безразлично, красиво ли это, удобно, уместно л
и в современных городских квартирах. Это неважно, важно, что вещи старинн
ые, подлинные Ч знак успеха, достатка, жизненного уровня.
А Кольяныч жил в окружении старых вещей. Они были частичками его прошлог
о, а он не отказывался ни от одного прожитого дня. Я думаю, он жалел эти вещи
, как жалеют старых, уже бесполезных в хозяйстве животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21