Кстати, вы обратили внимание,
Клавдий Владимирович, что шар, который мы подле скелета нашли, сделан
из такого же стекла, что и прозрачная сфера? Только он матовый.
- Да.
- Держу пари, что в этом шарике как раз и запрятан секрет
управления дверью.
- Все может быть...
Майгин поднял шар, лежавший подле скелета, и осмотрел его.
Это была небольшая легкая вещица, как уже было сказано, величиной
с кулак. Никаких отверстий в ней не было, если не считать углубления,
плотно закрытого круглой металлической пластинкой, похожей на
гривенник. Кроме того, у шара было круглое плоское донышко. Вот и все.
Никаких кнопок, ничего такого, что открывало бы его или открывалось в
нем.
- Тайны! Сплошные тайны! - воскликнул Майгин. - Все это меня
чертовски интригует. Но, честное слово, Клавдий Владимирович, ведь мы
даже перед этим шаром только руками разводим. А что будет дальше? Что
будет, если нам удастся проникнуть в этот заколдованный город? Там
нас, наверное, такие загадки ждут, что голова кругом пойдет.
Берсеньев хотел что-то ответить, но вдруг послышался далекий
крик. Он доносился из глубины новой шахты. Оба геолога бросились туда
и в нескольких шагах от входа столкнулись с Петей.
- Дверь!.. - задыхаясь, крикнул студент. - Клавдий Владимирович!
Дверь!
- Спокойно, Петя. Что случилось? - спросил Берсеньев.
- Дверь открылась! Идемте скорее!
Майгин оттолкнул Петю и молча пополз вперед. Берсеньев и Петя
последовали за ним.
- Как же она открылась? - спросил на ходу Берсеньев.
- Ее... открыл... Нэнэ... - прерывающимся голосом выкрикнул Петя.
- Что?
- Потом... Потом! Скорее!
Они прибежали к прозрачной сфере, и то, что Майгин и Берсеньев
увидели, озадачило их, пожалуй, н меньше, чем луч подземного света,
внезапно брызнувший месяц назад в первой шахте: обе половинки двери
были широко распахнуты, и никого подле нее не было...
- А где же Нэнэ? - спросил Майгин.
- Там... - сказал Петя. - Я видел издали, как он открыл дверь и
вошел в город.
- Куда же он провалился? .. - Майгин повернулся к Берсеньеву. -
Куда вы, Клавдий Владимирович?
Берсеньев, держась за прозрачный <косяк>, осторожно ступил ногой
на плотную блестящую поверхность, напоминавшую гладко отшлифованный
темный мрамор.
Но здесь автор воспользуется минутой нерешительности, заставившей
наших геологов остановиться на пороге подземного города, и расскажет,
как случилось, что дверь в прозрачной сфере, заколдованная дверь, к
которой не было ключа, вдруг открылась...
Когда студент и Нэнэ пришли утром к двери в прозрачной сфере,
Петя, полюбовавшись немного недосягаемым городом, решил убрать из
шахты ненужный теперь инструмент - лопаты и ломы. Он вынес их, а
вернувшись минут через пять, еще издали заметил, что Нэнэ занят
какими-то странными манипуляциями. Маленький ламут собрал кучу щепок
подле двери, зажег костер и стал медленно ходить вокруг, кривляясь и
изгибаясь при этом всем телом.
Петя остановился и, прислонившись к стене, стал наблюдать за
мальчишкой. Нэнэ ходил вокруг костра все быстрее и быстрее, приседая и
подпрыгивая на ходу, затем схватил жестянку, валявшуюся на полу,
ударил в нее кулаком и гнусавым голосом запел что-то по-ламутски.
Сначала студент решил, что мальчик сошел с ума. Петя хотел уже
бежать за Майгиным и Берсеньевым, но вдруг вспомнил, что совсем
недавно, когда они ходили нанимать ламутов, точно такую же картину
видел он в ламутском стойбище: ламутский кам, шаман, прыгал вокруг
костра, потрясая бубном, и гнусаво пел. Он <камлал>, то есть изгонял
злого духа, вселившегося в больную старуху.
Петя едва удержался, чтобы не расхохотаться. Маленький ламут,
старательно подражая шаману, точно так же прыгал вокруг костра и
колотил в жестянку: очевидно, Нэнэ был уверен, что ему удастся изгнать
злого духа, который вселился в эту дверь и не пускает его в <красивое
стойбище>.
<Позвать Майгина и Берсеньева? - мелькнуло в голове у студента. -
Нет! Пока я сбегаю, он уже кончит камлать>.
Нэнэ тем временем кружился все быстрее и уже не пел, а выкрикивал
гортанным голосом какие-то слова. Дым от костра мешал ему дышать и ел
глаза, но он отважно продолжал камлать - несомненно, малыш твердо
верил в свои заклинания.
Но вот костер погас, от него осталась груда угольков под пеплом,
и тут Нэнэ внезапно остановился. Петя видел, как он наклонился над
костром, выхватил рубиновый уголек и, перебрасывая его на ладонях,
поднес к металлической полосе на <двери>. Все дальнейшее показалось
студенту галлюцинацией: две высокие прозрачные створки стали
раскрываться перед маленьким кривоногим дикарем. Они раскрывались
медленно и торжественно, как раскрываются перед послами великой
державы двери тронного зала в царском дворце. Это было так невероятно,
что Петя даже зажмурился. Когда он снова открыл глаза, Нэнэ стоял
перед раскрытой дверью, нисколько не смущенный совершенным чудом. Он
набрал в свою жестянку углей (очевидно, на всякий случай, чтобы
защитить себя от злого духа) и спокойно переступил порог подземного
города.
Петя бросился к выходу, чтобы позвать Майгина и Берсеньева,
Дальнейшее читателю известно.
Итак, то, чего они добивались, чего с нетерпением ожидали и в чем
уже отчаялись, совершилось: створки прозрачной двери распахулись перед
ними... Но геологи не решались перешагнуть порог. Странное выражение:
<порог города>... Да и город ли это?
- Ну что же, войдем и мы под своды таинственного мира, - с
наигранной беспечностью сказал Берсеньев и шагнул в открытую дверь. За
ним торопливо двинулся Майгин и тотчас же наклонился, вглядываясь в
безукоризненно чистую, сверкающую <почву>. На плотной блестящей
поверхности видны были пыльные следы маленьких чунок.
- Следы Нэнэ, - сказал он. - Мальчишка действительно где-то в
городе.
Петя, поколебавшись секунду, догнал старших товарищей. Студент не
мог понять, что с ним происходит. Но он как-то сразу притих, ему стало
не по себе, когда он наконец ступил на территорию <форпоста северной
цивилизации>...

Живые портреты

Геологи сделали всего несколько шагов и почувствовали, как д их
легкие влился здоровый, свежий воздух. После пыльной, сырой атмосферы
шахты здесь дышалось особенно легко.
Майгин поднял голову. Одно из трех <солнц>, освещающих подземный
мир, неподвижно висело в зените. Майгин сказал задумчиво:
- Пласт старый, выхода отсюда не было, но ведь жить здесь
кто-нибудь должен?
- Почему вы так думаете? - спросил Берсеньев.
- То есть как - почему? А лампы? По-вашему, они зажигаются сами
собой?
Берсеньев пожал плечами:
- Не знаю... Может быть, они горят здесь вечно? Вообще, эти
лампы... Вы обратили внимание, какой от них странный свет? Про него не
скажешь <ослепительный>... Какая-то всепроникающая прозрачность...
Майгин не ответил, он уже весь ушел в исследование следов Нэнэ.
Следы вели к ближайшему светло-голубому <коттеджу> с серебристой
круглой крышей.
- Нэнэ в том доме.
Петя поднял черный уголек.
- Андрей Гаврилович, смотрите! Здесь на полу ни одной пылинки
нет, а вот лежит уголек!
- Чучело! Он и тут камлал! - с восторгом воскликнул Майгин.
Петя положил уголек в карман, и они двинулись дальше. Их никто и
ничто не задерживало, но все трое шли медленно, неуверенно передвигая
ноги по сверкающему полу. Так, вероятно, делали свои первые шаги по
<Наутилусу> герои Жюля Верна...
Неожиданно геологи остановились и прислушались. В безмолвие
просачивались какие-то глухие звуки, похожие на мерный рокот прибоя.
Петя затаил дыхание: легкие вздохи незнакомой мелодии послышались ему.
- Музыка? - громко сказал Майгин и сразу же вывел заключение: -
Здесь кто-то есть...
Берсеньев промолчал.
Безлюдье подземного мира, однако, не казалось угрожающим. Трудно
было поверить, что в этом мире прозрачного сияния, музыкальной тишины
и гармоничного миража голубых <коттеджей> таилась угроза случайному
гостю...
Петя вдруг остановился и дотронулся до локтя Майгина.
- Андрей Гаврилович, а ведь окон в этом доме нет... -
нерешительно сказал он.
- Зато есть дверь, и с нею у нас будет столько те возни, сколько
с первой дверью, - Майгин неодобрительно уставился на закрытую дверь
дома.
Берсеньев указал на пыльные следы чунок:
- Следы ведут к двери, Нэнэ вошел в дом через нее.
Майгин обернулся к Берсеньева.
- Если эта дверь заперта, Клавдий Владимирович, камлать придется
вам, - серьезно сказал он.
- Почему мне?
- Вы со своей черной бородищей скорее испугаете злого духа.
Петя расхохотался, но вдруг поперхнулся и замолк: дверь плавно
ушла вниз, куда-то в порог.
- Вот это приятно, - сказал Майгин.- Сразу видно, что мы попали к
культурным и гостеприимным людям.
Но, как ни старался шутить Майгин, ему было не по себе. Все это
слишком походило на волшебные сказки о заколдованных замках. Он
посмотрел на своих спутников. Петя был бледен, а Берсеньев собрал на
переносиц такие складки, будто решал сложнейшую математическую задачу.
Когда они вошли в дом, едва слышная музыка совсем затихла. Они
стояли посреди большой высокой комнаты, в нерешительности оглядываясь
по сторонам. Ни звука, ни шороха не доносилось к ним из других комнат
красивого безмолвного <коттеджа>. В комнате была мебель: круглый стол,
окруженный креслами, похожими на троны, массивные, наглухо закрытые
шкафы, а по углам на низких пьедесталах стояли... явные саркофаги с
белыми овальными экранами (1) вместо надгробных плит.
( 1 Слово <экран> употребил в своем рассказе Венберг. В
тринадцатом году геологи называли эти предметы <белыми зеркалами>. )
Все здесь было преувеличено и рассчитано на более чем рослых
людей: так, на одном <троне>, например, могли свободно усесться два
Пети.
Пол был покрыт словно темным линолеумом, но также блестящим, а
потолок фосфоресцировал, ежесекундно меняя цвет. Ни картин, ни иных
украшений на матовых светящихся стенах не было.
Запыленные, небрежно одетые геологи вдруг почувствовали себя
неловко в этой обстановке строгой и безупречной чистоты. Майгин
крякнул и почему-то поглядел на свои черные, обломанные ногти, а Петя
стал поспешно застегивать воротник на несуществующую пуговицу. Затем,
словно очнувшись, они обменялись смущенными улыбками и стали
отыскивать на зеркальном линолеуме пыльные следы Нэнэ; в конце концов
их вторжение имело оправдание: они искали исчезнувшего мальчика.
Следы повели их вокруг стола, накрытого скатертью, мерцающей
зеленоватым светом.
<Странно! Здесь все сверкает, блестит и светится>, - подумал
Берсеньев, и вдруг, будто отвечая его мыслям, белая овальная пластина
над одним из <саркофагов> также засветилась, и на ней появилось узкое
бледное лицо человека... Это было изображение, но изображение
объемное, рельефное, необычайно реальное. И что особенно поразило
старого геолога - это большие серые широко открытые глаза. Они были
живые и смотрели внимательно и серьезно, будто ожидая, когда Берсеньев
заговорит... Совершенно машинально геолог снял свою выцветшую фетровую
шляпу и поклонился незнакомцу. Незнакомец моргнул мохнатыми красными
ресницами и продолжал внимательно смотреть на него. Геолог смущенно
оглянулся на друзей. Те уже стояли за его спиной и тоже молча
смотрели, Майгин - с большим любопытством, студент - в величайшем
смятении.
- Не понимаю - это фотоснимок или живой человек? - пробормотал
Берсеньев.
Майгин шагнул вперед, и тотчас незнакомец перевел взгляд на
молодого геолога.
- Разрешите представиться... - Майгин на миг замялся: <Кто это,
мужчина или женщина?..> Лицо, скорее всего, принадлежало мужчине, об
этом говорили решительные, почти резкие его черты и короткие
золотистые волосы, - сударь, - сказал Майгин.
Но тут лицо исчезло, и вместо него на экране заструились вниз
какие-то иероглифы.
- Разговаривать не изволят, - сконфуженно произнес Майгин.
- Конечно же, синематограф, - уверенно сказал Берсеньев.
- Синематограф? - Майгин недоверчиво покачал головой. - А почему
он таращил глаза сперва на вас, а потом на меня?.. Я нигде в
синематографе не видел, чтобы актер разглядывал с полотна публику,
всегда было наоборот... И потом, где проекционный аппарат?
Берсеньев промолчал. Замечания Майгина были резонными. Старый
геолог обошел <саркофаг> вокруг и сказал наконец:
- Тонкая механика...
У Пети мелькнула какая-то догадка. Он стал приближаться к другому
<саркофагу>, но не со стороны экрана, а сбоку. Экран оставался слепым.
Неожиданно студент шагнул вперед, и экран мгновенно ожил. На нем
появилось лицо... Тут гадать уже не пришлось, это была женщина. Петя
даже побледнел от волнения, Такого лица он никогда не видел. Сказать о
нем, что оно <красивое>, значило ничего не сказать...
Взглянув на возникший на экране образ женщины, Петя подумал:
<Снег и небо>... Высокий лоб обрамляли волосы, похожие на
взметнувшийся и застывший снежный сугроб. Тени на лице отливали легкой
синевой. У мочек ушей сверкали две капли каких-то неведомых
драгоценных камней. Но и на этом лице самым примечательным были глаза.
Неестественно огромные, они казались перенесенными с парусов
таитянских каноэ... Большие ресницы обрамляли огромные белки с
фиолетовым оттенком, какой встречаешь лишь на виноградинах, а в ясно
очерченных бирюзовых геммах зрачков мерцали темные точки... Глаза были
полны внимания. Они ждали... но чего? Если юноша, на которого
устремлен их взгляд, скажет что-нибудь, женщина все равно не поймет
его языка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13