Всюду во дворах и прямо на улицах, вокруг вынесенных из домов телевизоров, сидели толпы людей. Всякое движение на улицах исчезало: ни автомобилей, ни пешеходов – ничего. Чтобы следить за матчем, не нужно было даже смотреть телевизор, достаточно было не затыкать ушей. В напряженные моменты город затихал в полной тишине, а в случае гола, забитого сонгайской командой, можно было услышать одновременный вопль миллиона человек. Сразу после победы в четвертьфинале город наполнился демонстрациями – молодежь с флагами, барабанами, криками и песнями толпами валила по всем улицам, всюду слышалось скандирование «Сон-гай! Сон-гай!», на площади Независимости бушевал огромный митинг, куда прибыл даже премьер-министр. На митинге и потом по телевизору президенты богатейших компаний и официальные лица наперебой объявляли о наградах, которые они назначают за выход в финал футболистам, которые стали уже национальными героями. В день, вечером которого происходил матч, город кипел уже с утра. Все молодые люди держали во рту свистки и оглушительно свистели, гоняя на велосипедах или бегая. Школьники ходили с флагами. Все жило ожиданием матча.
В это самое утро Андрей с номинальным владельцем отправились на назначенную встречу в министерство. Чиновник вежливо выслушал их, потом равнодушно положил их папку в огромную кучу других документов. Взятка уже была передана через доверенное лицо, хотя было неясно, сколько денег лицо передало, сколько оставило себе. Теперь следовало ждать и платить еще взятки секретарям, чтобы бумаги не потерялись. Уже уходя, Андрей без всякой задней мысли пожелал чиновнику выигрыша сонгайской команды в сегодняшнем матче. Чиновник долго внимательно смотрел на него, потом молча взял его папку, подписал, поставил дату и сказал: «Отдайте секретарю». Вероятно, он таким образом вносил свой вклад в национальную победу.
Выйдя в коридор, еще не веря своему счастью, Андрей встретил Мамаду Трейта. Они сердечно приветствовали друг друг и после обмена ритуальными фразами и обсуждения шансов команды Сонгая на победу довольно долго болтали о делах друг друга. Мамаду работал теперь на южноафриканцев. Эти белые парни, под которыми сильно дымилась земля в их собственной стране (издержки всеобщей и полной демократии в первобытном обществе), теперь усиленно вывозили капиталы в страны, где имелись природные ресурсы, относительно стабильная власть и более-менее разумный экономический курс. Сонгай попал в их число. Сейчас они усиленно готовили к открытию сразу три крупных рудника для добычи рудного золота. Мамаду горячо жаловался Андрею на издержки глобализации, попутно раскрывая причины экономического благоразумия сонгайского правительства.
– Мы, сонгайцы, теперь сами не управляем своей страной. Наши правители теперь Всемирный банк и Международный валютный фонд. Они нам диктуют все: законы, налоги, бюджет, пошлины, права иностранных компаний. Мы говорим: «Это неправильно, мы не согласны». Они отвечают: «Тогда не дадим денег». А где же наша бедная страна еще возьмет деньги? Приходится соглашаться.
Действительно, новое здание Центральноафриканского отделения Мирового банка возвышалось над городом наглядным символом величия. Оно парило в небесах в полном одиночестве, раза в три выше, чем предыдущий высотный лидер, гостиница «Интернациональная». Вокруг банка, окруженный высокой стеной, расстилался необъятный поливной газон. Въезд внутрь колоссального двора разрешался только машинам дирекции, поэтому машины сотрудников и посетителей создавали невероятный хаос в окружающих переулках.
Вечером, в начале матча, крики над городом превосходили всякое воображение. К сожалению, матч был проигран. «Сонгай – бедная страна, – объясняли Андрею знакомые – Наших лучших футболистов перекупают. У нас нет условий для тренировки». Это все, конечно, было правдой, но все равно массовость народного футбола потрясала. Каждая деревня, каждый городской квартал имели команду, и не одну. Все дети и масса взрослых играли постоянно, где попало и чем попало, не жалеясебя.
Возвращаясь с победой на участок, Андрей почему-то думал не о предстоящей работе, а о стране, по которой он ехал.
Для того, чтобы нация стала нацией, она, вероятно, должна иметь какую-то историю.Сонгай, как и большинство стран Черной Африки, в этом смысле нацией не был. Страна появилась в 1959 году на месте одной из французских колоний. Ее границы провели французские картографы без всякого учета расселения племен, исходя из удобств колониального управления и с учетом договоров с другими европейскими колониальными державами. Границы новых государств рассекали области расселения племен – например, главный народ Сонгая, мандинго, оказался разделенным между четырьмя соседними странами, а внутрь границ Сонгая попало множество других племен, в том числе сахарские туареги, непрерывно восстающие, как и вдругих странах, с целью объединения и создания Великой Сахары. Несколько лет назад сонгайская армия даже бомбила с самолетов мятежную туарегскую конницу. Вся эта смесь племен нацией никогда не была. Даже каждое отдельное племя объединялось лишь языком и брачными контактами и тоже не имело единой истории. Государства в Африке возникали на короткое время и путем случайных флуктуаций. Одна деревня случайно подчиняла другую деревню, две деревни легко подчиняли третью, а дальше камень завоеваний катился с горы сам. Размеры империй ограничивались технологией управления в условиях отсутствия письменности и средств связи, поскольку правитель должен был регулярно лично объезжать страну и общаться со своими подданными. Когда через Сахару пришел ислам и принес с собой письменность и счет, появилась возможность появляться крупным империям. Все они возникали, если появлялись талантливые полководцы и администраторы, и все распадались через несколько поколений, поскольку сыновья не всегда наследовали таланты отцов.
Что создает нацию? Общая история, великие битвы, могучие герои, славные подвиги, поэмы и мифы, святыни и памятники. Сегодня место кровавых сражений заняли футбольные матчи с тем же результатом, но без жертв и разрушений, а на место сказителей легенд пришли эстрадные певцы. Создаются ли новые нации с помощью футбольных матчей, рок-концертов и конкурсов красоты?
Дома Андрей постарался почитать кое-что по истории здешних мест. Все большие империи подсахарской Африки, в том числе и древняя Сонгайская империя, имя которой было использовано для названия нынешней страны, непременно захватывали этот кусок саванны, потому что здесь было золото, а золото становилось фундаментом имперского могущества. Правители империй нуждались во многих арабских и европейских товарах, а в обмен они могли предоставить только три предмета, выдерживающих транспортировку через Сахару: золото, слоновую кость и рабов. Так что дух великой истории витал над этой землей. Но только дух, материальных следов не было никаких. Ни храмов, ни крепостей, ни дворцов, ни росписных чаш, ни рукописей. Сами сведения о некогда цветущих здесь государствах сохранились только в арабских хрониках. А на здешней земле, как тысячу лет назад, стояли глиняные хижины, покрытые травой. Трава сгнивала, дожди размывали глину, человек лепил новую. Единственный исторический памятник, виденный Андреем, был такой же круглой глинобитной хижиной, чуть побольше, поаккуратнее и поразрисованнее, чем другие. Якобы она стоит, регулярно ремонтируемая и со сменяемой каждые семь лет травой на крыше с четырнадцатого века. И больше не было ничего, ни памяти, ни развития. Почему?
Горные работы на участке в этот раз начались тихо, спокойно и эффективно. У Андрея было достаточно времени на обдумывание, был прошлогодний опыт, да еще в России планы работ обсуждались коллективно, с большой для дела пользой. Здесь перед началом он собрал всех рабочих, имеющих отношение к полигону, изложил им планы, проиллюстрировав их доходчиво нарисованными картинками, и спросил их совета тоже. Обсуждение имело большой моральный эффект, поскольку рабочие были невероятно горды, что с ними советуются, и, что самое неожиданное, он действительно получил полезные советы. Среди них было введение должностей, как Андрей назвал про себя, народных горных мастеров. Дело в том, что бульдозерист из кабины не видит, что он перед собой толкает и что копает. Хороший бульдозерист оглядывается в кабине назад, но для африканца, целиком занятого своими рычагами, такое требование было бы чрезмерным. А иметь глаза для бульдозера необходимо, поскольку за пять минут можно запросто отправить в отвал сто грамм золота или наоборот оставить на промывку кубов десять пустой глины. Теперь перед каждым бульдозером ходил помощник и показывал ему, что делать. На поверхности золотоносного пласта, с которого уже убраны торфа было решено по старой артельской традиции класть зеленые ветки, показывающие, что здесь копать больше не надо. Народ охотно принял эту идею. В Африке зеленые ветки кладут на дорогу в качестве стоп-сигнала. Если вы видите цепочку зеленых веток, уходящих за поворот, значит, за поворотом стоит сломанный грузовик без огней.
Теперь эффективность работы каждого бульдозера сильно улучшилась, а дополнительная зарплата стоила исчезающе мало по сравнению хотя бы с экономией горючего. Жизнь самого Андрея тоже сильно улучшилась: не нужно было гоняться в пыли за бульдозерами и махать руками. Отныне он мог располагаться в тени на холме и давать только стратегические указания. Еще по настойчивому совету-просьбе трудящихся были вновь принесены в жертву подземным богам чуть не с десяток баранов. Были приглашены все старейшины, семьи рабочих – словом, вся деревня. Андрей пригнал целый фургон с напитками, безалкогольными, естественно, но народ от непривычной сытной еды все равно опъянел и был совершенно счастлив. В конце праздника, выслушав от вождя деревни благодарность и пожелание успехов, Андрей обратился к народу с просьбой. Попросту говоря, он попросил народ не воровать золотоносные пески, которые, он знал, скоро будут лежать открытыми и доступными для хищений. Он получил торжественное заверение старейшин, которые тут же обратились к народу с запретом на расхищение. Народ ответил одобрительным гулом.
Через несколько дней здоровый кусок полигона весь зазеленел, вскрыша была сделана чисто, даже без скидок на неопытность бульдозеристов. Пока Андрей возился с накоплением воды, а Николай монтировал прибор, на участок повалили посетители. Если в прошлый раз зрители выражали скорее сочувствие, глядя на результаты работ: «Как жаль, что столько усилий потрачено зря», то в этом году выражение лиц было скорее восторженно-завистливым. Для них, прекрасно знающих стоимость каждой корзины грунта, который надо вырубать из стены в грязном подземелье, лежа в глинистой жиже, потом тащить не четвереньках к выходу, поднимать на веревке, открывались просторы вскрытых песков, открыто лежавших вправо, влево, вперед и назад на сотни метров. Это было все равно,как видеть поле, равномерно покрытое пачками денег. Вот когда Андрей порадовался, что вовремя взял с народа обещание. Что бы он сейчас делал, если бы население хлынуло на полигон с калебасами? Пулеметов и колючей проволоки у него не было, а полиция здесь бы не помогла. К счастью, крестьяне и старатели были народом честным, привыкшим зарабатывать деньги только трудом. Андрей на всякийслучай принял доступные ему меры. Еще давно они с Николаем перетащили свое жилье вместе с мастерскими прямо на край полигона, оставив в старом поселке только запертые контейнеры и домики. Теперь они с Николаем по очереди не спали по ночам, прогуливаясь иногда по полигону (все равно промывка велась круглосуточно, и кто-то должен был всегда быть на месте), который был подсвечен парой прожекторов.
Среди посетителей был и Муса Бубакар, прибывший опять на своем джипе со слугами и напитками. Он осторожно ходил по развороченной земле, с непроницаемо-хмурым лицом, внимательно все рассматривая и с усилием улыбаясь. «У меня там внизу тоже так?» – спросил он. Андрей, прекрасно помнивший результаты разведки, сказал, не покривив душой: «В общем, да. Даже лучше. Когда закончим здесь, можно передвинуть машины к вам и работать вместе. Как-нибудь можем обсудить условия». Вместо того, чтобы обрадоваться, магнат еще больше нахмурился, принужденно-вежливо попрощался и отбыл.
Промывка на этот раз не обманула ожиданий. Первый день Андрей лично простоял за штурвалом монитора, обучая промывальщиков тонкостям работы. На первую съемку они с Николаем пошли вместе, и было ради чего. Одних мелких самородков они руками собрали с ковриков больше, чем любая полная съемка год назад, а потом был еще золотой песок и пыль. Расчеты, на которые так много было поставлено, наконец, оправдались.
Деньги для предприятия – это как влага для полей. Когда их не хватает, все начинает желтеть и сохнуть. Где-то не сменили фильтр и начался износ мотора, где-то оставили старый трос, который может лопнуть, кому-то не выплатили премию, и человек затаил обиду. Когда дождь проливается на иссохшую землю, она сначала жадно пьет, потом зеленеет и расцветает. У Николая обнаружился огромный список необходимых потребностей – разных смазок, прокладок, жидкостей, мелких деталей. Каждый день всплывали всякие дополнительные расходы, старые долги, отложенные обещания. Но теперь денег было столько, что все эти расходы можно было не замечать. Основная часть ежедневной добычи теперь накапливалась в сейфе. Полигон работал день и ночь, Андрей с Николаем спали часов по шесть, но усталости не чувствовали, а рабочие ходили с гордым и довольным видом. Как водится, прибыли с неотложными просьбами представители всех местных властей, всем пришлось что-то подкинуть. Повысили зарплату тем из рабочих, кто это заслуживал, поощрили номинального хозяина предприятия, тот был счастлив, как ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27