Многие российские предприятия в результате манипуляций с их акциями оказались в руках иностранных конкурентов, которые стали распоряжаться ими, исходя из краткосрочных интересов. Как правило, эти интересы концентрируются либо в сфере выжимания из предприятий максимальной прибыли (как это случилось со многими предприятиями цветной металлургии, химической, целлюлозно-бумажной промышленности), либо в их перепрофилировании в соответствии с потребностями иностранных компаний организовать производство наиболее трудоемких или экологически грязных комплектующих (как это происходит с рядом предприятий электронной промышленности), либо в их ликвидации как конкурентов (как это часто происходит в наукоемком машиностроении), либо в их использовании для захвата внутреннего рынка (пищевая промышленность и стройматериалы). Впоследствии, в 1996–1997 гг., огромные прибыли были извлечены финансовыми спекулянтами за счет роста в среднем 3,5–4 раза цен на акции приватизированных за бесценок предприятий [24]. Каждый рубль, вложенный приближенными к приватизационному ведомству спекулянтами в приобретение приватизационных чеков, в дальнейшем принес им десятки рублей прибыли на перепродажах растущих в цене акций изначально многократно недооцененных предприятий, что означало соответствующий ущерб или упущенную выгоду для государства.
Как и в случае с обесценением сбережений граждан, организаторы приватизационной кампании имели все возможности для пресечения незаконных махинаций своих «советников» и прочих приближенных лиц, предотвращения спекулятивных афер с приватизационными чеками населения, недопущения их обесценения в результате мошеннических операций по перераспределению собственности. Этого не только не было сделано, но, наоборот, судя по расследованиям Генеральной прокуратуры [25], многие из руководителей приватизационной кампании стали их реальными соучастниками, грубо нарушавшими законы при проведении процедур приватизации государственного имущества в своих интересах. Однако явно криминальный характер кампании массовой приватизации (органами прокуратуры ежегодно выявлялось от 3 до 5 тысяч нарушений законов о приватизации) никак не повлиял на политику руководивших этим процессом лиц и структур. Из 140 крупнейших отечественных предпринимателей 40 занимались ранее незаконным бизнесом, около 20% привлекались к уголовной ответственности [26].
Ныне хорошо известно, что наиболее значительные акции в сфере приватизации государственного имущества носили характер сговора должностных лиц и заинтересованных коммерческих структур и имели явно криминальный характер. Наиболее скандальные в этом роде аферы – приватизация ряда крупных предприятий нефтяной промышленности на так называемых залоговых аукционах, ведущих банков, акций крупнейших российских естественных монополий узкими группами влиятельных лиц, захват криминальными структурами многих портов и других локальных монополий, бесплатная передача организаторами «инвестиционных конкурсов» крупнейших промышленных предприятий своим подельникам, по которым затем «победителями» не выполнялись обязательства. И это лишь верхушка айсберга колоссальной аферы века, организованной в России под видом «реформы», а на самом деле – незаконное присвоение (разграбление) самой крупной собственности, когда-либо в мировой истории попадавшей в руки преступного сообщества.
Кампания по присвоению общенационального имущества в пользу узкой группы хорошо информированных лиц, проводившаяся под лозунгом «народной приватизации», спровоцировала также дезорганизацию производства, нарушение хозяйственных связей, рост трансакционных издержек, что привело в итоге к резкому снижению эффективности производства и обесценению приватизированных предприятий. Вызванный приватизационной кампанией хаос в отношениях собственности и утрата какой-либо ответственности развратили многих хозяйственных руководителей, породили хищническое отношение к самой приватизируемой собственности, повлекли за собой настоящее разграбление многих ранее эффективных предприятий и распад некогда высокопроизводительных трудовых коллективов, передачу значительного числа перспективных предприятий под контроль иностранных конкурентов. В результате эффективность производства, измеряемая показателями производительности труда, энергоемкости и другими, общепринятыми показателями, снизилась более чем на треть, вдвое сократился объем производства.
Но, пожалуй, самый разрушительный эффект приватизационная кампания имела в отношении формирования стереотипов предпринимательского поведения. Создав возможности для легкого обогащения путем присвоения государственного имущества и последующих спекуляций с акциями приватизированных предприятий, примененная технология массовой приватизации сориентировала наиболее активных и энергичных предпринимателей не на создание нового богатства или удовлетворение общественных потребностей, а на раздел незаработанного богатства и присвоение ранее созданных всем обществом источников дохода. Производственная деятельность потеряла таким образом для большинства предпринимателей привлекательность – на фоне сотен процентов годовых прибыли от присвоения и последующей перепродажи госсобственности рентабельность производственной сферы в несколько процентов делала какую-либо производственную активность лишенной экономического смысла.
В результате приватизационной кампании в России сформировался аномальный тип предпринимателя, ориентирующегося не на зарабатывание прибыли путем создания новых потребительских благ, как в нормальной рыночной экономике, а на присвоение ранее созданного богатства. Соответственно вместо экономического роста за счет активизации созидательной предпринимательской энергии мы получили колоссальный спад в результате взрыва криминальной активности, спровоцированного легализацией разграбления государственной собственности.
Неудивительно, что по данным Генпрокуратуры, все эти годы количество правонарушений, допускавшихся при приватизации госимущества, устойчиво превышало количество самих случаев приватизации – организованная методом бесплатного раздела собственности приватизация стала мощнейшим фактором криминализации экономики и общества. Только в 1997 г. органами прокуратуры было направлено в суды 203 заявления о признании недействительными результатов аукционов по продаже государственного имущества, принесено 267 протестов на незаконные правовые акты фондов имущества, администраций по вопросам приватизации; внесено 643 представления об устранении выявленных нарушений законности в этой сфере [25]. За 1995–1996 гг. органами внутренних дел совместно с сотрудниками прокуратуры выявлено и пресечено свыше 10 тыс. грубейших правонарушений, опротестовано в судах 2 тыс. незаконных актов приватизации государственной собственности [50]. Как указывается в докладе Совета по внешней и оборонной политике о криминализации российского общества, «с момента начала реформирования отношений собственности в стране в этой сфере выявлено более 30 тысяч преступлений (несмотря на колоссальную латентность правонарушений в хозяйственной сфере). Вскрыты многочисленные факты хищения поступивших от приватизации денежных средств, взяточничества со стороны лиц, уполномоченных государством на деятельность по реформированию отношений собственности.
Криминальный характер российской приватизации и ее значение для развития коррупции в России лучше всего иллюстрируют тот факт, что практически в каждом втором регионе страны руководители местных администраций, территориальных комитетов по управлению имуществом и фондов имущества были привлечены к уголовной ответственности. Сегодня уже очевидно, что процессы приватизации изначально были «оседланы» преступными капиталами и стали важнейшим инструментом не только «отмывания» денег, но и повышения степени криминализации всей России. Сам характер приватизации способствует развитию коррупции в сфере государственного управления, в первую очередь, затронувшему ведомства, непосредственно осуществляющие приватизацию. Так, зарплата начальника отдела территориального управления Мингосимущества по Вологодской области составляла 16,5 тыс. долл. в месяц, что почти в два раза превышает должностной оклад Президента США… Анализ криминогенной обстановки в крупных городах (Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург и др.) свидетельствует о росте преступных проявлений, связанных с незаконным завладением недвижимостью граждан, в том числе при купле-продаже.
Только в Москве численность людей, потерявших в результате подобных преступлений свои квартиры и ставших лицами без определенного места жительства, превышает, по имеющимся оценкам, 30 тысяч (следует подчеркнуть, что в это число не входят люди, ухудшившие свои жилищные условия, переехавшие к родственникам, вынужденные снимать жилье и покинувшие пределы Москвы)" [50, с. 7,8,9]. В докладе НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре делается вывод о том, что «процесс массовой приватизации государственных, муниципальных предприятий и жилого фонда осуществлялся крайне неорганизованно и поспешно, без должного государственного контроля и повсеместно сопровождался многочисленными серьезными правонарушениями, такими как: противозаконное присвоение федерального имущества; перемещение огромного национального капитала в руки узкого круга избранных лиц; потеря контрольного пакета акций многих предприятий важнейших отраслей промышленности; занижение стоимости приватизированных объектов; неправомерная передача госимущества в залог; незаконная распродажа объектов социальной сферы; приватизация жилья в ущерб законных прав несовершеннолетних и т.д. [26, с. 19]. Эти последствия легко прогнозировались, о них предупреждали ученые, их вполне можно было предотвратить.
Хищническая мотивация, сформировавшаяся в предпринимательской среде, в полной мере проявляется и в отношении людей, занятых на приватизируемых предприятиях. Если в мировой практике менеджмента уже давно закрепилась «школа человеческих отношений», предусматривающая бережное отношение к «человеческому фактору», как ключевому в обеспечении конкурентоспособности предприятий, то, по данным того же доклада, наши «новые собственники предприятий и работодатели в погоне за прибылью и по иным причинам не создают на рабочих местах надлежащие здоровые и безопасные условия труда. Вследствие этого уровень производственного травматизма возрастает. Ежегодно на производстве получают травмы до 300 тыс. человек, из них более 6 тыс. погибают. Количество выявленных органами прокуратуры нарушений законов об охране труда увеличилось с 4951 в 1995 г. до 8062 в 1996 г. (прирост на 42%), а в 1997 г. их количество возросло до 11571, т.е. на 35%. Удельный вес работающих на производстве с вредными и опасными условиями труда в общей численности работников, занятых в промышленности, за 5 лет возрос с 18% до 42,3%»[26, с. 20]. Было написано множество статей, предупреждавших власти о вероятных разрушительных последствиях для экономики страны массовой ваучерной приватизации.
Тем не менее, из всех возможных вариантов приватизации государственного имущества был выбран наиболее примитивный и в то же время весьма деструктивный и социально конфликтный вариант, приведший к криминализации экономики, разрушению производственно-технологических кооперационных связей, хаосу в отношениях собственности, резкому спаду объемов и эффективности производства, рост социальной напряженности. Этот вариант противоречил научным рекомендациям, здравому смыслу и международному опыту, провоцировал хаотическое разрушение хозяйственных связей и массовые нарушения законности. Он был незаконен и по самой технологии реализации. При этом его несомненным преимуществом для организаторов была быстрота и исключительные возможности для присвоения огромных государственных активов, перераспределения в свою пользу накопленного национального богатства. Привлекательность этого варианта приватизации была для формирующейся «олигархии» настолько велика, что ради его осуществления был совершен государственный переворот и расстрелян противодействовавший нарушениям законности парламент. Как и в случае с перераспределением денежных потоков и сбережений, накопление правящей олигархией собственности происходило не за счет создания новой стоимости и благ, а путем перераспределения ею в свою пользу ранее созданного трудом всего народа национального богатства, фактической экспроприации его у остального населения. Идеологи приватизации в интересах ее организаторов трактовали государственную собственность как ничейную и бесхозную, которую можно произвольно делить, не нарушая ничьих прав. В действительности присвоение государственной собственности каким-либо лицом или группой лиц есть отчуждение прав на нее со стороны всех остальных граждан, затрагивающее их интересы.
Сопоставительный анализ решений, принимавшихся заинтересованными организаторами приватизационной кампании, и ее последствий в распределении собственности и богатства сегодня убедительно вскрывает несомненную связь первого со вторым, а всей практики приватизации – с интересами захватившей политическую власть группы, доказывает субъективную обусловленность этими интересами проводившейся экономической политики.
Цикл 3–1993–1994 гг. Обесценение сбережений и утрата имущества населения в финансовых «пирамидах».
Финансовые «пирамиды», вторично унесшие 20 трлн. руб. сбережений около 40 миллионов человек, возникли на приватизационной волне спекуляций ваучерами и акциями приватизируемых предприятий. Международный опыт позволял легко предсказать их появление, своевременно выработать эффективные механизмы предотвращения крупномасштабных мошеннических афер против населения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37