– С кем имею честь?
– Можете называть меня любым устраивающим вас именем.
– Даже так? Акакий Акакиевич, к примеру?
– Почему нет? Классика. Все мы вышли из гоголевской «Шинели». Только недавно читал. Хорошая, знаете ли, у вас литература. А у нас Николай Васильевич Гоголь какой-то дурачок и ничего уже давно не пишет.
– Где это – у вас? В сумасшедшем доме?
– И на этот раз вы близки к истине.
– Вы толком говорите! Чего нужно-то тебе, мужик? Ну? – перешел на более доверительную форму общения Вадим Светлов и – с прозрачной целью более предметно донести до гостя суть вопроса – изящно помахал в воздухе монтировкой.
– Прежде я хотел задать вам один вопрос: не происходило ли с вами чего-либо необычного сегодня? Скажем, встреча с новым человеком, этакой интересной личностью, возбуждающей любопытство? – непринужденно осведомился новоиспеченный Акакий Акакиевич.
Светлов почувствовал, что теряет терпение.
– Я щас тебе возбужу любопытство, – пообещал он. – Ты что выламываешься, мужик? Я щас ментов вызову или кого похуже. А то и сам задам тебе жару, мало не покажется.
– О да, я знаю, вы физически чрезвычайно крепкий мужчина, в свое время занимались боксом и получили степень, которая у вас, в Истинном мире, называется кандидат в мастера спорта. Правда, в шестнадцать лет вы получили травму, и она поставила крест на вашей спортивной карьере, и с тех пор вы предпочитаете работать головой, а не кулаками. Надеюсь, наш случай не станет исключением. По крайней мере, мне очень хотелось бы на это надеяться.
Вежливость Акакия Акакиевича утомила Светлова. Хозяину квартиры надоело выдавливать из себя такт и вежливость, и он пододвинулся к гостю, одной рукой схватил его за глотку, а второй (в ней в качестве решающего аргумента красовалась монтировка) выразительно помахал над головой странного гостя.
– Так, быстро говори, кто подослал, чего надо, кто ты таков на самом деле?
Вадим полагал, что посетитель испугается. По крайней мере, поведет себя более серьезно и предметно. Но тот как будто и не слышал слов Светлова, хотя они сопровождались угрожающей жестикуляцией и совсем не радушным выражением лица. Он бормотал себе под нос с таким видом, как будто все произнесенное Вадимом его и не касалось: «Он или не он? Да нет, ошибка практически исключена, к тому же все совпадает… И все-таки надо проверить, непременно проверить… Ошибка непростительна, и, если что… гм… да, да, придется сразу проверить на вшивость нашего Вадима Андреевича… »
Тут Светлов, отнюдь не отличавшийся взбалмошным и вспыльчивым нравом и слывший покладистым и довольно добродушным человеком, понял, что его все-таки достали. Такое случалось крайне редко, но уж если происходило, то разрядка гнева у Вадима Андреевича была беспощадной. Он тряс злополучного Акакия Акакиевича, как медведь молодую березку, а тот болтался в сильных руках Вадима и бормотал, бормотал… Ему привелось узнать много нового о своей особе, родне и отдельных частях тела, которые упоминал в своей содержательной речи Вадим. В итоге посетитель оказался в углу, куда отлетел после внушительного тычка Светлова, откуда и смотрел на разбушевавшегося хозяина квартиры задумчиво и с сожалением. Потом потер ушибленный бок и выговорил:
– Хм… Ошибки быть не может… Слишком многое на вас сошлось… Эге-ге-м… Н-да! Именно так. Вы именно тот, кто мне нужен. Но все-таки нужна последняя проверка.
Светлов разинул было рот, однако Акакий Акакиевич, предупреждая возможные плачевные для себя последствия, быстро вынул из внутреннего кармана пиджака хрустальный шар размером с небольшое яблоко, похожий на елочную игрушку. Хрустальный ли?.. Едва ли Вадим поверил бы, скажи ему посетитель, что это настоящий цельный бриллиант. Что вещь в руках его странного гостя стоит больше, чем весь этот элитный дом с полусотней великолепных евроквартир. Но даже это показалось бы истиной в последней инстанции по сравнению с тем, что произошло дальше. В глубинах адаманта полыхнула короткая вспышка, и тотчас же Вадим вскрикнул и закрыл глаза рукой. Тупая боль пронзила глазные яблоки, как будто на них надавили пальцем. На некоторое время он совершенно потерял ориентацию в пространстве и упал бы, когда б не споро вскочивший на ноги Акакий Акакиевич. Он успел подхватить его и бережно усадить на табуретку, прислонив спиной к стене. При этом он бормотал: «Бывает… хорошо еще, что не вырвало… а то – оно всякое бывает, может и подурнеть… гм… Ничего». Странные картины привиделись Вадиму Андреевичу: словно бриллиант окутался дымом, и вот выкристаллизовался из этого дыма человечек ростом с огурец, с непропорционально большой головой, с желтыми глазами и нелепым длиннейшим носом, кривым и красным, как окровавленная турецкая сабля. Человечек вдохнул в себя воздух и немного подрос, после чего он был отправлен прямо на плечо к Вадиму. Человечек постоял на плече, глупо вертя носом и озираясь, а потом проблеял тонким насморочным голоском:
– Чего тебе на этот раз надо, хитроумный Гаппонк?
– Да сущие мелочи, милый Блумер. Проверь вот этого человека.
– Ты подозреваешь, что он?.. – Лицо Блумера растянулось в преглупой улыбке, и за узкими серыми губами показались светло-коричневые зубы, растущие не как положено, а фрагментарно, через один. – Да ну, в самом деле! Ты склонен видеть финики там, где не растут даже бесплодные финиковые пальмы.
– Заткнись и выполняй! Разговорился ты что-то… «Финики»! А то смотри, сейчас как окуну в рукомойник!
– Что ты, что ты… Пошутить не дашь. Сейчас все сделаем. Только мне кажется, что напрасно ты гонишь волну. Не тот он, не тот.
– Работай, Блумер!
Человечек подпрыгнул и, окутавшись дымом, вдруг исчез с шипением, как если бы плеснули воду на раскаленные угли. Струйка дыма, по-змеиному извиваясь, вошла в правое ухо Вадима, и сразу же мучительная гримаса исказила лицо бесчувственного хозяина квартиры. Он несколько раз дернул шеей, по его телу прошла длинная судорога, перешедшая сначала в дрожь, а потом в мелкую тряску. Из ушей Вадима неожиданно повалил все тот же змеевидный, кажущийся живым дым, его струйки схлестнулись над головой Светлова, переплелись, завились клубом… И со стоном из дымного пространства вывалился остроносый Блумер. Сейчас у него был помятый, испуганный вид, совершенно не вяжущийся с его недавним самодовольством. Маленькие желтые глазки моргали, а из нелепого носа, кажется, что-то текло. Разглядев, в каком состоянии вернулся Блумер, хитроумный колдун Гаппонк негромко рассмеялся. Вот у него вид был очень довольный. По всей видимости, Блумер оправдал какие-то его ожидания и для подтверждения этого тому необязательно было что-то говорить. Блумер попрыгал по столу, как переполошившийся цыпленок, одно за другим выкрикивая коротенькие, испуганные слова:
– Я… и не думал!.. так!.. Значит, все-таки!..
– Моя взяла, – удовлетворенно заметил Гаппонк и потрепал все еще не пришедшего в себя Светлова по щеке, – и все-таки, по зрелом размышлении могу сказать: кто бы мог подумать, что Вадим Андреевич и есть нужная нам персона?
– Ух, ух! – скакал по столу красноносый Блумер. – Страшно, аж жуть!..
Тут Вадим пошевелился и открыл глаза. Блумер тотчас подпрыгнул на одной ножке, обернулся струйкой дыма и влился в грани огромного бриллианта, который все так же держал в руках Гаппонк. Маг в сером костюме глянул в лицо Светлова и произнес соболезнующим тоном:
– Вот видите, Вадим Андреевич, что иногда случается с людьми из-за их собственной несговорчивости. Но в нашем случае нет ничего страшного: все еще многократно можно поправить, тем более что нам с вами, я искренне на это надеюсь, предстоит еще много и плодотворно работать. Так, так! Вот вы так и не ответили на мой вопрос: не произошло ли сегодня с вами чего-то необычного, того, чего ни разу еще с вами не случалось?
Сейчас Светлов был более чем далек от того, чтобы хватать своего непрошеного гостя за горло и заносить над его головой монтировку. Вадим шевельнул губами:
– Слу…чилось.
– Очень, очень хорошо, – объявил Гаппонк. – Прекрасно. И позвольте полюбопытствовать, что конкретно с вами произошло такого, что вы сами выделяете в категорию событий необычных и даже в чем-то удивительных? Я понимаю, что я несколько нескромен и вторгаюсь в подробности вашей личной жизни, но ведь это гак, по мелочи, самую малость?..
Вадим хотел ответить, что, мол, ни хрена себе мелочь! Еще он хотел сказать, что его посетитель вовсе не самую малость, а самым наглым и бесцеремонным образом вторгается в то, что его совершенно не касается. И что такие бесцеремонность и хамство не должны оставаться без адекватного ответа… Но вместо этого он слабо улыбнулся и произнес что-то вроде вот этого, беспомощного:
– Случилось вот что. Я… предложил своей девушке руку и сердце, и она согласилась… да. То есть я предложил ей стать моей женой еще три недели назад, но сегодня… сегодня мы подробно обсуждали планы на будущее. И… на будущее…
– Елене Владиславовне руку и сердце? Давно, давно пора, очень достойная молодая дама! – не замедлил рассыпаться в комплиментах новоявленный Акакий Акакиевич. – Это, конечно, прекрасно, свадьба и семейная жизнь, но не было ли еще чего-то, что, быть может, было для вас даже неприятным?.. Ведь когда любимая девушка соглашается стать вашей женой, это как-то сложно назвать неприятным событием, не так ли?
«Что ему нужно? – Утомительные, вялые, ватные мысли возникали в голове Вадима. – Неприятное событие? А что сегодня было? Самое неприятное событие – это явление этого типа в мою квартиру… я так и не понял, как же он сюда вообще попал. А что еще?.. На работе вроде все нормально, хотя самарский партнер продлил срок с переводом платежных средств… Но в этом ничего страшного, это и раньше бывало. Что еще? Чего ему надо? Неприятности… А, ну толстый Леша вывихнул себе руку. Плохо, конечно, но тоже не смертельно. Еще?.. Ну, разве что… А, ну да. Тоже мелочь».
– И с этого момента прошу поподробнее, – сказал Акакий Акакиевич.
– Толстый Леша вывихнул руку, – машинально повторил Вадим уже вслух. – А еще по пути домой я едва не сбил каких-то дурней. Выпили и полезли под колеса, совсем не смотрят, куда прутся.
– И когда это было?
– Да за несколько минут до того, как я пришел домой и обнаружил тут… вас, Ак… какий Акакиевич.
Тот с силой потер свои крупные веснушчатые руки и вымолвил:
– Так. Так! Значит, за несколько минут? Очень интересно, очень примечательно. Пьяные, значит?
– Да. Выпили…
– А как они выглядели?
– Один высокий, худой, второй – среднего роста, плотный, толстенький. В очках, кажется.
– Ясно. И ведь именно сегодня! – Гаппонк снова принялся тереть руки с такой интенсивностью, словно собирался этим экзотическим методом трения добыть огонь. Он смотрел на Светлова веселым взглядом и подмигивал ему попеременно то правым, то левым глазом, а Вадим не понимал, чего хочет от него этот странный, подвижный, как ртуть, посетитель. – Именно сегодня, и все удачно совпадает. Я вас поздравляю!.. – вдруг громко объявил Акакий Акакиевич и широким жестом протянул Вадиму руку. – Вы мне чрезвычайно помогли! Еще больше вы поспособствовали бы решению моих… гм… насущных задач, если бы ответили: как давно живете в этом городе? Вы ведь родились не здесь, верно? Насколько я знаю, ваш отец – военнослужащий и служил в Германии до девяносто первого года, а потом ваша семья переехала в Казахстан?
– Вы все лучше меня знаете. Наверно, наводили обо мне справки? – Вопрос был очевидно глупым, но Светлов не нашел ничего лучшего, как повторить его еще раз: – Вы наводили обо мне справки? (Гаппонк принялся хихикать и потирать руки, а потом, уже совершенно освоившись в новом для себя месте, снова полез в холодильник; на этот раз не ограничился ветчиной, вытащил упаковку мясной нарезки, разорвал и стал поедать.) Вы не ответили, кто вы такой?
– А вы упрямый, молодой человек. До сих пор задаете одни и те же дурацкие вопросы? Так сколько вы живете в этом городе?
– Около двенадцати лет, – ответил Вадим. – С девяносто третьего года.
– Значит, вам было восемнадцать, когда вы сюда переехали. Оч-чень интересно. А вашей девушке Лене сейчас двадцать один год? Хорошо. Скажите, а вот те двое ребят, которые сегодня едва не попали вам под колеса… смогли бы вы их узнать, если бы встретили еще раз?
– Этих… Думаю, что да. У меня хорошая память на лица, – добавил Вадим, сам поражаясь своей сговорчивости и покладистости, необычной даже для такого выдержанного человека, как он. После этого он немедленно изложил Акакию Акакиевичу все подробности этого незначительного инцидента с двумя подвыпившими парнями. Гость слушал очень внимательно, изредка вставляя короткие острые вопросы. Вадим уже не пытался уклоняться от беседы, тем паче – подкрепляя монтировкой свое нежелание говорить. Он отвечал охотно и даже с удовольствием, потому что внезапно почувствовал в себе растущую потребность изложить все нюансы этой ночной встречи на дороге. Светлов уже сожалел, что не познакомился с ребятами и не справился об их ФИО, прописке и жизненных устремлениях. Да, у мага Гаппонка превосходная способность разговорить кого угодно… В этом ему нельзя отказать.

2

– Интересно, а это были не подлец Винниченко и его прилипала Телятников? – Сказав это, Людмила Венедиктовна Лескова выразительно покосилась в сторону прикрытой кухонной двери, за которой находилась Лена. Едва ли девушку привели бы в восторг подобные изречения матушки…
– Винниченко? Это который…
– Ну да, который! Ты же встретил их в нашем дворе, а он как раз живет в доме напротив. Кто же в такое время будет ошиваться в пьяном виде, кроме как Винниченко, этот отвратительный тип?
Вадим мог возразить, что в таком контингенте Россия как-то никогда не испытывала недостатка. Не стал. Будущая теща продолжала:
– Один высокий и худой, второй среднего роста и толстый, в очках. Ну конечно, они и есть, у нас тут во дворе другой такой парочки и нет. Кстати, я на следующий день после этой вашей встречи говорила с тетей Глашей Ведерниковой, она живет как раз под этим… которым… Так она заходила к нему, потому что он ее залил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41