.. Но и здесь было то же самое.
Возможно, удалось наскочить на узкую песчаную отмель. Если так – нашлось бы место для отдыха.
Появилась надежда на спасение и откуда-то взялись дополнительные силы. Теперь Михаил смог бы проплыть еще километра два.
Увлекшись поисками отмели, он и не замечал, как за его спиной зарозовело небо и начала рассеиваться мгла.
На экваторе день всегда равен ночи. Точно в шесть по местному времени солнце всходит, в шесть вечера – заходит. А так как все светила поднимаются вертикально к горизонту, сумерек здесь почти не бывает. Ночь сменяется днем внезапно.
Вот так и сейчас. Михаил взглянул направо и остолбенел: невдалеке, на расстоянии ста метров, не более, виднелась полоска суши. Да ведь только что там не было ничего!
Он бросился туда, не подозревая, что проплывал над этой отмелью полчаса тому назад. Тогда этот островок был скрыт под водой. А сейчас начался отлив.
Когда Михаил добрался до островка и упал на холодный мокрый песок, взошло солнце. Его лучи скользнули по поверхности моря, озарили какое-то бревно, торчащее из воды сантиметров на десять.
«Мачта! – подумал Лымарь. – Это затонувший корабль спас мне жизнь!»
И впрямь: Лымарь, нырнув, ударился о палубу небольшого минного тральщика, который нашел свое последнее пристанище на этой отмели.
Медленно вертится в мировом пространстве наша старенькая Земля. И так же медленно, с некоторым опозданием, катится по ее поверхности мощная приливная волна, горб которой неизменно направлен на Луну. Так действует сила притяжения этого светила.
Дважды в сутки вода в океанах и морях взбунтовывается, накатывается на острова и континенты, затапливает отмели, наполняет бухты. Дважды в сутки отливает, оголяет дно, оставляя на нем свои щедрые неприхотливые дары: водоросли, рыбу, моллюсков. А на новолунье или полнолунье, когда Луна и Солнце расположены на одной линии относительно Земли приливы и отливы бывают максимальными.
Лымарю посчастливилось: его спас отлив во время «большой воды». Однако через шесть с четвертью часов должен был начаться прилив, и если бы радист не спохватился своевременно, ему пришлось бы плохо.
Он уснул сразу же, как только достиг островка, но спал не более двух часов. Проснуться помогли крикливые чайки да палящие лучи солнца.
Михаил поднялся пошатываясь, протер глаза и оглянулся.
Был яркий день. Море откатилось еще дальше, – теперь из воды наклонно торчали не только обломки мачт, но и ржавая, искореженная труба суденышка. Чуть левее, на горизонте, виднелась серо-зеленая полоса, а за ней – горы в седой дымке. Вдоль берега группками тянулись скалистые островки, – на некоторых из них росли деревья. Такие же кусочки суши, правда, немногочисленные, виднелись и позади, в открытом море.
Лымарь даже устыдился своего минутного слабоволия. Удивительно было не то, что он спасся, а то, что не наскочил раньше ни на один из островов. Но праздновать победу все же не приходилось: до Малайи оставалось не меньше десятка миль.
На соседний островок удалось перейти по мелководью. К следующему – плыть около километра. Зато и труд не пропал даром: это была уже настоящая суша – скалистый коралловый риф, который, вероятно, не покрывался водой даже во время прилива, так как на нем росло несколько пальм.
Лымарь сбил камнями один из больших круглых плодов. Кокос, вероятно, был недозрелым, но его мякоть, напоминающая по вкусу тыкву, все же утолила жажду.
Вот здесь Михаил и решил отдохнуть по-настоящему.
Начинался прилив. Один за другим исчезали под водой островки, – оставались лишь самые большие, самые высокие.
А Лымарь лежал в тени под пальмой и поглядывал в сторону Малайи. Что его там ожидает?.. Как туда добраться?.. И как выбраться оттуда, если доберешься?
Казалось бы, во второй половине двадцатого столетия уже не остается места для романтики: совершенные средства сообщения и связи делают доступными все потаенные уголки земли. А вот пришлось ему, Лымарю, очутиться на безлюдном островке без огня, без оружия…
Он с удовлетворением взглянул на нож: а разве это не оружие? Как ни тяжело было, а не выпустил из рук. Теперь лишь нож и сможет защитить его в джунглях Малайи.
Он наслаждался в эти минуты победой над стихией, гордился своим сильным, хоть и утомленным телом.
«Вперед, на запад!»
Фронтовой призыв времен Отечественной войны прозвучал сейчас совсем по-иному, принял своеобразный оттенок.
«Погоди, а почему на запад? – Лымарь смущенно заморгал глазами. – Судя по движению солнца, не на запад, а на восток?»
Действительно; солнце двигалось не так, как обычно – не по южной, а по северной части неба. Кроме того, это ведь экватор. Сейчас, в полдень, оно должно висеть прямо над головой?.. Почему же оно начало снижаться, так и не достигнув зенита?
И вот из далекого прошлого, из детских воспоминаний, выплыли обрывки фраз:
– …На экваторе солнце бывает в зените два раза в год: в полдень 21 марта и 23 сентября… С марта по сентябрь солнце на экваторе движется по северной половине неба…
Лымарь даже вскочил:
– Вот так история с географией!.. Попробуй-ка ориентироваться по солнцу в этих широтах!
И ему стало так приятно, что удалось вспомнить материал пятого класса средней школы, словно он совершил важное открытие. С беззаботностью молодого, здорового человека Лымарь отложил на будущее решение сложных – и в сущности неразрешимых – вопросов и улегся спать.
А солнце, как ему и полагалось в тропической полосе, двигалось по северной части неба; ровно в шесть по местному времени вертикально к горизонту оно село за горные хребты Малайи, и тотчас же в небе вспыхнули большие яркие звезды.
Лымарь проснулся на рассвете – бодрый, но очень голодный. При одном лишь воспоминании о густо посоленном куске черного хлеба у него потекли слюнки.
Едва дождавшись отлива, он нашел и съел сырыми несколько черепашек-мидий и двинулся в путь. С островка на островок, – где вброд, а где и вплавь, – он медленно приближался к своей цели, к суше.
Пока что ему везло – он не встретил ни одной акулы. Эти омерзительные хищники охотно следуют за кораблями, пожирая всяческие отбросы, поэтому в стороне от морской трассы их бывает значительно меньше. Но в прибрежной полосе водятся акулы-людоеды, которых следует опасаться больше всего.
Именно это обстоятельство и заставило Михаила быть все время начеку и внимательно следить за окружающим.
Подплывая к порядочному острову – последнему перед лагуной у берегов Малайи, – Лымарь издали заметил странное явление: какие-то небольшие птицы кружились над отвесной скалой, затем падали, казалось, прямо – в воду и исчезали в ней. Михаил удивился еще больше, когда убедился, что эти странные упражнения выполняют не чайки, а обычные сухопутные ласточки.
Тайна раскрылась, когда Михаил приблизился к острову на несколько десятков метров. Ласточки вовсе не ныряли в море за добычей, как это казалось, а залетали в какой-то грот. Вход в эту пещеру был почти залит водой, однако птицы, умело пользуясь прибоем, проскальзывали в узкую щель над поверхностью моря, едва лишь волна откатывалась назад.
Вероятно, у ласточек там были гнезда, – значит, можно позавтракать яичницей, пусть даже сырой.
Лымарь подплыл ближе, заглянул в грот и обрадованно вскрикнул: там, метрах в трех от входа, плавала привязанная к выступу скалы небольшая пирога.
Воды в гроте было не выше, чем по грудь. Усеянное мелкими разноцветными ракушками дно хорошо освещалось через отверстие. Михаил нырнул в грот, осмотрел пирогу и, забыв о начальной цели поисков, хотел было вывести лодку наружу, но своевременно удержался: кто знает, безопасно ли причалить к малайскому берегу днем. Лучше подождать до вечера. А тем временем можно осмотреть пещеру более внимательно и поискать чего-нибудь съестного.
Подобные морские гроты – не редкость. Беспокойное море катит свои волны более-менее смирно лишь вдали от суши. А если на пути попадается препятствие – море вскипает, злится, настойчиво и методично бьет по скале, отламывает частицу за частицей и долбит уже ими, словно многочисленными таранами, до тех пор, пока не выдолбит углубление. Но это лишь начало. Разрушительная сила прибоя будет вести это углубление дальше и дальше; в островке или скале образуется туннель. Со временем этот туннель расширится, превратится в каменные ворота, а позже они упадут и ознаменуют этим окончательную победу моря над сушей.
Немало таких туннелей, пробитых морем, Миша Лымарь видел незадолго перед тем во время рейса к берегам Норвегии; любовался величественными Железными воротами, которые высверлены прибоем в прибрежной скале Медвежьего острова в Баренцевом море.
Грот, в который попал Лымарь, вероятно, имел несколько иное происхождение. Пожалуй, волны лишь пробили вход в узкую и длинную пещеру, образовавшуюся, если судить по строению стен, очень давно в результате мощных тектонических процессов.
Этот грот в свое время служил кому-то убежищем, к тому же часто посещаемым. Об этом свидетельствовали грубо вытесанные в скале ступеньки, ведущие от «причала» пироги к небольшой площадке повыше.
Лымарь взобрался по ступеням и, подавляя брезгливое чувство, – можно было наткнуться на пресмыкающееся, – начал шарить в темных углах.
Нигде ничего… Но вот его пальцы нащупали небольшую плоскую коробочку. Фонарик! Покрывшийся ржавчиной, но исправный.



Михаил неособенно обрадовался: ему гораздо нужнее сейчас спички. Однако безусловно пригодится и эта находка.
Теперь он освещал себе дорогу электричеством. Батарейка не давала нужного напряжения, но для глаз было вполне достаточно и этого желтого тусклого света.
В передней части грота не нашлось ничего интересного, поэтому Лымарь последовал дальше. Он двигался вначале по узкому карнизу вдоль стены, затем сошел вниз. Уровень воды здесь понизился – пещера полого поднималась.
И тут ничего. Михаил уже хотел возвращаться, но где-то впереди послышался плеск, – так, словно в небольшой бочке с водой неуклюже перевернулось тяжелое тело.
«Человек?.. Зверь?..» – Лымарь остановился, погасил фонарик и затаил дыхание.
Вновь что-то плеснулось, и к ногам Лымаря по зеркальной поверхности воды докатилась рябь.
«Рыба!» – Михаил преодолел минутный испуг и пошел вперед.
Действительно: в углублении барахталась большая, похожая на подушку с хвостом рыба. Она, вероятно, забралась сюда с приливом и теперь задыхалась, разбрызгивая остатки воды из неглубокого резервуара.
«Яичницей» полакомиться не удалось, так как птенцы уже успели вылупиться, зато теперь в руки шла настоящая добыча, – кое-что получше слизняков-моллюсков.
Лымарь прыгнул к водоему, ударил рыбу ножом… и ощутил такой страшный удар электрического тока, что не удержался на ногах и упал.
«Электрический скат!»
Да, это было одно из удивительнейших созданий неисчерпаемой в своих творческих возможностях природы, – рыба, имеющая на своем вооружении электрический ток напряжением свыше четырехсот вольт.
Существует несколько видов «электрических рыб» – электрические угри, сомы, скаты. Самый опасный из них – электрический скат. В его теле происходят какие-то мало изученные процессы, в результате которых двести-триста раз в секунду совершаются электрические разряды, способные убить человека. Эти рыбы водятся преимущественно в южных морях, к тому же на значительных глубинах. Скат, столь жестоко наказавший неосмотрительного Лымаря, вероятно, уже обессилел и потерял значительную часть своей электрической способности. Все же прошло минут двадцать, пока Лымарь смог подняться.
– Проклятое создание! – ворчал он сердито, растирая ноги. – Погоди, я с тобой расправлюсь!
Нечего было и думать о том, чтобы схватить ската голыми руками, а камня или какой-либо палки не видно. Пригодилось бы весло из пироги, но пройти мимо ската Михаил не решался: кто знает, не выкинет ли эта рыба еще какой-нибудь фокус.
Дело принимало плохой оборот: вскоре начнется прилив и закроет выход из пещеры.
Лымарь еще раз, более внимательно, осмотрел все вокруг. Прямо над убежищем ската нависал увесистый камень, – хорошо было бы его столкнуть.
Он попытался это сделать, но безуспешно: глыба уткнулась в какой-то выступ. Зато когда он потянул ее к себе, она пошатнулась и грохнулась так, что во все стороны брызнула вода.
Лымарь даже не успел заметить, куда делся скат, – то ли его раздавило камнем, то ли выбросило на более глубокое место. Его заняло более интересное: упавшая глыба обнажила отверстие в скале.
Нет, это было уже не произведение морских волн! Кто-то, вероятно долго и упорно, выдалбливал в твердой породе обширную камеру и приспособил вместо двери многопудовый камень.
После короткого размышления Лымарь полез в отверстие и сразу же наткнулся на какой-то ящик, попробовал его поднять… М-да, тяжеловат!.. А вот металлический ящик с застежками. Михаил открыл крышку, и его пальцы наткнулись на рукоятки и переключатели. Неужели радиостанция?… Он шагнул еще раз и свалил какой-то металлический предмет… Снаряд!.. Да ведь это настоящий склад оружия! Чего доброго, можно наткнуться на мину!..
Вот теперь и пригодился бы фонарик, но батарейка разрядилась совершенно. Пришлось ползти на четвереньках, ощупывая все, что встречалось по пути.
Становилось ясно, что это не случайный склад подобранного оружия, а специальное хранилище: во избежание ржавчины все металлические предметы были покрыты толстым слоем смазки; ящики стояли аккуратными штабелями.
В одном из углов Лымарь наткнулся на груду винтовок и выбрал одну из них, но тотчас же сменил ее на обнаруженный в нише пистолет. Исследование небольшой пещеры на этом собственно можно было закончить.
Когда Михаил по «главному коридору» вновь пробрался в грот, оказалось, что выход уже закрыт. Начался прилив.
Косые солнечные лучи, прорезая толстый слой воды у входа в пещеру, преломлялись, рассеивались, ложились на серые стены мерцающими зеленоватыми отблесками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26