Проверенный сайт Wodolei.ru
Она сморщила нос; пахло здесь не лучше, чем на подземной парковке.
Осмотревшись, Никки повернула кран над раковиной. Никакой воды.
– Эй, твоя сантехника не пашет...
Дверь с силой захлопнулась. На внутренней ее стороне висел плакат с изображением отчаянно вцепившегося в ветку котенка и ободряющей подписью: "Держись изо всех сил!"
– Стэн?
Она подергала ручку. Заперто. Оглянулась по сторонам, вытащила мобильник из сумочки и нажала на кнопку. На дисплее появилась надпись: "Нет покрытия".
Из спальни донесся громкий удар. Никки сунула мобильник обратно в сумочку и вынула оттуда пистолет 38-го калибра.
– У меня пушка, Стэн. Отопри дверь, или я разнесу на хрен замок.
За дверью раздался скрипучий голос. Казалось, кто-то шепчет в портативный мегафон, на максимуме громкости:
– Стэнли тут нет. Он сейчас... занят.
Никки выстрелила Дверная ручка была сверхпрочной модели, разработанной для вокзалов и заводов; отскочив от нее рикошетом, пуля расколола плитку рядом с душевой насадкой.
– Давай, стреляй в дверь, – проскрипел голос. – Сколько у тебя еще зарядов?
Постояв без движения, Никки заколотила в дверь рукоятью пистолета. Звон металла Она провела пальцами по выбоинам в недавно выкрашенной обшивке и медленно кивнула.
– Загляни под плакат, – прошептали за дверью.
Она сорвала постер. Под ним оказалось шесть приклеенных к двери фотографий; три черно-белых снимка (сделанные, очевидно, с экрана телевизора) демонстрировали запись укрепленной над дверью камеры слежения. На снимках три разные женщины, похоже проститутки, и все с длинными светлыми волосами. Первая озадаченно смотрела на сотовый телефон в руке; вторая гневно била в дверь зажатым в кулаке пистолетом; третья, с потеками туши для ресниц на щеках, была обнажена и умоляла пощадить ее, молитвенно сложив ладони.
Три других снимка были сделаны цветным "Поляроидом". На них – те же женщины, но с перерезанным горлом.
Никки задрала голову. Теперь, уже зная, где находится камера, она разглядела ее – крошечное отверстие прямо над дверью. Вытащив изо рта резинку, она заклеила его.
Раздалось тихое шипение газа, начавшего поступать в комнату из душевой насадки.
– К какому типу тебя отнести? – шепнул голос.
– Скажу, если перекроешь газ, – спокойно ответила Никки.
– Мы ведем переговоры. Это хорошо. Предпочитаю именно таких. Честно говорю: стервы не в моем вкусе. Убери жвачку, и будем считать, что договорились.
Так она и сделала. Шипение смолкло, оставив едкий запах. Никки старалась не делать глубоких вдохов, но в носу все равно защипало.
– Видишь? Я разумный человек. Говори.
– Что ты хочешь услышать?
– Предложи мне что-нибудь.
– Полагаю, на простом минете ты не успокоишься, так?
Смех, разбавленный щелчками электростатики.
– Придумай что-нибудь получше. Другие предлагали, что станут моими рабынями, будут трахаться с собаками, жрать собственное дерьмо. Одна предложила вместо себя свою лучшую подругу.
– Но были и такие, что не предлагали ничего?
– А, угрозы... Они все говорят одно и то же: "Мой бойфренд большой человек в мафии", "На самом деле я из полиции", "У меня СПИД". Впрочем, одна наложила на меня проклятие вуду – это было действительно забавно. Но рано или поздно все угрозы сменяются мольбой.
– Хоть кого-нибудь отпустил? – спросила Никки.
– А ты сама как думаешь?
– Думаю, я с удовольствием выдерну один из твоих ногтей, – глубокомысленно протянула Никки. – Нет, два ногтя.
– Вот это уже наглость...
– Знаю, знаю. Обычно всю работу яоставляю ему: он порой выделывает такое, что я даже не могу стоять рядом. Но ты, дружок... Ради тебя я сделаю исключение.
– И кто, интересно знать, этот "он"? Здоровенный мужик с плохими манерами, что уже несется к тебе на помощь в своем сияющем "кадиллаке"?
– Да нет же, черт. Он занят тем же бизнесом, что и ты, Стэнли.
– Что?
– Он убивает людей. Медленно.
– Ну еще бы...
Из динамика донесся громкий щелчок, сопровождаемый тяжелым ударом чего-то твердого в дверь ванной.
– А вот и он сам... – сказала Никки, выуживая из сумочки пачку сигарет.
Дверь неторопливо отворилась. На пороге стоял ее партнер с парализатором в руке. Потерявший сознание Стэнли скорчился у его ног.
Прикурив, Никки посмотрела на Стэнли. Скорбно покачала головой.
– Его зовут Следователь, козел несчастный. Мне тебя почти жаль.
И с силой пнула лежащего в голову.
– Почти, – проворковала она.
* * *
Очнувшись, Стэнли обнаружил себя голым и привязанным к стулу в собственной кухне. Под стулом расстелено прорезиненное полотнище. Запястья примотаны к коленям. Рот наглухо заклеен липкой лентой.
Вошел Следователь, несший черную сумку, которую он поставил на табурет и открыл. Ему около тридцати; отросшие темно-русые волосы давненько не знали расчески. Одет в черный кожаный плащ. Следователь начал опустошать сумку, аккуратно раскладывая на столе ее содержимое.
Коробка одноразовых хирургических перчаток.
Маленькие тиски, резак и пара плоскогубцев.
Садовый секатор.
Ножовка по металлу и молоток с круглым бойком.
Упаковка бритвенных лезвий, пластиковый мешочек с рыболовными крючками и коробка поваренной соли.
Флакон с бензином для зажигалок, банка "Драно" и большая полая игла.
Электрический нож.
Пропановая горелка.
Последними он достал из сумки маленький диктофон и полдюжины кассет.
– Начнем, пожалуй, – спокойно произнес он, натягивая хирургические перчатки. Сунул кассету в диктофон и нажал клавишу записи.
– Вернемся к самому началу...
Протянув руку, он сорвал липкую ленту с лица Стэнли.
Другой рукой он взял со стола ножовку.
* * *
Она нашла их в обувной коробке в шкафу – восемь белых льняных салфеток, аккуратно сложенных треугольниками, каждая в своем застегивающемся пакетике. В середине каждой салфетки алел отпечаток губ, запечатленный на ткани поцелуй.
Никки внимательно изучила их. На обратной стороне каждого пакетика стояла одна буква, выведенная несмываемым маркером. Обнаружив среди прочих букву "Джи", Никки резко втянула воздух.
– "Джи"... Женевьева? Это ты?
Присев на кровать, она стянула с головы светлый парик, бросила рядом. Она смотрела на салфетку сквозь прозрачный пластик, разглядывая поцелуй и ведя по его контуру кончиком пальца. Внезапно Никки охватила чудовищная усталость, будто ее тело вдруг прибавило в весе на целую тонну.
– Ох, Дженни. Надеюсь, ты сейчас в лучшем мире, родная. Надеюсь, тебе от этого легче.
Из кухни донесся приглушенный вопль, в котором слышалось отчаяние агонии.
Никки затушила сигарету в большой пустой пепельнице, стоявшей у изголовья кровати. Пакетик с салфеткой соскользнул с ее коленей; опустив голову, она прижала к лицу обе ладони.
* * *
– Я знаю, что ты лжешь.
– Нет! Нет! Богом клянусь!
– Все вы предсказуемы, в точности, как и ваши жертвы. Сначала вы заявляете, что вообще не собирались делать ничего плохого, что это просто была такая игра. Потом вы строите из себя крутых парней, говорите, что у меня нет доказательств, угрожаете судом. Когда и это не срабатывает, вы пробуете подкуп и только потом начинаете молить о пощаде.
– Я говорю правду, пожалуйста, о господи...
– И вот тогда начинается новый этап. – Следователь потянулся вниз, выбрал бритвенное лезвие. Придвинулся, не сводя со Стэна внимательных глаз. – Вы начинаете лгать. Сообщаете нечто такое, что мне придется пойти и проверить самому, потому что у вас остался единственный выход – тянуть резину.
Он запихнул в рот Стэнли тряпку, чтобы приглушить его крики, и принялся за работу быстрыми, точными взмахами бритвы. Кожа легко отделялась от мышц. С помощью рыболовных крючков он закрепил ее края на кончиках ушей Стэнли.
– Учти, этот этап мы уже миновали. Теперь тебе придется рассказывать мне правду.
Стэнли кивнул. Из его глаз брызнули слезы, и он сдавленно замычал, когда соленые струйки побежали по сырому, выставленному напоказ мясу его щек.
– Считай это демонстрацией, – произнес Следователь, поднимая со стола коробку соли.
Потянулся за кляпом во рту Стэнли, затем замер. Два отворота кожи, растянутой по обе стороны лица, с их рисунком красных и голубых вен, поразили его гротескной красотой; они напоминали крылья мясной бабочки, тельцем которой служил нос Стэнли.
Покачав головой, Следователь вынул кляп.
– В холодильнике, – взвизгнул Стэнли. – Загляни в холодильник, я сделал это для инициации. Я расскажу все, что знаю, только, пожалуйста, не убивай меня...
И Стэнли поделился с ним некими весьма интересными сведениями.
* * *
Семь часов спустя
Протянув затянутую в окровавленную резину руку, Следователь немного приоткрыл шторы спальни, впуская внутрь лучик поднимающегося солнца Стояло раннее утро. Мальчишка-почтальон развозил газеты. В доме через улицу мать семейства поцеловала на прощанье мужа, спешащего подвезти детей в школу. Следователь смотрел на них с сожалением.
Никки сидела за столом на кухне. На крышке стола были рассеяны всевозможные инструменты со следами крови.
– Знаешь, чем она любила заниматься в свободные дни? – спросила у Стэнли Никки. – Без всякого макияжа, в мешковатых шмотках, в бейсболке выходила на улицу и пробовала знакомиться с парнями. Серьезно говорю. Она не пошла бы в таком виде в бар, но любое другое место годилось: парк, библиотека, какой-нибудь хренов магазин на углу. Говорила, ей хочется познакомиться с человеком, в голове у которого было бы что-нибудь кроме траханья. Я сто раз ей говорила, всеммужикам только это и нужно... единственная разница между ними состоит в том, что некоторые готовы за это платить. К счастью для нас.
Она помолчала, доставая сигарету.
– Если только не появится придурок вроде тебя, Стэнли, и не накроется все наше счастье.
Никки прикурила, зажав зажигалку дрожащими пальцами.
– Я миллион раз репетировала слова, которые собиралась тебе сказать, сукин ты сын. Что я скажу, когда наконец доберусь до тебя. А теперь нет уже никакой долбаной разницы, скажу я их или нет. – Покачав головой, она невесело фыркнула.
– Но я все-таки скажу кое-что. На самом деле ее звали Джанет, а не Женевьева, и... люди любили ее. Она была хорошим человеком. Ей нравились веселые диско-ритмы, она обожала ходить по магазинам, а еще она любила старые машины пятидесятых и пить пиво, и она вовсе не была дурацким трофеем, который ты засунул в коробку из-под ботинок после того, как убил ее, больная ты скотина!
Одно из глазных яблок Стэна свешивалось из глазницы. И нелепо закачалось на щеке, когда он вздрогнул от ее крика.
– Убейте меня... – пролепетал Стэнли.
– Всего-то?Нет проблем, мать твою!
Схватив резак, она занесла его над головой.
Прежде, чем она могла опустить орудие, Следователь перехватил ее руку.
– Нет.
В ярости Никки развернулась к нему:
– Какого еще хрена? Ты сказал, что закончил с ним!
– Так и есть. Но я не могу позволить тебе сделать это.
Слезы гнева и скорби омыли лицо Никки.
– Он убил мою подругу, черт тебя возьми!
– Знаю. Но мы заключили договор, согласившись работать вместе. Ты берешь на себя одну часть риска, я – другую.
Она свирепо уставилась на него, но затем разжала пальцы, выпуская резак.
– На твоих руках не должно быть крови, Никки. Даже его крови.
– Ладно, ладно. – Она смотрела прямо в глаза Следователю. – Но теперь... я хочу видеть.
Следователь удерживал ее взгляд, не меняясь в лице.
– Хорошо.
Без всякого предупреждения он повернулся и с силой всадил резак в череп Стэнли.
* * *
Даймунд и Фимби подъехали к дому Стэнли в пятнадцать минут четвертого. В конце тупика сгрудились три полицейских автомобиля, фургончик коронера и передвижной телетранслятор. На дальней стороне улицы стояли соседи, сбившиеся вместе, маленькой нервной группкой.
Даймунд был старшим детективом. До выхода на пенсию ему оставалось совсем ничего, он был высок и неуклюж, тонкие седые волосы, по обыкновению, зачесаны назад.
Фимби подчинялся ему. Его тело и лицо напоминали формой грушу, над мясистой челюстью нависали усы подковкой, цвета перца пополам с солью. На обоих – отсвечивавшие медью пальто и шляпы – не столько стиля ради, сколько для защиты от дождичка, вечно моросившего в Сиэтле.
– Наверняка это он, – проговорил Даймунд, едва они прошли в дом, сверкнув жетонами перед лицом охранявшего дверь патрульного.
– Да ничего подобного, – ответил Фимби.
– Должно быть, он.
– Этого просто не может быть.
Войдя в кухню, они увидели тело. И, замерев, с секунду впитывали увиденное.
– О'кей, – произнес Фимби. – Это и впрямь он.
– Ну еще бы.
Даймунд нагнулся, чтобы поближе взглянуть на труп, пока Фимби привычно натягивал резиновые перчатки.
– Точно, он. Следователь, – вздохнул Даймунд. Фимби поднял одну из пяти магнитофонных кассет, аккуратной стопочкой сложенных на столе.
– Четыре записаны полностью, – отметил Фимби. – По девяносто минут каждая. Шесть часов.
– Единственная его черта, о которой нам известно, это методичность.
Еще один патрульный с бледным лицом вошел на кухню, старательно избегая смотреть на то, что осталось от Стэнли.
– Детектив? Мы нашли второй труп.
Они последовали за ним в дальнюю комнату, где полицейский фотограф уже колдовал над распахнутым настежь холодильником. Даймунд и Фимби заглянули внутрь.
Тело было юным, обнаженным, женским. Ей перерезали горло.
– Не хватает правой руки, – сказал Фимби.
– Не очень-то похоже на стиль Следователя, верно? Наверное, тот мужик в кухне постарался... Думаю, узнаем точно, прослушав записи.
– Детектив? – позвал патрульный. Он был молод, с оспинами на щеках и с коротким ежиком светлых волос на голове. – Почему вы называете его Следователем?
– Ты что, газет не читаешь? – удивился Даймунд.
* * *
ГРОЗА СЕРИЙНЫХ УБИЙЦ НАНОСИТ НОВЫЙ УДАР!
"УИКЛИ УОРЛД НЬЮС", 4 июня 1999 г. – Сиэтл, Вашингтон.
Самозваный член "комитета бдительности", известный как Следователь (так его окрестили потому, что он раскрывает оставшиеся нераскрытыми дела об убийствах), на этой неделе вновь напомнил о себе, положив конец кровавому списку очередного маньяка – Стэнли Дюпреи, которого полиция называет убийцей восьми местных проституток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Осмотревшись, Никки повернула кран над раковиной. Никакой воды.
– Эй, твоя сантехника не пашет...
Дверь с силой захлопнулась. На внутренней ее стороне висел плакат с изображением отчаянно вцепившегося в ветку котенка и ободряющей подписью: "Держись изо всех сил!"
– Стэн?
Она подергала ручку. Заперто. Оглянулась по сторонам, вытащила мобильник из сумочки и нажала на кнопку. На дисплее появилась надпись: "Нет покрытия".
Из спальни донесся громкий удар. Никки сунула мобильник обратно в сумочку и вынула оттуда пистолет 38-го калибра.
– У меня пушка, Стэн. Отопри дверь, или я разнесу на хрен замок.
За дверью раздался скрипучий голос. Казалось, кто-то шепчет в портативный мегафон, на максимуме громкости:
– Стэнли тут нет. Он сейчас... занят.
Никки выстрелила Дверная ручка была сверхпрочной модели, разработанной для вокзалов и заводов; отскочив от нее рикошетом, пуля расколола плитку рядом с душевой насадкой.
– Давай, стреляй в дверь, – проскрипел голос. – Сколько у тебя еще зарядов?
Постояв без движения, Никки заколотила в дверь рукоятью пистолета. Звон металла Она провела пальцами по выбоинам в недавно выкрашенной обшивке и медленно кивнула.
– Загляни под плакат, – прошептали за дверью.
Она сорвала постер. Под ним оказалось шесть приклеенных к двери фотографий; три черно-белых снимка (сделанные, очевидно, с экрана телевизора) демонстрировали запись укрепленной над дверью камеры слежения. На снимках три разные женщины, похоже проститутки, и все с длинными светлыми волосами. Первая озадаченно смотрела на сотовый телефон в руке; вторая гневно била в дверь зажатым в кулаке пистолетом; третья, с потеками туши для ресниц на щеках, была обнажена и умоляла пощадить ее, молитвенно сложив ладони.
Три других снимка были сделаны цветным "Поляроидом". На них – те же женщины, но с перерезанным горлом.
Никки задрала голову. Теперь, уже зная, где находится камера, она разглядела ее – крошечное отверстие прямо над дверью. Вытащив изо рта резинку, она заклеила его.
Раздалось тихое шипение газа, начавшего поступать в комнату из душевой насадки.
– К какому типу тебя отнести? – шепнул голос.
– Скажу, если перекроешь газ, – спокойно ответила Никки.
– Мы ведем переговоры. Это хорошо. Предпочитаю именно таких. Честно говорю: стервы не в моем вкусе. Убери жвачку, и будем считать, что договорились.
Так она и сделала. Шипение смолкло, оставив едкий запах. Никки старалась не делать глубоких вдохов, но в носу все равно защипало.
– Видишь? Я разумный человек. Говори.
– Что ты хочешь услышать?
– Предложи мне что-нибудь.
– Полагаю, на простом минете ты не успокоишься, так?
Смех, разбавленный щелчками электростатики.
– Придумай что-нибудь получше. Другие предлагали, что станут моими рабынями, будут трахаться с собаками, жрать собственное дерьмо. Одна предложила вместо себя свою лучшую подругу.
– Но были и такие, что не предлагали ничего?
– А, угрозы... Они все говорят одно и то же: "Мой бойфренд большой человек в мафии", "На самом деле я из полиции", "У меня СПИД". Впрочем, одна наложила на меня проклятие вуду – это было действительно забавно. Но рано или поздно все угрозы сменяются мольбой.
– Хоть кого-нибудь отпустил? – спросила Никки.
– А ты сама как думаешь?
– Думаю, я с удовольствием выдерну один из твоих ногтей, – глубокомысленно протянула Никки. – Нет, два ногтя.
– Вот это уже наглость...
– Знаю, знаю. Обычно всю работу яоставляю ему: он порой выделывает такое, что я даже не могу стоять рядом. Но ты, дружок... Ради тебя я сделаю исключение.
– И кто, интересно знать, этот "он"? Здоровенный мужик с плохими манерами, что уже несется к тебе на помощь в своем сияющем "кадиллаке"?
– Да нет же, черт. Он занят тем же бизнесом, что и ты, Стэнли.
– Что?
– Он убивает людей. Медленно.
– Ну еще бы...
Из динамика донесся громкий щелчок, сопровождаемый тяжелым ударом чего-то твердого в дверь ванной.
– А вот и он сам... – сказала Никки, выуживая из сумочки пачку сигарет.
Дверь неторопливо отворилась. На пороге стоял ее партнер с парализатором в руке. Потерявший сознание Стэнли скорчился у его ног.
Прикурив, Никки посмотрела на Стэнли. Скорбно покачала головой.
– Его зовут Следователь, козел несчастный. Мне тебя почти жаль.
И с силой пнула лежащего в голову.
– Почти, – проворковала она.
* * *
Очнувшись, Стэнли обнаружил себя голым и привязанным к стулу в собственной кухне. Под стулом расстелено прорезиненное полотнище. Запястья примотаны к коленям. Рот наглухо заклеен липкой лентой.
Вошел Следователь, несший черную сумку, которую он поставил на табурет и открыл. Ему около тридцати; отросшие темно-русые волосы давненько не знали расчески. Одет в черный кожаный плащ. Следователь начал опустошать сумку, аккуратно раскладывая на столе ее содержимое.
Коробка одноразовых хирургических перчаток.
Маленькие тиски, резак и пара плоскогубцев.
Садовый секатор.
Ножовка по металлу и молоток с круглым бойком.
Упаковка бритвенных лезвий, пластиковый мешочек с рыболовными крючками и коробка поваренной соли.
Флакон с бензином для зажигалок, банка "Драно" и большая полая игла.
Электрический нож.
Пропановая горелка.
Последними он достал из сумки маленький диктофон и полдюжины кассет.
– Начнем, пожалуй, – спокойно произнес он, натягивая хирургические перчатки. Сунул кассету в диктофон и нажал клавишу записи.
– Вернемся к самому началу...
Протянув руку, он сорвал липкую ленту с лица Стэнли.
Другой рукой он взял со стола ножовку.
* * *
Она нашла их в обувной коробке в шкафу – восемь белых льняных салфеток, аккуратно сложенных треугольниками, каждая в своем застегивающемся пакетике. В середине каждой салфетки алел отпечаток губ, запечатленный на ткани поцелуй.
Никки внимательно изучила их. На обратной стороне каждого пакетика стояла одна буква, выведенная несмываемым маркером. Обнаружив среди прочих букву "Джи", Никки резко втянула воздух.
– "Джи"... Женевьева? Это ты?
Присев на кровать, она стянула с головы светлый парик, бросила рядом. Она смотрела на салфетку сквозь прозрачный пластик, разглядывая поцелуй и ведя по его контуру кончиком пальца. Внезапно Никки охватила чудовищная усталость, будто ее тело вдруг прибавило в весе на целую тонну.
– Ох, Дженни. Надеюсь, ты сейчас в лучшем мире, родная. Надеюсь, тебе от этого легче.
Из кухни донесся приглушенный вопль, в котором слышалось отчаяние агонии.
Никки затушила сигарету в большой пустой пепельнице, стоявшей у изголовья кровати. Пакетик с салфеткой соскользнул с ее коленей; опустив голову, она прижала к лицу обе ладони.
* * *
– Я знаю, что ты лжешь.
– Нет! Нет! Богом клянусь!
– Все вы предсказуемы, в точности, как и ваши жертвы. Сначала вы заявляете, что вообще не собирались делать ничего плохого, что это просто была такая игра. Потом вы строите из себя крутых парней, говорите, что у меня нет доказательств, угрожаете судом. Когда и это не срабатывает, вы пробуете подкуп и только потом начинаете молить о пощаде.
– Я говорю правду, пожалуйста, о господи...
– И вот тогда начинается новый этап. – Следователь потянулся вниз, выбрал бритвенное лезвие. Придвинулся, не сводя со Стэна внимательных глаз. – Вы начинаете лгать. Сообщаете нечто такое, что мне придется пойти и проверить самому, потому что у вас остался единственный выход – тянуть резину.
Он запихнул в рот Стэнли тряпку, чтобы приглушить его крики, и принялся за работу быстрыми, точными взмахами бритвы. Кожа легко отделялась от мышц. С помощью рыболовных крючков он закрепил ее края на кончиках ушей Стэнли.
– Учти, этот этап мы уже миновали. Теперь тебе придется рассказывать мне правду.
Стэнли кивнул. Из его глаз брызнули слезы, и он сдавленно замычал, когда соленые струйки побежали по сырому, выставленному напоказ мясу его щек.
– Считай это демонстрацией, – произнес Следователь, поднимая со стола коробку соли.
Потянулся за кляпом во рту Стэнли, затем замер. Два отворота кожи, растянутой по обе стороны лица, с их рисунком красных и голубых вен, поразили его гротескной красотой; они напоминали крылья мясной бабочки, тельцем которой служил нос Стэнли.
Покачав головой, Следователь вынул кляп.
– В холодильнике, – взвизгнул Стэнли. – Загляни в холодильник, я сделал это для инициации. Я расскажу все, что знаю, только, пожалуйста, не убивай меня...
И Стэнли поделился с ним некими весьма интересными сведениями.
* * *
Семь часов спустя
Протянув затянутую в окровавленную резину руку, Следователь немного приоткрыл шторы спальни, впуская внутрь лучик поднимающегося солнца Стояло раннее утро. Мальчишка-почтальон развозил газеты. В доме через улицу мать семейства поцеловала на прощанье мужа, спешащего подвезти детей в школу. Следователь смотрел на них с сожалением.
Никки сидела за столом на кухне. На крышке стола были рассеяны всевозможные инструменты со следами крови.
– Знаешь, чем она любила заниматься в свободные дни? – спросила у Стэнли Никки. – Без всякого макияжа, в мешковатых шмотках, в бейсболке выходила на улицу и пробовала знакомиться с парнями. Серьезно говорю. Она не пошла бы в таком виде в бар, но любое другое место годилось: парк, библиотека, какой-нибудь хренов магазин на углу. Говорила, ей хочется познакомиться с человеком, в голове у которого было бы что-нибудь кроме траханья. Я сто раз ей говорила, всеммужикам только это и нужно... единственная разница между ними состоит в том, что некоторые готовы за это платить. К счастью для нас.
Она помолчала, доставая сигарету.
– Если только не появится придурок вроде тебя, Стэнли, и не накроется все наше счастье.
Никки прикурила, зажав зажигалку дрожащими пальцами.
– Я миллион раз репетировала слова, которые собиралась тебе сказать, сукин ты сын. Что я скажу, когда наконец доберусь до тебя. А теперь нет уже никакой долбаной разницы, скажу я их или нет. – Покачав головой, она невесело фыркнула.
– Но я все-таки скажу кое-что. На самом деле ее звали Джанет, а не Женевьева, и... люди любили ее. Она была хорошим человеком. Ей нравились веселые диско-ритмы, она обожала ходить по магазинам, а еще она любила старые машины пятидесятых и пить пиво, и она вовсе не была дурацким трофеем, который ты засунул в коробку из-под ботинок после того, как убил ее, больная ты скотина!
Одно из глазных яблок Стэна свешивалось из глазницы. И нелепо закачалось на щеке, когда он вздрогнул от ее крика.
– Убейте меня... – пролепетал Стэнли.
– Всего-то?Нет проблем, мать твою!
Схватив резак, она занесла его над головой.
Прежде, чем она могла опустить орудие, Следователь перехватил ее руку.
– Нет.
В ярости Никки развернулась к нему:
– Какого еще хрена? Ты сказал, что закончил с ним!
– Так и есть. Но я не могу позволить тебе сделать это.
Слезы гнева и скорби омыли лицо Никки.
– Он убил мою подругу, черт тебя возьми!
– Знаю. Но мы заключили договор, согласившись работать вместе. Ты берешь на себя одну часть риска, я – другую.
Она свирепо уставилась на него, но затем разжала пальцы, выпуская резак.
– На твоих руках не должно быть крови, Никки. Даже его крови.
– Ладно, ладно. – Она смотрела прямо в глаза Следователю. – Но теперь... я хочу видеть.
Следователь удерживал ее взгляд, не меняясь в лице.
– Хорошо.
Без всякого предупреждения он повернулся и с силой всадил резак в череп Стэнли.
* * *
Даймунд и Фимби подъехали к дому Стэнли в пятнадцать минут четвертого. В конце тупика сгрудились три полицейских автомобиля, фургончик коронера и передвижной телетранслятор. На дальней стороне улицы стояли соседи, сбившиеся вместе, маленькой нервной группкой.
Даймунд был старшим детективом. До выхода на пенсию ему оставалось совсем ничего, он был высок и неуклюж, тонкие седые волосы, по обыкновению, зачесаны назад.
Фимби подчинялся ему. Его тело и лицо напоминали формой грушу, над мясистой челюстью нависали усы подковкой, цвета перца пополам с солью. На обоих – отсвечивавшие медью пальто и шляпы – не столько стиля ради, сколько для защиты от дождичка, вечно моросившего в Сиэтле.
– Наверняка это он, – проговорил Даймунд, едва они прошли в дом, сверкнув жетонами перед лицом охранявшего дверь патрульного.
– Да ничего подобного, – ответил Фимби.
– Должно быть, он.
– Этого просто не может быть.
Войдя в кухню, они увидели тело. И, замерев, с секунду впитывали увиденное.
– О'кей, – произнес Фимби. – Это и впрямь он.
– Ну еще бы.
Даймунд нагнулся, чтобы поближе взглянуть на труп, пока Фимби привычно натягивал резиновые перчатки.
– Точно, он. Следователь, – вздохнул Даймунд. Фимби поднял одну из пяти магнитофонных кассет, аккуратной стопочкой сложенных на столе.
– Четыре записаны полностью, – отметил Фимби. – По девяносто минут каждая. Шесть часов.
– Единственная его черта, о которой нам известно, это методичность.
Еще один патрульный с бледным лицом вошел на кухню, старательно избегая смотреть на то, что осталось от Стэнли.
– Детектив? Мы нашли второй труп.
Они последовали за ним в дальнюю комнату, где полицейский фотограф уже колдовал над распахнутым настежь холодильником. Даймунд и Фимби заглянули внутрь.
Тело было юным, обнаженным, женским. Ей перерезали горло.
– Не хватает правой руки, – сказал Фимби.
– Не очень-то похоже на стиль Следователя, верно? Наверное, тот мужик в кухне постарался... Думаю, узнаем точно, прослушав записи.
– Детектив? – позвал патрульный. Он был молод, с оспинами на щеках и с коротким ежиком светлых волос на голове. – Почему вы называете его Следователем?
– Ты что, газет не читаешь? – удивился Даймунд.
* * *
ГРОЗА СЕРИЙНЫХ УБИЙЦ НАНОСИТ НОВЫЙ УДАР!
"УИКЛИ УОРЛД НЬЮС", 4 июня 1999 г. – Сиэтл, Вашингтон.
Самозваный член "комитета бдительности", известный как Следователь (так его окрестили потому, что он раскрывает оставшиеся нераскрытыми дела об убийствах), на этой неделе вновь напомнил о себе, положив конец кровавому списку очередного маньяка – Стэнли Дюпреи, которого полиция называет убийцей восьми местных проституток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40