- Соль... что? - спросил Костров.
- Сольпуга - фаланга из семейства паукообразных. Сольпуги
неядовиты, так что бояться их нам вроде бы нечего.
- А паутину они, эти сольпуги, плетут? - осведомился Гаспарян.
- Н-нет... кажется, нет.
- Вот видишь! - Гаспарян с треском захлопнул футляр электрометра. -
Эксперты! Специалисты, так сказать! Помощнички!.. Надеюсь, ты прав
и пауки неядовиты. Как вы думаете, сюрпризы еще будут?
Рузаев с иронией развел руками.
- Гарантировать не могу, но кажется мне, что все еще впереди.
- Михаил-пророк! - фыркнул Костров.
Гаспарян посмотрел на часы.
- Ну-с, джентльмены, за работу.
Солнце поднялось уже высоко, исчезла с кустов и травы роса, день обещал
быть по-летнему жарким.
Вскоре эксперты закончили измерение локальной полевой обстановки в
радиусе километра вокруг просеки с ЛЭП, произвели соответствующие
записи в журнале и полюбовались на свои вытянутые физиономии. Радиационный,
а также магнитный, электрический и прочие фоны оказались в норме.
Приборы не фиксировали аномалий электромагнитного характера вроде
тех, что были отмечены возле разбитого вертолета и у линии электропередачи.
В последнем случае это было нормальным явлением: ЛЭП работала и гнала
свои двести пятьдесят тысяч вольт потребителям в городах и поселках
района.
Правда, одна аномалия все же была - биологическая. Концентрация
паутины в одном месте на трассе ЛЭП - в районе просеки -
была очевидной. Она не отражалась электронными символами на экранчиках
приборов и обладала только одним достоинством - наглядностью.
- Сядем покурим, - предложил Рузаев, доставая сигареты.
Костров отказался, Гаспарян машинально взял одну и тут же вернул:
он не курил, как и Иван.
В целях безопасности они вышли из "паутинной зоны" и расположились
отдохнуть на берегу Пожны. Здесь она была лишь ручьем шириной метра
полтора.
- Что же мы имеем? - пробормотал Гаспарян. - А имеем
мы без малого нуль информации. Странное нашествие пауков - раз,
утечку электроэнергии на линии - два, самих пауков, не похожих
на пауков, - три, крик ночью - четыре. Все?
- Ржавый вертолет - пять, - подсказал Костров. -
Отсутствие живности в лесу - шесть, да еще сверхпрочная паутина-диэлектрик!
Больно ты пессимистичен, начальник. У нас материала уже на приличную
сенсацию, а ты - "нуль информации"!
- Нужна аппаратура физико-химического анализа, - сказал
Рузаев, затягиваясь. - Иван прав, проблем достаточно. Но тем
интереснее с ними работать. И неплохо бы достать какие-нибудь комбинезоны
или спецовки, что ли, а то лазить по лесу в наших костюмах несподручно.
Хорошо хоть сапоги догадались взять. Я их достал из мешка, можете
надевать.
- Вечером схожу в райцентр и позвоню Ивашуре, - пообещал
Гаспарян. - Спецовки он привезет. Что касается моего пессимизма,
то обосновать его я не могу. Тревожно что-то на душе, друзья мои.
Не нравится мне паучье нашествие.
- Обычная вспышка биологической активности, - предложил
идею Костров. - Вы не хуже меня знаете о таких вспышках среди
леммингов, крыс, саранчи. Вспомните "красные" приливы в Атлантике,
когда по каким-то причинам начали бурно размножаться красные водоросли.
Вот и здесь нечто подобное: нарушилось где-то экологическое равновесие,
и среди пауков вспыхнула "эпидемия" размножения.
- Не годится даже в качестве прикидочной гипотезы, - покачал
головой Рузаев. - Слишком много несоответствий. Во-первых, трудно
представить, из-за какого экологического фактора начали плодиться
пауки. Во-вторых, судя по виду, это не пауки вовсе, а сольпуги, хотя
утверждать не берусь - разглядеть не было времени. Да и родина
сольпуг - юг Туркмении, так что непонятно, откуда они взялись
в умеренной зоне России. И в-третьих, обычная паутина непрочная, а
эта словно соткана из шелковых ниток! К тому же накапливает электрические
заряды!
- Чувствуется профессионал! - сказал Гаспарян. - Да,
Иван? Зоолог я хреновый, но меня Михаил убедил. Что будем делать дальше,
джентльмены? Ваши предложения?
- Давайте попробуем пробиться к просеке со стороны леса, -
предложил Костров, спокойно отнесшийся к разгрому своей идеи.
Он был самым высоким в их компании и самым молодым. Лицо открытое,
слегка скуластое, курносое, глаза карие. Друзья любили его за добрый
нрав и бесстрашие, когда дело касалось критических ситуаций в экспедициях
Центра: надежен, смел и удачлив. И не было случая, чтобы он дрогнул
перед опасностью, спасовал или струсил. Фамилию свою Костров целиком
и полностью оправдывал: он был виден издалека, и не столько из-за
роста, сколько из-за огненно-рыжей шевелюры.
- Зачем тебе просека? - спросил Гаспарян.
- Может быть, найдем причину скопления паутины именно в том месте.
Судя по всему, там паучий центр.
- Резонно, - заметил Рузаев. - Только поход к просеке
я бы отложил: нужна, как я уже говорил, спецодежда, да и рация для
связи. А вот экземпляр паука нам бы не помешал. Пожалуй, я займусь
ловлей. Если ты не возражаешь, - добавил он дипломатично.
Гаспарян кивнул.
- Согласен. В крайнем случае сфотографируйся с пауками вместе
на память, а мы с Иваном нанесем на карту особо запаутиненные места
и начнем исследовать свойства паутин. Кстати, кто у нас сегодня дежурный
по кухне? - Он посмотрел на Кострова.
- Михаил начал - ему и кончать, - быстро среагировал
тот.
Гаспарян хмыкнул, посмотрел на каменное лицо Рузаева.
- Логично мыслит, да, Михаил?
- Подежурю, - коротко ответил Рузаев.
К вечеру они закончили намеченные работы только наполовину: Рузаев
истратил цветные пленки и километр кинопленки, снимая паутины, пауков
и лес, но поймать паука не смог. Костров и Гаспарян определили координаты
паутинных скоплений, однако на изучение паутин не хватило времени.
Начальник группы в половине седьмого ушел в райцентр, надеясь засветло
вернуться.
Костров, не обращая внимания на мрачные пророчества Рузаева относительно
его здоровья, с наслаждением искупался в Пожне, найдя неподалеку от
лагеря бочаг глубиной около двух метров. Вода была холодная и чистая
до полной прозрачности.
Во время ужина у Кострова разыгралось воображение, и он выдал две
гипотезы, которые Рузаев уничтожил неторопливо, методично и основательно,
словно "сыпал" завравшегося диссертанта.
- Ну а у тебя самого есть собственная гипотеза? - спросил
задетый за живое Костров.
- Есть, а как же, - невозмутимо проговорил Рузаев. -
Я лично считаю, что Carthafginem esse delendam [ "Карфаген должен
быть разрушен" (лат.) - слова римского полководца
и государственного деятеля Катона Старшего, которыми он обычно заканчивал
свои речи в Cенате. ] .
Ошеломленный познаниями товарища в латинском языке, Костров повертел
головой и не нашелся, что ответить.
Так как на следующий день дежурить по биваку была его очередь, а от
судьбы, как известно, не уйдешь, Иван решил заранее сходить к реке
и набрать два ведра воды.
Закат пламенел на полнеба, предвещая ветер, глухо шумел лес, наполненный
тысячерукими тенями, покинутый зверем, птицей и насекомыми. Это отсутствие
живого мира действовало на нервы больше, чем паутины в лесу. Дома
на краю деревни казались угрюмыми склепами, стерегущими сон покойников,
и Костров, далеко не робкий по натуре, под влиянием таинственной и
мрачной атмосферы засвистел.
Дойдя до речки и зачерпнув воды, он не сразу понял, что на его свист
откликается довольно необычное эхо. Он остановился, перестал свистеть
и прислушался. Это было не эхо. Из леса, слева от тропинки, доносился
тихий прерывистый свист, даже не свист - писк. Он смолк почти
сразу, как только Костров прекратил свистеть, и дважды возобновлялся
в ответ на переливчатые рулады полонеза Огинского. Кто-то помогал
Кострову солировать.
Продолжая насвистывать, Иван поставил ведра с водой, нашел подходящий
сук и метнул его в чащу, откуда доносился писк. И тут же из леса раздался
вопль, похожий на тот, что поразил их в первый вечер. Он прозвучал
резко и сильно, полный тоски и злобы, и Костров невольно отскочил
на середину тропинки, прямо на ведра.
С минуту он прислушивался к шорохам леса, готовый бежать или драться,
потом подобрал ведра и снова пошел за водой.
- Кто-то кричал? - спросил его сонный Рузаев, когда он
принес воду и молча залез в спальный мешок.
- Я, - ответил Костров.
Гаспарян пришел поздно ночью, усталый, злой и возбужденный.
Костров, спавший вполсна, повернул голову в сторону негромких проклятий,
доносившихся сквозь храп Рузаева, и спросил:
- Ты, Сурен?
- Спи, спи, дорогой, - отозвался Гаспарян. - Хорошо
хоть в палатке пауков нет. Вот ведь дряни наплодил Господь Бог при
сотворении мира! Кого он хотел этим удивить - ума не приложу.
- Что случилось?
- Да ничего особенного. Устал как собака, километров двадцать
отмахал туда и обратно да еще драпал километра три...
- От пауков? - засмеялся Костров.
- Кто его знает. Где старый брод через Пожну, помнишь? Проезжали,
водитель показывал... Нет? Впрочем, все равно. Темно, понимаешь, кругом,
жутко - птицы молчат... А возле дороги что-то светится в кустах,
как два глаза... И такая в них тоска - не передашь!.. Кинул
я туда камешек...
- А оттуда как заорет! - досказал Костров.
- Точно! Как догадался? Слышал?
- Слышать не слышал, но со мной тоже произошел случай.
Гаспарян прыснул.
- Ну и мчался же я! Наверняка установил рекорд в беге с препятствиями!
Ты тоже?
- Нет, я прыгнул в длину метров семь без разбега, прямо в ведра
с водой.
Они засмеялись вдвоем, всхлипывая, давясь, и хохотали до тех пор,
пока не проснулся Рузаев.
- Вы что, с ума посходили? Два часа ночи, а они ржут! Анекдоты
травите, что ли?
- Извини, Михаил, - сказал изнемогший Гаспарян, вытирая
слезы. - Разрядка за день.
- Звонил Ивашуре?
- Звонил. Шеф передал всем привет. Завтра вечером или послезавтра
утром обещал привезти комбинезоны или штормовки. Так что надо успеть
составить хотя бы общую картину.
- Да, Игорь Васильевич не любит туманных формулировок.
Костров выполз из спального мешка и, поеживаясь от холода, выбрался
из палатки. Спустя минуту раздался его голос:
- Братцы, смотрите-ка!
- Что там еще? - всполошился Гаспарян, высовывая голову
из-под полога, и тихо выругался по-армянски.
Над лесом, в стороне злополучной просеки, заросшей паутиной, вставало
мягкое, переливчатое, серебристо-пепельное сияние.

ГЛАВА 5

Завтрак прошел в молчании. Собрались также молча, только Гаспарян,
выглядевший, несмотря на плохо проведенную ночь, как всегда, аккуратным,
подтянутым и свежим, сказал Кострову:
- Иван, захвати-ка на всякий случай ружье.
Кострову не хотелось тащить на себе лишние килограммы железа, но он
вспомнил свое вчерашнее приключение и без слов нацепил на шею ремень
ивашуринской бескурковки. Рузаев лишь головой покрутил, протирая объектив
своего знаменитого "Киева-10".
В лес вошли по тропинке, протоптанной ими за два дня. Не успели миновать
заросли жимолости, как шедший впереди Гаспарян вдруг остановился,
словно наткнулся на змею. Костров обошел его сзади и увидел в кустах,
невысоко над землей, кружевную снежно-белую паутину.
- Так, - спокойно сказал Рузаев. - Пауки расширяют
свои владения. Еще вчера их здесь не было.
Гаспарян молча раскрыл футляр электрометра.
- Напряженность поля - четыреста вольт на сантиметр.
Костров присвистнул. Потоптавшись у паутины, он проследил за длинной
серебристой нитью, цеплявшейся за куст рябины, и увидел вторую паутину.
За ней располагались сразу две, связанные между собой ажурным мостиком,
а дальше, метров через десять, шло уже белое паутинное поле, опутавшее
стволы сосен и берез, траву и кустарники.
Гаспарян отломал сухой сук и ударил по паутине. С отчетливым стеклянным
хрустом паутина развалилась на две части и потухла - стала серой,
словно ее присыпали пылью.
Костров заметил какое-то движение в траве под кустом, без долгих раздумий
рванул с плеча ружье, поймал на мушку черное пятно, убегающее в траву,
и нажал на спуск.
Бах!
Выстрел разнес тишину леса в клочья отголосков.
- Сдурел! - шарахнулся в сторону Гаспарян.
- Паук... - пробормотал Костров и повел стволом.
Рузаев с любопытством оглядел его, полез в кусты и, поворочавшись
там минуты три, глухо спросил:
- Чем было заряжено ружье?
Костров покосился на Гаспаряна.
- Дробью, - ответил тот. - А что?
- Это был паук. К сожалению, Иван отменный стрелок, и от паука
остались только рожки да ножки.
Рузаев вылез из кустов и смахнул с колен приставшие комки мха и сосновые
иголки.
- Надо было целиться в ногу, - сказал он рассудительно.
Все трое переглянулись и засмеялись. Потом Гаспарян взял у Кострова
ружье.
- За стрельбу тебе еще придется отвечать, стрелок, так что не
очень радуйся. Тут тебе не тир. А эхо слышал? Дразнит нас какая-то
зараза...
- С чего вы взяли? - осведомился Рузаев.
Костров посмотрел на Сурена и рассказал Михаилу случай с "вечерним
концертом".
- Значит, кричат, по-вашему, пауки?
- Но ведь больше некому, сам видишь - ни птиц, ни зверей.
- Ну, отсутствие зверей еще надо доказать, а вот то, что паукам
нечем издавать звуки, это я знаю точно.
- Сам же говорил, это не пауки, а сольпуги. Может, и не сольпуги
вовсе, а какой-нибудь новый вид?
Рузаев пожал плечами.
- Не знаю. Вообще-то на Земле известно около тридцати пяти тысяч
паукообразных, открыть новый вид сложно. Но если это действительно
новый вид - так и быть, приоритет за тобой.
- Дадим ему название: паук "Иванус Костровус", -
предложил Гаспарян. - Звучит, не правда ли, Михаил?
Рузаев, усмехнувшись, кивнул.
- Лично у меня есть своя гипотеза. - Он прошагал к ближайшим
паутинам и снял с шеи ремень фотоаппарата. - Пауки-мутанты.
- О! - Гаспарян оживился. - В этом что-то есть.
- И все же здесь нужен специалист-арахнолог. - Рузаев сфотографировал
потухшую паутину и перевел пленку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10